Дорогами моей семьи

Татьяна  Константинова
Дорогами моей семьи
 
Абакан • 2022 г.
ББК  63.2
Редактор Виктор Константинов
Художник Захар Верещагин
Корректор Татьяна Константинова
Посвящается моим родителям –
Зызганову Якову Ильичу и Зызгановой Галине Сергеевне
Благодарю Руслана Кравченко
за огромную помощь в поисках архивных материалов
Основная тема книги – история рода. Использованы материалы и фотографии из семейных архивов Авик, Бушуевых, Дёминых, Долгих, Зверевых, Зызгановых, Кармановых, Каюпченко, Москаевых, Филипповых, Шанауровых.
Оглавление
 
1. Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .4
2. Вступление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .6
3. Из Пруссии ; в Россию.
Зазывали всех, кто мог принести пользу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .7
4. Бесценные раритеты. Мамина тайна . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .9
5. Житомир. Рождение Вильгельмины . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .11
6. Томск. Магия прусской добродетели. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .12
7. Лютеранское сообщество.
Орган для верхнесуэтукской кирхи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .14
8. Гейли. Курляндия. Томск. Минусинск . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .16
9. Нижняя Буланка. Перст судьбы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .21 10. Ивановка. Ранняя смерть Шарлотты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .26
11. Даниловский посёлок.
Рождение Луизы, первой дочки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .28
12. Минусинск. След бабушки Анны . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .29 13. Лель. А это наши кумовья . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .32
14. Дом на Скворцовской.
Признание мамы о гибели Луизы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .34
15. Луиза. Легенда о красной ленте . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .36 16. Артёмовск. Свой домик на улице Пролетарской . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .41
17. Антон. Испытания семьи продолжаются . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .42
18. Трудармия. Освобождён, чтобы умереть . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .44
19. Кармановы. Дед погиб в бою под Смоленском . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .48 20. Мама моя. Аромат пряников 44-го года . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .51
21. «Я всё это помню». Птичка на пасхальном пироге . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .53 22. Чибижек. В 16 лет мама стала грузчиком . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .55
23. Мастер маслосырзавода.
К экзаменам она готовилась экстерном . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .56
24. Городок. Сбылось горькое пророчество . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .57
25. Юлия. Моё первое интервью . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .59
26. Янка. Тост на серебряной свадьбе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .61
27. Иван. Мой самый старший брат . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .63
28. Зизгановы. Мои вятские корни . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .64 29. Дед Илья. Как раскулачили семью фронтовика . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .66
30. Отец. Всю жизнь трудился на износ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .72
31. Мороженое. Холодный праздник в знойный день . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .74
32. «Поминальная земляника».
Что это, если не зов родственной крови? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .75
33. Родной дом. В нём всем хватало места и тепла . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .78
34. Послесловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .80
35. Фотогалерея  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .81
 
Предисловие
 
Поздно начала я всерьёз работать над своей родословной. Но исподволь готовилась к этому очень давно. Услышав в разговорах с родителями или родственниками какие-то интересные семейные подробности, по журналистской привычке записывала их если не в блокнот, то на случайных бумажках. Теперь, конечно, сознаю, что многие, очень многие возможности упущены. Однако лучше поздно, чем никогда.
Эта мысль пришла ко мне, когда наш младший внук Ваня всё чаще и чаще стал обращать внимание на портреты своих прадедов ; наших с мужем родителей. Каждый раз мы говорим внуку, кто это и как их зовут. И он слушает. Смотрит. Запоминает. И я поняла: настала пора осуществить давно задуманное ; узнать о своих корнях как можно больше.
Несколько последних месяцев посвятила своим предкам: и близким, о которых хоть что-то слышала от родителей, и далёким, о которых совершенно не имела никакого представления. А потом взялась за перо. Чтобы не канули в Лету с таким трудом добытые архивные детали, каждая из которых для истории семейного клана на вес золота.
Стоило начать устанавливать связи и завязи генеалогического древа семьи, как с удивлением выяснила, что наши дальние предки с маминой стороны носили такие трудно воспринимаемые русским ухом фамилии, как Нишек, Колль, Мейер, Рейнгардт, Текстор, Ольбриш… А их имена! Тут и Вильгельм, и Фридрих, и Грета, и Шарлотта, и Катарина, и Каролина, и Луиза, и Амалия, и Эрнст, и Флорентина… Будто всё это герои романов зарубежной литературы, а не родственники коренной сибирячки. А они действительно оказались выходцами из-за рубежа, которых судьба давным-давно занесла в далёкую Сибирь.
Ни в коем случае не претендую на полноту повествования. Остаётся загадкой, какой была жизнь моих предков в Пруссии и Курляндии, откуда они прибыли. Попыталась лишь несколькими штрихами, насколько удалось узнать, очертить их пребывание здесь, в России. Помогли сделать это в том числе семейные легенды и истории.
О том, например, что моя немецкая прабабушка, лютеранка Вильгельмина Нишек, сосланная с родителями из Волынской губернии в Минусинский уезд, венчалась не где-нибудь, а на территории нынешнего Каратузского района, ; в Нижней Буланке, а её родная сестра Каролина ; в Верхнем Суэтуке. А их мама Шарлотта в 1901 году похоронена в Ивановке нынешнего Ермаковского района. По прямой это совсем недалеко от Каратуза ; места, где я с мужем Виктором живу после окончания института больше сорока лет.
А ещё хочу рассказать о том, что всего 13 лет назад мама показала нам в Минусинске дом, построенный в первом десятилетии прошлого века руками моего прадеда Карла Гейля. И о том, как около него в сентябре 1919 года при повторном установлении в городе советской власти кто-то из партизан отряда Щетинкина убил старшую дочку наших прадедов, гимназистку Луизу. (Только дом этот к сегодняшнему дню значительно изменился ; время властно не только над человеком).
Это всё факты родословной с маминой стороны. А с папиной деды мои приехали в Сибирь из нынешней республики Коми. Прежде их называли зыряне.
В Петропавловке нынешнего Курагинского района и этот мой дед, Илья Васильевич, тоже построил дом. Да не где-нибудь, а примерно в трёхстах метрах от того места, где теперь красуется виссарионовский особняк.
А ещё поделюсь таким очевидным, казалось бы, выводом: нельзя бросать могилы своих родных. Когда-нибудь да придёт к нам понимание этой простой истины. Ведь они ждут нас и верят, что мы, продолжатели рода, их не забудем.
Вступление
 
