Глава 8

Сергей с Оксаной убивали народ не каждый день. Как, народ? Зайдут куда-нибудь в магазин, увидят асоциальный элемент, он мог быть любым, богатым, бедным, хлопнут, такой обет дали. Или у стоянки, или до подъезда проводят, красная «девятка». Иногда помогали дети, Андрей, Дюша, Антон, их тоже своими детьми считали. Отвлекут, дядь, сколько времени и разбегутся, взрослые уже здесь. Раз, лёгкий дым у кавказского мужчины из «тт», два, блондинка в кожаном плаще из «нагана» валит, клиентов было. По любому же видно, хороший он человек или плохой, правильно? Особенно чуткому на фальшь Сергею. Как говорит, как идёт, как смотрит…

Задумывались, спрашивали детей, дети все творцы, ребёнок любого читает как открытую книгу, меньше препятствий ко всеведению. Не успели до конца застить собственное зеркало, совершенный гнозис, данный от рождения разными привнесёнными схоластическими знаниями. Когда могли, обыскивали карманы, когда нет, уходили, дело было не в деньгах.

Один раз Андрей остановил отца, это хороший, дедушка устал, от этого раздражён, у него плохой день, пенсионер у ларька матерился и ругался. Много работали кастетом, особенно в центре. Эффективно и бесшумно, но надо, чтобы было темно, сталь блестит, её видно. Воронёных кастетов у супругов не было. Ножом меньше, не по сезону, на всех куртки. Потом ехали в «Библио Глобус» искать новые книги. Свежие переплёты пахли так, пары забывали всё.

- Главное, не сколько книг ты прочитал, а что ты из этого вынес… – Оксана щёлкнула Сергея по носу томиком Стругацких, «Пикник на обочине». – А то ты будешь из тех, кто знает всё, но ничего не понимает! Вот так.  – Сергей, как всегда, с ней согласился, женщины — это мудрость, их нельзя ударить даже цветком. По утрам он как ястреб терзал белую плоть украинки, пробивало на стэндА, она смеялась, шутила, не убоюсь даже двух мужчин, потом шли в ванную, Сергей сидел внутри на маленькой табуретке, она тёрла ему спину. Горячая вода расслабляла, они снова шли в постель.

Долго лежать Сергей не мог, начинала болеть голова, мимо за окном гудела Ленинградка, кто ехал в Москву, кто на выход из противного, злого города, некоторых вывозили навсегда.  На холмах красоты нет, гораздо более красива Аддис-Абеба, столица Эфиопии, пальмы, эвкалипты, руками, макая в чечевичный соус, повстанцы едят серые кислые блины, «инжиру», тенайстелин, денана! Означает «здравствуйте, как у вас дела», братья?

Самые высокие и красивые в Африке чёрные женщины эфиопки брутальны, распространённое имя Итаго, они православные и говорят по-амхарски, язык сложный. Сергей ездил от Литинститута в Африку по следам Гумилёва, хотел там задержаться, потом вспомнил того русского из «ТАСС уполномочен заявить», вдруг навсегда, и не решился. Африканцы ребята хорошие, не то, что индусы, хиндируси бхайбхай, хотите найти самое большое эго в мире, ищите в Гималаях. Ну и зря, сказала Оксана, ноги метр десять она положила на подоконник, Нестор спокойно жил в Париже, она имела в виду Махно.

Чего спокойно, возразил Сергей, точал там нашим врагам черевики, врагам, удивилась Оксана, половина «Войны и мира» по-французски, а что, друзьям, ответил Сергей, нам они чуть лучше китайцев.

- Я ненавижу всех, - сказал Сергей, - я не-на-вижу! Не всех, а всё, - поправил он себя, - что люди? Ненавижу этот процесс. Что был в такой жизни, вокруг меня подонки и скоты, дурак! Дурак, что всех слушал, нечего вспомнить за эти двадцать лет. И перед смертью будет нечего! Не хочу выходить на улицы, видеть эти все машины, весь этот бомонд, сидели на всём готовом, ещё давали мне советы. Уроды они, конечно, с моей точки зрения, с их нет. Перевалить бы! Они нелюди!

