1992. Апокалипсис по-студенчески

"Киносценарий".
Студенческий стёб.

С высоты птичьего полёта показывается страна. Сухие степи, обгоревшие остатки лесов, руины городов. Голос за кадром: «И пришло это время, время кары Господней.  И уходил в небытие краткий час человеческого безумия – семестр, и близился конец света - сессия»…
Постепенно на передний план выдвигается чудом уцелевшее здание студенческого общежития. Камера скользит внутрь, чуть задерживается перед дверью с невыгоревшим контурным пятном парусника и проникает в комнату.
В комнате сразу открывается вид на раскрытую дверь шкафа. Оттуда торчат чьи-то ноги. Выглядят они очень оптимистично, потому что те дырки, что когда-то были носками, еще держатся на положенном им месте. Виден ещё один обитатель комнаты. Он лежит на кровати. Голова его покрыта полотенцем. Из-под полотенца слышны стоны. Видны руки с обвислой кожей на них. Это Владимир, которого когда-то звали Большим…
Вдруг из шкафа раздаётся вопль радости. Это кричит Андрей, чьи ноги мы лицезрели раньше.
- Нашёл! – кричит он и вылезает из шкафа. Полотенце медленно сползает с головы у Владимира, он подымает голову и горестно-удивлённо смотрит на Андрея.
- Что? – еле слышно спрашивает он.
- Да смотрите же! – и Андрей подымает руку с какой-то длинной соломинкой.
- Вермишель… - тихо вздыхает Владимир.
На соседней койке вдруг зашевелилась куча тряпья и из-под него высовывается маленькое усохшее тельце. Это Дима, третий обитатель комнаты. Его глаза, как магнитом, приковываются к вермишелинке, раздаётся какое-то урчание, и он, не отрывая взгляда от соломинки, начинает сползать с кровати.
Андрей пытается загородиться стулом и кричит: - Держи, держи его, Вовка!
Владимир плюхается с кровати, наваливается всем своим телом на Димины ноги, хватает его за руки и пытается успокоить. Раздаётся нечеловеческий рёв: «Дайте мне её, дайте!» Дима бьётся, брызжет слюной, но вскоре успокаивается, и затем слышно только его всхлипывание и тяжёлое дыхание Большого.
Андрей осторожно отодвигает стул и начинает уговаривать:
- Дима, ты потерпи немного. Мы её сейчас сварим, и все сможем поесть. Ты смотри - тут на всех хватит! –  он линейкой замеряет соломинку вермишели, что-то считает, и восклицает: - Да тут на каждого почти по тринадцать сантиметров!
Диму сообща укладывают на кровать. Андрей идёт разведать, есть ли вода в кране на кухне. Сначала слышно глухое, голодное ворчание крана, кран плюётся ржавчиной, и вдруг весело журчит вода.
Андрюха возвращается. Ему не под силу одному притащить целую кастрюлю воды с кухни, и они идут вдвоём с Володей. Володя берёт вермишелинку с собой, в кармане, уже разделённую на три равные части – от греха подальше – как говорит он, косясь на Диму.
Но вот кастрюля с водой на электроплите. Все, затая дыхание, ждут, когда закипит вода. Сначала слышен шум, который переходит в бульканье жизнерадостно кипящей воды. Андрей опять лезет в шкаф, подбирает в каком-то его углу несколько крупинок соли и стряхивает их с ладони в кастрюлю.  Потом наступает очередь Володи. Он достаёт из кармана соломинки вермишели и бережно опускает их в кипящую воду. Слышен тихий всплеск и громкий звук проглатываемой слюны.
Дима всё это время лежит неподвижно и жадно смотрит на всё происходящее, а точнее, на кастрюлю, в которой готовится неожиданно свалившееся на них счастье.
Вдруг раздаётся стук в дверь. Андрей срывается с места и – откуда берутся силы? – спихивает плитку с кастрюлей со стола на пол, причём ничего не опрокинув, выдёргивает шнур плитки из розетки и идёт открывать дверь.
Входит Сергей из соседней комнаты – если можно так назвать его появление. Держась за стены, он добирается до стула, плюхается на него, вздыхает и с надеждой в голосе спрашивает:
 - Мужики, у вас ничего не осталось пожрать?
 - Да мы вообще-то пообедали уже, - сообщает Володя и отворачивается к стенке. Дима просит у Андрея спички – мол, в зубах что-то застряло. Андрей уважительно смотрит на Диму и протягивает ему коробок. Тут взгляд Сергея падает на дымящуюся кастрюлю.
 - А это что? – спрашивает он, наклоняется и умудряется скинуть крышку. Дразнящий аромат отварной вермишели заполняет комнату, щекочет ноздри. Дима обеими руками цепляется за кровать.
- А это… отвар. Мы вермишель варили, - находится Андрей, - надо вот посуду только помыть…
Сергей заглядывает внутрь. Глаза его светлеют.
- Мужики, я его у вас заберу, да? Вместо бульона захаваю… О, там у вас даже лапшинки на дне пристали!
С этими словами он стаскивает кастрюлю с плиты, тянет за собой по полу до порога. Там пытается надеть тапочки, но после тщетных попыток сдвинуться с места сползает с них. Махнув рукой, ползёт дальше, не забыв кастрюлю, и скрывается за дверью соседней комнаты. Володя с тихим стоном закрывает лицо полотенцем. Дима роняет на пол спичечный коробок – он наполовину уже пуст – и лезет опять в кучу тряпья на своей кровати. Ещё долго слышно, как он ругается по-английски русским матом. А Андрей опять лезет в шкаф. Торчат только его оптимистичные ноги и виден зад с концентрическими пятнами заплаток.
Камера «выходит» из общежития. Опять повтор первых кадров: сухие степи, выгоревшие леса, руины городов. Потом видно, как из-за низкой пелены туч показывается солнце и тут же скрывается за горизонтом. Экран темнеет. Звучит печальная мелодия.