С раннего детства знала, что мамина родная бабушка была немкой по национальности. Но подробностей в доме не рассказывали. Для детей, родившихся через десяток лет после Великой и страшной войны, само слово «немцы» имело вполне определённую окраску. Однако время шло и всё расставляло по своим местам. Жизненный опыт прибавлял мудрости и умения отделить зёрна от плевел...
Только вот родители наши один за другим уходили в мир иной, и оказалось, что уже не у кого уточнить какие-то детали, узнать, кто был до нас? А кто до них? А какие они были?
Откуда прибыли?
На помощь пришёл Руслан Кравченко ; уроженец Каратузского района, человек разносторонних знаний, увлечённый краеведением и генеалогией. О нём можно сказать так: де-юре он историк-любитель, а де-факто ; профессионал, каких поискать. Им создан сайт «Мы все одна семья», где с согласия носителей персональных данных публикуются генеалогические материалы. Сегодня в его копилке данные уже на 27 570 человек; 1510 фамилий; зафиксированы 8133 брака. Теперь и наша родословная есть на его сайте. Не перечесть, сколько сделал он архивных изысканий. Кропотливый, поистине титанический труд! Во многом благодаря ему постепенно прорисовывалось полотно моего рода.
Из Пруссии - в Россию
Зазывали всех, кто мог принести пользу
Процесс великого переселения представителей европейских народов в нашу страну был запущен в 18-м веке. Хотя в России задолго до этого уже зародилась традиция приглашать грамотных и мастеровитых иностранцев. Русские правители, озабоченные экономическим и культурным развитием вверенной им страны, всячески зазывали тех, кто мог принести пользу.
В 18-м, а особенно в 19-м веках в России бурно развивалась экономика, на вновь открываемых предприятиях не хватало грамотных управленцев, инженеров, мастеров, механиков, слесарей и кузнецов. А ещё кто-то должен был учить работе на новом оборудовании, и эту роль тоже взяли на себя приезжие из-за рубежа специалисты. Заманивали их самыми разными льготами. И, конечно, жалованием ; труд иностранных инженеров оплачивался очень высоко.
Исторически сложилось так, что чаще всего в Россию переселялись из немецких государств ; Австрии, Пруссии и собственно Германии.
Переселялись немцы компактно: в основном под Санкт-Петербург, в Саратовскую губернию (Поволжье) и в Волынскую, которая много раз переходила из рук в руки, ; то была польской, то литовской. И при всех хозяевах оставалась малонаселённой.
В 1875 году Волынь стала частью Российской империи. Вскоре туда хлынул поток немецких переселенцев. С ними Россия не прогадала. Да и не могла прогадать: едва ли не все императорские жёны трёхсотлетней романовской династии сами были немецкими принцессами, приглашенными в Россию для выгодных династических браков, а уж они-то доподлинно знали, какими неутомимыми тружениками могут быть представители их родной нации.
На необжитых русских территориях немцы организовывали колонии – со своими национальными традициями, удобным бытом, достойным по тем временам уровнем жизни. В основном развивали отрасли сельского хозяйства. Переехавшие в Россию немцы очень быстро превращали прежде пустынные земли в цветущие сады.
Из Пруссии вышла немалая часть волынских переселенцев. В том числе и мои предки ; это было обнаружено в нескольких архивных папках метрических книг лютеранской кирхи г. Красноярска.
Формально Пруссии нет сейчас на европейской карте, но есть Германия, которая получила своё развитие именно на прусском плацдарме. В 1947 году часть прусских земель поделили между Польшей и СССР. Советскому Союзу досталась треть территории, в том числе Кёнигсберг, который теперь называется Калининградом и находится вне территории России как анклав ; в сплошном окружении других стран.
От топонима Пруссия в мировой истории остался такой фразеологизм, как прусская добродетель. Это устойчивое выражение включает в себя некий перечень человеческих качеств. На первом месте у пруссов всегда стояли самодисциплина, пунктуальность, чувство долга, чувство справедливости, трудолюбие, неподкупность, искренность. Вполне достойный набор для человеческой личности.
Возможно, что совокупность именно этих качеств и помогала выходцам из Пруссии, да и из других немецких земель, справляться с трудностями, неизбежно связанными с переездом и обустройством на новом месте. Но этот переезд в Россию для многих из них оказался не последним. Ближе к концу 19 века значительное число льгот для переселенцев было отменено, а потом и вовсе многих отправили в Сибирь.
Русскому правительству требовалось облагородить, цивилизовать эти просторы. Трудолюбивые и аккуратные немцы как нельзя лучше подходили для такой роли, они поднимали здесь культуру земледелия, внедряли современные технологии, разводили лучшие породы скота в животноводстве. Так что Россия для многих иностранцев стала второй родиной, иногда благосклонной, иногда чрезмерно жестокой. Но важно заметить, что именно в России немецкие колонисты дольше сохраняли свою национальную идентичность (в языке, в обычаях, культуре), чем это происходило даже в самой Германии.
Бесценные раритеты
Мамина тайна
Вряд ли получится последовательно, одно за другим, нанизывать на древо имена, фамилии, семьи, годы, страны... Попробую всё группировать по темам. Начну с более «молодой» прусской родственной ветви. Она ближе к сердцу ; к ней имеет отношение моя прабабушка, которая жила с нами, нянчилась со мной, кормила с ложечки, тихонько напевала свои колыбельные. Пусть что угодно говорят о жёсткости немецкого языка ; моя прабабушка и сама была воплощением мягкости, нежности к детям, и пела она так же.
Она умерла, когда мне было три года, один месяц и неделя. Но я помню её! А позднее рассматривала её документы, в которых всё было необычно и непонятно, однако мама почему-то ничего не объясняла, а потом и вовсе спрятала подальше.
В 2003 году наша дочь Марина завершала учёбу на историческом факультете педуниверситета им. Астафьева и для защиты диплома выбрала тему, имеющую пусть косвенное, но всё-таки отношение к истории нашего рода, ; «Депортация русских немцев с Поволжья в Сибирь во время Великой Отечественной войны». Вот тогда моя мама, Галина Сергеевна Зызганова, раскрыла перед внучкой-студенткой заветную шкатулку со старинными фотографиями и документами своей бабушки-немки.
Они, эти бесценные раритеты, и сейчас хранятся в нашей семье ; изящно оформленные в готическом стиле, но очень ветхие, пожелтевшие от времени, надорванные на сгибах и с бахромой по краям. Все тексты набраны витиеватым шрифтом на трудно переводимом немецком диалекте. Мама рассказала Марине всё, что помнила со времён Великой Отечественной о немцах, депортированных в их Артёмовский район Красноярского края (он существовал с 1935-го по 1957-й годы, затем был включён в Курагинский).
Рядом с посёлком были золоторудные шахты. Вот туда и привезли немецких переселенцев, определив их на самые тяжёлые подземные работы. Что-то рассказала мама и о своих предках немецкой национальности. «А нам почему ты никогда не говорила об этом?» ; спросила я тогда. «А зачем вам было знать?» ; такой многозначительный был её ответ.
После того разговора прошло ещё несколько лет. Иногда мы с дочками корили себя, что никак не можем выбрать время расспросить маму обо всём, что она помнит, да записать на диктофон. Как когда-то я сделала это с папой. Наконец, всё сошлось, и у наших дочерей состоялся длинный разговор с бабушкой Галей. И это была живая ниточка, протянувшаяся из 19-го века ; в 21-й. Мама снова достала свою шкатулку с документами и старинными фотографиями в дореволюционном стиле кабинетного портрета и модного в Минусинске фотосалона «Ф.Станчусъ». Начала она с очень дорогого ей человека – своей бабушки Вильгельмины.
Житомир
Рождение Вильгельмины
Во второй половине 19 века из Пруссии в Россию, независимо друг от друга, прибыли две семьи: муж и жена Христиан и Мария Нишек с сыном Иоганном (1858 г. р.) и семейная чета Ольбриш с дочерью Шарлоттой (1860 г. р.). Имена родителей Шарлотты узнать не удалось. Те и другие попали в Житомир. Там Иоганн и Шарлотта и встретились. Они соединили свои судьбы, и в 1885 году у них родилась первая дочка по имени Вильгельмина ; моя будущая прабабушка.
Так начался российский период нашего рода.
В Житомире всегда было очень много немцев ; по переписи 1881 года больше 20 процентов. Немцы селились здесь компактно, эти районы называли немецкой слободой. В них особо ценились такие качества, как законопослушность, добросовестный труд, крепкие семейные устои, приобщение детей к опрятности, труду и христианским ценностям.
Дисциплина и порядок в немецких слободах, чистота во дворах и на улицах, довольно высокий уровень жизни ; вот что отличало места компактного проживания немцев на территории российского государства.
Но на стыке двух веков ; 19-го и 20-го ; со всей России немцев стали активно выдворять в Сибирь (справедливости ради надо сказать, что эти процессы иногда происходили в России не только с немцами, но и, например, со староверами, которых из поволжских степей постепенно вытесняли ; кого в Европу, кого ; за Урал).
В самом конце 19 века из устоявшейся размеренной жизни в Житомире пришлось ехать в Сибирь и семье Нишек. Фрагмент маминого рассказа:
; Из Житомира их сослали в Минусинск. Многих тогда ссылали. Сибирь большая, её надо было тоже обустраивать. Бабушка рассказывала, что до Красноярска они ехали очень долго и тяжело. А уж оттуда до Минусинска полегче ; на каком-то пароходике с трубой.
В нашем семейном альбоме есть две старинные фотографии матери и отца Вильгельмины Нишек ; Иоганна и Шарлотты. Одна из них очень старая, ей не меньше 130 лет. На ней, помимо супругов и маленького мальчика, есть довольно пожилая женщина, явно мама Иоганна. Они похожи. А значит, мне она приходится прапрапрабабушкой. Имя, к сожалению, так и не удалось узнать. Но иметь такое фото в семейном альбоме ; большая удача. Судя по всему, оба снимка сделаны ещё в Житомире.
Томск
Магия прусской добродетели
Родословная ветка со стороны моего прадедушки тянется в Сибирь тоже издалека, но теперь уже из Курляндии, где в 1824 году появился на свет мой прапрапрадедушка Фридрих Гейль. По какому-то странному совпадению Курляндия, как и Пруссия, тоже исчезла с карты мира, став частью Латвии.
Итак, один из самых дальних из известных мне теперь предков, Фридрих Гейль-старший, из Курляндии перебрался в Сибирь, в Томск. В этом городе он встретил свою любовь, переселенку опять же из Пруссии ; Амалию Текстор. И хотя, как правило, в чужих краях молодые люди стремятся выбирать себе вторую половинку из числа земляков, так как на чужбине особо ощущается потребность в «своих», прибалтийского немца Фридриха Гейля чем-то зацепила немка именно из Пруссии. Может, тем самым набором прусской добродетели? В любом случае ; союз молодых состоялся.
И продолжился наш род.
Семейная пара вырастила троих детей. Их имена скороговоркой не произнесёшь (стоит пояснить, что у лютеран, католиков и протестантов детям часто давали двойные, тройные и даже четверные имена. Считается, что это усиливает защиту ребёнка от чёрных сил). Вот имена детей семьи Гейль: Вильгельм-Иоганн, Вильгельмина-Шадрин (у неё единственной удалось вычислить год рождения – 1862) и Фридрих. Последний из названных взял в жёны поселенку, прибывшую в Томск из Саратовской губернии, ; Катарину Лелль. В 1880 году у них в Томске родился сын Карл ; мой будущий прадедушка.
Так продолжался мой род.
Обряд крещения Карла совершил пастор Гакманн в лютеранской церкви Святой Марии г. Томска. Эта церковь была удивительной красоты: лёгкая, воздушная, с остроконечным, устремлённым ввысь шпилем, она и на редких сохранившихся фотографиях выглядит изысканно.
 Один из главных обрядов у лютеран ; причастие. Его необходимо пройти не реже одного раза в месяц. Церковь серьёзно относилась к этому таинству, составляла список участников. Такая педантичность сослужила добрую службу в наших поисках малейших нюансов родословной.
До сей поры, пока не приступила к работе над историей рода, ничего не приходилось слышать о людях, носивших такие труднопроизносимые имена, как у моих пращуров. Но потом увидела скан церковного документа от 13 февраля 1894 года, где в списке принявших причастие под порядковыми номерами 7, 8 и 9 значатся имена отца Фридриха Гейль, сына Вильгельма-Иоганна Гейль и дочери Вильгельмины-Шадрин Гейль, а потом снова вернулась к старинной фотографии церкви святой Марии, и вдруг ощутила странное волнение: вот сюда, в эту жемчужину архитектуры, в эти самые двери во второй половине позапрошлого века каждое воскресенье под чарующие звуки органа заходила чинная лютеранская семья Гейлей. Все наверняка в нарядных воскресных одеждах. И все имеют прямое отношение ко мне! Невероятное ощущение единства рода.
Лютеранское сообщество
Орган для верхнесуэтукской кирхи
Небольшое отступление от темы родословия, но зато касающееся лютеранского сообщества Томска и нашего Каратузского района. При изучении документов городского архива попутно обнаружилась переписка консистории с советом томской евангелическо-лютеранской церкви Св. Марии об оказании помощи в доставке музыкального инструмента ; органа ; для финских ссыльных в колонию Верхний Суэтук Минусинского уезда Енисейской губернии. Документ датирован 1885 годом.
За пять лет до этого в Верхнем Суэтуке началось строительство церкви, и братья по общине позаботились о далёкой-предалёкой деревенской кирхе: собрали деньги и приобрели для неё орган. В электронном альманахе североевропейских и балтийских исследований (№4 за 2019 год) рассказывается, что музыкальный инструмент был приобретён на средства частных лиц в г. Гельсингфорсе (сейчас Хельсинки) и перевезён в Санкт-Петербург. Оттуда до Томска доставку оплатила евангелическо-лютеранская консистория.
Исследователь этого неординарного случая, обнародовавший его в альманахе, не сумел выяснить, был ли орган доставлен до места назначения. Но мне очень захотелось узнать, чем закончилась эта удивительная затея. (Где европейский город Хельсинки, столица Финляндии? И где наш затерянный на просторах Сибири скромный каратузский Суэтук?)
В самой деревне уже не осталось людей, которые бы точно помнили об этом случае. Вроде, говорят, был орган. А может, и нет. Выяснить финал давней истории помог учёный из Финляндии Юхо Саари, защитивший докторскую диссертацию по финнам в Сибири. А связала меня с ним Лина Бланк, библиотекарь из Верхнего Суэтука. До конечной точки назначения сложный музыкальный инструмент благополучно довезли, и тоже за счёт жертвователей.
Как знать, может и мой прапрадед Фридрих Гейль тоже принимал участие в обсуждении вопроса доставки органа в Суэтук? Возможно, в тот момент он впервые услышал об отдалённом от цивилизации, но благодатном местечке ; юг Сибири, где не вымерзают яблони, растут огромные арбузы и зреют знатные помидоры.
Доставленный инструмент был установлен в верхнесуэтукской школе и освящён к рождественской службе 1885 года, а когда через три года здесь было закончено строительство лютеранской церкви, ; перенесён в неё.
История с доставкой органа через всю Россию в маленькую колонию ссыльных говорит о монолитности лютеранского сообщества, об их взаимовыручке. А ещё о том, что обживались они в России довольно уверенно, власти препятствий им не чинили, особенно в вопросах веры.
Гейли
Курляндия. Томск. Минусинск
В документах церкви Святой Марии обнаружилась такая запись: «01 декабря 1896 года к больному томскому слесарю Фридриху Гейлю приходил домой пастор».
Речь здесь о самом старшем из Гейлей, который прибыл из Курляндии. Для лютеран очень важно еженедельно присутствовать на службе, причащаться, общаться с другими членами общины. Но если человек болен, пастор приходит к нему домой. Педантичные немцы фиксировали всё, что происходило в их лютеранском сообществе. Через несколько месяцев, девятого апреля 1897 года, тот же документ зафиксировал, что вдовец Фридрих Гейль, мещанин из поселенцев, уроженец Курляндии, умер от водянки в возрасте 73 лет.
Эта лаконичная запись (всего 15 слов вместе с предлогами) помогла заполнить несколько пустующих клеток родословного панно. Из него мы сделали вывод, что Фридрих Гейль появился на свет именно в 1824 году, что родился он действительно в Курляндии, что жена его, Амалия Гейль, урождённая Текстор, к тому времени уже ушла в мир иной, что у самого Фридриха был социальный статус ; мещанин. Не такое уж высокое сословие, но и его надо было заработать.
Мещанином в России мог стать любой житель, который имел в собственности дом в городе, владел каким-либо ремеслом для постоянного материального дохода. Не имел бы долгов, не находился под судом или следствием. И ещё один важный штрих. В церковном документе Фридрих Гейль обозначен как поселенец. Из этого следует, что в Томск он прибыл не добровольно ; его сослали. В ином случае он имел бы статус переселенца. За что сослали? Пока вопрос.
Мой прапрапрадед Фридрих Гейль по тем временам владел очень хорошим, уважаемым в обществе ремеслом ; был слесарем и кузнецом. Тогда, в эпоху до индустриализации экономики, всё, что связано с металлом, делалось вручную. И сёла, и города очень зависели от людей такой важной профессии. В деревне лошадь не подковать без него, а в городе и строительные элементы, и любой металлический инструмент ; всё на нём, на кузнеце. А оружие? Это вовсе отдельная тема. Так что человек, владеющий ремеслом слесаря и кузнеца, обязательно был мастеровитым и трудолюбивым, востребованным в обществе и уж, конечно, достаточно обеспеченным.
Судя по всему, таким же удался и один из его сыновей, Фридрих, мой прапрадед. Не зря он носил имя своего отца.
Фридрих даже имел опыт преподавания слесарного и кузнечного дела в ремесленном четырёхклассном училище г. Томска. Правда, непродолжительный. А вот после его ухода по семейным обстоятельствам в училище долго не могли найти ему достойной замены, приходилось приглашать не очень квалифицированных ремесленников. Об этом мы узнали из газеты «Известия городского общественного управления» за 20 августа 1887 года, где был опубликован отчёт о состоянии училища, и одним из мастеров назван Фридрих Гейль с указанием ежемесячной зарплаты ; 35 рублей. Преподаватели других дисциплин имели заработную плату 25 рублей в месяц. Возможно, это как раз пример того, что за одну и ту же работу иностранец получает жалование больше, чем коренной житель.
Для сравнения: в то время средняя оплата труда по России для мужчин составляла 14 рублей. Имея доход, более чем в два раза превышающий средний, мои предки, скорее всего, сумели сделать какие-то накопления, и это помогло им после переезда довольно быстро обосноваться в Минусинске.
Но на новое место жительства переехали не все Гейли. Сестра Вильгельмина-Шадрин осталась в Томске. У неё умер первый муж по фамилии Мейер. Позднее она вышла замуж и сменила фамилию на Рейнвард.
Там же остались сыновья Вильгельма-Иоганна. Они с молодых лет вели довольно разгульный образ жизни. В разделе «Происшествия» газеты «Томские губернские ведомости» имена Антона и Александра Гейлей появлялись в 1907, 1909, 1914 гг. То в связи с хулиганством, то с кражей, то с пособничеством. В конце концов один из них загремел в тюрьму. Причём в 1907 году братья уже побывали за решёткой: Антону дали тогда два месяца заключения, Александру ; три месяца. А в 1915-м Антона посадили уже на 2,5 года. Вот такой нюанс в моей лютеранской родословной. Но, как говорится, родню не выбирают.
О похождениях молодых сыновей старшего брата моего прапрадеда стало известно из прессы того времени, но вызывало удивление, что в метрических книгах томской лютеранской церкви не встречалось упоминание об их рождении. Разгадка пришла позже. Оказывается, лютеранин Вильгельм-Иоганн Гейль женился не на единоверке, а на православной с простым русским именем Устинья, и все их дети записаны в метрических книгах Христорождественской православной церкви. Запись о браке этой ветки Гейлей обнаружить не удалось, но, судя по времени рождения первенца, Вильгельм-Иоганн и Устинья поженились не позже 1876 года.
С помощью перекрёстного анализа выяснилось, что до замужества Устинья, скорее всего, носила фамилию Полякова. В общей сложности у пары Вильгельм–Устинья родилось 12 детей: Татьяна (1877 г.р.); Клавдия (1878); Лука (1880); Мария (1882); Глафира (1884); Александр (1887); Антоний (1888); Евдокия (1891); Людмилла (1893); Максим (1895); Григорий (1899); Константин (1900).
Трое из них умерли в раннем возрасте: сын Лука в 9 месяцев, дочь Мария в 1 год 8 месяцев, дочь Евдокия в полтора года. И все ; от коклюша.
Дочери Татьяне в возрасте 15 лет в церкви выдавали метрическое свидетельство. Значит, первенца семья сохранила. А о Глафире найдена и вовсе обнадёживающая информация: в 1934 году ей выдана выписка из свидетельства о рождении. К тому времени ей было уже 50 лет. Вполне возможно, что где-нибудь на этой Земле живут потомки Гейлей, пусть и под другой фамилией, рождённые внучкой моего курляндского прапрапрадеда.
При изучении архивных документов этой семьи не могла не броситься в глаза одна странность: среди восприемников, то есть крёстных, нет ни одного лютеранина. Все до единого православные, все русские. Крёстной шестерых детей значится вдова томского мещанина Варвара Павловна Ерошевич. Видимо, очень близкий Устинье человек.
В одном из номеров газеты «Томские губернские ведомости» за 1877 год было опубликовано информационное сообщение о том, что томская мещанка Устинья Гейль за 50 рублей продала часть деревянного дома с постройками и землёй рядовому томского губернского батальона Луке Фёдоровичу Полякову. Судя по всему, это её родной брат. Через три года он становится мещанином города Томска. Повторюсь: одно из условий вхождения в мещанское сообщество ; наличие собственного дома в городе. Продавая брату часть дома, Устинья помогла ему выбраться из деревни.
Кстати, ни одного следа от этой огромной семьи не обнаружилось в Минусинском уезде. Кроме отца – Вильгельма-Иоганна Гейля. Он стал восприемником, то есть крёстным отцом, Флорентины ; дочери польского ссыльнопоселенца Вильгельма Аренда. Она родилась на Александровском заводе Минусинского уезда в 1905 году. Значит, к этому времени кто-то из томского клана Гейлей уже выехал на юг Енисейской губернии.

