Мефистофель, 2 действие

         

               
         "Диавол выступил уже без маски в мир"
                Н.В.Гоголь

                "Гибнет уже земля наша не от нашествия               
                двунадесяти языков, а от нас самих"
                Н.В.Гоголь

                "Были у нас итальянский Вельзевул, английский
                Люцифер, немецкий Мефистофель, теперь явился
                русский Демон, значит нечистой силы прибыло.
                Я только никак не пойму, кто кого создал:
                Лермонтов ли - духа зла или же дух зла - Лермонтова"
                Вел. князь М.П.Романов (брат Николая 1),
                после прочтения "Демона"

      (В унылой, скудно обставленной комнате ярко горит камин, у которого
       в глубоком кресле сидит Гоголь и завороженно смотрит на огонь, лениво
       облизывающий объёмистую рукопись. В углу сидит на корточках, тихо
       всхлипывая и размазывая слёзы по щекам, мальчик-прислуга. Входит
       МЕФИСТОФЕЛЬ, громыхая шпорами на ботфортах. Он дороден, осанист,
       представителен. На нём воинский мундир. Ведёт себя крайне уверенно, 
       на грани хамства - прямая противоположность образу Мефистофеля из
       1 действия)

ГОГОЛЬ:          Кто здесь?

МЕФИСТОФЕЛЬ:               Кто, кто! Твоё дитя,
                Плод твоего воображенья.
                Ведь вымыслы не гибнут зря,
                Родясь из творческого рвенья.
                Меня ты вдоволь погонял,
                Кузнец намял мне холку,
                И мой черёд дать нагоняй
                Нахальному хохлёнку.

         (ГОГОЛЬ выкарабкивается из кресла, на коленях ползёт к иконе,
          пытаясь осенить себя крестным знамением.)

МЕФИСТОФЕЛЬ(грозным голосом):
                И не крестись, и не черти круги -
                Я, всё едино, тотчас не исчезну!
                Как начинанья беззаботны и легки,
                И лишь в конце заглядываешь в бездну:
                Плоды трудов упорных жрёт огонь,
                Ребёнок плачет - экая досада! -
                Нетерпеливо бьёт копытом конь,
                Что унесёт тебя в поля заката.

                Ты, мальчик, спи. Тебе на дню досталось.
                Как быстро иссякает в людях жалость.
               
                (мальчик засыпает)

ГОГОЛЬ(стоя на коленях):
                Ты сволочь, бес!

МЕФИСТОФЕЛЬ:                Отнюдь, я добрый малый
                И сволочей убавил сам не мало.
                Не всё так просто в мире зла:
                Ведь мы вторичны - в этом вся беда.
                Приходится порой творить добро,
                Хоть этому противится нутро.

ГОГОЛЬ:          Ты мне противен!

МЕФИСТОФЕЛЬ:                Тоже мне забота...
                Такая у чертей проклятая работа.
                Мы, если хочешь, ваше порожденье -
                Грешить-то начинаем чуть ли не с рожденья.
                Потом дивитесь бурному потоку бед...
                Все поколения волочатся след в след.

                (ГОГОЛЬ с трудом вползает в кресло)

ГОГОЛЬ:          Чего тебе, "губитель  сволочей"?
                По мне, уж лучше б ты приснился.
                Ступал бы ты терзать живых людей...
                Зачем к почти покойнику явился?

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Мы вскоре разлучимся навсегда,
                Миры, несовместимые меж нами,
                Разверзнутся, и канет без следа
                История о нашей общей ... драме.
                Былая дружба кончилась враждой...
                Я был наперсник робких начинаний,
                А вместо благодарности простой
                Достались лишь потоки чёрной брани.

ГОГОЛЬ:          Не пред тобой оправдываться мне,
                Ты, как всегда, могуч, смешон - всё вместе,
                Из нас двоих лишь ты, как на войне,
                Мой светел дух и неподвластен мести.
                Ты вдоволь душу потрепал мою,
                Извёл недугами немое тело,
                Служил тебе - теперь не состою,
                Я выпал прочь из бесовского дела.

