Американская литература

            Говоря о литературе любой страны, мы, я думаю, слишком
склонны рассматривать этот вопрос как относящийся исключительно
к авторам книг, не признавая, как нам следовало бы, что
литературный облик народа будет гораздо больше зависеть от того, что
он читает, чем от того, что он пишет. Если мы можем предположить, что какой-либо народ имеет
близкое знакомство с лучшими литературными произведениями других
стран, то вряд ли было бы правильно утверждать, что у такого народа
не было собственной литературной истории, потому что он сам создавал
ничего особенного в литературе. И, со ссылкой на те страны, которые
были самые плодородные в производстве хороших книг, я сомневаюсь
является ли их литературной истории не было бы больше времени, чтобы повествовать о тех, возраст, в котором многое было прочитано, чем те, в которых много было написано.

Соединенные Штаты были отнюдь не бесплодна в производстве
литературы. Истина настолько далека от этого, что их литературные
победы - это, пожалуй, те из всех их триумфов, которые для них наиболее
почетны, и которые, учитывая их положение, молодая нация, являются наиболее удовлетворительными на постоянной основе. Но хотя они много сделали в письменной форме, они сделали гораздо больше в чтении. Как производители они более чем респектабельны, но как потребители они самые заметные люди на земле. Невозможно говорить о предмете литературы в Америке, не думая скорее о
читателях, чем о писателях. В этом вопросе их позиция
отличается от позиции любого другого великого народа, поскольку они разделяют
преимущества нашего языка. Американец, возможно, подумает
самому быть столь же мало похожим на англичанина, сколь и на француза.
Но он читает Шекспира на своем родном наречии
и должен понести наказание за знание иностранного языка, прежде чем сможет
понять Мольера. Он отделяет себя от Англии в политике и
возможно, в привязанности; но он не может отделить себя от Англии в
ментальной культуре. Можно предположить, что англичанин обладает теми же
преимуществами в отношении Америки; и это правда, что он получает
большую часть таких преимуществ. Ирвинг, Прескотт и Лонгфелло одинаковы
Англии, как будто она сама их создала. Но баланс
преимуществ должен быть в значительной степени в пользу Америки. Мы отдали ей
труд четырехсот лет, а взамен получили труд пятидесяти.

И этим преимуществом американцы не замедлили воспользоваться
сами. Как потребители литературы они, безусловно, самые
заметные люди на земле. Там, где английский издатель довольствуется
тысячами экземпляров, американский издатель имеет дело с
десятью тысячами. Продажа новой книги, которая в цифрах составила бы
значительный успех у нас был бы для них плачевным
провалом. Это, конечно, объясняется, в отношении автора
и издателя, разницей в цене, по которой книга выпущена. Тысяча экземпляров в Англии, возможно, принесет такой же доход, как и десять тысяч в Америке. Но что касается читателей, то здесь такого выравнивания быть не может. Тысяча экземпляров не могут распространяться сами по себе
как это делают десять тысяч. Одна книга ценой в гинею не может размножаться сама по себе пусть мистер Мади делает, что хочет, как и десять книг ценой в гинею.доллар. В конечном счете остаются десять книг против одной; и
если не будет десяти читателей против одного, то останется пять,
или четыре, или три. У каждого в Штатах есть книги о его доме. "Как и все в Англии", - скажет мой английский читатель, помнящий о библиотеках, или книжных залах, или переполненных книгами гостиных своих друзей и знакомых. Но изучал ли мой английский читатель, который так отвечает, библиотеки многих английских кэбменов, билетных кассиров, складских работников и сельскохозяйственных рабочих? Я не могу взять на себя смелость сказать, что я делал это с кем-либо из близких ищите в Штатах. Но когда это было в моей власти, я делал
так, и я всегда находил книги в тех домах, куда заходил.
Количество печатной продукции, которая льется потоками из
печатных станков великих американских издателей, однако, является
лучшим доказательством правдивости того, что я говорю, чем все, что я могу
увидеть сам.

Но какого класса книги, которые так читают? Есть много
тех, кто думает, что чтение само по себе нехорошо, если не заниматься делом
читать нужно превосходно. Я сам не совсем согласен с этим, думая
что практически любое чтение-это лучше, чем ничего; но я, конечно,
признайте, что хорошее дело лучше, чем плохие дела. Основная часть
литературы, потребляемой в Штатах, без сомнения, состоит из романов, как
и в наши дни в этой стране. Выгоден ли неограниченный
запас романов для молодежи или нет, я не буду
здесь претендовать на то, чтобы сказать. Общее мнение самих себя, насколько я понимаю, заключается в том, что романы - плохое чтение, если они плохие в своем роде. Романы которые не так уж плохи, в наши дни обычно считаются незаменимыми к своим домочадцам. Все, что может быть слабость американской
литературный вкус в этом отношении, я думаю, слабость которого мы
поделиться. Среди них больше читателей романов, чем у нас, но
только, я думаю, в той пропорции, в какой их больше.