Итак, в начале 20 века в Минусинском уезде, примерно в один и тот же период, появились и Нишеки из Житомира Волынской губернии, и Гейли из города Томска. В одной семье ; юная Вильгельмина, в другой ; молодой парень Карл. Нам не узнать, кто из них первый остановил свой взгляд на другом. Но они встретились и связали свои жизни воедино.
И дальше продолжили наш род.
Нижняя Буланка
Перст судьбы
У лютеран – самой крупной ветви протестанского движения в христианстве ; бракосочетанию обязательно предшествует ещё один важный обряд. В нём заложен глубокий смысл. Может быть, именно поэтому лютеранские браки такие крепкие.
В нашем семейном архиве хранится уникальный документ юной Вильгельмины под названием «Confirmation», что в переводе на русский означает конфирмация. Его проводят, когда человек достигает возраста так называемого разумения и способен делать сознательный выбор в серьёзных вопросах. В центре этого документа ; изображение Иисуса Христа, по обе стороны которого цитаты из Библии. Внизу ; имя, фамилия обладательницы документа, дата и место её рождения, указание на то, где именно проводился обряд, и подпись пастора, совершившего его.
Здесь что ни строчка, то важная информация для родословной. Правда, текст, написанный на одном из многочисленных немецких диалектов, сначала предстояло перевести. Документ подтверждает, что место рождения Вильгельмины Нишек ; Волынская губерния. Есть здесь и точная дата ; 21 июля 1885 года. На момент обряда вхождения во взрослую жизнь моей будущей прабабушке было 18 лет. Конфирмация состоялась 25 июля 1904 года в лютеранской церкви… Нижней Буланки.
…Нижняя Буланка! Когда до моего сознания дошёл смысл прочитанного, это стало для меня открытием. А ведь в детстве я несколько раз держала в руках документ, но, конечно, ничего в нём не понимала. Благодаря мужу Виктору Александровичу Константинову, уроженцу села Моторского, после учёбы я попала в Каратузский район. С тех пор прошло почти 45 лет. И только сейчас, совсем недавно, узнала, что эти места связаны с важнейшей страницей жизни моей родной прабабушки.
Вот это судьба… Перст судьбы.
Другой нижнебуланский документ, отражающий ещё более значительное событие в жизни моей прабабушки, обнаружен в метрической лютеранской книге г. Красноярска: «Обручённые, оглашённые и бракосочетавшиеся в 1904 году». Под номером 27 – родные имена: «Карл Гейль, крестьянин, сын Фридриха и его жены Катарины, родители в живых, родился в Томском приходе, евангелическо-лютеранского вероисповедания, холост, 23 года; и Вильгельмина Нишек, дочь крестьянина Иоганна Нишек и умершей жены Шарлотты, отец в живых, родилась в Житомирском приходе, евангелическо-лютеранского вероисповедания, девица, 18 лет». В последней графе указаны дата и месторасположение: «1904 год, 15 августа, Нижне-Буланская церковь Маторской волости Минусинского уезда Енисейской губернии».
А ещё из этого документа мы узнали, что в том далёком августе 1904 года три воскресенья подряд в нижнебуланской кирхе мои будущие прадедушка и прабабушка публично проходили обязательный для лютеран обряд ; оглашение. Слово говорит само за себя: жених и невеста трижды должны были провозгласить о своём желании создать семью, чтобы все прихожане вокруг это знали. Такая многоступенчатость призвана не допустить незаконный брак или кровесмешение. И только после третьего оглашения, 15 августа, пастор Буш наконец-то объявил их мужем и женой.
Несколько коротких пояснений. В приведённом документе жених Карл Гейль назван крестьянином, хотя в Томске он был потомственным мещанином (звание передавалось по наследству). Но в любом другом городе человеку следовало заново пройти весь путь вступления в мещанское сообщество. Таковы были правила.
А теперь о Маторском и Моторском. Ошибки здесь нет. Название волости, где находилась нижнебуланская лютеранская кирха, до мая 1923 года писалось через букву «а» ; Маторская. Оно получило своё название в честь одноимённого племени маторов (матов), обитавшего в давние времена на территории нынешнего Каратузского района. Уже в советское время название села окончательно трансформировалось как Моторское, то есть стало писаться через букву «о». С чем это связано и кто был инициатором ; тоже тема для исследования. Но не здесь и не сейчас.
Вернусь к Нижней Буланке. За время работы в районной газете «Знамя труда» много раз приходилось бывать в этой деревне для сбора материала очередной газетной статьи. И всегда отправлялась туда с удовольствием. Мне очень нравились ухоженные латышские дворики, где летом едва ли не каждый день тщательно намывались деревянные тротуарчики, а зимой ни одна снежинка не имела шансов задержаться на них. Даже холодные, неотапливаемые сени у местных жителей всегда были в полном порядке, а полы застелены свежими половичками, как и в жилых комнатах.
Любила ходить на берег своенравного Кебежа. На берегу этой живописной реки никогда не было никакого хлама. Однажды с коллегами дочери из педуниверситета, приехавшими в наш район с научной экспедицией, побывали в Нижней Буланке на следующий после Ивана Купалы день ; Яанов день. Накануне там состоялся традиционный праздник, на который съехались многочисленные гости. Но и тогда вся прибрежная территория осталась в идеальном состоянии. Что и говорить, бытовая культура у латышей в крови. А ещё обожала бывать в местной школе, здание которой отличается старинной архитектурой. Оно построено в 1860 году. Там каждая половица как будто хранит дух времени.
На втором этаже школы была размещена богатая коллекция старинных экспонатов. Как-то нижнебуланская учительница провела для меня эксклюзивную экскурсию. Рассказывая о собранных здесь раритетах, она обратила моё внимание и на горшок с пышным кустом мирта. Оказывается, для латышей, да и для всех лютеран, это очень значимый цветок.
Его веточку обязательно вплетают в венок невесты, что символизирует вечную любовь, оберегает священный брачный союз. Латыши верят, что в доме, где растёт мирт, обязательно будут царить мир, спокойствие и любовь. Учительница подарила мне несколько отросточков, с тех пор и в нашем доме живёт этот миродарящий цветок. Теперь понимаю, почему уже столько лет я так берегу это изысканное растение с нежными пахучими листочками. Может, и моя прабабушка Вильгельмина вплетала в свой невестин венок веточку мирта, когда 118 лет назад венчалась здесь, в нижнебуланской церкви...
Эта лютеранская кирха когда-то была строго-величественной ; остроконечная, внутри просторная, убранство аскетическое, без излишеств. Но я увидела её уже полуразрушенной. Печально было замечать, что с каждым разом она разрушалась всё больше и больше. Во время командировок в Нижнюю Буланку с тоской глядела на зияющие глазницы некогда огромных полукруглых окон, на дырявую крышу, почерневшие стены. Может, сердце моё уже тогда чуяло какую-то непонятную связь с нею? К слову, в 2013 году её разобрали, перевезли в райцентр и здесь заново сложили стены. Да пока дело застопорилось, хоть осталась самая малость.
С Нижней Буланкой в истории нашей семьи есть ещё одна, совсем крошечная, но всё-таки точка пересечения. У прабабушки Вильгельмины было несколько сестёр. Одна из них, Каролина Нишек, вышла замуж за Эрнста-Александра Колля, крестьянина, родители которого, Густав и Августа, родились в Нижнебуланском приходе.
Повенчаны Каролина и Эрнст были в 1908 году тем же пастором Н. Бушем, но уже в верхнесуэтукской церкви. А значит, обряд венчания у них проходил под торжественный аккомпанемент самого величественного музыкального инструмента, доставленного сюда аж из Финляндии, ; органа. Наверное, это было незабываемо…
У этой пары родилось двое детей: второго августа 1909 года ; дочь Клавдия, 19 февраля 1915 года ; сын Александр.
Ивановка
Ранняя смерть Шарлотты
О матери моей прабабушки ; Шарлотте ; ничего не было известно до тех пор, пока не нашёлся в метрической книге лютеранской кирхи г. Красноярска документ об умерших в 1901 и 1902 гг. На одном из листов этого списка значилось восемь имён, из которых шестеро ; дети от года до семи лет, родившиеся в Верхней (именно в Верхней) Буланке. Четверо из них умерли от скарлатины, один ; от крупа, ещё один ; от судорог. Взрослых в списке только двое, в том числе и Шарлотта.
Причина смерти Шарлотты Нишек ; «вследствие родов». Этот печальный документ и подтвердил, что родилась она в Пруссии, что её девичья фамилия ; Ольбриш, а умерла она девятого ноября 1901 года. Ей был тогда всего 41 год.
Работа над повествованием научила меня на многие вещи смотреть как будто под другим углом зрения. Погружаясь в историю своего рода, я вдруг увидела, что на Шарлотту удивительно походит дочь младшей сестры моей мамы, Евгения. Она родилась в Качульке Каратузского района. (Сейчас живёт в с. Ново-Троицком Минусинского района). Ей 49 лет. Через четыре поколения передалось Жене внешнее сходство с Шарлоттой! А это значит, что она, наша прапрабабушка, не исчезла бесследно ; она дала жизнь другим, чем-то похожим на неё, а те ; следующим. И так ; до бесконечности.
В той же метрической книге об умерших мы узнали, что Шарлотта погребена на Ивано-гусевско-сахарно-заводском кладбище Минусинского уезда Енисейской губернии, погребение совершил крестьянин Яан Бальде. Что это значит? Ведь человека обычно предают земле там, где он жил. Следовательно, в самом начале прошлого века семья Нишеков, прибывшая в Сибирь, обосновалась именно в Ивановке, которая сейчас относится к Ермаковскому району, а тогда она причислялась к Шушенской волости.
Гусевский завод ; первое свеклосахарное предприятие в Сибири. Он начал действовать только в 1889 году, там работали крестьяне, мещане, ссыльные. Основатель предприятия ; купец первой гильдии Иван Гусев, поэтому завод назывался по его фамилии Гусевским, а рядом основанный посёлок, где проживали работники, ; по его имени Ивановкой. В период варки сахара на заводе задействовали до 180 рабочих. К концу 19 века в Ивановке было уже 183 двора. Предприятие успешно развивалось и развивало, говоря современным языком, инфраструктуру посёлка ; открылись больница на шесть коек и училище на 40-45 детей. Но в 1892 году хозяин умер, а его вдове не удалось удержать предприятие на плаву. Да плюс два неурожайных года подряд, и завод фактически стал банкротом. Он был выставлен на торги и в 1904 году продан, но тоже неудачно – через четыре года закрылся окончательно. А позже здание и вовсе сгорело.
Похоронив свою жену Шарлотту, Иоганн Христианович несколько лет вдовствовал. Вильгельмина помогала отцу растить младших братьев и сестёр.
Фрагмент маминого рассказа:
; Моя бабушка Вильгельмина Ивановна Гейль была старшей в семье, мать у неё умерла, когда ей исполнилось 16 лет.
А детей-то порядочно было. Отец воспитывал их в строгости. Вильгельмине всё приходилось делать, сильно работящая была. Но там у всех в семье были свои обязанности. Мальчики приноравливались к хозяйству. Девочки учились хитростям будущих хозяек. Их отец и в работницы к кому-нибудь отпускал. А сыновей только дома держал, сам приучал к мужскому труду.
Три года Вильгельмина была главным наставником сестёр и помощницей отца. Выдав замуж старшую дочь, мой прапрадедушка Иоганн Нишек ещё два года вёл хозяйство один, опираясь на помощь только своих младших детей. А в 1906 году женился на вдове Лизе Балод (в девичестве Криэвин), латышке по национальности, проживавшей со своей семьёй тоже в Ивановке. Обряд бракосочетания был проведён в Верхнем Суэтуке всё тем же Н. Бушем. Скорее всего, и семья Иоганна Нишека в это время всё ещё находилась в Ивановке, несмотря на то, что завод к тому времени практически обанкротился и заработков там явно не было. Только старшая дочь Вильгельмина уехала вместе с молодым мужем.
Даниловский поселок
Рождение Луизы, первой дочки
После венчания в Нижней Буланке молодожёны обосновались в Даниловском посёлке, недалеко от Минусинска. Другое его название ; Александровский завод. Купец первой гильдии Александр Данилов открыл там винокуренный завод, где так же, как и на Гусевском сахарном, трудилось много крестьян, мещан и ссыльнопоселенцев. Работящий Карл из династии мастеров-слесарей наверняка нашёл там применение своим способностям и был в состоянии обеспечивать семью, в которой ровно через год после венчания и переезда на новое местожительства появился первый ребёнок.
В метрической книге лютеранской церкви г. Красноярска за 1905 год есть такая запись: «29 июля 1905 года родилась, а 26 ноября того же года крещена Луиза, дочь крестьянина Карла Гейль и его жены Вильгельмины Гейль, в девичестве Нишек, оба лютеранского вероисповедания, пастором Н. Буш. Родилась в Александровском заводе Минусинского уезда Енисейской губернии. Восприемники ; Антон Лель и Антонина Сим».
Первенец! Как бы ни любили родители всех своих детей, как бы ни говорили, что для них все равны, но первый ребёнок ; это всегда нечто особенное. Ведь человек даже на первую проталинку после долгой зимы смотрит с особой радостью; первый весенний дождь воспринимает как благодать; первый, даже самый простенький цветок после морозных месяцев вызывает восторг; щебетание первой весенней птицы ; будто мелодия любви. А тут первый ребёнок... Да это ни с чем не сравнимое чудо. И Луиза была для своих молодых родителей словно божьим посланником.
После её появления семья не задержалась в посёлке. Местом рождения всех остальных детей значится Минусинск.
Минусинск
След бабушки Анны
Через два года после первенца, шестого августа 1907 года, на свет появился сын Александр. 30 декабря его крестил Н. Буш. Лютеранский пастор был один-единственный на всю округу, и ему приходилось ездить от одной кирхи к другой. Восприемниками у новорождённого были Анна Красова и Антон Лелль.
Прошло полтора года, и четвёртого января 1909 года родился ещё один мальчик. И тоже Александр. Из этого приходится делать вывод, что первый Александр прожил недолго, поскольку второму мальчику дали то же самое имя. Буш крестил его шестого января, всего лишь через два дня после рождения. Необычная поспешность скорее всего говорит о том, что и этот ребёнок появился на свет нежизнеспособным. Чтобы не оставить его некрещёным, родители поторопились с обрядом. Восприемниками записаны Анна Короновская и Антон Лель. (В разных документах фамилия Лелль написана то с одной буквой Л, то с двумя. Писари разные!)
Ни о первом Александре, ни о втором в нашей семье ни разу не упоминалось, когда заходил разговор о маминой бабушке. Видимо, оба они умерли во младенчестве.
Третьего марта 1910 года Вильгельмина разрешилась от бремени девочкой. Её назвали Лидией и крестили четвёртого июня. Обряд крещения провёл Фридрих Гейль ; родной дедушка новорождённой. Это называется «крестил по нужде». В документе так и написано. В отдалённой лютеранской общине такое практиковалось опять же из-за недостатка священнослужителей.
Однако потом этот обряд, говоря современным юридическим языком, необходимо было узаконить. В метриках Лидии написано, что крещение утвердил Рублис, пастор викариатства. На сайте «Мы из Нижней Буланки» нашла список всех пасторов нижнебуланской кирхи того времени с указанием сроков службы. Николас Буш служил с 1896 по 1909 гг. Сменивший его на посту Теодор Рублис ; с 1909 по 1913 гг.
Третьим дореволюционным пастором был Вольдемар Рейнхвальд. Годы его службы ; 1913-1917.
Восприемниками Лидии стали Августа Нишек и Александр Тауль. Августа ; родная тётя новорождённой, младшая сестра Вильгельмины. А имя Александра Тауля при работе над родословной прежде не встречалось, но я вспомнила, что такое же имя носил царский офицер, убитый в Каратузе осенью 1918 года, когда около Петро-Павловского храма произошло вооружённое столкновение между каратузскими казаками и крестьянами.
В этой кровавой бойне был жестоко убит и священник о. Михаил Щербаков, а заодно с ним и его жена, матушка Анна. Об этом в районной газете «Знамя труда» в 2001 году я писала материал «Не ведали, что творили».
В метрической книге каратузской Петро-Павловской церкви перечислены все погибшие от рук повстанцев казаки. С указанием даты погребения. Все, кроме Тауля. То есть он погребён не в Каратузе. Имеет ли он отношение к крещению Лидии Гейль или это просто совпадение имён, ещё предстоит выяснить.
А сейчас подхожу к одному из самых волнующих эпизодов истории рода: 11 ноября 1913 года у четы Гейлей родилась дочь Анна. Крестили девочку только третьего августа следующего года. Восприемниками были Василий Шаевский и А. Лелль. Крестил Анну В. Рейнхвальд.
Анна Карловна Гейль, в замужестве Карманова, – это моя родная бабушка.
Когда Руслан Кравченко обнаружил в метрической книге лютеранской кирхи г. Красноярска эту запись, он сразу всё понял и переправил мне скан документа с припиской: «Вот, наверное, запись о рождении вашей бабушки Анны». От волнения забыла, что дореволюционные даты указаны по старому стилю, и на несколько секунд испытала сильное переживание: с детства помню, что дни рождения моей бабушки Анны и тёти Вали (младшей сестры моей мамы) совпадают. А тётя моя абсолютно точно родилась не 11-го, а 25 ноября. Неужели это не мои родные и все наши поиски ушли не в ту сторону?! Но через пару минут от Руслана пришло ещё одно сообщение: «Не забудьте про старый и новый стили».
И всё встало на свои места. Моя это бабушка! Родная! Роднее не бывает. Только вот свидеться нам с ней не пришлось. Она умерла за четыре года до моего рождения.
 Через три года после Анны ; 27 сентября 1915-го ; родился ещё один мальчик. Антон. Но и о нём последующие поколения семьи ничего не знают. Пастор В. Рейнхвальд крестил его второго февраля 1916-го. Значит, как минимум, полгода он прожил. Восприемники малыша ; родная сестра Вильгельмины Каролина Колль и Антон Лилль ; очень похоже на Лелль, крёстного других детей Гейлей. Вполне возможно, что писарь не очень чётко вывел строчные витиеватые буквы.
В 1918 году у четы Гейлей родился последний ребёнок, ещё один сын. Его тоже назвали Антоном, и это означает, что мальчик с таким же именем от 1915 года рождения умер в раннем детстве. Но документов на рождение последнего ребёнка пока обнаружить не удалось.
Лель
А это наши кумовья
Не могу не остановиться на фамилии Лель. Она впервые встретилась в скане метрики Карла Гейля, так звучит девичья фамилия его матери Катарины. И в метриках четверых его детей ; восприемник тоже Антон Лель. В мамином родственном окружении были люди с такой фамилией. Прежде всего, Анна Яковлевна Миронова, в девичестве Лель. Жаль, что теперь не у кого спросить подробности: кто, кому и кем приходился. Всё в этой жизни надо делать вовремя.
А Анна Яковлевна, думаю, много знала из истории нашего общего рода. Вообще была грамотной, эрудированной. Всю жизнь трудилась ответственным секретарём минусинской газеты «Власть труда». И этот момент нас очень сближал. Фактически, она стала моей первой наставницей в журналистике, когда помогла мне, студентке филологического факультета, подготовить пару материалов в минусинскую районную газету. Мама так и сказала о ней моей дочери: «Поздно вы со Светой спохватились. Надо было Лиду Миронову спрашивать, пока она была жива. От своей матери Гельмины Ивановны она много что знала». Мама назвала Анну Яковлевну Лидой. Здесь нет никакой оговорки, все родственники так и звали её. Двойные лютеранские имена!
Ещё фамилия Лель часто встречалась при изучении архивных документов разных членов семей Гейль и Ринас. Последняя из названных фамилий хорошо известна в Моторске, где много лет Ринас Пётр Фёдорович учил школьников физике. В том числе моего мужа Виктора.
В списке рождённых и крещённых от 1915 года есть запись, свидетельствующая о том, что 26 июня 1915 года родился, а 2 февраля 1916 года крещён Пётр Ринас, сын Густава Ринаса, крестьянина из Самарской губернии, и Евы, родившейся в буланском (так в документе ; Т.К.) приходе. Одним из восприемников Петра Ринаса был мой прадедушка Карл Гейль.
А ещё в их окружении был Фридрих Ринас, женившийся на Анне-Паулине Короновской. Имя Анны-Паулины тоже встречается в метриках детей Гейлей. Кроме того, девичья фамилия матери Петра Фёдоровича Ринаса Евы ; тоже Лель. Словом, семьи Гейль, Короновских, Ринас и Лель ; все друг другу по меньшей мере кумовья. По-русски это называется так.
Дом на Скворцовской
Признание мамы о гибели Луизы
Для любой семьи дом ; не просто жилище, где можно укрыться от холода. Это маленький частный мирок, это своего рода якорь, надёжный тыл, залог постоянства. Человек всю жизнь холит и лелеет свой дом, чтобы его семье там было тепло, уютно и спокойно.
Немцу по национальности Карлу Гейлю, которого власти могли в любой момент даже из Сибири отправить ещё дальше, непросто было возвести в Минусинске дом, но он был мастеровитым, трудолюбивым, а главное, преданным своей семье, о которой обязан был заботиться, чего бы это ему ни стоило. И он построил в Минусинске хороший дом.
Фрагмент маминого рассказа:
; Бабушка как-то ни разу нам не сказала, чем занимался дедушка первые годы после приезда в Минусинск, слышала от неё только про кузнечную мастерскую, где рубили проволоку и гвозди делали. Но это уж последние годы перед высылкой в Ольховку. А бабушка всегда занималась только домом, а ещё она очень хорошо шила и платья, и костюмы, и верхнюю одежду, поэтому заказов у неё всегда было хоть отбавляй. Они сначала построили маленький домик на Степной улице, а уж потом большой, двухэтажный на улице Скворцовской.
И всё это ещё до революции, конечно.
Первое упоминание улицы Скворцовской в минусинских архивных документах относится к самому концу 19 века, когда шла активная перепродажа так называемых «пустопорожних», то есть незастроенных земельных участков. Как свидетельствуют архивы, предприимчивые местные минусинские мещане скупили их чуть раньше и теперь выгодно продавали всем, кто имел желание и возможность строиться.
В том числе приезжим.
Летом 2009 года наша мама долго гостила у нас в Каратузе. В августе повезли её домой в село Городок, от Минусинска он ; в 25 километрах. При въезде в город она вдруг попросила провезти её на улицу Скворцовскую. Объяснила дорогу.
Остановились, где было велено. Из окна машины она долго смотрела на старенький деревянный двухэтажный дом. Мы тоже глядели на него и ничего не могли понять. Потом она с трудом выбралась из салона, подошла поближе. Её губы что-то шептали, как будто здоровались с кем-то...
; Этот дом построил мой дедушка Карл Фридрихович Гейль, ; произнесла она наконец. От изумления мы сначала не могли вымолвить ни слова.
; Ну почему ты раньше нам этого не говорила? ; спросила я маму, забыв о том, что сама слишком мало интересовалась историей своей семьи. ; Сколько лет мы мимо него проезжали на автовокзал!
Мама как будто ничего не слышала. Она вся была во власти воспоминаний. А потом рассказала нам то, о чём молчала всю жизнь, ; вот здесь, около дома, среди бела дня старшую дочь её бабушки Вильгельмины убил вооружённый человек.
В те дни в Минусинске находилась армия Щетинкина, поэтому семья была убеждена, что в Луизу стрелял кто-то из его солдат, восстанавливающих в Сибири советскую власть.
Луиза
Легенда о красной ленте
Это произошло через два года после революции. В стране царил хаос Гражданской войны. И хотя Сибирь была далеко от центра, но сюда тоже долетели социальные бури. Немцы-переселенцы ни во что не вмешивались. Они и так после войны с кайзеровской Германией были под подозрением. Власть в Минусинске менялась несколько раз – то колчаковцы придут, то партизаны объявятся, то белые верховодят, то красные. И ни от кого мирные жители не ждали добра.
Очень точно оценил эти перипетии один из героев хрестоматийного советского фильма братьев Васильевых «Чапаев»: «Белые придут – грабють. Красные придут ; грабють. Ну куды крестьянину податься?»
В 1918-м году установившаяся было в Сибири советская власть рухнула. Но в 1919-м красные стали вновь собираться с силами. Осенью того года из Белоцарска (Кызыла) возвращалась партизанская армия под руководством П. Е. Щетинкина. К Минусинску партизаны подошли в начале сентября. В с. Знаменке, на Даниловском (по-другому ; Александровском) спиртзаводе армия остановилась на отдых. А потом без боя взяла Минусинск, к тому времени белоказаки оттуда уже ушли.
После окончания Гражданской войны бывший командир партизанской армии П. Е. Щетинкин написал воспоминания.
Они были изданы в 1929 году под названием «Борьба с колчаковщиной» новосибирским издательством «Сибкрайиздат». Вот лишь один эпизод из этой книги:
; 12 сентября нами занят был Даниловский завод. (…) Отдохнув на Даниловском заводе, вечером мы вышли на заимку, лежащую в 5 верстах от города. (…) На заимке мы ночевали, а утром 13 сентября наши цепи победоносно подползали к городу. (…)
Манский полк, не заходя в город, прямо прошёл к селу Городчанскому на Тубе, чтобы задержать и уничтожить уходящие группы белогвардейцев.
Мы же, встреченные весьма торжественно жителями, организациями и… даже попами, вошли в Минусинск. Это было 13 сентября. (…)
Белые не успели много вывезти, и мы получили в подарок около 6000 пар валенок, громадное количество овчин для полушубков и т.п. Кроме того, в наше распоряжение поступил винный завод и склад спирта.
Жители, измученные долгим белогвардейским игом, относились к нам как нельзя лучше. Сыпались предложения жертвовать на нужды армии.
А вот как говорит об этом же событии бывший красноармеец армии Щетинкина Я.С. Замураев. Его воспоминания под названием «Енисейские партизаны» были опубликованы Западно-Сибирским книжным издательством г. Новосибирска гораздо позже, в 1970 году:
; Вот и окраина Минусинска. Тишина. Не видно ни единого человека. Мы вошли на одну из улиц и направились к центру. Немного жутко было идти по городу, который словно вымер. Домики по обе стороны улицы казались пустыми; ворота, калитки, ставни были наглухо закрыты. Мы остановились, получили приказ подняться на второй этаж дома и занять одну из угловых комнат дома. Через минуту мы были в комнате, одно окно выходило на площадь, а другое на улицу. Мы распахнули окно на площадке и установили на подоконнике пулемёт. Темнота сгущалась. Наступила ночь. Мы всматривались в ночную темноту и прислушивались, но на площади и на улицах по-прежнему было тихо, безлюдно. (…)
И как итог ; мнение профессионального историка А. П. Шекшеева, кандидата исторических наук, изучавшего подлинные документы и свидетельства того времени, автора книг и многочисленных научных статей, касающихся периода Гражданской войны в Сибири. В его научной работе «Гражданская война на юге Приенисейской Сибири» пребывание армии Щетинкина в Минусинске описано так:
; При занятии Минусинска внимание партизан сразу же привлекли большие запасы спиртного, хлеба, а также имущество бежавших домовладельцев, торговых фирм и кооперации. Самовольные реквизиции и захваты частного имущества приняли большие масштабы. Непоследовательное отношение командования к пьянству и бесчинствам подчиненных позднее завершилось «варфоломеевской ночью». Гнев партизанской толпы, взбудораженной слухами о том, что военнопленных выпустят на свободу, вылился в повальные обыски и грабежи обывательских квартир, в самосуды и убийства. (…)
На территории, которой овладели повстанцы, также расцвела преступность. Появление их в селениях, как правило, сопровождалось хулиганством, мародерством и самосудами. Командование и сами повстанцы пытались бороться с этими явлениями. Но уголовные дела через некоторое время прекращались.
Сколько ни сидели мирные минусинцы за наглухо закрытыми воротами, жизнь продолжалась и требовала движения. Вскоре после того, как красные вошли в город, один из них оказался на улице Скворцовской. Может, патрулировал, а может, искал себе развлечений после «отдыха» на спиртзаводе. Он заметил торопливо проходящую по улице старшую дочь Гейлей ; Луизу.
Юная, свежая, с кудрявой копной густых волос, она не могла не привлечь к себе внимание. Солдат погнался за ней, по-хозяйски проследовал во двор их дома. Луиза в страхе побежала спасаться к малозаметному проёму между смежными дворами, через которую соседи ходили друг к другу в гости. Но успела лишь вбежать на соседское крыльцо. Солдатская пуля пробила ей тонкую девичью шею. Она умерла на месте.
В семье это была потеря уже пятого ребёнка. Все три мальчика, как можно предположить, умерли во младенчестве. Девочку Лидию примерно в трёхлетнем возрасте во дворе придавил бык. Недоглядели. А вот теперь не стало и первенца, их первого солнечного лучика – дочки-гимназистки. В который раз Вильгельмине пришлось вспомнить пророчество нищего.
…Однажды в проём окна их минусинского дома заглянул какой-то юродивый и попросил хлебца. Вильгельмина подала милостыню и в этот момент услышала от незнакомца страшные слова, он пробубнил их, глядя куда-то поверх женщины: «У тебя будут хорошие дети, но ты всю жизнь будешь плакать – к твоей старости никого из детей в живых не останется, и хоронить тебя придётся внукам».
Предав земле свою любимицу, несчастная мать не спала всю ночь, всё думала, чем она прогневила Бога? С раннего детства посещала церковь, искренне верила и молилась. Старалась во всём соответствовать строгой лютеранской этике. Была скромной и трудолюбивой. Как старший ребёнок в семье без устали помогала родителям. Вместе с ними выдержала тяжёлый переезд в Сибирь. После смерти матери, по сути, заменила её сёстрам. Выйдя замуж, стала мужу опорой и поддержкой.
Лишь к утру она как будто ненадолго задремала. И увидела во сне свою погребённую дочку. «Мама, ; с мольбой обратилась к ней Луиза, ; скажи тёте Марии, пусть она отдаст мне мою ленту».
Проговорила вот так, будто вживую, и исчезла.
Вильгельмина едва дождалась, когда проснётся сестра её свекрови, приехавшая на похороны, а когда та спустилась со второго этажа, спросила, в самом ли деле она сняла с креста алую ленту. «Кто-нибудь чужой всё равно снимет», ; попыталась оправдаться Мария. «Чужой пусть снимает, а ты верни обратно, она просит».
В Минусинске известны два кладбища ; старое, на восточной окраине, уже давно закрытое, и новое, вдоль шоссе в сторону родного мне Городка. На старом похоронена моя бабушка Анна, там кто-нибудь из нашей семьи бывает каждый Родительский день.
