Дед

Я шел чрез парк, погрязший в осень,
В морозный непогожий день,
И вспоминая всех усопших,
На крест собора всё глядел.

Добрался в памяти до деда
И что-то ёкнуло в груди
Остановил я поминанье,
Чтоб разобраться, что внутри.

Враз появился образ яркий,
Что время тленом не сожгло-
Встречает дед меня на даче
И вновь лицо его светло.

Завидел он меня в окошко,
И вмиг на улицу бежать,
В одетых наскоро галошах-
Хотел быстрей меня обнять.

«Михась приехал, мать родная!»
Кричал он бабушке моей.
Его лицо сияло счастьем
И был в тот миг он всех родней.

И та мальчишеская радость,
Та искренность в его словах,
Так были мне необходимы,
Как жаль, что понял лишь сейчас.

Ведь дед любил меня всем сердцем,
Не прятался за маской слов,
Как книга был он мне открытый,
Он обнимал меня всерьез.

Сейчас я понял лишь, как мало,
Про деда знал я своего.
Как жаль, что жизнь столь непростая,
Мне неизвестна на все сто.

В голодном рос дед Ленинграде,
Блокадой был он окружен.
Бомбежки, запах хлебной крошки-
Слезой в глазах был отражен.

В четыре года он за строем
Пошёл с солдатами к войне-
Ребенок знал цену свободы,
Хотел врага бить по зиме.

В один из дней пропала тётя,
Искали тётю всей семьей.
В соседнем доме съели тетю,
Нашли лишь косточки весной.

Мы не узнаем весь тот ужас,
Да дай нам Бог и не познать,
Что пережили наши деды
Почти попав в фашиста пасть.

Но победил народ фашиста,
Разбил проклятого врага.
Запомнил дед салютов залпы,
Что освещали города.

Потом учеба и заботы,
Послевоенные года.
Не знал про счастье я у деда,
Что было в жизни у меня.

И помню я его такого-
С душой открытой, простака,
Что рубит правду без обтески,
Не пряча душу за слова.

Жене всегда он был покорен,
Хотя не прочь был поворчать.
Бабуля звала «недотепой»,
А он не против: «Эх ты, мать».

Дела дед делал до обеда
По дому, саду и двору.
Три стопки он всегда поднимет
По расписанью ко борщу.

Всегда мой дед был в полном здравье,
Хворь обходила стороной.
Её пугала жизни радость
И боевой на всё настрой.

Скосила деда смерть «подруги»,
Что шла с ним рядом все года.
Полгода даже не горела
Его, с тех похорон, свеча.

Он улыбался, был счастливый,
Меня так крепко обнимал.
Кричал «Михась» в галошах синих
И никогда не унывал.

Всему я в жизни благодарен,
За все спасибо говорю,
И лишь жалею об одном я-
Что деда вновь не обниму.

Не посижу я с дедом в бане,
С ним третий тост не подниму,
И к серой, теплой шерсти кофты
Щекой к груди уж не прильну.