- Конечно, - быстро сказала Оксана, - Люди в тюрьме.

- Как бы я их всех порешил, всех до одного, сука, ну я вас найду ещё! ****ские скоты! Как Сиддихин в этом фильме – Сергей пощёлкал в воздухе пальцами, - как его, забыл, за какой-то чертой, вынес всё из квартиры у тренера, я тебе карьеру делал, олимпийские медали вам завоёвывал, получал по голове, освободился, а вы меня нах, поэтому и пришёл. Все эти так называемые обычные хуже всего!  Поэтому я согласился убить китайца, он был успешный. (А потом Боцмана.) Мир говно!  Говно! Говно! Единственный выход самоубийство… К сожалению, я жив. Каждый новый день открываю глаза и вижу, опять наступила вся эта херня… Здравствуй, жопа, новый год,
жизнь взаймы, жить некуда! С Олей столько прожил, ребёнка родил, и что? Думаешь, в старости я?.. смогу на него опереться?  В Армении есть такая поговорка, усталый
отец, не надейся на помощь сына. Всё самое худшее ещё впереди! А сколько другие в нас вложили за эти 30, 40, 50 лет? Родители, бабушки и дедушки? Чтобы получилась жизнь без знаменателя? Ужас, что такое жизнь, страшно. Жизнь вообще.

– За четверть века творчества поэт выпал из социума полностью и окончательно. Вернее, социум из поэта. Сергей вспомнил Олю. Я не хочу, чтобы ты ко мне хорошо относился. Почему? Ты нехороший человек. (Редиска.) А он во всём ей уступал, в браке надо кому-то уступать.

То же происходит с японскими художниками, работающими в стиле манга. Они сидят в мрачных подвалах под небоскрёбами в Токио, уйдя от мира, отрешившись и отрёкшись от всего, не выходят даже за едой, рисуют комиксы. Они почти нищие, издательства забирают себе все деньги, жизнь в стране дорогая. Йен у них нет, как приходит возраст, неизлечимая болезнь, уходят в лес самоубийц ждать смерти, перед этим становятся бомжами. Талантливых авторов графических романов, в России жанр не прижился, искусство не спасает. Как и у Сергея в душе у них раздрай, выглядят хмурыми.

- Ты просто злой на всю жизнь, - сказала Оксана, - на всех за то, что у тебя ничего не получилось. У меня так было на родине. Перевалить, а за что? За то, что ты сам когда-то принимал неверные решения? Ты помнишь Шаха? Как он учил? Даже если тебя бросил любимый человек, предал лучший друг, тебе негде жить, ты в плену, ты потерял все деньги, весь мир против, нельзя нервничать. Тем более падать духом, потому что это бесполезно. Говорить имеет смысл только тогда, когда тебя слышат. Нужно хитростью охранять свою доброту. В жизни надо уметь убивать себя не так, как
ты, тебе делают плохо, а ты терпишь. Зная, что всё это не реально. Кто себя убил, тот смеётся.

- Реально, не реально, что это изменит? Не реально, за окном всё тот же сон! Понимаешь, мне обидно, что я зря жизнь прожил… Другой нет, теперь уже поздно. Молю только об одном, чтобы я умер прежде тебя, надо же, чтобы кто-нибудь закрыл
мужчине глаза. - Он думал о Ляпе, кто он? Самый серьёзный в их группировке человек. По воровской терминологии «положенец» … То есть не Вор в законе, но человек, находящийся на положении Вора, с которым часто считаются больше, чем со многими из них самих, и намного… Почему?

Воры — это львы, орлы природы,
впереди всегда людской толпы,
к торжеству и братству воровскому
арестантов призываем мы.

Сергей теперь писал такие… Многих обманывают сонные улицы Люберец, Сергей теперь часто туда ездил, наполовину сельские, много занимает частный сектор, яблони, сады. На самом деле они наряду с Казанью одни из первых стали символом полуреального мира девяностых, что было в Америке в кино, у них в реале...