МЕФИСТОФЕЛЬ(засовывает руку в огонь и вытаскивает целый лист бумаги, не
            тронутый пламенем):
                Посмотрим, что сжигают тут. Ага!
                "Визжит осиплым бесом ведьма-вьюга..."
                Готов я заложить свои рога,
                Не можешь позабыть ты чёрта-друга. (бросает листок в огонь)
                Ведь я тебя к бессмертию привёл,
                Покуда род людской не стухнет,
                Твой навсегда писательский престол,
                И в творческой чёрт ногу сломит кухне.
                Лет двести будут критики плутать
                В твоих магических извивах слога,
                Не ведая, что эта благодать
                От дьявола вся, вовсе не от Бога;
                Что это я водил твоим пером,
                Случись застой - толкал тебя под локоть,
                Не ты, а я заставил языком
                Читателя от восхищенья цокать.

                Примолк. Что нечего сказать?

ГОГОЛЬ:          Покой мне дан, покой есть благодать.
                С мирскою славой я покончил счёты,
                Молчаньем и молитвой искупил
                Гордыни чопорной стальные гнёты
                И чашу жизни до конца испил.
                Огонь сожрал второй том "Мёртвых душ",
                Роман...

МЕФИСТОФЕЛЬ:              вполне порядочную чушь!
                Вот слушай сам...
                (смотрит пристально на пламя)
                Чтоб выбрать наугад?
                Да всё равно, бери хоть и подряд.
               
                (вытаскивает из огня целую и невредимую страницу
                читает):

"- А что так пусто и темно на белом свете, Андрюшенька?
- Так, Улинька, страха Божьего нет промеж людей - от того и неуютно вокруг.
Друг дружку люди перестали любить: один меч выдумает, а другой - щит, иной
орудью смертоубийственную изобретёт, и тут же найдётся кто-то, кто стену толстокаменную сложит, чтоб защититься; только страх Божий и остановить
может душегубство и пакости на земле.
- Так это всё люди давно знают.
- Знать-то знают, а, всё одно, не ведают, что творят.
- Да разве ж так быть должно?
- Не должно, конечно, не должно, а есть.
- Отчего так?
- Оттого, что человек к Богу всё сбоку приблизиться норовит, сердца и души только кусочек выделит, а разумом и вовсе о Боге думать забросил. Расслабленное
немощное время..."

                (Прочтя, с долей нарочитой брезгливости бросает
                страницу в огонь)

                Да-а-а... Прямолинейно писано, плоско, объём пропал, форма
                примитивная, мысли тощие и тривиальные, нет гениальной
                сумасшедшинки и нельзя отделаться от ощущения унылой
                вторичности, то есть что-то кого-то напоминает.

                (спохватывается)

                Что ж это я прозой шпарю, когда надо стихами.

                (декламирует, немного глумясь)

                Всё как-то в лоб сочинено,
                Без выверта смешного в содержанье,
                Без сдвига в форме, как писать должно,
                Как слабое кому-то подражанье,
                Безуминка исчезла навсегда -
                Лишь здравый смысл, короче, - скукота.

                Одна лишь мысль ценна, ей-богу!
                Что к Богу человек подходит сбоку.
                Хотя по мне: ходил бы мимо -
                Приятней для меня нет пантомимы.

                (снова всматривается в огонь, выхватывает
                ещё одну страницу, не тронутою пламенем)

                Иль вот ещё(читает, всё время спотыкаясь):

"Накрошивая хлеба безжалостно и насоривая всюду трубочной золы безжалостно".

                (бросает лист в огонь на сей раз с искренней брезгливостью)

                Натужно так, ну, словно кирпичом
                Сперва телегу доверху набили,
                Кобылку тощую впрягли, потом
                Давай её хлестать что было силы.
                Она, пыхтя, груз силится свести,
                Но и вершка ей не пройти пути.
                Точь-в-точь как у тебя в "Портрете" у Чарткова:
                Окаменела мысль и онемело слово.

ГОГОЛЬ:          Мир критика ждал и дождался - беса!
                Живой "неистовый" Виссарион
                Явился с того света, и завеса
                С глаз публики слетела вон.
                Не много ль, бес, ты на себя берёшь?
                Ты сжульничал, за правду выдав ложь.