Существовало и ещё одно старинное городское кладбище, на территории которого в 1912 году был открыт изумительный по красоте Вознесенский храм. Известно, что там находилось захоронение декабриста Н.О.Мозгалевского, отбывавшего ссылку в Сибири. Он умер в 1844 году. Но то кладбище закрыли, на его месте построили жилые дома.
Не мне судить, можно ли было расширять город Минусинск, не тревожа прах умерших. Но попалось мне стихотворение неизвестного автора, несколько строчек из которого не могу не привести. Они заставляют задуматься:
Средь города ; сломанный тополь. И кружит опять вороньё.
Здесь был Вознесенский некрополь и створок чугунных литьё.
Спешите же, люди, ну что же, без Бога в свой вечный кураж.
На ваших могилах ведь тоже поставят когда-то гараж.
Напоминанием о том, что на этом месте когда-то было кладбище, служит только Вознесенский храм, закрытый в 1929 году, ; обезглавленный, обезображенный, и лишь недавно силами общественности приведённый в порядок. Теперь в нём собираются прихожане.
Очень может быть, что и наша Луиза нашла здесь свой последний приют. Именно поэтому мама ни словом не обмолвилась о том, где она похоронена. Значит, не знала. Может быть, Вильгельмина, потеряв возможность проведать могилку дочери, никому не рассказывала об этом, чтобы не бередить рану. Артемовск
Свой домик на улице Пролетарской
Похоронив старшую дочь, семья недолго оставалась в Минусинске в своём доме. Сначала родители пытались добиться, чтобы нашли и наказали убийцу Луизы, но им дали понять: никто никого не будет искать, тем более судить. «Вы плохие элементы», ; услышали они в свой адрес. Да ещё и про дом напомнили.
Вместо того, чтобы найти и наказать подонка, лишившего девочку жизни за то, что она не далась ему в грязные лапы, Гейлей объявили богачами и выгнали из дома.
Следующее их место жительства ; Артёмовск.
Фрагмент маминого рассказа:
; Их признали богатыми и выслали в Ольховку. Она потом уже стала Артёмовском (ныне Курагинский район ; Т.К.). Никаких накоплений у них к тому времени не было, а жить-то где-то надо. У дедушки со старых времён осталась единственная ценность ; дорогие часы. Он их в «Золотопродснаб» продал, купил лошадь и с её помощью возил лес для постройки небольшого домика на горе. Как сейчас помню адрес ; Пролетарская, 32. Туда вверх мостовая из брёвен шла. Как кто ехал по ней, такое дрожание в домике было. Дедушка в Артёмовске на шахте работал. Да там весь посёлок работал. Все были ссыльными.
Карлу Фридриховичу тогда было всего 40 лет, но здоровье было подорвано семейными трагедиями, бесконечными переездами, очередным строительством жилья. Причём, последний домик строить пришлось практически в одиночку, даже коня задрал медведь ещё до окончания стройки. Но патриархальным немцам был необходим свой, пусть небольшой, но уютный дом, дети, окружение родных. Неутомимая Вильгельмина, спрятав глубоко внутри боль от горьких потерь, все силы вкладывала в обустройство нового домика, где они жили вчетвером: родители, дочь Аня и маленький сын Антон.
Антон
Испытания семьи продолжаются
Об Антоне мама всегда говорила с особенной теплотой и уважением. Фрагмент её рассказа:
; Он был умным, образованным. Учился очень хорошо, школу закончил на одни пятёрки. Много читал. Хорошо разбирался в математике. Увлекался литературой. Ещё совсем молодым влюбился в нашу дальнюю родственницу Лиду Лель (по документам Анна Яковлевна, в замужестве Миронова ; Т.К.) Какие стихи он ей писал! А она на его чувства никак не отвечала. Антон из-за этого очень страдал.
Когда началась война, его призвали не сразу, он же немец. А когда мобилизовали и увезли, связи с ним не было. Примерно через год ночью слышим – кто-то стучится. Это Антон вернулся домой. Какой же он был худой! Зелёный-зелёный, как будто мхом покрытый. О себе ничего не рассказывал. Мы узнали только то, что где-то был бухгалтером, переболел туберкулёзом, сильно ослаб от болезни и недоедания. Бабушка всё пустила на то, чтобы своего последнего сына выходить. Шубу тёплую ему сшила. Лечила. У них была знакомая женщина, Тоня Ноленберг, тоже немка, на фабрике работала, где золото от породы отделяли цианом. Она приносила Антону капельку циана, чтобы он выпил, и у него внутри лёгкие очищались. Бабушка много потеряла с ним силы, здоровья, но добилась, что сыну стало легчать. Ему бы поберечься, а он надумал чурки колоть. Ну и наколол, что услышал, как у него внутри что-то булькнуло. Это какая-то жилка оборвалась. Он упал. Его перенесли домой. Ночью он попросил открыть окна и двери, чтобы вошёл свежий воздух. Говорит: «Я сейчас умирать буду, а то вы потом забудете, потеряетесь».
Открыла бабушка окна и двери, за стенкой соседка Лида Монастыршина жила, услышала, прибежала. К утру Антон умер. Соседка обрядила его. Похоронили дядю. Война тогда к концу подходила. А через полгода, в июле 45-го, умер и дедушка Карл. Пошёл в магазин под горой, упал, и всё. Сердце отказало. Ему было 65 лет. До сих пор у меня в памяти картина, как бабушка, похоронив мужа, идёт с кладбища ; потеряла почти всю свою семью, согнулась и состарилась от горя, хоть ей не было и 60-ти. Как мне её жалко было тогда!
Трудармия
Освобождён, чтобы умереть
Мамин рассказ об Антоне был слишком эмоциональным. Она очень любила дядю, но мало что знала из его биографии. А документов после него не осталось никаких. Казалось странным, что семье было неизвестно, куда во время войны мобилизовали Антона. Что с ним произошло? Почему вернувшийся смертельно больным самый младший ребёнок Гейлей ничего о себе не рассказывал? Воевал ли он на фронте, в чём мама была уверена? Судьба Антона занозой сидела в моей душе.
Мы подали запрос в минусинский архив, но на все вопросы получили отрицательные ответы. Начали поиски по всем возможным Книгам памяти. Нигде ни одного упоминания. По нашей просьбе сотрудница военкомата из Курагина подняла архивные документы ; в списках призванных на войну он не значится. По её совету мы обратились с запросом в краевой ГУФСИН. Оттуда получили официальный ответ: «Архив ГУФСИН России по Красноярскому краю в отношении Гейль Антона Карловича не располагает сведениями о его нахождении в трудовой армии при Краслаге НКВД СССР, а также о судимости и нахождении в местах лишения свободы».
Мы продолжали поиски и в конце концов обнаружили заинтересовавшую нас информацию: в справочных материалах сводной базы данных о жертвах государственного террора в СССР, созданных обществом «Мемориал»* («Книга памяти немцев-трудармейцев ИТЛ Бакалстрой Челябметаллургстрой»), нашли анкету на человека, чьё имя почти полностью совпадает с нашим Антоном, только мягкий знак в фамилии отсутствует. Да ещё место рождения ; Краснодарский край.
Названия наших регионов путают нередко. Вот та анкета:
«Гейл Антон Карлович
Год рождения ; 1918
Место рождения ; Краснодарский край
Образование ; 10 классов
Партийность ; беспартийный
Работа ; счетовод
Место проживания ; Краснодарский край
Осуждён ; Магнитогорским ГВК
Дата осуждения ; 10 сентября 1942 года
Приговор ; трудовая армия
Убытие ; 24.05.1943 г. (освобождён)».
(Дополнение от сотрудников «Мемориала»:
*Данный материал (информация) произведён, распространён и (или) направлен некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента, либо касается деятельности такой организации (по смыслу п. 6 ст. 2 и п. 1 ст. 24 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ). Государство обязывает нас называться иностранными агентами, при этом мы уверены, что наша работа по сохранению памяти о жертвах советского террора и защите прав и свобод человека выполняется в интересах России и её народов.)
Несмотря на несовпадения, мы сразу почувствовали ; это о нём.
Дальнейшие поиски привели в виртуальный музей ГУЛАГа ; Бакаллаг. Он воссоздаёт историю предприятия «Бакалстрой», который явился предшественником знаменитого Челябинского металлургического завода. Трудомобилизованные, в основном немцы по национальности, дислоцировались под Челябинском. Все прибывшие были разделены по 16-ти отрядам. В отряде № 15 числился Антон Гейль (но фамилия была написана с ошибкой).
Это стало известно из электронной копии его учётной карточки, которую по нашему запросу выслали из объединённого государственного архива Челябинской области. Из этого документа мы получили ответ на ключевой вопрос: Антона действительно мобилизовали, но не на фронт (изза национальности), а в трудовую армию. Возможно, в подобных случаях термин «осуждён» использовался для того, чтобы оправдать насильственную мобилизацию на объекты, имеющие оборонное значение.
Прислав нам такие важные документы, госархив предложил также обратиться в главное управление Министерства внутренних дел РФ по Челябинской области, где, как выяснилось, хранится личное дело Антона Карловича Гейля. Что мы немедленно и сделали.
В МВД отреагировали быстро. Буквально через несколько дней я получила ответ на электронный адрес, что почтой России мне отправлена архивная справка и копии документов архивного личного дела Антона Карловича Гейля на семи листах.
Официальный конверт из Челябинска мы ждали 17 дней.
Они тянулись бесконечно долго. Наконец почтальон вручила мне их лично в руки.
…И руки мои затряслись от волнения. Из анкеты мы узнали, что с 1940 года (месяц не указан) по апрель 1941-го Антон служил в Красной армии. По закону о воинской службе того времени призыву подлежали все граждане призывного возраста независимо от национальности. Минимальный срок службы тогда был два года, но Антона демобилизовали через год ; за два месяца до начала войны.
А из медицинской карточки центрального лазарета следует, что в довоенное время он перенёс ревматизм ; в 1934, 1940 и 1941 гг.
Изучая присланные семь копированных листов, обратила внимание на нумерацию страниц ; в уголочке от руки. И только на одном листе, где шла речь о составе семьи, наряду с рукописной цифрой 2 была напечатанная типографским способом цифра 20. Остальные откопированы так, что типографский номер страницы не виден. Это означает, что нам прислали лишь малую толику из личного дела. Выходит, остальные данные огласке не подлежат. А я надеялась получить ответ на вопрос, почему Антон скрыл от родных факт пребывания в трудармии. Пока нахожу только один ответ: молодой человек не мог смириться с тем, что его, ничем не запятнавшего себя, как будто подозревали в измене Родине и не позволили с оружием в руках защищать её. Трудармия для него была позором.
Горькая усмешка истории заключается в том, что трудармейцы так же, как и бойцы на передовой, внесли вклад в нашу общую Великую Победу. И вклад немалый! Русские ребята гибли на фронте от немецких, фашистских пуль. А русские немцы умирали от непосильного труда в тылу, обеспечивая Красную армию танками, пушками, боеприпасами.
Но о них не вспоминали на митингах и парадах, не писали в газетах, не рассказывали внуками.
Собственно термин трудармия возник ещё в Гражданскую войну, а во время Великой Отечественной в документах не упоминался. Немцы и другие «провинившиеся» нации сами стали так себя называть, чтобы отделиться от заключённых, работавших рядом с ними на важных объектах военного времени. Но сути дела это не меняло. Мобилизованные на труд немцы были так же размещены за колючей проволокой с вооружённой охраной. Плохое питание, отсутствие обмундирования, жуткая скученность в бараках ; всё это было как в обычном лагере для заключённых. В аналитических статьях о трудармии отмечается, что зимой 1942-43 гг. трудармейцы были поставлены на грань выживания. Позже ситуация несколько выправилась.
Наш Антон прибыл в Бакаллаг как раз в 42-м. Оттого и продержался там недолго. Пяти месяцев хватило ему, чтобы стать доходягой, а потом он попал в центральный лазарет, из которого вскоре его отправили домой умирать.
Кармановы
Дед погиб в бою под Смоленском
Вернусь на несколько лет назад ; надо же рассказать, в какой семье появилась на свет моя мама.
Как только родители позволили, Анна уехала из дома работать в Хакасию, на Сорские рудники. Удалось устроиться на опытное поле. Самый что ни на есть женский труд. И ещё одно счастье улыбнулось ей там: встретила красивого, хорошего, работящего русского парня Сергея Карманова.
(Сорский горно-обогатительный комбинат ; Сорский ГОК ; и сегодня производит и реализует медный и молибденовый концентрат, месторождение было открыто в 1910 году прошлого века. Рядом расположен хакасский город Сорск, в шести километрах к северо-западу от железнодорожной станции Ербинская и в 110 километрах от столицы республики Хакасия – Абакана).
Аня понравилась Сергею. Да у неё уже одна коса чего стоила ; корзинкой обвивала голову в несколько рядов. У всех девочек Гейлей были роскошные волосы. Долго не раздумывая, Сергей и Аня поженились. Соединили свои судьбы.
Чтобы продолжить наш род.
А потом решили переехать к родителям Анны в Артёмовск. Да и у молодого мужа малая родина тут недалеко ; село Детлово Курагинского района. Известие о том, что в их чисто немецкой семье теперь будет русский зять, родители Анны восприняла спокойно. Они встретили его радушно, а Вильгельмина, заметив, насколько он беден, сшила ему кое-какие обновки. Будучи от природы деликатной, сумела предложить их просто и естественно, как будто так и надо. Она же всю семью обшивает, а Сергей теперь тоже их семья.
Подошли 30-е годы. Тяжёлые, голодные. Первенец у них умер. У совсем ещё молодой матери от недоедания не хватало молока.
Наступил печально известный 1933-й год, на который в советской России пришёлся пик голодных смертей. У Кармановых родился второй ребёнок ; дочка Галя. Моя мама. И она выжила! Не иначе, помогла нумерология ; она появилась на свет 1 апреля, в день, когда со времён Петра 1 в России отмечается шутейный праздник. А мама и правда всю жизнь была у нас с юмором. Наверное, настоящие трудности без него в России не преодолеть.
Через два года рождается ещё одна дочь ; Валентина, она тоже выжила. А вот следующих детей: дочерей Мусю и Любочку и сына Бориску похоронили совсем крошечными.
В январе 1941-го на свет появился долгожданный сын Анатолий. Отец рад был безмерно, старался оберегать, но 28 мая его призвали на срочную службу. Меньше, чем за месяц до начала Великой Отечественной. Всю страну убеждали в том, что войны не будет. Однако сердце Анны чуяло недоброе. Отдав грудного сыночка на руки старшей дочери Гале, которой к тому времени самой едва минуло восемь лет, она бросилась вслед за мужем, уходящим от дома навстречу гибели. Да куда там. Не удержишь. Не спрячешь. Не спасёшь. В сентябре 1941-го в бою под Смоленском рядовой пулемётчик Сергей Фёдорович Карманов пропал без вести. В жуткой мясорубке первых месяцев войны это было немудрено.
То Смоленское сражение было первым в истории Великой Отечественной, в котором немцы столкнулись с упорным сопротивлением Красной Армии. Фашисты задержались у этого города почти на месяц. Историки считают, что это в конце концов позволило подготовиться к обороне Москвы, а затем и отбросить врага от столицы.
После себя мой дедушка оставил троих детей. У каждого из них в своё время родился сын, и всем троим мальчикам дали его имя. Три внука Сергея в честь деда! И его сестра Анна так же назвала своего старшего сына. Итого ; четыре Сергея в честь одного, погибшего в бою с фашистской ордой. А жена Анна, получив извещение, не поверила ему. «Пропал без вести ; не значит, что погиб», ; говорила она всем. И ещё усерднее трудилась на шахте, стараясь заработать для семьи. Но большая часть заработка уходила на государственные займы. Прокормить детей помогало бабушкино портняжное мастерство. И в то лихое время людям в посёлке надо было одевать подраставших ребятишек. Чаще всего приходилось перешивать от старших. И мастерица изо всех сил старалась из приносимого старья сделать приличное платьице для девочки или штаны для мальчика. Её руки и швейная машинка творили чудеса. Фрагмент маминого рассказа:
; В уплату кто что приносил, чаще всего картофельные очистки – промытые, чистые, прожаренные. Дядя Антон ещё до войны своими руками смастерил самодельную мельницу, на ней мы эти очистки и мололи. Получалась картофельная мука. Жарили из неё оладьи. А смазывали сковородку солидолом. Мама тогда мало дома бывала, она на золотодобывающей шахте работала. Получали в войну копейки. Мы, ребятишки, всё время хотели есть. С нами была бабушка, так она совсем мало ела. Всё нам отдавала. Особенно Толика старалась подкормить. Я в то время в начальных классах училась, нам в школе давали по крохотному кусочку хлеба, чуть-чуть смазанному сгущённым молоком. Это казалось настоящим богатством. Кто-то из ребятишек только ради него ходил на занятия.
Позднее они узнали, что это были продовольственные поставки из США по ленд-лизу. А тогда для них, школьников, главное было в другом ; после того бутерброда хоть ненадолго желудок переставал просить еду.
Мама моя
Аромат пряников 44-го года
Летом 1944 года Гале дали путёвку в пионерлагерь, где немножко подкормили детей погибших фронтовиков. Когда мы всей семьёй почти каждое лето ездили в Курагинский район проведать своих родственников, мама обязательно показывала нам с братом свороток к тому пионерлагерю.
Но ни в краеведческом музее, ни в районном архиве посёлка Курагино ничего не слышали про него. И только старожилы района, к кому удалось обратиться за помощью, подтвердили ; да, был такой лагерь в годы войны и находился он в стороне от автомобильной трассы, где-то в районе Кордово (посёлок переселенцев времён Столыпинской реформы; расположен в 42 километрах на северо-восток от Курагина).
Дочь моей младшей сестры Ольги, Наташа Авик, однажды записала эту историю про лагерь военного времени:
; Моей бабушке Гале, её маленькой сестрёнке и брату в годы войны довелось узнать, что значит остаться без отца. И что такое голод. Для детей, у кого отцы погибли на фронте, летом 1944 года в Курагинском районе был организован пионерский лагерь. На обед в качестве десерта им давали по одному прянику в белой глазури. Ароматному, сладкому прянику. Его можно было съедать сразу же, с чаем, или потом ; всухомятку перед сном, завернувшись в одеяло.
Удивительно, но дети, будто сговорившись, не съедали их, а сохраняли, чтобы увезти домой. Ведь у всех дома были братья и сёстры, которые жили впроголодь. Не найдя более надёжного места для хранения, ребятишки, глядя друг на друга, стали прятать их под матрацем. Не лучшее, конечно, место, но кто из детей не прятал ценности именно там? А в лагере других вариантов точно не было. Время от времени многие украдкой пересчитывали своё богатство. Но никто пряники не воровал.
У одного мальчика по ночам случались неприятности. Какое же было горе, когда перед отъездом он обнаружил, что его пряники оказались испорченными. Он сидел на кровати и горько плакал. Кто-то из детей предложил ему помочь. Сдружившиеся за сезон ребята согласились. Каждый отдал ему из своих запасов по одному.
Галя привезла домой 39 пряников. Целое богатство по тем голодным временам. Как же рады были её мама и бабушка, а Толик и Валя ; просто счастливы. Раз в день брат и сестра получали по одному сухому, но роскошному лакомству. Так было даже лучше ; можно было грызть, растягивая удовольствие, как комковой сахар. А старенькая бабушка, всю войну отдававшая большую часть своей доли внукам, теперь тоже иногда позволяла себе взять внучкин гостинец. Она опускала его в кипяток, и он становился мягким. Пряников хватило на пару недель.
«Я все это помню…»
Птичка на пасхальном пироге
О своей любимой бабушке моя мама теперь могла говорить сколько угодно. В прежние-то годы она просто боялась лишний раз рассказывать, чтобы ненароком не афишировать национальность своих близких. Слишком неоднозначно относилось к этому общество. А страх ссылок и депортаций представителям немецкой национальности будет холодить кровь и через десятки лет после изгнаний.
Промолчав всю жизнь, на этот раз мама дала волю своим воспоминаниям. Внучки только успевали задавать вопросы: как молились Вильгельмина и Карл; разговаривали или нет дома на родном языке; учили ли своих внучат языку и молитвам; как отмечали свои церковные лютеранские праздники; какие национальные блюда бабушка им готовила?
Фрагмент маминого рассказа:
; Бабушка Вильгельмина всё умела делать по дому, и всё у неё получалось хорошо. В голодные-то годы и в войну не из чего было стряпать, а когда была возможность, она рада была угодить всем, особенно детям. Печенье у неё было самое вкусное. Когда она стряпала, то белок убирала, тесто заводила только на желтках, добавляла аптечные мятные капли чуть-чуть, так вкусно получалось, печенье было рассыпчатое и ароматное.
А для пасхальной стряпни у неё была какая-то пружинка, ещё с Волыни привезённая. Испечет, вынет её, и печенька крылышками начинает махать. Поставит в пасхальный день на комод, а она будто шевелится. Жалко, что эта птичка куда-то делась. Ещё помню истинно немецкий пирог – кухту. Его она любила стряпать, потому что это рецепт от её мамы Шарлотты.
Говорила ли на немецком? Да, они с дедушкой говорили. А с мамой – нет. Я вообще не помню, чтоб мама на своём родном языке разговаривала. А вот дядя Антон и русским, и немецким хорошо владел. Бабушка наша была верующая, но молиться ей приходилось крадучись. Нас она не привлекала, оберегала, чтоб в школе не прознали да чтоб нам не попало. Тогда сильно в нас неверие внедряли. Но всё-таки и в то время многие люди Рождество и другие церковные праздники отмечали, только тайно, чтоб не посадили за это. Перед войной многих ни за что садили. Посмотришь ночью ; опять ведут колонну связанных людей. На крышу дома заберусь и выглядываю на дорогу, если луна хоть немного освещала. Вот писатель Владимир Топилин, который родился и вырос в нашем Чибижеке, всё это и описал в своих книгах. А я всё это помню. Своими глазами видела, хоть и маленькая ещё была.
Книги Топилина произвели на маму большое впечатление, всё в них ей было знакомо до боли в сердце ; названия гор, тайга, собственные имена разных местечек, события, люди, их взаимоотношения. Когда она читала, например, книгу «Немтырь» или «Остров Тайна», она всё переживала по-особому, потому что ребёнком видела, как много невинных людей исчезали в небытие.
Чибижек
В 16 лет мама стала грузчиком
Не пришлось Гале Кармановой учиться в школе дальше четвёртого класса. Вскоре после войны они переехали в Чибижек. Хоть и недалеко этот маленький посёлок золотодобытчиков, всего-то 18 километров от Артёмовска, а всё к дровам ближе. Мужчин в это время у них в семье уже не было. Один лишь маленький Толик. Их мама Анна ещё во время войны, в 43-м году, сломала в шахте ногу.
Перелом оказался серьёзным. Кость срослась неправильно. Длительное лечение мало помогло. Осталась хромой. После хирургического вмешательства у неё стало шалить сердце. Оно и раньше не отличалось крепостью, по этой причине врачи долго не соглашались оперировать, однако Аня упорно продолжала верить, что её Сергей вернётся, и не хотела, чтоб он увидел свою жену хромой. Настояла-таки на операции. Но от хромоты до конца не избавилась, а вот сердце надсадила. О работе на шахте теперь не могло быть и речи. Разве что лёгкий труд ; её приняли уборщицей хозчасти рудника «Артём». Но такая работа и оплачивалась соответственно. Вскоре пришлось уволиться и оттуда. Кормильцем семьи пришлось стать старшей дочери Гале.
Сначала она работала без документа – по малолетству не оформляли. (Официально даже во время войны детям работать было нельзя, хотя трудились многие; когда эти люди подошли к пенсионному возрасту, у них возникли трудности с доказательством этого трудового стажа).
В 16-летнем возрасте выписали ей наконец-то трудовую книжку, приняв в старательскую артель «За Родину» в качестве чернорабочей. А вскоре, как гласит следующая запись, перевели на прииск «Чибижек» … в должности грузчика.
Должность ; это звучит солидно. И хотелось бы улыбнуться столь серьёзному статусу, да как представишь 16-летнюю девчушку грузчиком, так вместо улыбки ; слёзы из глаз.
Мастер маслосырзавода
К экзаменам она готовилась экстерном
В марте 1951 года она уехала из Чибижека в Минусинск. Родственники по фамилии Лель помогли ей устроиться на работу в минусинский раймаслопром. Забегая вперёд, скажу, что с тех пор в её трудовой книжке место работы оставалось неизменным, менялось только название самого предприятия.
Одной и той же организации она отдала 46 лет жизни.
Непросто было девочке из глухой тайги с четырьмя классами добиться получения неплохой профессии. В школу ФЗУ пищевой промышленности принимали только после семилетки – там надо было сдавать математику, биологию, химию. А какая химия с начальной школой!
Однако ей так хотелось учиться, что она решила самостоятельно подготовиться к поступлению. Родственники нашли репетитора. Ею оказалась Зинаида Иосифовна Головушкина, мастер маслозавода. У неё же юная Галя и осталась квартировать. Их дружба ; наставницы и подопечной ; не прекращалась всю жизнь. Только роли со временем поменялись. Сначала Зинаида Иосифовна помогла девочке из глухой тайги получить профессию, научила мастерству и поддержала на первых порах, потом мама моя всю жизнь ответно помогала одинокой старушке, прожившей почти век.
Всего за несколько месяцев с помощью репетитора упорная девчонка осилила сложные науки в необходимом объёме. В октябре 1951 года её приняли в ФЗУ. Год напряжённой учёбы, и у неё в руках свидетельство об окончании и присвоении квалификации мастера маслосырзавода. Теперь оно хранится в семейном архиве как образец упорства, трудолюбия и стремления к знаниям.
Из восьми предметов, сдаваемых на выпускных экзаменах, она получила семь пятёрок ; по производственному обучению, технологии молочного производства; химии; микробиологии; технохимконтролю и учёту; оборудованию; организации производства. И только за основы молочного животноводства ей поставили четвёрку. С такими результатами молодого специалиста сразу же направили на работу помощником мастера на городокский маслозавод. От роду ей тогда было 19 лет.
Городок
Сбылось горькое пророчество
Молодого специалиста должны были определить на проживание к кому-нибудь на квартиру. Незамужней девушке нетрудно найти уголок, много ли ей надо. Но Галя оказалась не одна, она сразу же забрала к себе почти всю семью. С нею вместе приехали 11-летний брат Толик, которому надо было учиться в пятом классе, а в их посёлке имелась только начальная школа; и 16-летняя сестра Валя ; ей в таёжном углу не найти работы, кроме «должности» грузчика.
И бабушку Вильгельмину она тоже сразу привезла в Городок. В Чибижеке на тот момент осталась только мама Анна. И её бы забрать, но Гале смогли найти для жилья лишь крошечную избушечку, переделанную из бывшего курятника. Ещё один человек там бы просто не поместился.
Зимовать в продуваемом всеми ветрами тесном жилище было очень тяжело. Вильгельмина целыми сутками поддерживала в печке огонь. Без бабушки им бы тут не выжить. Для всех троих она была поварихой, портнихой, латальщицей нескончаемых дырок на старенькой одежде. Но главное, она умела гасить какие-то неприятности, разруливать споры, а они то и дело вспыхивали, особенно между подростком Толиком и взрослеющей сестрой Валей. Да все в семье были с характером. А бабушка Вильгельмина как-то незаметно могла восстановить в их крошечном жилище мир. Потому что была не просто старшей и умной, а мудрой, что намного ценнее. Неслучайно на немецком языке старую женщину зовут мудер (муттер). Очень созвучно с русским словом мудрый.
Первая, самая тяжёлая на новом месте зима наконец-то закончилась. В апреле к ним из Чибижека выбралась и мама Анна. Днём приехала, а ночью её хватил удар. Потеряла сознание. Инсульт. Пролежала три месяца. Лишилась речи. 18 июля 1953 года в возрасте 40 лет она умерла. Вильгельмина потеряла своего последнего, седьмого ребёнка.
Жуткое пророчество юродивого сбылось полностью: «У тебя будут хорошие дети, но к твоей старости никого из них в живых не останется…»
Только одно спасение от горя ; внуки. И поплакать не дают. Впрочем, ей всю жизнь приходилось сдерживать свои слёзы, иначе ещё молодой ослепла бы от них.
Юлия
Моё первое интервью
Ни с папиной, ни с маминой стороны мы с братом не застали бабушек и дедушек. Все четверо ушли в мир иной до нашего рождения. Зато были две прабабушки. Редкое богатство! О Вильгельмине здесь сказано уже немало. Настал черёд матери деда Сергея, погибшего на фронте.
Её звали Юлия, в девичестве Мещерякова. Они жили в двух десятках километров от Курагина в посёлке Детлово (основан в 1775 году, назван по фамилии первопоселенца). С мужем Фёдором ; почти ровесники. Он ; с 1891 года, она на год моложе. Поженились в 1909 году совсем юными. Жених только-только достиг возраста, когда в царской России мужчине можно было вступать в брак, ; 18 лет. Невесте сравнялось 17. Первенец Сергей, впоследствии мой дедушка, родился у них в 1911 году, а через три года отца малыша призвали на Первую мировую.
 После его возвращения с фронта в семье рождались сплошь одни дочери: Антонина ; в 1922-м, Анна ; в 1925-м, Мария ; в 1927-м, Галина ; в 1930-м.
Юлия стала вдовой в 1953 году. Все дочери к тому времени уже разъехались из дома. Помыкавшись в одиночестве, отправилась сначала в Городок, там к тому времени обосновалась уже не только внучка Галина, но и дочь Юлии Анна Мотова (Карманова), переехавшая туда из Артёмовска с двумя детьми, спасаясь от мужа-выпивохи, причём с тяжёлыми кулаками. А через несколько лет отправилась в большой город Челябинск, куда судьба унесла младшую дочку Юлии ; Галину Шанаурову (Карманову). Галина позднее всех сестёр вышла замуж. Когда у неё с мужем Михаилом родился долгожданный ребёнок ; девочка, им понадобилась помощь бабушки.
 До самой школы ни одного дня не ходила в детский сад Веруська (так называла её в детстве вся родня). Выросла на бабушкиных сказках. Но наступило время, и засобиралась Юлия туда, куда давно перебрался её муж Фёдор. Ей было уже за 80. Видно, затосковала. Деревенский человек, она устала от асфальта, городского шума и этажей. Запросилась в Городок: «К Нюре везите меня, там буду умирать».