Братва, многочисленный трудноуправляемый здоровый мужской этнос, воровская классически как на Украине - мусора, пацаны, козлы, барыги, спортсмены, вояки и комсомольцы - идея. Жил он по жёстким правилам, наркобизнес, проституция, малолетки исключаются, торговля оружием по желанию, оно надо, можно воровать, на самом деле грабить, воровали больше в Подмосковье. Чтобы в Купавне или Салтыковке у тебя хоть раз не обнесли дачу, надо было что-то из себя представлять.

Последнее, без чего человек умрёт с голоду, или ценное для него брать не разрешалось, последнее честный вор не берёт, например, пачку сигарет у работяги или ордена у афганцев, у одного из квартиры всё нарезали, звёзды оставили, они их потом нашли, ответили адекватно, поломали, но не убили. Если грабишь, не вырывай
серьги из ушей даже металлистам, любера их ловили в парке Горького, что не всегда соблюдалось, хотя в основном их стригли.

Ни при каких обстоятельствах не трогай членов семьи и женщин, что соблюдалось, зашёл в дом, увидел женщину с ребёнком уйди, хочешь кого-то исполнить, завалить, он с детьми, найди другое время. Нашли тебя, требуют возврат угнанного авто, верни все, будь добр (и вообще будь добр), попроси за работу. Исключение составляло только воровское, когда что-то делали для Людей, сразу отдавали им. Извини, ты такой же, как и я, загнали Ворам, сам разбирайся, если у тебя хватит умения и настойчивости.

Из других городов и регионов под знамя люберецких приглашали, приезжайте, пацаны. Работайте, с кем хотите, но не забывайте, флаг наш не бесхозный, двадцать процентов. От желающих отбоя не было, на раёне царила абсолютная просвещённая преступная монархия, распалась она только после нулевых, и сейчас есть герцогства, депутатов взрывают вместе с охранниками, могила Мансура вся в цветах.

Отсутствовала ли в Люберцах милиция как класс? Нет, был даже фонд «Правопорядок», она просто она была люберецкая. Вместе росли, ходили в спортшколы, служили в армии, женились на сёстрах, спорили на дискотеках за пустяки. Доезжали до метро «Ждановская» вломить таганским, Рауль, Ворона, Муха, Лёша Негодяй, Кузя… Получали с финансового конгломерата «Менатеп», в 1988м на Большой Академической стрелке сказали долгопрудненским, от винта, у вас «Шарик» есть, аэропорт «Шереметьево», отсюда конфликт «Дюны» и «Любэ». А что мы хотим? В Лос-Анджелесе полиция это банда с правилами, не менее жёсткими, чем уличные.

— Это ваша машина? - Нет, пацанов с Рязанки! - Перовский Квадрат удивлялся: - Ребят, у вас мафия… - В ресторане «Туркмения» подавали кофе. Марк Мильготин всегда был на галстуке. В январе 1987го в журнале «Огонёк» вышла статья «Контора люберов», где автор говорил о некоей «конторе», организовавшей группы подростков, занимавшихся бандитизмом и иной преступной деятельностью, неделю хохотали все, ты попутал нас с Лубянкой, люберецкие ПТУ — это бренд. Армия жизни, дети могил (сыновья помоек и заброшенных стен). Солдаты дна, качки против фашистов, центр антихипстерской революции. Другие в джипах, а мы на лыжах!

- Вы давно адвокатской практикой занимаетесь? - Лет 15… - А кем до этого были? – В ОПГ. - Такое могло быть только в Люберцах.

Всем этим занимались не президенты фирм, генералы Воры, а их топ-менеджеры полковники положенцы. В отличие от Воров, они никогда не пытались выделиться из своего криминального окружения, поэтому лично от них зависело всё, судьбы людские решались на местах. Да царя далеко, до Цыгана близко! Семья его давно жила в Австрии, где его считали беженцем, яростно боровшимся против советской власти. Россию он посещал, но не жил, чтобы оставаться на свободе, слово его было закон для босяков, австрийский канцлер сам выдал ему паспорт.