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Отнюдь! Чтоб мной был слопан ёж!
                Вот тут прибился к моему порогу
                Тобой помянутый Виссарион,
                Хулитель церкви, равнодушен к Богу -
                Ну мой, куда ни кинь, со всех сторон.
                Имел я с ним душевные беседы,
                Он сплетничал, чернил ваш мир живой,
                Подробнейши писательские беды
                Мне описал: по одиночке и гурьбой.
                Талант исчерпан твой, не стоит ни-че-го!
                Так полагает он...

ГОГОЛЬ:                Господь, прости его.

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Смирен. Забыл, как ночью, втихаря,
                Ты начертал, гордынею горя:

                "Да, я простой провинциал,
                Я вброс хохляцкой крови,
                Я дерзновенно побеждал
                Вас в вашем русском слове."

                В начале жизни, славу лишь ценя,
                Ты мной не пренебрёг...

ГОГОЛЬ:                Господь, прости!

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Да, знаю, знаю: грех ты искупил,
                Ты побеждён, но ты... и победил.
                В огне сгорает дерзновенный труд,
                Хватило мужества в тщедушном теле
                Весь узел разрубить за пять минут,
                Что десять лет вязался на пределе.

ГОГОЛЬ:          Ты сволочь, бес, и просто сводишь счёты...

МЕФИСТОФЕЛЬ(злорадно):
                У правды не бывает недолёта;
                Она разит неотвратимо в цель,
                Особенно карает пустомель.
                Ты выжил всё из "Мёртвых душ",
                Смешно было пыхтеть над продолженьем,
                Монах из Чичикова - просто чушь,
                Как из говна варить варенье.
                Метался десять лет ты по Европе,
                Всё приступал к сакральному труду,
                Но вдохновение сидело прочно в ж...,
                Перо без устали марало ерунду.
                Хотел такую книгу написать,
                Чтоб мир, прочтя, изведал благодать.

                Так книга та сотворена давным-давно,
                А человек как жил, так и живёт грешно.

ГОГОЛЬ:          Ты злишься, бес, знать ты не прав!
                Злость ослепляет и калечит нрав.

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Ну, надо ж быть таким тупицей!
                Могу являться, не могу я злиться.
                Прерогатива человека - злость.
                А я? Я высший дух, я только гость
                На той земле, где копошитесь вы,
                Где живы вы, и вы же и мертвы.

ГОГОЛЬ:          Забыл ты "падший" к "высшему" добавить
                И утаил, что свергнут был небес,
                Над "i" все точки помоги расставить:
                За что людей так ненавидишь, бес?

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Ты ослеплён безмерной верою в людей
                И в высшее призванье человека,
                По мне моральней уважать свиней,
                А homo sapiens - давно калека.
                Ты потрудись, подумай, не спеша, -
                У человечества Антихриста душа,
                Иль склонность к ней, по крайней мере,
                Чуть отвори - грех тут же юркнет в двери,
                И разрастается и расцветает грех,
                Как оспа чёрная, что поражает всех.

ГОГОЛЬ:          Мир проповедника дождался - беса,
                Боюсь, никто не понял ни бельмеса.

              (МЕФИСТОФЕЛЬ пытается с новым жаром кинуться в спор,
               но ГОГОЛЬ жестом останавливает его)
          
                Постой, чем плох такой пейзаж вечерний:
                Всё полустёрто сумраком ночным,
                Закончен день трудов, над хатой черни
                Струится из трубы уютный дым.
                Луна прилипла к небосводу, молча
                Примешивает свет свой к свету из окон,
                Вдали переливается вой волчий,
                Природа медленно впадает в сон.

                А в доме человек ест хлеб насущный,
                В поту, горбатясь, он добыл его,
                Он обречён под дланью всемогущей
                Влачить трудов железное ярмо,
                Он обречён свой род продолжить в муках
                И умереть, успев пожить при внуках.
                Он мирно сеял, также мирно жил,
                Грешил по малости - кто не грешил?

                И чем такой порядок жизни плох             
                Чтоб человека изводить, как блох?

МЕФИСТОФЕЛЬ(кричит):
                Ты б в мысли их проник, хотя б на миг,
                Тогда бы пыл твой адвокатский поутих!
               
