Горькая улыбка

"Такой, какой есть, но кто я?" - первая часть.



Подруга моя, давай посмеёмся с моей любимой шутки,
«Дождь не может идти вечно» - вот так она звучит.
Вместо улыбок на наших лицах застывают слёзы,
Мы с тобою залечиваем раны-отчаяния в тотальном молчании.

Когда ненасытный демон снова в кровь мне свой ливень прольёт,
Надеюсь, ты будешь рядом со мной в агонии лежать.
И к последнему издыханию мы насмешливо отнесёмся,
А дождь за окном будет наблюдать, и за упокой нам стучать.

Но если между нами, то он даже не думал уходить,
Ему нравится всё, - что люди пытаются сокрыть.
Он нарочно залезает тебе глубоко в душу
И сидит, пока ты не решишь: семя водой либо кровью.

Буду честен, мой организм уже отторгает,
Всю ту дрянь, что я в себя пихаю,
Дабы закрыть иллюзией счастья трещину,
Но от гнилого дыма, лишь все мои наработки тлеют.

У меня есть любовь, но забываюсь редко ,
Голова большую часть времени забита сценой.
Я какой-то нервный, причём всегда,
На людях что-то внутри трахею мне колит.

Коли я в тонусе, то на сцене как оголённый нерв,
Но меня прогоняют из колеи за мою искренность.
И каждый вечер в голову мою заползает змея,
И заживо поедает себя и меня.

«Я хочу быть таким как все!» - сколько же у меня желаний?
Думаю падающие звезды могли бы с этим помочь,
Но они на себя всё потратили, вот и пали,
За эгоизм всегда с небес прогоняли.

Я с детства был некрасив, одно время кутал лицо маской чёрной,
И для себя истинну сочинил - за гнилью может таится нечто превосходное.
Вопреки этому я стал мусор из себя выносить,
Теперь все мои тараканы ходят в ряд со шваброй.

Я начал всё отпускать, и отпустил старого себя,
За длинными волосами не скроешь своего Я.
Бывшая компания сказала: «ты предал нас!»
Нет, я пошёл дальше, а вы на месте остались

Коль вам это не по нраву, так проследуйте на пастбище
Прошлых меня там тысячи, давайте, выбирайте!
Отбирайте в свои ряды таких же индивидов как вы,
Вы отличаетесь друг от друга лишь именами - школьное пастбище.

Куда ни пойду, я везде ощущаю себя неместным,
И уже сотни до меня писали: "мой дом - мне не дом».
Даже в том месте, где меня ждут, я кажусь лишним,
Я не ною, я просто излагаю свои больные мысли.

Ведь мои слёзы - это чистый рудимент.
Знала ли бы вы сколько раз я улыбался,
Когда в голове больной визуализировал сюжет,
Как любимые мне люди больше не откроют глаз.

"У тебя соображалка сломалась?" - может быть  скажешь,
Но мне так легче всю боль в себе нести.
Внутри меня всё кричит, но если крик мой воиспроизсвети,
Он мне покажется неискреннем, и я снова змеёй скручусь.

Я ещё давно пришёл к такой мысли:
Творческий человек - это искалеченный человек,
А вот искалеченный кем или чем, другой вопрос.
Но если все люди изуродованны, то все они творчески?;

Тысяча лепестков на моём дереве слов,
Мне сложно с кем-либо говорить.
Мои руки бьются в препадках,
Чтобы хоть что-то до вас донести.

Когда я пишу о себе, я будто недостоин этой истории.
У меня есть, что вам рассказать, но слов немогу подобрать.
Ком в руках, и глюки при чтении. Говорю себе в отчаянии:
-Всё, что ты можешь, это о любви пару строк набросать?

Я могу прочитать свой стих узкому кругу людей,
Они давно терпят мою пену изо рта и дым из ушей,
Но всё равно, мне не по себе. Вот скажи, тебе был бы приятен мой глюк?
Если бы ты знал, что твои уши будет травмировать нечленораздельный звук.

У меня диссонанс между мной и мной,
Я стесняюсь своих творений, - это даже смешно звучит.
Типа я жизнерадостный, а тут я убиваю в себе всякое стремление;
Эти стихи - моя исповедь, а исповедь не может быть пушистой;

Я ипохондрик, и сегодня моя пища - пиромания,
Ведь люблю огонь в чужих глазах разжигать.
Но неосознанно бываю рушу чужой мост, чаще конечно свой,
«Твоя правда калечит» - сказал человек мне родной.

Я вижу в людях то, что они разучились:
Уголёк, искорку - которую я могу раздуть
И пущай они не будут для других гореть,
Это моя потребность, а сам я выбрал - тлеть

В душе у меня лежит мёртвый романтик ,
Внимание которого никто так и не оценил.
Я тот дурак, который провожал взглядом,
И ждал ответа несколько дней, порой даже ночей.

Когда я вижу отблеск счастья на их сетчатке,
То невольно поднимаются мои уголки.
И это самое подлинное, что мне присуще:
Отдавать всего себя на расстерзание толпе.

Сколько бы боли они взамен мне ни доставляли,
Я не могу ненавидеть, даже если себя заставлю.
Я без оснований просто люблю людей,
Но они бывают меня непонимают...

Пора менять и меняться, иначе нас выдавит мир
Я раб своих повадок, не поздно ли всё изменить?
И постоянный вопрос без ответа: чего ради?;
Я как клоун из сборника «Что осталось».

Если я искренен - то «...Сейчас не до шуток»
Если я серьёзен - этого недостаточно
Если я веселюсь - то перегибаю
Да даже если я плачу - всё не так!

А почему я должен всем всё доказать?
Люди видят то, что хотят! Или могут?
По уму никто не проведёть
А если и проведёть, то сам он к чёрту уйдёт!

Муза моя, нарисуйка мне иголкой  новую улыбку
Я не знаю зачем, но мне надо встать и идти;
И по полю снова прокатится колючка
Но уже вся измазанная в крови...



"Детство" - вторая часть.



В углу дома мыши вешаются на паутине
Смотря на это, ребёнок стремится стать таким же
А за плинтусом мышиный некрополь
В этих стенах ребенок может быть свободен;

Он в коробке рисовал картину мира из историй,
Которые приносили с улиц родные ему люди,
Позже, они же, крепко держа поводок колючий
Выгуливали его. По их рассказам, он был очень буйный.

Когда все уходили, он судорожно пытался
Взломать замочную скважину, но как бы он не старался
Это всё было тщетно, и он сам знал этот исход
Повторяя тысячи раз один и тот же подход.

Как-то в одном из окон он увидел изъян
Вместо решётки сетка стояла
Разрезав её ножом, он побежал, в одной пижаме до колен;
День сменился ночью, в это время выходят фантомные чудовища,

Ему так бабушка говорила; В кустах его поджидали фантазии,
А ребенок шугался трепета собственного сердца
Сорвал ветер-шалун дубовый листок
И по нитке путеводной засверкали пятки.

Сраженный наповал ребенок миром фантазий
Осознал, что это не последняя его схватка
И у него есть все шансы одолеть рефлексивную змею
Восседающею в центре лабиринта подсознаний;

Измученный ребёнок возвращается домой
И в наказание, его искупали пред всеми гостями
Которые собрались дабы найти ребёнка-потеряшку
Но он сам, типо в добрые руки, вернулся домой;

В углу дома, где царит счастье, мыши вешаются на паутине
Смотря на это, ребёнок хочет стать таким же
А за плинтусом находится мышиный некрополь
В этих стенах ребенок может быть свободен.




P. S

 А стих ли это вообще? :)