Таланту Л. Н. Толстого. Война - это что?

    Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера,
теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешённым без тени сомнения.
Он понял теперь весь смысл и всё значение этой войны и предстоящего сражения.
  Всё, что он видел в этот день, все значительные выражения лиц, строгие при этом,
которые он мельком видел, осветились для него новым светом.
  Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма,
которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то,
зачем все эти люди спокойно готовились к смерти, зная за что.
   Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда,
когда стОит того, чтобы  идти на верную смерть, как теперь, - всегда.
Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча, - никогда.
   А ежели война, как теперь, - так настоящая война – именно теперь.
И тогда интенсивность войск - не та, как теперь.
Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведёт Наполеон,
не пошли бы за ним в Россию. …
Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни,
и надо понимать это и не играть в войну за Россию.
Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость.
Всё в этом:   откинуть ложь,
и война - так война, а не игрушка, с которой играть нужна,
но как играть - быстро не разберёшь.
…  Я вижу, что стал понимать слишком много.
А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла слишком много...
Ну, да не надолго! — прибавил князь Андрей строго. 
____
Л. Н. Толстой. Война и мир. Том третий. Часть вторая
XXV
   Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда сто;ит того идти на верную смерть, как теперь.
Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча.
    А ежели война как теперь. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведёт Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем.
Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну.
Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка.
... Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла... Ну, да не надолго! — прибавил он.