                (успокаивается)

                За внешним благочестьем и смиреньем -
                Возьми кого угодно, наугад -
                В уме царит такое извращенье,
                Что каждый заслужил стократный ад,
                А, если из узды освободится плоть,
                Вовек тогда греха не побороть.
                Вот ты однажды тонко так подметил,
                Что человек по сотне раз на дню,
                То ангел, образ чей предельно светел,
                А то - подлец, чьё реноме в дегтю.
                Так вот: подлец рождается в нём чаще,
                Быть подлецом ему гораздо слаще,
                А ангел уподобился комете:
                Мелькнул средь ночи - канул в Лете.
                Я мысли чёрные устал читать,
                Мне, сгустку зла, уж эта не по силам кладь.
                (пауза)
                Вот мальчик спит, невинное дитя,
                Ему неведом взрослый мир порока,
                С самим собою спорящее "я"
                В нём только зреет, и греха дорога
                Змеится впереди, ну, а пока,
                Он просто спит в обличье ангелка.

                Однако! В шкуре побывай моей:
                Ступай с визитом в душу мальчугана.
                Сам убедись в наличии изъяна, -
                Легко, не зная, защищать людей.

             (Взмахивает рукой. ГОГОЛЬ, помимо своей воли, погружается
              в душу мальчика. Молчание. МЕФИСТОФЕЛЬ застывает в ожидании)

ГОГОЛЬ(меняясь в лице и хватаясь за голову, вскакивает с кресла):
                О ужас! Нет! Мерзавец, прекрати!
                Я не просил купанья в грязной луже!
                О, Боже, Боже правый, пощади!
                Меня, его и всех, кто нравственно контужен.

             (МЕФИСТОФЕЛЬ вновь взмахивает рукой - невидимое действие
              прекращается. ГОГОЛЬ, обессиленный внутренним потрясением,
              падает в кресло, тяжело дышит, закрыв глаза)

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Увяз по локоть, сунув ноготок?
                Хоть что-то понял, душ людских знаток?
                Есть твари на земле меня мерзее,
                А праведников встретишь лишь в музее.
                Попал я в цель, когда спустил курок.

                И перестань меня "мерзавить", "сволочить",
                Оковы бытия совместно нам влачить
                До дня последнего, когда нам вострубят,
                И кто куда стопы направит, я - в свой ад.

ГОГОЛЬ:          Ослабла плоть, покоя я хочу,
                Мне жизни суета уже не по плечу.

                Покой есть постиженье Бога,
                Движенье есть к Нему дорога,
                И нет конца тому пути,
                Хоть вечность по нему иди.

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Движение без достиженья цели
                Сродни безумию, впадению в хаОс,
                Философы собак всех переели,
                Решая этот каверзный вопрос.
                Помысли Бога - застит разум тьма.
                Кому нужна такая кутерьма?
                Без слабой же надежды на успех
                Отчаяние обессилит всех.

ГОГОЛЬ:          Какого чёрта, ты ко мне пролез?
                С желанием всерьёз позубоскалить,
                И между слов меня больней ужалить?
                Чего от полутрупа надо, бес?

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Да просто поболтать о пустяках
                Забрёл на огонёк, тобой раздутый.
                Я, как классический рояль в кустах,
                Всегда в том месте, где раздор и смуты.

ГОГОЛЬ:          Нашёл чем хвастаться, злоречью потакая...

МЕФИСТОФЕЛЬ(прерывает его):
                Я не хвалюсь, профессия такая.
                Мой выбор скуден: зло меняй на зло,
                Шлифуя в этом деле ремесло.
                У человека участь позавидней:
                Он плотской смертью выбор заслужил
                И разницу между добром и злом вкусил.
                А тут сиди на зле веками сиднем,
                Слыви в миру проклятым злыднем,
                Строй козни, приобщай людей к пороку,
                Над каждым человечишкой потей,
                А он возьмёт - сорвётся не до сроку,
                В прах обратя все кружева затей.

ГОГОЛЬ:          Как жалобщик ты выглядишь убого,
                У душ ловца бывает неудачен клёв,
                Ты, дьявол, обезьяний образ Бога,
                Кривое зеркало его трудов.