Приехала и правда совсем уж немощной. Стала даже капризной, всё было не по ней, но дочь Нюра, прожившая нелёгкую жизнь, научилась быть безропотной, ухаживала за матерью терпеливо. Ей помогала моя мама, это же её вторая родная бабушка. В их разговорах уже проскальзывали слова, что да как надо будет сделать, когда наступит последний день Юлии на Земле. А тут нам в школе учительница дала задание взять интервью у старого человека о том, как в прежние времена проводили свадебный обряд. Прихожу я, девятиклассница, к своей прабабушке, венчавшейся аж до революции. А она лежит совершенно безучастная, как будто уже не здесь, а наполовину ТАМ.
Стала объяснять ей, что именно мне нужно. На удивление, она всё поняла, и тут на моих глазах произошла метаморфоза. Наша полуумирающая Юлия чуть ли не резво поднялась с постели, удобно села на краешек кровати, заправила под белый платок разлохматившиеся пряди седых волос.
Руки, изрезанные глубокими морщинами, устроила на коленях и начала говорить выразительно, абсолютно твёрдым голосом, да так складно, будто заранее подготовилась:
«Выходила замуж я как все добрые люди...»
К сожалению, ничего более из её обстоятельного рассказа не запомнила, только эту первую фразу, зато она накрепко врезалась в мою память.
За выполненное задание получила пятёрку. Эх, много бы сейчас отдала, чтобы та моя школьная тетрадка с сочинением про свадьбу Юлии была у меня в домашнем архиве. Теперь-то сохранила бы своё первое интервью. Как сама прабабушка всю жизнь хранила старенькую, затёртую, оборванную маленькую бумажку, на которой собственноручно, для памяти, много-много лет назад она написала: «Венчались! 8 апреля 1909 г. Карманов Фёдор Георгиевич, год рождения 1891, Мещерякова Юлия Ивановна, год рождения 1892».
Как много значит здесь восклицательный знак. Он неоспоримо свидетельствует, насколько сильно они любили друг друга, с каким нетерпением ждали этот день и были счастливы, соединив свои судьбы.
Чтобы продолжить наш род.
После того интервью наша прабабушка прожила ещё три года и умерла, когда мне было 18 лет. Похоронена в Городке, рядом со своей немецкой сватьей Вильгельминой.
Янка
Тост на серебряной свадьбе
И снова вернусь на несколько лет назад. Есть тому причина. Уж очень важную страничку нашей родословной предстоит мне сейчас перелистнуть.
На городокском маслозаводе Галина быстро влилась в коллектив, никакой работы не чуралась, трудилась наравне со всеми. Заработок у неё по тем временам был неплохой. Да и мастерство швеи Вильгельмины в селе оценили быстро, несли и несли заказы. Так что через какое-то время бабушка смогла пошить старшей внучке пару недорогих, но нарядных платьев. Ведь невеста уж, что ни говори.
Платье ли, искусно сшитое, «виновато» или чересчур строгое выражение глаз, но на клубной вечеринке в честь 7 ноября на ней задержал свой взгляд парень по имени Янка ; так звали его все городокские девушки, а вообще-то имя у него было Яша. Он жил в деревне неподалёку ; в Потрошилове, вниз по Тубе. Теперь этой деревни нет ; она на дне Красноярского водохранилища.
Яков работал там в колхозе, в Городок же частенько приезжал по разным поручениям председателя потрошиловского колхоза, а когда ремонтировал колхозную машину в МТС (машинно-тракторной станции), то задерживался в этом селе на несколько дней.
Он был высокий, видный, весь такой ладный. Светлые волосы лежали красивыми волнами. На него все городокские девчонки засматривались. Мечтали, чтобы он тоже обратил на них внимание. И на ту клубную вечеринку, кстати, он пришёл не один, а с местной девушкой Шурой. Но в углу на скамейке он заметил новенькую. Пригляделся. Пригласил на танец. Потом ещё. А после танцев провожать пошёл. Увидел, в какой нищете она живёт. Расспросил, почему совсем ещё молоденькая девчонка взвалила на свои плечи такую ответственность ; целая семья на ней!
Может быть, потому и выбрал именно её? Понял: такая не подведёт, будет с ним вместе в горе и радости. Он был старше её на восемь лет. Уже успел обжечься о предательство и непорядочность. А ему так хотелось рядом надёжного, верного человека. И он предложил Галине стать его женой.
И получил согласие. И они тоже соединили свои судьбы.
И продолжился наш род.
Чтобы рассказать о том, как сложилась жизнь в этой семье, созданной наспех, едва ли не случайно, поначалу без юридического оформления отношений (не было возможности), ; необязательно тратить много слов и приводить множество примеров. Достаточно сказать только одно. Когда мои родители отмечали серебряный юбилей совместной жизни, папа сказал маме такие слова: «Я прожил с тобой 25 лет как 25 дней».
Иван
Мой самый старший брат
Мой папа остался круглым сиротой в пять лет. Год пожил у одной из замужних сестёр. Да там были свои сложности. Шестилетнего Яшу забрал старший брат Михаил и увёз к себе в Минусинский район, где он работал водителем в колхозе. Но парень есть парень. В рейс уедет ; кто ребёнку сварит похлёбку? Кто за ним доглядит? Даже школа мальчишке была недоступна ; окончил всего два класса. А однажды он сильно заболел. Лежал в горячке. Вернулся брат с работы поздно ; младший уж едва глаза открывает. Еле выкарабкался тогда из хвори.
Словом, детство у него было ; врагу не пожелаешь. Поэтому он мечтал о семье, о детях, о собственном доме. Ведь он прекрасно помнил то время, когда их семья была ещё вместе, когда ребятня просыпалась утром от запаха немудрёных, но всё-таки свежих постряпушек, когда поздно вечером возвращался с работы отец, а на ночь мама всех малышей гладила по непослушным вихрам. Но это закончилось слишком рано. А потом у него были только сиротство, недоедание, болезни, неприкаянность.
Оттого и ранняя женитьба. Но счастья она ему не принесла.
Зато подарила сына Ивана. Конечно, отец не мог уделять ему столько же внимания, сколько нам с Сергеем и Олей. Но папа часто привозил его в гости, а позже Ваня уже самостоятельно приезжал к нам из Хакасии. Наша мама ; мудрая женщина, она принимала его приветливо. Когда Ивана призвали в армию, он приехал к нам в Городок проститься – отбывал-то далеко и надолго. Иван попал в элитные воздушно-десантные войска, служил в городе Витебске Белоруссии.
Оттуда, со службы, он писал нам письма, получал наши ответы. Мы с мамой и посылки ему собирали с чем-нибудь домашним. После демобилизации он женился и у него одна за другой родились четыре дочери, да у жены уже была дочка, итого Иван вырастил пять девчонок. Богатый на внуков дедушка Яша (в общей сложности 12 ребятишек) не забывал и про них.
А мы и сейчас поддерживаем отношения с дочками нашего самого старшего брата Ивана. И что интересно: на совместной фотографии Ваниных взрослых дочерей и наших с Олей дочек явственно видно ; у них родственная кровь. Они похожи!
Зизгановы
Мои вятские корни
Родом Яков был тоже из Курагинского района, из Петропавловки. Сейчас это село знают не только в России, но и за рубежом. Там обосновался ближайший круг так называемых виссарионовцев ; приверженцев Церкви Последнего Завета. Этот уголок Земли они называют благословенным. Мы и спорить не будем ; красота тех мест заворожит любого. Для них, приехавших сюда в конце 20 века за гармонией с природой, главное ; удалённость от цивилизации. А мои предки прибыли в начале того же века за землёй и хлебом. Там, где они жили раньше, ; в деревне Гурьевской Слудской волости Орловского уезда Вятской губернии, земля была донельзя истощённой. В 1891-92 гг. те места серьёзно пострадали от неурожая. Начался длительный голод. Только-только выправились немного ; и в 1911 году снова сильнейшая засуха.
Вот и поехали вятичи в Сибирь ; за хлебом.
Но до Сибири ещё добраться надо. Дорога длинная, трудная. Дорожную компенсацию выплачивали только тем, кто отправлялся не самовольно, а организованно. Да и в самой Сибири калачи не росли на вековых кедрах. Сохранилась вот такая характеристика ситуации на новых землях, которую дал безымянный землемер тех лет:
; ...Пашен нет, еланей нет, почва более чем ненадёжная, сенокосы плохие, болот масса, речки промерзают до дна, климат для сельскохозяйственной культуры весьма и весьма сомнительный, путей сообщения не имеется, а над всем этим царит глухая мёртвая тайга, где ни одна пядь земли не может быть отвоёвана без выкорчёвки.
Здесь можно поспорить только по поводу мёртвой тайги. Не очень подходящее определение. А остальное ; всё верно. Чтобы сибирская земля стала плодоносить, переселенцам, особенно первым, пришлось потрудиться изрядно. Да, Сибирь ; богатый и щедрый край, но только для тех, кто умеет приспособиться к здешним суровым условиям и кто, выходя в поле, трудится на пределе возможностей. Иные здесь просто не приживутся.
Родители моего деда Ильи Васильевича Зизганова перебрались в Сибирь как раз в 1911 году и остановились на Культяпском переселенческом участке деревни Петропавловки Имисской волости Минусинского уезда Енисейской губернии. Имена прадедов: Василий Никитич Зизганов 1854 года рождения и Анна Ефремовна Зизганова ; 1861-го. Их малая родина ; д. Гурьевская ; и сейчас живёт и здравствует с населением около 800 человек. Моя девичья фамилия там очень распространена. Но у всех вторая буква фамилии ; И, а папе в молодости при получении паспорта её заменили на Ы. Так невольно выделилась наша ветвь семьи среди всех остальных кровных родственников.
Переселенческий участок в Петропавловке был создан за год до приезда моих предков, и было там тогда всего 10 семей, в которых насчитывался 91 человек. В последующем деревня разрасталась чуть ли не в геометрической прогрессии. Каждый клочок поля действительно приходилось отвоёвывать у вековой тайги всей семьёй. И старым, и малым доставалось до кровавых мозолей.
Дед Илья
Как раскулачили семью фронтовика
Через три года, с началом Первой мировой войны, старшего сына вятских переселенцев Зизгановых, Илью, призвали на фронт. К тому времени он сам уж был отцом троих дочерей, родившихся ещё в Гурьевске. Служил в восьмой роте 224-го пехотного Юхновского полка. В самые последние недели участия России в Первой мировой он был ранен в левую руку. Лечился в лазарете при мужской гимназии в
г. Лубны Полтавской губернии. Все эти сведения мы нашли в уведомительной карточке картотеки потерь Российского Государственного военно-исторического архива, находящегося в Москве.
Там же был обнаружен и ещё один совершенно удивительный документ: журнал военных действий. Нашла Юхновский полк. Красивым, ясным почерком, хорошим русским языком, грамотно составленными фразами, нередко с использованием литературных оборотов полковой адъютант, поручик по фамилии Васюк, скрупулёзно, день за днём, описывал все события, происходящие на их участке. С такого журнала прямо книгу можно писать. Приведу в пример описание дня, когда был ранен мой дед, ; 5 января 1917 года:
; Ночью, при выходе наших разведчиков, были обнаружены немецкие разведчики, которые, заметив наших, быстро скрылись в расположение своих окопов. Против участка 8 роты (именно в ней служил мой дед ; Т.К.) наблюдалась работа противника по укреплению позиций. Были слышны шум, крики и плеск воды, откачиваемой из окопов. Днём противник часто открывал артиллерийский имитационный огонь исключительно по правому участку нашего полка. На других участках ведётся обычная перестрелка. Потери в этот день ; один убитый и восемь раненых.
И среди этих восьмерых ; мой дед Зизганов Илья Васильевич.
Знакомлюсь с этим уникальным документом времён Первой мировой и ощущаю какую-то мистику. Будто не журнал архивный читаю, а сам дедушка сидит рядом и рассказывает мне о своём последнем дне войны, после которого был госпиталь. А ведь я его даже не видела, он умер за 27 лет до моего рождения. И ни одного снимка от него не осталось.
Какие могли быть фотографии в глухой тайге.
Подлечившись в госпитале, Илья Васильевич вернулся в Петропавловку. Дома его ждали жена Евдокия Семёновна и дочери Мария, Вера и Анастасия. Там, на Вятчине, его девочки познали, что такое голод. Чтобы здесь, в Сибири, у них всегда за столом был сытный и сладкий кусок, Илья снова бросился в водоворот бесконечной работы, хоть и плохо ещё действовала развороченная на фронте рука. Он не только пахал да сеял, но и лоцманом был толковым, и строить умел добротно и красиво, и шубы шил искусно, даже в сооружении барж знал толк. Сколотил артель. Артельщики делали небольшие баржи и продавали их. На строительство семейных гнёзд нужны были деньги, а где их ещё взять?
Все переселенцы сначала жили на острове, обрамлённом красивой и до поры до времени спокойной речушкой со смешным названием Культяпка. В половодье она много беды людям приносила. Лет 13 мучились. В конце концов приняли решение перебраться с острова в саму Петропавловку. Здесь всё заново пришлось строить.
Новый крестовый дом мой дед поставил на взгорочке, перед крутым яром, чтоб уж никакая вода не достала бы, не смыла труды. Он получился большой, красивый. Из окон открывался чудесный простор, а за ним – мохнатые таёжные горы. На подворье – множество хозпостроек. Хозяйство мои предки держали большое, как все многодетные семьи, которые не хотели детей голодом морить, ; корова, телята, овцы, несколько лошадей. Память моего отца всю жизнь крепко хранила клички главных домашних помощников: конь Буска, кобыла Бусиха и жеребец Васька.
Когда дом уже был готов, Илья Васильевич срочно взялся рубить баню. Торопился к ноябрю 1925-го года. В семье ждали прибавления, первого после переезда на другое местожительство. Нужен был «роддом». Успели ко времени. В новой баньке 30 ноября и появился на свет отец мой, Яков Ильич.
Попозже, в складчину, поставил дед пилораму, а неподалёку от деревни – мельницу. Мельница та вскоре сгорела. Был у деда и работник, нанимал его на жаркий полевой сезон. Из-за этого сезонного батрака деда и признали кулаком, но до поры до времени не трогали, ещё не вовсю началась вакханалия ликвидации кулачества как класса. А когда в самом начале 30-х сверху была дана команда «Фас!», только в Курагинском районе раскулачили почти 2000 человек. Две тысячи человек! В одном только районе! Да каких ; самых трудолюбивых и умелых.
Зимой он нескончаемо трудился дома, летом же приходилось лоцманить, сплавлять на плотах скот. На коварном Казыре есть такие места, где очень сложно найти единственно верный фарватер. Однажды плот у Ильи Васильевича застрял. Плыли по первому ряду, только-только снег сошёл. Досыта набродился тогда мой дед в студёной воде. Тяжко заболел. Надсаженный вечной работой, долго не протянул.
А тут наступили те самые тёмные времена, когда любого крепкого крестьянина могли запросто объявить кулаком и выгнать из собственного дома, обобрав до последней нитки. В 1991 году курагинская районная газета в восьми номерах печатала имена всех раскулаченных. Моего дедушку от изгнания из родного дома спасла смерть. Но в том скорбном списке он назван. Вместе с женой Евдокией Семёновной. А вот ей пришлось хлебнуть и этой беды: их дом в Петропавловке приглянулся местному председателю сельсовета. Нимало не смутило его, что хозяин уж несколько месяцев в земле лежит, работника и след давно простыл, а семья без главы бедствовала.
К тому времени в соседние деревни уехали две старшие дочери: Маня вышла замуж на 30-е Озёра за Павла Москаева, Настасья – в Гуляевку за Якова Зверева. У оставшихся в Петропавловке отняли всё, оставив лишь одежду, что оказалась на них в тот момент, и безжалостно выгнали на улицу.
Вниз по Казыру плыли на плотах. В пути застудился и умер младенец одной из старших дочерей – Веры. В Курагине его похоронили. Там же догадались обратиться к властям. На удивление, до кого-то дошло, что в семье нет трудоспособных мужчин, на северных лесоповалах с неё толку будет мало, старшему из братьев, Мише, всего 15 лет, а младшему, Яше, нет ещё и пяти. Снизошли. Разрешили вернуться обратно. Дали документ. Скот лишь не велели возвращать – всё в колхоз, на общее благо.
На перекладных вернулись домой, а там уж председатель расположился. Пришлось ему съехать, но злость на непокорную семью затаил крепко. Лакомый дом не давал ему покоя. Вскоре председатель сделал ещё одну попытку избавиться от «конкурентов» на жильё, дескать, бумажка недействительная, срок её вышел. Приказал на следующий день съезжать – и в ссылку. Регулярно спускаемый сверху план на выявление кулаков здорово развязывал ему руки.
Пришлось Мише тайком взять в колхозе своего же бывшего коня Буску и что есть духу мчаться в Курагино. За день 160 вёрст в оба конца сгонял. Подтвердило начальство, что выселение незаконное. На прежнюю бумажку дали ещё одну (даже в те годы во власти встречались люди, а не только бездушные исполнители злой воли).
Полетел подросток с радостной вестью домой, коня на место в колхозную конюшню поставил, но тут его чуть не арестовали ; будто бы за воровство колхозной собственности. Кое-как удалось мальчишке выкрутиться.
Вскоре на семью свалилось ещё одно, теперь уже самое страшное горе. В 1931-м году заболела и скоротечно умерла мать, Евдокия Семёновна. Младшей дочери Ане всего-то два года было. Не хватило у женщины сил одной тянуть непосильный воз, привыкла во всём опираться на крепкое плечо мужа, а без опоры продержалась меньше года.
Похоронили мать на кладбище рядом с отцом. Мише в одночасье пришлось стать взрослым, он уехал из деревни искать лучшей доли. Иру, Яшу и Аню взяли в свои семьи замужние сёстры. Вера вышла замуж в соседние Тюхтяты за Якова Утева. Дом от нужды продали. Покупатели по брёвнышку разобрали совсем ещё новый пятистенок, построенный руками моего деда, и вывезли его рекою в Усть-Абаканский район.
В детстве я нередко каталась с папой в рейсы за черногорским углём. Однажды он провёз меня через Усть-Абакан и показал старое, но ещё крепкое строение. Это и был дом, срубленный моим дедом Ильёй Васильевичем. В нём тогда располагалась начальная школа.
Ничего и никого не осталось от моих дедов в Петропавловке. Только в памяти самых старых жителей сохранилось название Зизганов хребет ; цепочка гор недалеко от села. Там мой дед, один из первых жителей Петропавловки, свой хребет ломал, трудную таёжную землю солёным потом поливал.
Рассыпалась семья, разлетелась по всей стране. Всем семерым детям Ильи Васильевича и Евдокии Семёновны всё пришлось начинать с нуля.
Отец
Всю жизнь трудился на износ
Папа редко рассказывал о своём сиротском детстве. Но нам он старался обеспечить детство счастливое. Мне было семь лет, когда родители повезли нас с братом на Дальний Восток, куда уехала с мужем его сестра Ирина Ильинична Филиппова (Зизганова) и где обосновались племянники от самой старшей сестры Марии Ильиничны Москаевой (Зизгановой) ; Николай и Татьяна. Мы побывали тогда в Хабаровске и Комсомольске-на-Амуре. Эти яркие впечатления остались на всю жизнь.
А через четыре года родители устроили нам восхитительное турне уже в противоположную часть страны: в белорусский город Гродно, к старшему брату Михаилу Ильичу Зизганову, потом в Ленинград, где после службы в армии женился и остался жить Семён Москаев, старший сын сестры Марии Ильиничны. И, конечно, в саму Москву. Это было незабываемо.
Наши родители старались дать нам всё возможное, экономя на себе. Только мы об этом не догадывались. Пожалуй, впервые такая мысль пришла мне в голову в тот момент, когда папа однажды спросил: «Ну, ребятишки, говорите, что ещё кому нужно купить?» Перешучиваясь, выяснили: у всех всё есть ; и обувь к школе на все сезоны, и костюм выросшему за лето брату Сергею, и мне новое школьное платье (унылую коричневую форму за 10 лет я не носила ни разу). «Ну, тогда, однако, куплю я себе костюм». И папе купили новый костюм. Такой он в нём сразу стал красавец.
Правда, надевать его было особо некуда, разве что на партийные и профсоюзные собрания. Да и некогда. В отдыхе наш отец тоже ущемлял себя. Зимой, когда нашему городокскому авторемонтному заводу и рабочим требовался уголь, много угля, он делал не меньше трёх рейсов за сутки. В шесть часов утра уже выгонял «ЗИЛ» из заводского гаража, а ставил часто не раньше девяти-десяти вечера. Всю жизнь трудился на износ. Иногда и рад бы не делать третий рейс, когда уже руки дрожат от напряжения, да люди в селе шли и шли к нему с просьбой привезти уголь. Почему-то верили ; Яков Ильич не привезёт плохого угля, обязательно постарается загрузиться концентратом. А может, шли просто потому, что он ко всем относился очень уважительно.
Всю жизнь он состоял в КПСС ; в партии коммунистов. Верил в эту идею безгранично и никак не связывал с ней всё то, что произошло в 30-е годы с его семьёй. А когда СССР рухнул, сильно переживал. Мы, его взрослые дети, по-иному оценивали все перипетии, которые выпали на долю предыдущего поколения, ; раскулачивание, расказачивание, тюрьмы, ссылки, лагеря.
В 90-е годы забрезжила надежда на создание здорового общества без репрессий и сексотов (секретных сотрудников, попросту доносчиков и стукачей). Правда, теперь по этому поводу можно сказать, что знаменитая черномырдинская фраза «Хотели, как лучше; а получилось, как всегда» снова продемонстрировала свою актуальность. Однако какие бы общественные бури ни бушевали в нашей стране в те годы, с папой я никогда не спорила на эти темы. Просто очень сильно любила своего отца, уважала его убеждения и не хотела омрачать бессмысленной полемикой наши отношения.
Мороженое
Холодный праздник в знойный день
На молзаводе моя мама научилась делать не только качественное сливочное масло и сыры самых разных сортов, но и превосходное мороженое. Такое теперь не делают. То ли не умеют, то ли не хотят. Работая над своей родословной и разыскивая информацию по крупицам, обнаружила интернет-энциклопедию Красноярского края.
В разделе «Экономика» нашла статью про минусинский молзавод. Листаю виртуальные страницы, и вдруг вижу мамину фотографию, знакомую мне с детства. На снимке она стоит у агрегата по расфасовке в вафельные стаканчики любимого всеми лакомства. И в домашних условиях она могла сотворить точно такое же чудо, но это довольно трудоёмкий и длительный процесс ; на два дня. Настоящее мороженое должно созреть!
В детстве, в знойные летние месяцы, нам с братом иногда удавалось уговорить маму сделать праздник мороженого. Как она готовила основу, не запомнила, к сожалению. Мы с соседскими ребятишками приступали к своим обязанностям на второй день.
Из заводского ледника привозили несколько кусков льда, в деревянный бочонок ставили тонкую металлическую ёмкость меньшего диаметра, куда вливали ароматную белую основу будущего холодного лакомства. Пространство между ёмкостями заполняли колотым льдом, и начиналось священнодействие: вся ребятня, жаждущая насладиться пломбиром, по очереди играла роль  «блендера». Мы самозабвенно крутили ёмкость со сладкой сливочной массой, и она постепенно превращалась в мельчайшие кристаллы. Главное условие – крутить с одинаковой скоростью. Примерно как ручной сепаратор, где нельзя сбиться с ритма, иначе не получишь качественных сливок. А здесь выдерживать одинаковую скорость нужно было для максимальной гомогенности, то есть однородности будущего продукта.
Не было никаких сил терпеть, когда мороженое дойдёт до кондиции, и каждый из нас, ребятишек, при передаче друг другу «вахты» непременно успевал хоть разочек смахнуть пальчиком с краёв  густеющую холодную радость. Время от времени мама подходила к нам, следила, чтобы мы не нарушали технологию, да на ходу умудрялась перемешать массу для равномерности. Наконец наступал самый счастливый миг: ГОТОВО!
Мама выносила чайник с кипятком, на мгновение опускала в него маленькую поварёшку, и наши давно ждущие своего часа разномастные кружки, чашки и плошки заполнялись восхитительными шариками настоящего пломбира.
«Поминальная земляника»
Что это, если не зов родственной крови?
Пока мы с братом учились в школе, почти каждое лето бывали с родителями на петропавловском кладбище. А потом у меня появилась своя семья. А потом папа заболел и уже не мог ездить на родительский погост. И мы из Каратуза всё никак не могли выбраться, хоть здесь не так уж и далеко.
Там время от времени появлялась лишь самая младшая папина сестра Анна Ильинична Каюпченко (Зизганова). Приезжала из Красноярска на машине с племянником Володей Зверевым, сыном другой папиной сестры ; Настасьи Ильиничны. Обихаживала могилы родителей. Потом всей родне об этом докладывала. Но однажды и нам с младшей дочерью тоже удалось съездить в Петропавловку ; вместе с каратузскими последователями Виссариона. 18 августа именно здесь у общины проходит главный праздник, они собираются туда со всей округи. С каратузской делегацией отправились туда и мы.
Целый день до позднего вечера был в нашем распоряжении. Удалось найти самого старого местного жителя Петропавловки. Как только я представилась ему дочерью Зызганова, резвый старожил тут же строго спросил: «Яшкина или Мишкина?» ; «Яшкина», ; ответила ему в тон. И в моей душе вдруг разлилась нежность к этому чужому сухонькому старичку. Он помнит моего папу! Он знал моего дядю!
Потом мы с Мариной постояли на краю крутой горки, где зимой ребятишки отталкивались на самодельных санках чуть ли не от своего нового дома и скатывались далеко-далеко в низину. Однажды кованые санки маленького Яши перевернулись и сорвали кожу с его носа. Ох и попало старшим от родителей, что недоглядели за младшим! Всю жизнь папин нос был краснее обычного ; мелкие капилляры как будто оголились после той детской травмы. Из-за этого гаишники иногда останавливали его, чтобы проверить через свою хитрую трубочку. Но такое случалось только за пределами Минусинского района ; свои сотрудники ГАИ прекрасно знали, что этот водитель ведёт абсолютно трезвый образ жизни.
Сейчас в той широкой низине, куда много-много лет назад на санках скатывалась ребятня, красуется шикарное строение Виссариона, похожее на храм. А это совсем рядом от нашего бывшего родового гнезда. В тот августовский вечер в ожидании «мессии» собралось огромное количество его последователей, все в белых одеждах. Наблюдая за небывалым действом, мы с Мариной пришли к выводу, что наш дедушка Илья Васильевич оказался не промах, коль ещё в первой половине прошлого века для строительства своего дома участок выбрал, можно сказать, божественный.
Давно нет дедушкиного крестового дома, точно на его месте стоит другой. Но мы с дочерью решились-таки, постучали в окно этого крайнего небольшого домика с двускатной крышей, ближайшего к виссарионовскому строению. И нас вновь ожидала удача!
Хозяйкой здесь оказалась старенькая женщина, которая помнила всех наших родных. Они жили по соседству, и хоть была она старше моего папы на три года, они вместе играли, бегали за околицу по землянику, которая в июне все окрестные поляны устилала красным ковром.
Упомянула старушка про ягоду, тут я и обмолвилась, что лет десять назад написала новеллу, опубликованную в их курагинской районной газете, под названием «Поминальная земляника» ; о Петропавловке, о своих дедах и о здешней ягоде с божественным ароматом. В детстве это лакомство было для нас как будто поминальным, потому что в Городке такая ягода не растёт, мы её пробовали только здесь, в Петропавловке, куда приезжали помянуть Илью Васильевича и Евдокию Семёновну.
Сын хозяйки, до той поры слушавший молча, недоверчиво спросил: «Вы написали?!», потом подошёл к образам в красном углу и вынул оттуда пожелтевшую газету с той самой новеллой. Оказалось, её в Петропавловке хранят многие старые жители.
Но самое главное, что нам предстояло здесь, ; найти могилы дедов. Больше 30 лет не была у них. С самого детства. Как найти дорогие холмики на таёжном погосте? Тут предают земле хаотично, меж деревьев, где место найдётся. Зашли на территорию столетнего кладбища, встали и стоим, не зная, куда идти. Направо ли свернуть, чтобы начать поиски, или налево? Откуда-то из глубины души сами собой вырвались слова: «Мы пришли к вам. Подскажите, где вы». Постояла ещё немного, будто прислушиваясь к чему-то. Ничего не услышала.
Двинулась прямо, старательно обходя старые захоронения, а потому невольно скашивая в сторону. Дочь молча следовала за мной, она и вовсе не была здесь ни разу. Шли мы с ней, шли, продираясь сквозь буйную августовскую траву, и вдруг вышли прямо на могилы Ильи Васильевича и Евдокии Семёновны. Что это, если не зов крови?
Родной дом
В нём всем хватало места и тепла
Мои родители прожили вместе 50 лет и семь месяцев. За это время они стали единым целым, а родной дом, который папа построил сам, каждое лето  был точкой пересечения наших многочисленных родных со всех концов страны. Они ехали в отпуск к своим родителям, но обязательно делали крюк и хоть на пару дней заезжали к тёте Гале и дяде Яше. Их гостеприимство и готовность помочь каждому, кто нуждался в поддержке, ; пожалуй, самая главная черта, объединявшая моих родителей. Так повелось с самого начала их совместной жизни, когда папа взял маму в жёны со всем её богатым «приданым» ; братом, сестрой и старенькой бабушкой.
Позднее в Городок переехали уже с собственными семьями мамина сестра Валентина Сергеевна Дёмина (Карманова) и брат Анатолий Сергеевич Карманов. Те самые Валя и Толик, которых моя мама, едва получив место работы, забрала с собой из глухой тайги. Потом перебралась с детьми её родная тётя Анна Фёдоровна Мотова (Карманова). А когда в Курагине осталась в одиночестве и в беде другая мамина тётя ; Антонина Фёдоровна Карманова, мои родители съездили за ней, привезли, помогли устроиться.
И Анна Яковлевна Миронова (Лель), о которой здесь уже шла речь в главе «Лель», выйдя на пенсию, купила в Городке квартиру и переехала туда из Минусинска.
В нашей семье два года жила и училась в городокской школе папина племянница Людмила Юрина (Москаева). У неё было много братьев и сестёр, их родители умерли, когда все дети были уже взрослыми и самостоятельными, только одной из самых младших ; Миле (так называли её все родные) ; надо было два года доучиваться в средней школе. Вот у нас и доучивалась. И замуж её тоже выдали мои родители.
Потом маминой племяннице Светочке Кармановой пришлось пожить у нас полгода ; так сложились обстоятельства. Она училась в начальных классах, а я в старших. Мы ходили с ней в школу вместе. А когда я уже была студенткой, другая папина племянница, Вера Зверева-Долгих, привезла свою дочь Галку к нам в Городок на последний учебный год ; в их посёлке Чибижеке не набрали достаточное количество учеников, и выпускной класс расформировали.
В нашем доме всегда и всем хватало  места, тепла, внимания и доброты. Наверное, это и есть семья. Фамилия. Род.
Родная кровь.
Послесловие
 
