Война и мир гл. Э-1-10а и Э-1-10б

Э-1-10а

Уже семь лет Наташа — мама,
В итоге — четверо дитей,
Она вальяжная, как дама,
Ей жизнь вся сделалась милей.

Она родилась будто мамой,
Ей было брать с кого пример,
Уют домашний, как тот самый,
И даже больший «на размер»:

У них жилья всегда в достатке:
В Москве, в столице — по стране,
Дома разбросаны «в остатке
Как будто в сладостном вине».

Она немного располнела,
Стал редким прежний в ней огонь,
Она уже почти не пела,
В свет выход наложила бронь.

Она вся без ума от мужа,
Погрязли с Пьером в их любви,
Вернулось счастье вместо стужи,
Ведь материнство в ней — в крови.

Она на вид — совсем другая,
Спокойствие — в лице, в душе,
Когда же в радость вся впадая,
Огонь, по-прежнему, в лице.

Огонь пылал в красивом теле,
Тем привлекая всех людей,
В ином, но не в семейном деле,
Нет времени заняться ей.

Она как бы отдалась детям,
Причислив даже Пьера к ним,
В семейные попалась сети,
Ей свет стал просто — нелюдим.

Её и не любили в свете,
Богатством привлекая всех,
Она всегда жила «в навете»,
Как будто свет — какой-то грех.

Всю жизнь отдавши детям, мужу,
Погрязла в счастье, наконец,
Ей свет с интригами не нужен,
Сверкает счастье, как венец.

Пьер оказался, как целитель,
Один из лучших докторов,
Податлив он и — повелитель,
Жену любить всегда готов.

Он возродил Наташу к жизни,
И сам познал азы любви,
Семейной преданы отчизне,
И жить без друга не могли.

Богатые обычно люди
Всегда стремились выйти в свет,
Свет их по-своему осудит,
Достойны быть в нём или нет.

Вращаться или быть им в свете,
Держать им значило престиж,
Им не помехой были дети,
Иль даже посетить Париж.

Так было принято в их свете,
Что молодёжь, вступая в брак,
Не до;лжна попадаться в сети,
Должна держать весь светский такт,

И не губить свои таланты,
За внешностью следить своей,
Они природой ей созданы,
И нечего дразнить людей.

Она должна прельщать и мужа
Всё так, как раньше всех других,
Ей свет как бы вдвойне стать нужен,
Престиж — и нет забот иных.

Ей нет заботы о манерах,
О деликатности речей,
О прежних песенных напевах,
И прочих всяких мелочей.

Она не докучала мужу
Особым рвением к делам,
Он был для счастья просто нужен,
Тем более, что льнул он сам.

Что те её очарованья,
Как прежде женщины инстинкт,
Для мужа лишены вниманья,
Ему не нужен этот финт.

Теперь её очарованье —
Безумно преданный ей муж,
Детей когорта в воспитанье,
А свет с интригами ей чужд.

Наташа с первой же минуты
Ему отда;лась всей душой,
Им после пережитой смуты
Казалось солнце над собой.

И совпадение их взглядов
На жизнь семейную с детьми,
Скреплённое любовным ядом,
Купаться в счастье помогли.

Семья, стремление быть вместе,
Затмили им весь белый свет,
Они искали в жизни место,
Их поиск длился много лет.

Жизнь так сложилась с ними, с каждым,
К тому же — грянула война,
И Пьер с характером отважным,
Забыл, что есть ещё она.

Обоих в жизни неудачи
Швырнули словно в мир иной,
Как бы «отмщеньем дали сдачи»
За весь семейный их покой.

Э-1-10б

Зачем ей новые наряды,
Зачем романсы мужу петь,
Они семейной жизни рады,
Детей, конечно же, иметь.

Известно, в жизни человека
Одно имеет интерес,
И он на протяженье века,
Как развивает сей процесс.

Он станет как бы главным в жизни,
И это — просто жизни цель,
Служить «семейной их отчизне»,
Не значит, чтоб убраться в тень.

Но люди разные бывают,
И соответственно и цель,
Они те цели не скрывают,
Семейная им претит тень.

Им нужен как бы для престижа
Весь этот яркий светский свет,
Семья же — опускает ниже,
Вот их на это весь ответ.

И неуместны возраженья,
Многообразна жизнь людей,
Кто чтит себя в воображенье,
Всем показаться не бедней.

И кто что видят в браке люди,
И что в нём главное для них,
Какое счастье он пробудит,
Лишь наслажденье для одних,
Семья ли важна для других?

Бывает и довольно часто,
Что обе цели в том важны,
И в браке жизнь вся — не напрасна,
И обе цели нам нужны.