                Уж коли тонкий ты знаток Психеи,
                То должен знать, как скользок человек,
                И выбор меж добром и злом имея,
                В сомненьях проживает весь свой век.
                В сомненьях же, на ощупь, понемногу,
                Но всё ж обрящет к Господу дорогу.

МЕФИСТОФЕЛЬ(уточняет):   
                И через грех...

ГОГОЛЬ:                Грехов у нас не счесть!
                Не согрешишь - не приобщишься к Богу.
                Конечно, в этом странность есть,
                Но не бывает праведных с наскоку.
                В младенчестве мы нравственно слепы,
                Натужно, долго созревает разум,
                Тот инструмент, что дан нам для борьбы
                Со злом, грехом и нравственной заразой.
                Но только-только он чуть-чуть окреп,
                Всех караулишь ты, соблазнов склеп:
                Мертвишь наш путь разгулом грубой плоти,
                А мысль трясёшь в бунтарском переплёте.

МЕФИСТОФЕЛЬ(подхватывает, чуть глумясь):
                Мятежный разум - первый заводила
                Сомнений зёрна в пользу зла толочь,
                Плотской позыв - развратнейшая сила,
                Особенно когда потеет...
                пылает...
                настанет ночь.

ГОГОЛЬ(болезненно морщится от реплики МЕФИСТОФЕЛЯ, но продолжает
       развивать свою мысль):
                Взять суть греха - он самопроизволен,
                Усилий, чтоб грешить, не надо прилагать,
                И часто человек в своих грехах не волен,
                Грех сам руководит и пестует, как мать,
                Но, не пройдя грехов земного ада,
                Не извозясь в грязнейших из грехов,
                Нам не открыть врата Господня града,
                Зла не вкусив, не оттянуть засов.

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Что слышу я? Себе ли похвалу
                За скромный труд по приобщенью к Богу?
                Я знал всегда: найдётся место злу.
                Едят и ядовитую миногу.

                Совсем немного поварских чудес -
                Отрава на столе - деликатес.

ГОГОЛЬ:          Хоть на себя пеняй, или на Бога сетуй,
                Увы, князь тьмы, ты крестник Свету.

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Как славно нужность людям сознавать.
                Ты смыслом бытие моё наполнил.
                Теперь в душе смущённой - тишь да гладь,
                Взбешённый шторм сменился штилем полным.

                Сказать по правде, я уже давно
                Людей так яростно не искушаю,
                С веками возрастает мастерство,
                И мне открылась истина простая:
                Что человека надо-то всего
                Заставить думать, позабыв о Боге,
                Придав такое мыслям естество,
                Он тотчас у греха окажется в остроге...
                Останется лишь скромно подтолкнуть -
                Натура падшая сама найдёт свой путь.

 
ГОГОЛЬ:          Не торжествуй, что так устроен мир,
                Что мы слабы. Но ты - вампир,
                Сосущий только порченную кровь,
                Здоровой ты не можешь насладиться.
                Ты падальщик, бес, и, сколько не злословь,
                Мы взмоем к Богу белой птицей!

МЕФИСТОФЕЛЬ:     С поэтами особая морока -
                Ох, эти мне создатели поэм:
                Чуть пригубил из Божьего истока -
                Отваги столько, что хоть чёрта съем.
                Куда вы рвётесь из последних сил?
                Вот Пушкин...

ГОГОЛЬ:                Что!? Ты Пушкина убил?

МЕФИСТОФЕЛЬ(испуганно):
                Чур, чур! Чуть что не так - так сразу бес.
                Какого чёрта, я? Убил Дантес!

ГОГОЛЬ:          Но ты, конечно, ту дуэль подстроил?

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Глагол не тот: он сам её устроил,
                Изнывшийся от скуки свет помог,
                Но в основном распорядился Бог.
                Признаться, думал я, что отведу
                Настырно стерегущую беду,
                Но Высшая - увы! - свершилась воля,
                Дуэль - самоубийство: смертный грех.
                Что решено, вершат Там, не мусоля,
                Возмездье настигает без помех.