Мои предки меняли страны, преодолевали огромные расстояния, осваивали непроходимую тайгу, добывали в сибирских недрах полезные ископаемые, в суровых сибирских условиях занимались сельским хозяйством. Они строили дома, которые простояли более века и в которых до сих пор живут люди. Они пережили революцию и войны, они стали неотъемлемой частью истории огромной России.
Они были самыми обычными людьми, которые мечтали об обычном человеческом счастье, ради которого трудились, любили и молились, чтобы их Бог всегда оставался им опорой. Но сейчас, прослеживая затейливые записи нашего генеалогического древа, всё больше убеждаюсь ; жизнь моих предков была совершенно необыкновенной, они столько одолели напастей и бед, что такое, наверное, и былинным богатырям не снилось, а они несли свой крест смиренно и терпеливо. Несли до самого своего конца, преодолевая превратности судьбы, не жалея себя. Лишь только детей своих, внуков и правнуков оберегая, сколько было сил. Собственно, в этом и есть конечная цель судьбы человека ; передать свою жизненную энергию новым поколениям с надеждой, что им жить будет чуточку легче и счастливее.
И сейчас я могу с уверенностью сказать, что мои предки выполнили своё предназначение на Земле. А теперь мы живём дальше ради будущих поколений.
Чтобы продолжался наш род.
 
