Отверженная

Рассвет запаздывал так, словно не решался
Будить людей в такую мразь и слякоть.
Покорная судьбе Прасковья шла на паперть
За подаянием. На паперти собрался

Отверженных убогий, жалкий сход,
С надеждой вымолить гроши на пропитание,
Бесперспективное, унылое старание,
Которого известен злой исход.

Не столь одета, сколь полураздета:
В лохмотьях рубище – Прасковьи одеяние.
Сапожки ветхие подвязаны мочалом,
В глазах бесцветных – боль, души стенания.

Подвал, в котором прозябала Паша,
Был населён изгоями и сбродом
И прочим незначительным народом.
Хозяйкой там считалась «тётя Глаша»

Отец – сапожник пил и бил мамашу
И кончил дни свои бездарно под трамваем.
Уход главы семьи им показался раем,
Однако, жизнь для них, увы, не стала краше.

Отчаяние и безысходность
Отправили несчастную в Тартар.
Сродни нашествию татар,
Свалилось горюшко на юную Прасковью.

Жилище жалкое оттяпал дядя Прохор
И выдворил девчушку за ворота.
Она искала в подворотнях что-то,
Что помогло бы не сорваться в штопор.

Прошение милостыни, воровство,
Работа в прачечной, красильне.
Старение преждевременное сильно
Прасковьи изменило естество.

Скитания привели её в подвал –
«Приют» известной тёти Глаши.
Здесь годы прожила Параша,
Как-будто Вельзевул её позвал.

По полной мере бедная познала
Науку нищенства и унижения,
Жестокий голод, холод и ночные бдения,
Когда занять топчан с клопами опаздала.

И вот, сегодня скорбный путь на паперть
В слепой надежде раздобыть похлёбку.
Она восприняла как злой судьбы издёвку,
В мечтаниях видя самобранку-скатерть.

Пред входом в храм – шеренга нищих,
Где каждый знает своё место.
Привычно Паша своё место ищет,
Находит и встаёт, хотя в шеренге тесно.

Промозглый ветер принуждает сирых
Тесней прижаться друг на друга,
Но мокрый снег немилосердно бил их,
Оказывая дьяволу услугу.

Под колокольный звон к заутрене
Молиться потянулись прихожане.
С протянутой рукой, снежком напудрены,
Несчастные от холода дрожали.

Среди входящих в храм
Прасковья усмотрела Федьку.
Когда-то в юности он, Федька тот,
Использовал её как кролик редьку.


Нахлынула забытая обида
На служащего магазина модниц.
Была виною королева сводниц-
Небезызвестная тогда уже Глафира.

Она сдала девчонку-недоростка
За жалкие рубли-копейки.
Ведь для неё всё это было просто
И Паша не могла укрыться от злодейки.

Народ валил между рядами нищих,
Скупясь отдать нелишнюю копейку.
С них Бог за эту скупость взыщет,
Ну, а пока добыть на хлеб сумей-ка.

К обедне стал народ значительно щедрее:
Прасковье кое-что перепадало.
Час от часу метель мела сильнее,
От стужи зуб на зуб не попадало.

Параша, подсчитав добычу,
Отправилась в трактир поесть похлёбки.
Уселась ближе к печке, как обычно,
А половой принёс ей водки стопку.

Согревшись, полусытая Прасковья
Тащилась в свой подвал, как на Голгофу.
На свой топчан свалилась, слабо охнув,
И закусила губу с вкусом крови.

21.08.20