ГОГОЛЬ:          Как трогательно. Я сейчас заплачу.
                Уж мне ль не знать цепей твоих забот!               
                Взаймы ты не даёшь, по-свойски, без отдачи,
                Признай честно: ложь тебе не жмёт? 

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Зачем мне врать пред ликом твоей смерти?
                В то время наши разошлись пути,
                Я пасквилей не посылал в конверте,
                Я Пушкина любил.., как не крути.
                Ведь чёрен был и как-то так вертляв,
                Глубокий ум имел и дикий нрав.
                Заметь: при мне из первых быть бы мог,
                С собою рядом я его хотел поставить,
                Недосягаем был бы он, как бог,
                Врагам, друзьям, царям на зависть.            

                Он долго твёрдо шёл на поводу    
                Потом... сорвался и прорвался к свету
                За что, естественно, попал в беду -
                Свет дорого обходится поэту.

                (пауза)

                Он сильно был подвержен всем страстям
                И непременно бы погиб иль там, иль сям.

                Не веришь мне, мой враг печальный,
                Но я и доказательство припас:
                Ему я посвятил стишок прощальный,   
                Пожалуй, и прочту его сейчас.

                (шарит по карманам)

                Да, где ж листок?.. Нашёл. Какой он сальный...

              (декламирует страстно, мастерски, с нескрываемой и густо
               оттенённой душевной болью)
               
                Две гордых головы, две пары глаз
                И красота, туманящая разум,
                Блестящий фат и тот, в ком Божий глас,
                По прихоти судьбы столкнулись разом.

                Кавлергард приблудный, не дурак,
                Сумевший укротить капризный фатум,
                В снегах России - первый бивуак,
                Там красота, туманящая разум.

                Слуга царю и честный дворянин,
                Арапья кровь вскипала раз за разом,
                Пиит бессмертный, добрый семьянин
                И красота, туманящая разом.

                Бойчей сороки высший свет, beau mond,
                Прельститель поощрён, сюжет завязан,
                Торопят злые языки исход,
                Хуля красу, туманящую разум.

                Итак, картель из двадцати шагов,
                Никто из них не отступил ни разу
                И принял суд лепажевых стволов
                За красоту, что так туманит разум.

                Уж мечется свинец, уж всё равно,
                И кто-то смертью должен быть наказан...
                "Я ранен в ляжку", но убит давно
                Той красотой, что так туманит разум.

                Величие всегда входило в дверь,
                А низость тёмным, тайным лазом,
                Но верил он, и ты, товарищ, верь
                В ту красоту, что так туманит разум.

                (пауза)

ГОГОЛЬ:          И это, бес, твоё? Туманит разум...
                Из тьмы явилась творческая прыть.
                Кого дурачишь ты таким рассказом?
                Ведь невозможное не может быть.
                Стихи ты, верно, у кого спёр...
                Вот смех... Ты, бес, литературный вор!

МЕФИСТОФЕЛЬ:     С любым талантом я вступаю в сговор,
                Но полагать меня литературным вором...
                Не знал так знай, я тоже гениален,
                Не хуже вашего могу я сочинять,
                Могу кутить, не вылезать из спален,
                Могу во всём поэтам быть под стать.

ГОГОЛЬ:          Так и дарил бы миру чудные творенья,
                Признанье, публики любовь приятней зла верченья.

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Признание - приятное, но бремя,
                А у любви есть враг жестокий - время.
                Всё это пошло мелко не по мне,
                Иные цели на кону в цене.

ГОГОЛЬ(подхватывает):
                Без устали таланты привечать,
                Да каждого подряд с грехом венчать.

МЕФИСТОФЕЛЬ:     И это в том числе, но цель намного шире:
                Всей властью овладеть в подлунном мире!

                И в той борьбе всего один поэт,
                Моим вооружённый гибким словом,
                В котором тайно идеал греха воспет,
                Наживкой став, невиданным уловом
                Мой новый мир, мир зла, обогатит!

ГОГОЛЬ:          Одна из бесполезнейших затей:
                Однообразить пёстрый сонм людей.
                К тому ж, коль искра Божья тлеет хоть в одном,
                Ты будешь в меньшинстве с навязанным грехом.

