Война и мир гл. 2-3-5а и 2-3-5б

2-3-5а

Пока князь ждал того приказа
О назначенье в комитет,
Он не терял ни доли часа,
Внедрялся он и высший свет.

Ему тот свет уже знакомый,
Он жаждал новых новостей,
День каждый был ему искомый,
Он узнавал в нём всех людей.

По отношенью их к законам,
Какой вновь создан комитет,
И кто, к каким причастен зонам,
И чей главней приоритет.

Похоже, здесь, у нас в столице,
Готовилось гражданским стать,
Сражение уже теплится,
Но многим трудно всё понять.

Но князь Андрей с большим восторгом
Был принят в высшие круги,
Людей, как он, такого сорта
Не часто встретишь в эти дни.

Его радушно принимали
И вовлекали в свой кружок,
Те, кто в законах понимали,
Он там желанный был «дружок».

Имел большую репутацию,
Начитанности и ума,
Крестьян на волю — эту акцию,
Как либерал имел тогда.

Часть женская большого света
Была от князя без ума,
Жених, богат, «в тени» расцвета,
Такая шла о нём молва.

Лицо с загадкой мнимой смерти,
С лежащим флагом — нелюдим,
Во всей военной круговерти:
Наполеон стоял над ним.

Исчезло прежнее притворство,
А с ним насмешливость прошла,
Смягчилась степень благородства,
Спокойствие, ума господство,
В нём знать столичная нашла.

На день другой от «Аракчея»,
Андрей искал всё новых встреч,
Князь был у графа Кочубея,
«Сразиться с ним он поднял меч».

Поведал графу он свидание
С военным шефом всей страны,
В защиту своего старания,
Устав изъять из старины.

— Сперанскому какое дело
Влезать в военный наш устав?
— Он вхож в любые наши щели,
И у него такой уж нрав.

На днях имел я с ним беседу,
С ним говорили мы про вас,
О хлебопашцах вольных — следом,
Как положение сейчас?

Присутствующий на беседе
Екатерининский старик,
Поведал им об общем вре;де:
—Поступок ваш — ещё так дик.

А кто пахать-то будет землю,
Коли им волю всю отдать?
У нас, в России — не приемлю,
Легко законы все писать,
Но будет трудно управлять!

Пытался Кочубей ответом
С обоснованьем возразить,
Как вдруг поднявшись, он с приветом
Пошёл навстречу — пригласить;

Входящего, большого роста,
С большим открытым, светлым лбом,
Внушительной фигурой торса
И нежным белым в нём лицом.

И синий фрак, и крест на шее,
И твёрдый, добрый, умный взгляд,
И на груди — звезда левее,
Спокойствием он весь объят.

Уверен он в своих сужденьях,
Улыбкой загоняет в плен,
В других копается он мненьях,
Во многом видит сущий тлен.

И тонкий, тихий, ровный голос,
Лицо столь нежной белизны,
Широких, пухлых рук без во;лос —
Сперанский — автор новизны.

Госсекретарь он — и помощник
У самого государя,
В Эрфу;рте государю — спутник,
С Наполеоном говоря.

Андрей следил за каждым словом
И проведением бесед,
Всё для Андрея было новым
В манере встреч, бесед тех лет.

Он извинился пред коллегой,
Что задержался во дворце,
Причём так скромно, даже с негой,
Не государь — в его лице.

Эффектно выказал он скромность,
Свою он важность умалил,
Не видна в том его и робость,
Как извиненья он просил.

2-3-5б

Когда Кочубей назвал князя Андрея,
Как автора новых законов и норм,
Сперанский его словно взглядом всем грея,
К нему обратил свой внимательный взор.

— Я рад познакомиться с вами, коллега,
О вас много слышал, ценю я ваш ум,
В вас вижу союзника в деле, стратега,
И схожесть у нас с вами новых всех дум.

Главой комитета уставов военных,
Приятель хороший и лучший мой друг,
Ежели желаете, быть в деле «пленным»,
Имеет такой, как у вас он «недуг».

Вокруг него тотчас кружок состоялся,
Тот самый старик задавал в нём свой тон,
Сперанский спокойно так с ним расправлялся,
Но тот кричать начал, забывшись, где он.

Но после вопросов и всех разъяснений,
Которые дал он всем в общем кругу,
Сперанский с Андреем нашли общих мнений,
Обоим пришлись они, как по уму.

— Я с вами отдельно хотел вникнуть в дело,
Но не успел из-за развязных причин,
Которыми общество в целом пестрело,
На спор с этим старцем, и он — не один.

Вас знаю давно, по крестьянскому делу,
И — это наш первый в России пример,
Которому вы отдались очень смело,
В том, преодолев старины весь барьер.

А, кроме того, вы один из придворных,
Кто стал не обижен указом в чинах,
— Да, — молвил Андрей, — отец не; из подобных,
Чтоб я, как по следу, остался «в войсках».

И я подтверждаю указ и желание
Отца; начал службу я с низших чинов,
Я в этом вопросе во всём с пониманием,
И для укрепленья страны всех основ.

— Ваш батюшка — выше таких их суждений,
Кто так осуждает сей царский указ,
— Но есть основания в их осужденьях, —
Ему возразил князь уже в этот раз.

Стараясь бороться с влиянием мэтра,
Во всём соглашаться он не желал,
Но чувствовал сам будто веянье ветра,
С ним говор обычный его чуть страдал.

Князь слишком был занят над ним наблюденьем,
Над личностью и над манерой бесед,
Лишь для честолюбия личного, бдения,
Для нашей страны и частично — не вред.

— Как вы разумеете? — молвил Сперанский,
При этом глаза опустил как бы ниц,
Он не ожидал той внезапной экспансии
От столь незначительных будто бы лиц.

— В том плане сторонник я и  почитатель
Философа Шарля Луи Монтескьё;,
Он мысли в то время рождал, как старатель:
«Монархии — честь всегда» — кредо своё.

Как суть преимущества части дворянства,
Права их на фоне всевластья в стране,
Как средство поддержки монаршего царства,
Они не стоят от него в стороне.

Улыбка исчезла с лица у соседа:
— Вы смотрите с ваших позиций таких? —
Он доводом вновь подкрепил их беседу:
— Но есть и причина с позиций иных:

Там есть институт и того же порядка,
Примером Почётный быть мог легион,
Гарантией служит, как сила достатка
Всей власти монарха, храня её тон.

Никак не сословно-дворянское царство,
Оно в поколениях часто гниёт,
Его обновлять надо это их барство,
Способных из низших толкать всех вперёд.

— Нельзя отрицать, и я с этим не спорю,
«Придворное царство» в том не отстаёт,
Исправно несёт оно в этом всю долю,
Монарха хранит оно личную волю,
Тем самым и силу ему придаёт.

Любой из придворных считает достойно
Своё положенье нести при дворе…
— Но вы не хотели, «уплыли» спокойно
Навстречу, уже словно новой заре.

Сперанский улыбкой понять дал Андрею,
Желает любезностью снять этот спор:
— Я вот что скажу вам и в мыслях лелею,
Должны вы пожаловать на разговор.

Исполню для вас я своё обещанье,
Пере;говорю я с Магницким о вас,
Мы возобновим с вами наше общенье,
Но должен покинуть всех вас я сейчас.