Толстой приводит здесь примеры,
Когда избрав одну лишь цель,
В другой — не зная большей меры,
Престиж теряют, прячась в тень.

Но надо уяснить бы прежде,
В чём кроется весь наш престиж,
В какой-такой большой надежде,
Его в одном ты видишь лишь.

Престиж есть уваженье к людям
И привлекательность вся к ним,
По их уму, манерам судим,
По многим качествам другим.

Насколько обществу полезны,
Насколько с них берут пример,
Им чужда всякая помпезность,
В любой их деятельности сфер.

Пример здесь наш — Наташа с Пьером,
Они — престижа образец,
В делах семьи своим примером,
На них одеть бы нам венец.

Престижной может стать и пара,
Где царствует любовь в семье,
Но дети — это та «отара»,
«Не отдаются всякой тьме».

И где масштаб о них заботы,
Во всех развитья областях,
Не нарушает нужной квоты,
Растить порядочных ребят.

При этом и блистают в свете,
Лаская всех своим умом,
В одежде мода, как предмете,
Престиж поддерживают в том.

Однако всё-таки цель брака,
В конечном счёте, есть семья,
Довольно тёплого оча;га
И обязательно — жилья.

Муж как подарен был Наташе,
И состоялася семья,
Пьер стал ей «лучшим всех» и краше,
Тем более — была бедна.

Она не любит ездить в гости,
А также принимать гостей,
Ей дороги родные «кости»,
Кто жил когда-то вместе с ней.

Но всё же, дорожила дружбой,
Знакомых, близких ей людей,
Которым не было столь чуждо
В халате видеть средь детей.

К которым также, как к домашним,
Растрёпанной, не пряча стыд,
К друзьям своим в том настоящим,
Из детской выйти без обид.

Неся в руках уже пелёнку
С большим и жёлтым в ней пятном,
И как бы выслушать вдогонку
Все утешенья кое-в чём.

Наташа словно опустилась,
Её как поглотил весь быт,
Она в семью как провалилась,
Она забыла слово «вид».

Её костюмы и причёска
Давали повод в ней признать,
Служанку грязную без лоска,
И даже стыдно что сказать.

Особо поражала ревность,
Она ревнует к красоте,
В кругу родных её душевность —
Предмет для шуток в их семье.

Она ревнует к гувернантке,
К красивой женщине, любой,
На мужа взгляд ещё в «зачатке»,
Она становится «больной».

Но Пьер любил её так сильно,
Как говорят — «под башмаком»,
Он сам слыл столь любвеобильным,
Наташу, как жену, и — дом.

Он словно жил в плену домашнем,
Не смел он даже ездить в клуб,
Лишь только по делам столь важным,
К врачу — когда болеет зуб.

Не смел он даже улыбнуться,
Вступая с дамой в разговор,
Домой не вовремя вернуться,
Имел словесный выгово;р.

Быть приглашённым на обеды,
На прихоть тратить ли средства,
Не смел он в ожиданье бе;ды,
Свершить любого баловства.

Зато Пьер в доме был хозяин,
Жена была его раба,
В семье он словно был, как барин,
Порядок завела сама.

Пьер вёл занятия наукой,
Используя свой кабинет,
Хотя Наташе было скукой,
Стояла тишина — в момент.

Его желанья исполнялись,
В угоду мужу жил весь дом,
Они законом все являлись,
Хотя жена — хозяйка в нём.

Весь образ, даже жизни место,
Знакомства, с внешним миром связь,
Всё с мужем связано «так тесно»,
Как будто мнимая та власть.

Жена угадывала мысли,
И добавляя к ним свои,
Обоих чтобы их не грызли,
Довольны б каждый быть могли.

Примером послушанья Пьера:
Моменты первенца родов,
Ребёнок слаб был, и — как мера,
Кормилицам меняла кров.

Пьер у Руссо нашёл однажды,
И это нужно многим знать,
Чужое молоко — не каждый
Младенец может принимать.

С тех пор последующи(е) дети
Её кормились молоком,
Поскольку собственные «сети»,
Крепки, как этот Пьера дом.

Бывали в спорах их моменты,
Когда, в конце концов, их спор,
Погряз в всё те же сантименты,
Из-за чего и стал «сыр-бор».

Но, в общем, ту женитьбу Пьера
Счастливой можно бы назвать,
Жена подобно «интерьеру»
Сумела жизнь ему создать.

Причём, себя не забывая,
Он — сам Наташин «интерьер»,
А, в общем, сплетен избегая,
Семья — для общества пример.