                Да и поэт - соратник ненадёжный:
                По младости грешит, с избытку сил,
                Нет, нет, да соскользнёт на путь безбожный,
                Но с возрастом растрачивает пыл.
                Душа сливается незримо с Богом,
                Уста глаголят миру о высоком.

                Хоть у тебя был день и ночь на мушке,
                Гаврилиаду исповедал Пушкин.

                (пауза)

                Но я знавал поэта одного,
                В ком ад и небо жили заодно.
                Погиб он...

МЕФИСТОФЕЛЬ(всхлипывает):
                Миша, Лермонтов, сынок!
                Какой прогляд! Ну, кто б подумать мог?!
                Избранник мой, когда был мал,
                Потехи ради рвал цветы и плющил муху,
                Камнями курицу сбивал вповал, -
                Короче, с радостью творил разруху.
                Войдя в лета, кинжалил дам сердца
                Насмешкой злою, чувством превосходства,
                Но.., коли честным быть, так до конца,
                Как должно он судил салонное уродство.
                Пяти минут хватило - он стал мой,
                До самой до дощечки гробовой,
                И наши узы были крепче стали,
                В гостиных он был просто нарасхват,
                А критики у Миши отмечали
                Своеобразный "дьявольский талант".

                (в сторону, Белинский так определил)

                Не с многими я пел так дружно в голос,
                А как хранил - дрожал за каждый волос.
                А он? Всё вызовы бросал тупой судьбе.
                А я? Тащил заботы на своём горбе:
                Чеченцев пули отводил исправно,
                Падение со скал предусмотрел,
                Нрав лошадей предвидел своенравный,
                Когда в бой мчался наш пострел.
                Извне любую гибель исключил,
                Но смерть на белом свете старожил...

ГОГОЛЬ(сочувственно):
                Дуэль...

МЕФИСТОФЕЛЬ(гневно):      Опять дуэль! Людская блажь!
                Жизнь в жертву приносить безмозглой чести,
                Кровавой пищей насыщать мираж,
                Как-будто мало всем реальной смерти.

               (Разыгрывает вымышленную пьяную ссору)

                "Кузина, словно бабочка порхает,
                Изящна так - не описать стихами"

                (меняет голос)

                "По мне, так еле волоча живот
                Она, как гусеница по листве ползёт."

             (с каким-то отчаянием в голосе)

                И всё! Раздор! Дуэль! Вслепую!
                Навылет оба схлопотали пулю.
                Два тела хладных вытянулись рядом,
                Сраженные - вот бред! - словесным ядом.
                На ровном месте, смертно не греша,
                В аду навечно каждого душа.

ГОГОЛЬ:           Для нечисти честь, точно, не в чести,
                Чтоб с этого мне места не сойти.

МЕФИСТОФЕЛЬ:      Ах, Мишенька! Тупая ахинея:
                Погибнуть от руки крещённого еврея.

ГОГОЛЬ:           Крещёный тот еврей - отважный малый
                И пострадал от Мишеньки немало:,
                Глумления терпел, как ангелочек,
                Сносил "мартышку" стойко и "жида",
                Тут у любого в венах кровь всклокочет,
                Природа гнева победит всегда.

МЕФИСТОФЕЛЬ(продолжает сетовать, игнорируя реплики ГОГОЛЯ):
                Как пуля в бок вошла - не приложу ума,
                Ведь целились мы Мише только в руку,
                Да пусть и в бок, но пуля та сама
                Пошла кривёхонько по гибельному кругу.
                О допотопный гладкий ствол!..

ГОГОЛЬ:           Не ствол, а Божий произвол

МЕФИСТОФЕЛЬ:      Какого чёрта, крикнул он "дурак"?
                Зачем с азартом он сердил "мартышку"?
                Ведь та дуэль - надуманный пустяк,
                Всё миром кончилось бы, не хвати он лишку.
   
 ГОГОЛЬ:           Не унывай, таких, как он,
                Не полк, но, точно, батальон.
                Кому Бог славы недодал -
                Купил у беса пьедестал.
                Товаром ставшая душа
                Для них не стоит ни шиша.
                Стремленье к славе - вот проклятье
                До смерти, с самого зачатья.
                Рука об руку с ней - гордыня,
                Мать всех пороков  и богиня,
                Эгида творческих потуг -
                Вот перечень твоих прислуг.