Минусинск. 1914 год. На фотографии мои прадеды с маминой стороны Карл и Вильгельмина Гейль и их дети. На руках у Вильгельмины годовалая дочка Аня ; моя будущая бабушка. Она слово нарядная куколка! И у мамы, и у обеих дочек причёски как под копирку. Фамильная особенность! На этой фотографии могла быть и ещё одна дочка Гейлей ; Лидия. Она моложе Луизы на пять лет, и здесь ей было бы 4 года. Но, увы, Лидочки не стало в трёхлетнем возрасте ; несчастный случай.
 
 
Так выглядела когда-то нижнебуланская люте-
ранская кирха. Она молчалива, в ней нет ничего лишнего, внутреннее убранство аске-
тично, зато в этих узких вертикальных окнах, в строгой, как карандаш, колокольне осталось влечение к
небу, к чему-то воз-
118 лет хранится этот документ в нашей семье. Конфирмация означает миропомазание, или укрепление, или под-
 
Интересная деталь: в этом церковном документе названы четыре обручённые пары. И только в одной из них жених и невеста местные. Остальные три, в том числе и мои будущие прабабушка и прадедушка Вильгельмина и Карл Гейли (под номером 27), ; приехавшие в Сибирь издалека. Сосланные, значит. тверждение крещения. Вильгельмина прошла этот обряд в нижнебуланской церкви 25 июля 1904 года ; за три недели до венчания.
 
