Заветы Петра Великого

                Лейб-медик Блументрост, увы, не смог,
                Увы, не удержал Петра в постели.
                К чертям все предписания летели,
                У санитара после хуга – грог.
                На Ладогу! Осматривать работы,
                Заводы инспектировать, радеть,
                Чтоб Олонецкие железо, медь
                В казну отлились, в золотые соты.
                Копейка с пуда – пошлина легка,
                Чтоб следующий век, уже железный.
                Из трехпудовой полосы – над бездной
                Стальная да прокатится река!

                Вот это дело. А они – запор?
                И, шельмы, пристают с клистирной трубкой.
                А подтирать ароматичной губкой
                Презренный анус – сибаритский вздор.
                Нет, не затем на русское подворье
                Он пригласил Европу, чтобы здесь
                Российскому безделию в подспорье
                Восточную обхаживали спесь.
                И не затем из монастырской меди
                Полтавские отлил колокола,
                Чтоб возлежать среди заморской снеди
                И на еду молиться, как мулла.
                И платье на немецкий лад не лучше
                Кафтанов наших, сравнивать коли,
                Но в них рукам проворнее, сподручней
                Спускать на воду чудо-корабли.

                Леченье? Но английский оператор,
                Вооруженный скальпелем своим,
                С ухмылкою заправского пирата
                Уже трудился три часа над ним.
                И, кажется, довольно... Чем дрянее
                Здоровье, тем насущнее спешить.
                Остатки? И остатки – всё вложить,
                Отдать России в вечное владенье!
                Тогда на Пруте, войском янычар
                Некстати окружён, под вражьим дулом
                На самого себя в сердцах рычал,
                Себя винил и о России думал.
                И завещал: «Коли захватят в плен,
                Не Государь вам боле Пётр Великий,
                Ибо, забывшись под суровой пыткой,
                Могу от вас потребовать измен...»

                Как весело под парусом лететь
                На яхте по Неве свинцово-серой,
                Когда волна шальная полной мерой
                Окатит вдруг... И невозможна смерть!
                Как весело в лицо Европе целой
                Глазами наслезёнными смотреть.
                Все полноводнее, мощней река;
                Несёт, с ветрами встречными не споря.
                Всё шире раздаются берега,
                И всё острей предощущенье моря.
                Течение, как в Балтику порыв,
                Сопутствовало неуклонно яхте.
                Пришвартовались к вечеру на Лахте.

                Но что там? Гомон бури перекрыв,
                На утлом боте сгрудились солдаты;
                Размахивают шляпами, кричат
                В двух кабельтовых, много – в трёх от Лахты.
                Как ни призреть любезных сердцу чад?
                И потерпевшим Пётр послал подмогу:
                «Столкните с мели!» - короток приказ.
                Но к борту подойти не смог баркас.
                Ан, сунься - что к Потапычу в берлогу.
                А волны, выгибаясь в лебедей,
                Шумели, разбегались для полёта;
                Валили навзничь скученных людей,
                Терзали снятых парусов полотна.
                И, ведая, что сам сосватал Русь
                И с Севером, и с непогодью бурной,
                Пётр спрыгнул в воду. Спорить не берусь,
                Что сходен Царь был с каботажной шхуной.
                Скорее как апостол, по воде
                Прошёл под бурей грозный самодержец.
                Кто выручит их, если не поддержит
                Народа своего в крутой беде?

                И ухватил корму рукой могучей,
                Лицом после болезни тощ и сер.
                И понатужился, как новый Гулливер,
                И бот провёл под огненною тучей.
                Бинты срывала гневная река.
                Швы лопались, живот сводило болью...
                Но вывел бот. И поручил прибою.
                И был народу своему – слуга!