МЕФИСТОФЕЛЬ:      Как Пифия, ты, Гоголь, прозорлив:
                От соискантов нет отбоя.
                Россию ждёт народный взрыв,
                Вот только что угаданный тобою.
                "Куда несёшься, Русь?" - ты вопрошал,
                Погибнет Русь, которую ты знал!

ГОГОЛЬ:           Ты не устал от умственных кривляний -
                Без устали такую чушь молоть?

МЕФИСТОФЕЛЬ:      Грядущее случится без твоих желаний,
                Во вразумление устроит всё Господь:
                Уроки на крови даст в назиданье, -
                Не впрок... Пустое человек созданье...

ГОГОЛЬ:           Ты говоришь: погибнет Русь?

МЕФИСТОФЕЛЬ:      Которую ты знал, клянусь!

                (пауза, раздумывает) Впрочем...

                В обличьи новом возродится,
                И обустроится и обновится,
                И... вновь погибнет, снова расцветёт,
                Тупик -
                (чертит рукой в воздухе круг)
                упрямое движение по кругу.
                Когда Россия, наконец, поймёт,
                Как излечиться ей от этого недуга?
                (спохватывается)
                Но мне уж некогда - на свадьбу зван:
                Венчанье содомитов в Божьем храме!

ГОГОЛЬ(вскрикивает):
                Ты лжёшь, подлец! Паскуднейший обман!

МЕФИСТОФЕЛЬ:       Мне жаль, я не виновен в этой драме.
                (пауза)
                В грядущее не заглянуть тайком,
                Неведомо тебе, что с вами станет,
                Что люди вновь отстроят свой Содом,
                Ещё мерзее и ещё поганей.
                Мне б в голову такое не могло прийти,
                Тут человек меня переподлячил,
                По гибельному вновь пошёл пути...
                Ты зря и возвеличивал его и нянчил.

ГОГОЛЬ:            Нет, ничего я не пойму, не время...

МЕФИСТОФЕЛЬ(прерывает ГОГОЛЯ):
                Не время понимать, а время умирать,
                И ждёт тебя в углу разобранной кровать,
                Где скинешь бренной жизни бремя.

ГОГОЛЬ:            Я смерть не чую, только слабость...

МЕФИСТОФЕЛЬ:       Смертельную. Не много уж осталось...
                Легка, прекрасна, словно в танце фей,
                Курносая впорхнёт, прижмёт к груди своей
                И молвит: "Ты дождался рая!"

                (Взмахивает плащом, гаснет свет, исчезает вся мизансцена.
                В световом пятне прожектора стоит МЕФИСТОФЕЛЬ)

                Как не крути, а ГОГОЛЯ всё ж жаль:
                Впустую сочинилась им скрижаль.

                Ведь добродетель - не предмет искусства,
                И разумом творимый идеал
                Ни в чём и никого не убеждал,
                Рождая скуку, смех и пресность чувства!

                (Исчезает. Через паузу на сцену выкатывается глобус,
                на котором болтая ногами, восседает МЕФИСТОФЕЛЬ)

МЕФИСТОФЕЛЬ(обращаясь к залу):
                Да, знаю, знаю, я не нравлюсь вам!
                Всё потому, что мало мы знакомы,
                И ваше отношение к чертям -
                Неясные и зыбкие фантомы.

                Для вас Сам дьявол - лишь фигура речи,
                Как выше было сказано: фантом,
                А он - реальнее, чем этот вечер,
                Где вы спектакль смотрите молчком.
                И чем неверие в него сильнее,
                Тем род людской глупее и слабее.

                (Пауза. Думает)

                Я силой обладаю неземной:
                Одним мизинцем могу мир разрушить,
                Но Божья воля властна надо мной,
                И мне в удел достались ваши души.
                Старинный спор: Бог верит в человека,
                А я твержу: он нравственный калека
                И в бездну падает по восходящей
                И гибель от руки своей обрящет,
                И время - доказательство сему.
                Какие тут сомненья - не пойму?
                Но Бог в своём упрямстве закалён,
                И шанс за шансом дарит людям Он.