Измайловским они тоже здорово мозолили глаза, но это был не Сильвестр и Ося, решать просто так судьбу люберецких они не хотели, и правильно, они же не ореховские, чтоб творить беспредел, а позвать других Воров не могли, воровской круг всё-таки братство, чёрная вера делала Людей свободными как любая вера.
Оставались, конечно, не работавшие ни с кем крупные игроки, такие, как Дед Хасан, без которых не решались в стране вопросы крупной недвижимости, или Гиви Резаный, но погоды они не делали. Были и были.

Люберцы, Долгопа с Коптево, Измайлово с Гольяново, Орехово с Медведково и Одинцово, Отари, центровые, ассирийцы, вот, пожалуй, и всё. В Подмосковье были Химки, Балашиха с Реутово и Подольск, дальше ивантеевская бригада, Серпухов, борцы и боксёры. Дальше Рязань, «Слоны» и Тула, потом Белгород, тоже работали с Москвой. С севера был Зеленоград, бойцы там любили носить белые рубашки против хачиков, Монино, Тушино плюс Мытищи, Железнодорожный и Электросталь, там была своя ОПГ, Саша Павлов, их знал писатель Андрей Рубанов, на самом деле география преступного мира Москвы не такая большая.

Объединяли все эти группы солнцевские, солнце в Москве всегда вставало в там. Они вышли в финал и опередили всех, положив под себя чеченскую диаспору, армян и гостиницу «Пекин», такого не удавалось сделать ещё никому, дай им возможность,
они получили бы и оргпреступную государственность как в Косово, благодаря чекистам, рыцарям плаща и кинжала, этого не произошло, Лубянка всегда на страже.

Ахиллесова пята у солнцевских была одна, у них было мало своих Воров, пожалуй, один Джемал, поэтому они старались держаться ниже босяцких радаров, реже попадать в зоны, где свои законы, сиделось им не очень хорошо. Особенно на Дальнем Востоке и в Сибири, регионах, где традиционно недолюбливают москвичей. Частных тюрем у нас нет, а то бы солнечные их создали, в активе у Сергея Михайлова и К. всегда были миллиарды, что делает им честь. Почему Семён Могилевич в Сочи? Знал прикуп.

Кроме того, в такой тюрьме можно отсидеться. Читать книги, смотреть кино, самому готовить, не попадая под раздачу на улицах Москвы, паровые котлеты, тюрьмы и больницы два самых хороших места, чтобы заховаться. Ещё нельзя никогда сцать на улице, если тебя ведут, задержат за нарушение общественного порядка, а у тебя пистолет, скачухи, оправдания за это нет, а делюга, на тебе висит дело убийства инкассаторов, второй раз увидишь деревья на свободе лет через двадцать. Сверху над солнцевскими стояли шаболовские, РУОП МВД, они определяли ход развития стихийного бандитизма в столице.

МУР двигался от всех особняком, переходить дорогу этому акционерному обществу не хотели, исчезнешь, даже имени не спросят, война с ними невозможна, ты будешь уничтожен. Достанут и за границей, от их возмездия не было спасения нигде, на допросах на Петровке рыдали непробиваемые палачи преступных синдикатов, где второй состав ореховской ОПГ? А ведь могли получить всего по пять, шесть лет., блатным светит солнце даже ночью,

Наступила зима, Шах лежал на крыше дома в Иваново на улице Ленина в кожанке аля-Солоник, на трамвае от вокзала десять минут, по двору ходили пять человек с пистолетами в полушубках на рыбьем меху, охрана. Как дети, подумал киллер, на секунду их стало ему даже жалко, лёд искрился и бил в окуляр прицела, снежная слепота затмевала цели. Он закрыл глаз, чтобы защитить зрачок, положил винтовку набок и задумался, устал, поезд из Москвы в Иваново приходит слишком рано. Сегодня Бессмертный Еврей должен умереть.

Конец восьмой главы