крошечного отростка, подаренного мне в музее нижнебулан-
ской школы. Когда-то
Много лет разрушалась нижнебуланская церлютеранские невесты
ковь. Вот уже и в Каратуз этот сруб перевезли ; вплетали его в косу пе-
ещё в 2013 году. Заново сложили, а довести дело до ред венчанием – что-
конца пока не удаётся. бы мир и счастье не покидали их семьи.
 
На крутом берегу своенравного Кебежа в Нижней Буланке так приятно посидеть в густой, сладко пахнущей траве. Возможно, и моя прабабушка Вильгельмина когда-то сидела здесь.
 
 
 В фондах Минусинского краеведческого музея хранится целая подборка фотографий посёлка Ивановки более чем столетней давности, в том числе Гусевского сахарного. На снимке ; тот самый завод.
 
Летом 1904 года после венчания в лютеранской кирхе Нижней Буланки молодожёны Вильгельмина и Карл переехали именно сюда, в Даниловский посёлок (другое название ; Александровский завод). Там набирал силу винокуренный завод братьев Даниловых.
 
 
 
 
Добрым словом упоминаем мы имя купца и мецената Ивана Гусева. Он пожертвовал народному образованию города Минусинска просторное здание для женской гимназии ; по улице Александра 2. Сейчас это улица Красных партизан, д. № 1. Она была открыта в 1880 году. Закрыли гимназию в 1920 году.
 
Гимназическая ведомость Луизы Гейль.
 
Вознесенский храм Минусинска, построенный на пожертвования горожан, в основном на средства купцов Зайцевых. В 30-е годы чудо архитектурного искусства в византийском стиле было обезглавлено.
 
Лишь несколько лет назад православная общественность города добилась разрешения вернуть, насколько это возможно, подобающий вид зданию с намоленными стенами. Теперь там вновь проводятся службы.
 
Не знаю, как выглядело жильё Гейлей, построенное Карлом в Артёмовске на самом верху улицы Пролетарской, 32, но когда увидела это фото с артёмовским пейзажем, безлюдный домик на отшибе пронзил мне душу.
 
Смотрю на фотографии старых шахт на ольховских рудниках и не могу себе представить, как в подобном месте трудилась моя бабушка Анна, сломавшая глубоко под землёй ногу? Или 16-летняя девчушка ; моя мама?
 
 
 
Мои бабушка Аня и дед Сергей Кармановы незадолго до Великой Отечественной войны. Я думаю, что этот брак для нашей семьи очень важен, в нём объединились русские и немецкие корни и, напитав друг друга живительной силой, они глубоко укрепились в сибирской земле, ставшей их родиной навсегда.
 
 
«Бессмертный полк» в Красноярске в 2016 г. Наши дочери Светлана и Марина и в центре внучка Ульяна ; на параде в честь дня Великой Победы над фашизмом. Марина (слева) несёт портрет дедушки Александра Егоровича Константинова, в руках Светланы ; портрет прадедушки Сергея Фёдоровича Карманова.
 
В 2017 году портрет Сергея Карманова в руках его правнуков Натальи и Андрея Авик гордо проплыл через всю Красную площадь в Москве.
 
Минусинск. ФЗУ. 1951-52 учебный год. Моя мама – в верхнем ряду в белоснежной кофточке. Они только что получили документ об окончании учёбы. Теперь они профессиональные мастера-маслоделы и сыровары.
 
Этот документ всем нам служит доказательством: если чего-то очень хочешь достичь, надо только одно ; упорно трудиться. Как мама, которая самостоятельно одолела программу трёх школьных лет за четыре месяца.
Кармановых Серёже было около трёх лет, когда его отец ушёл на фронт. А на этом снимке ему четыре
 
В день венчания моя прабабушка Юлия записала, что она родилась в 1892 году. Я, её правнучка, держу эту записку в 2022-м. Между датами ; целых 130 лет, но время неразрывно, оно течёт как река, иногда соединяя нас с нашими далёкими предками, которые уже ушли.
года, значит, фото сделано в 1915 году. Наряженному в военную форму, даже в крошечных кирзовых сапожках, мальчику как будто предрекли участие в другой Мировой войне ; с гитлеровцами.
 
 
 
Мои молодые родители 50 лет и 7 месяцев прожили в любви и согласии. Случались и у них какие-то размолвки. Мама была горячей, скорой на выводы. Зато папа умел в зародыше гасить любые разлады и подводить черту под общим знаменателем. Так что если и были у них за полвека какие-то ссоры, то меньше, чем пальцев на одной руке.
На послевоенных фотографиях в нашем семейном архиве все взрослые выглядят умиротворёнными и счастливыми. Жизнь успокоилась, вошла в привычные берега, преодолев крутые повороты и пороги...
На снимке: Вильгельмина и моя мама с
сыном Сережей; вверху мой папа и мамин брат Анатолий.
 
Свой собственный дом ; это была главная мечта семьи. Получили от государства ссуду. Сельсовет выделил участок ; положенные 12 соток, и работа закипела. А пока жили в съёмном доме.
 
На фотографии есть надпись: 30 октября 1955 года. Значит, первенцу моих родителей ровно 11 месяцев. Мама стоит с ним около строящегося дома. Рядом виден ещё один возводимый дом ; одновременно строились наши соседи Якимовы. Мы долго и дружно жили рядом, помогали друг другу во всём. Верно говорят ; не купи дом, купи соседа.
 
 
 
Брат Иван служил в элитных воздушно-десантных войсках.
 
Папа с сыном Сергеем после армии
 
2002 год. Родители рады, что в гости приехали сразу трое внуков и даже один правнук. Редко удавалось нам вот так посидеть на лавочке с самыми близкими. А они терпеливо ждали нас.
 
В Городок на день рождения моей сестры Ольги (слева с маленьким внуком Кирюшей) приезжали три дочери Ивана из пяти: Наташа, Юля и Татьяна (Таня со своей дочкой Варенькой). Они сидят рядом с именинницей.
Во втором ряду стоят две Олиных дочери ; Кристина и Наташа.
 
Деревня Петропавловка Курагинского района, где родился мой отец. Картина ; глаз не оторвать. Изумрудная зелень, омытая недавним дождём, освещена солнышком, особенно ярким после пролившейся тучи. Прорвавшиеся на свободу самые смелые лучи подарили земле влажное, парное тепло и нежное свечение. И только далёкие горы, мохнатые от вековых кедров, всё ещё окутаны сумраком.
 
Здесь дрон пролетел чуть дальше, поэтому на снимке стал виден виссарионовский дом-храм. Он явился для меня отличным ориентиром: слева от него то самое место, где когда-то было наше родовое гнездо. Отметила его красным крестиком.
 
 
 
На петропавловском кладбище возле дорогих могилок. Спасибо самой младшей папиной сестре тёте Анне Каюпченко (Зизгановой). Она в 2004 году заказала новые таблички, кресты и лавочку.
 
Мама за расфасовкой мороженого в вафельные стаканчики.
 
Родные братья. Слева ; Яков Ильич, справа ; Михаил Ильич. Только фамилии различаются одной буковкой ; по воле писаря. Дядя Миша приезжал к нам в Сибирь из Белоруссии раз в три года.
Каждый год первого апреля мы старались приезжать к маме в Горо-
док ; на её день рождения. Однажды ни у кого не было возможности вырваться из текучки будней. Исправил ситуацию мой муж Вик-
тор: из разных маминых снимков он сделал коллаж, где каждый фотосюжет сопроводил смешным зарифмованным комментарием. По части юмора зять с тёщей в нашей семье считались два сапога пара. Оттого, наверное, они и были большими друзьями.
В 2018 году мы отметили мамин юби-
лей ; 85 лет. В январе следующего мамы не стало. На всех фотографиях она улыбается или даже смеётся. На одной ; смотрит строго. И только здесь в ее глазах тоска.
16 октября 2021 года отметили моему мужу 65-летний юбилей. Не перестаём с ним удивляться: давно ли мы, студенты пединститута, робко гуляли по аллее абаканского проспекта Ленина? А теперь едва уместились на диване для снимка. Пусть наш род продолжается.
 
Когда на нашей с мужем страничке в «Одноклассниках» появился рисунок моего родного дома – подарок дочери Марины и Захара Верещагина, все земляки отмечали его абсолютную узнаваемость и сравнивали со своими домами. Скромные, построенные нашими отцами, они нам бесконечно дороги.
Список использованных источников и литературы
ИсТочнИКИ:
• ГАКК Ф. Р. 2453. Оп. 1. Д. 6. Метрическая книга лютеранской кирхи г. Красноярска.
• ГАТО Ф. 527. Оп. 1. Д. 119. Метрические книги евангелическо-лютеранской церкви Святой Марии г. Томска Томского уезда Томской губернии за 1880-1906 гг.
• ГАТО Ф. 527. Оп. 1. Д. 805. Рождение, бракосочетание, смерть за 1880-1902 гг. (г. Томск).
• ГАТО Ф. 233.Оп. 4. Д. 904. Документы об утверждении плана на строительство дома Ф. В. Гейль по ул. Петровской за 1904 г.
• ГБУТО Ф. 330. Оп. 4. Д. 8. Алфавитный указатель ссыльных на букву «Г» (г. Тобольск).
• ГБУТО Ф. 471. Оп. 1. Д. 146. Статейные списки о ссыльных за 18241843 гг. (г. Тобольск).
• Минусинский филиал ГАКК Ф.13. Оп. 1. Д. 115. Сводная ведомость по итогам успеваемости и поведения учениц гимназии.
ЛИТераТура:
• Замураев Я.С. Енисейские партизаны /Я.С. Замураев. – Новосибирск, 1970.
• Константинова Т.Я. Не ведали, что творили //Знамя труда. - № 79. – 2001.
• Щетинкин П.Е. Борьба с колчаковщиной /П.Е. Щетинкин. – Новосибирск, 1929.
• Шекшеев А.П. Гражданская война на юге Приенисейской Сибири (1918-1922) //Известия Лаборатории древних технологий. - №2 (11) 2014. – С. 92.
• //Алтайский вестник. - № 48. 12.04.1919.
• //Известия городского общественного управления от 20 августа 1887.
• //Сибирская мысль. - № 74. – 25.01. 1907.
• //Сибирская жизнь – 14.02.1915.
• //Томские губернские ведомости. - № 15. – 1901.
• //Томские губернские ведомости. - № 86. – 1909.
• //Электронный альманах североевропейских и балтийских исследований. - № 4. – 2019.
 
Татьяна  Константинова
Дорогами моей семьи
 
Подписано в печать ...06.2022 г.
Формат 60х84 1/16. Физ. печ. л. 7. Печать офсетная. Бумага мелованная. Тираж 300 экз. Заказ ...
Сверстано и отпечатано: ООО «ИПП «Журналист».
655017, Республика Хакасия, г. Абакан, ул. Советская, 71, тел. (3902) 226-206, 24-06-06.