Эрих Кестнер. Декабрь

Год постарел и поседел.
Здоровье никуда.
Он знает дней своих предел.
И даже час, когда.

Что было и что растерял,
всё снег покрыл уже.
Мир – белый, будто задремал.
И душно на душе.

Луна то в рост, то сбросит вес.
Но, скрывшись, не уйдет.
Знать, что и смысл в безумье есть,
нам мало что даёт.

И снова Николай* с мешком
к детишкам ходит в снах.
И снова с ёлкой каждый дом,
подарки – в сапожках.

Ты с детства запах декабря
любил сильней всего.
Теперь сам – Вайнахтсманн, но (зря!)
не веруя в него.

Двенадцать скоро. Год уйдет,
и бронза загудит:
«Свой день последний знает год,
тебе твой не открыт.»


*5 декабря вечером немецкие дети выставляют перед дверью начищенные сапожки или ботинки, в которые ночью кое-кто кладет сладости и игрушки... Еще до Рождества,  6 декабря, западные христианские церкви отмечают День Святителя Николая Чудотворца (нем. Nikolaus).
 


Der Dezember

Das Jahr ward alt. Hat dünne Haar.
Ist gar nicht sehr gesund.
Kennt seinen letzten Tag, das Jahr.
Kennt gar die letzte Stund.

Ist viel geschehn. Ward viel versäumt.
Ruht beides unterm Schnee.
Weiß liegt die Welt, wie hingeträumt.
Und Wehmut tut halt weh.

Noch wächst der Mond. Noch schmilzt er hin.
Nichts bleibt. Und nichts vergeht.
Ist alles Wahn. Hat alles Sinn.
Nützt nichts, daß man's versteht.

Und wieder stapft der Nikolaus
durch jeden Kindertraum.
Und wieder blüht in jedem Haus
der goldengrüne Baum.

Warst auch ein Kind. Hast selbst gefühlt,
wie hold Christbäume blühn.
Hast nun den Weihnachtsmann gespielt
und glaubst nicht mehr an ihn.

Bald trifft das Jahr der zwölfte Schlag.
Dann dröhnt das Erz und spricht:
"Das Jahr kennt seinen letzten Tag,
und du kennst deinen nicht."