Титры в двадцать три ноль ноль

Leona Palmer:

Года не прошло, а может прошло и больше,
Я не люблю считать и запоминать дни в цифрах.
Но все поменялось, где-то изменилось, где-то что-то стало тоньше...
В двадцать три часа, к окончанию дня, включаются титры...

Но опять эти красные розы у меня в руках.
А дело ведь совсем не в мужчинах...
Но все видели море счастья в моих глазах.
Только не делай выводов ожидаемых мной и логичных.

Мураками для тебя тоже будет скучным,
Но не для меня. Он на все смотрит глубже.
Видишь где-то вянет любовь у кого-то, но серые тучки,
Продолжают жить и предлагать небу дружбу.

Я сегодня сидела, и слушала Мураками...
Правда голосом некрасивым эти строки читались.
Облака все плыли и плыли... Словно убегая.
А я их остановить не пыталась.

( мужской голос звучит.)
На самом деле страшнее всего толпа, которая за чистую монету принимает ложь таких, как Аоки. Ничего не предлагает, ничего не понимает, лишь повинуется стадному инстинкту и пляшет под дудочку чужих мнений, красиво звучащих и удобоваримых. Они не задумываются ни на йоту о том, что могут в чем-то ошибаться; даже не догадываются, насколько бессмысленно и безвозвратно вредят другим людям. И за свои поступки они не собираются отвечать. Страшнее всего – такие вот люди.

Эти слова звучали в моей голове,
После "... ЛЮДИ" Я НАЖАЛА НА СТОП.
Почувствала я вечер, дующий откуда то из вне,
Но все хорошо... И никаких хлопот...

И я вспомнила эти красные розы.
И то как стеклянный шар светился зелёным и бардовым..
И людей помню... Их танцы и позы...
И снег уже стал каким-то родным...

Я двинулась в сторону моего дома...
Минуты погодя оказалась в тепле...
Мне не нужны вещи и материи для пробы,
Я верю своим ощущениям и душе.

И завтра мое будет немного другим...
И эти розы скоро завянут...
Этот день был чутким и каким-то "своим".
И титры в двадцать три о главном расскажут.


И на часах... 23.00