Я без колебаний могу сказать, что произведения английских авторов
более популярны в Штатах, чем те, которые написаны ими самими; и
среди современных английских авторов они ни в коем случае не ограничиваются
самих себя для романистов. Английские имена, которые я слышал
больше всего за время моего пребывания в Штатах, были, пожалуй, именами Диккенса,Теннисон, Бакл, Том Хьюз, Мартин Таппер и Теккерей. Поскольку
владельцы всех этих имен всё ещё живы, я не собираюсь брать
на себя деликатную задачу критики американского вкуса.
Возможно, я не во всех отношениях совпадаю с ними. Но если я
прав в отношении названий, которые я привел, такой выбор показывает, что
они выходят за рамки романов. Я почти не сомневаюсь, что за последние три
года было продано гораздо больше
экземпляров романов Диккенса, чем произведений Теннисона или Бакла; но такое
имело место и в Англии. Вероятно, это будет признано
что один экземпляр "цивилизации" должен быть проведен в равных
в двадцать пять из "Николаса Никльби", и что единый "в
Память" может изрядно потяжелить полдюжины "пиквиков". Мужчины и
женщины после рабочего дня не всегда готовы к "Цивилизации".
Как правило, они придерживаются "Философии пословиц", и это,
возможно, как-то связано с большой популярностью
этой очень популярной работы.

Я бы не предположил, что американские читатели презирают собственные
авторы. Американцы очень гордился тем, что у литературы свои
собственные. Среди литературных имен, которые они чтут, нет, я
думаю, ни одного более почетного, чем имена Купера и Ирвинга. Им нравится
знать, что их современные историки признаны великими авторами,
а что касается их собственных поэтов, то они иногда требуют от вас восхищения
звуками, с которыми вы едва знакомы. Но
Английские книги, я думаю, любимы больше; - даже английские книги
сегодняшнего дня. И даже помимо этого, - теми, кто выбирает
побаловать себя дорогостоящей роскошью литературы, - книгами, напечатанными на
Английские издания более популярны, чем те, которые печатаются в их собственной
стране; и все же манера, в которой американские издатели публикуют
свои работы, очень хороша. Книга, продаваемая там за доллар или
доллар с четвертью, вполне соответствует нашему обычному томулету в пять шиллингов.
Тем не менее предпочтение отдается английским книгам - почти так же сильно, как
французским шляпкам. Количество книг, абсолютно напечатанных и произведенных в Англии
предложение в Штатах, конечно, невелико. Они обязательно должны быть
дорогостоящими, а что касается новых книг, то они всегда подвергаются соперничеству
о более дешевой американской копии. Но о переизданных работах английских
авторов предложение неограниченно, а продажи очень велики. Почти
переиздано все; конечно, все, что можно сказать о
достижении какой-либо популярности в домашних условиях. Я не знаю, насколько английские авторы
могут быть осведомлены об этом факте; но несомненно, что их
влияние как авторов больше по ту сторону Атлантики
, чем по эту. Именно там у них самая многочисленная школа
учеников. Именно там их признают как учителей
сотни тысяч. Именно из этих тридцати миллионов они
должны задуматься, по крайней мере частично, когда они обсуждают в своих
собственных сердцах тот вопрос, который обсуждают все авторы, должно ли то
, что они пишут, быть само по себе хорошим или плохим, правдивым или ложным.
Писатель в Англии, возможно, не придаст этому большого значения в связи с
ссылкой на какую-нибудь безделушку, которую его английский издатель предлагает
продать семьсот или восемьсот экземпляров. Но он начинает чувствовать, что
ему следовало подумать об этом, когда он узнает, что двадцать или тридцать
тысяч копий того же самого были разбросаны по всей длине
и поперек Соединенных Штатов. Английский автор должен чувствовать, что
он пишет для самого широкого круга читателей, еще не получены
литература любой страны. Он заботится не только о своей стране
и о Штатах, но и о читателях, число которых растет миллионами
в британских колониях. Канада поставляется главным образом из типографий
Бостона, Нью-Йорка и Филадельфии, но она поставляется и
произведениями метрополии. Индия, как я понимаю, получает все ее книги
напрямую из Лондона, как и Вест-Индия. Независимо от того, будет ли
Австралийские колонии еще не научились переиздавать наши книги, я не знаю
, но я предполагаю, что они не могут делать это так же дешево, как они могут
импортировать их. Лондон с нами и три города, которые я назвал
по другую сторону Атлантики, являются местами, где производится эта
литература; но спрос в западном полушарии
становится более оживленным, чем то, что создает старый мир. Есть
я не сомневаюсь, более литературное дело напечатано в Лондоне, чем в
вся Америка вместе взятые. В большей степени литера-пресс выставляется
в Лондоне больше, чем в трех издательских городах Штатов. Но
количество экземпляров, выпущенных американскими издательствами, настолько больше
, чем у наших, что большая часть литературы
находится у них. Если это так, то спрос на них, конечно,
больше, чем на нас.

Я говорил здесь о привилегии, которой пользуется английский автор
по причине постоянно расширяющегося круга читателей, которым он пишет.
Я говорю о привилегии английского автора в отличие от
привилегии американского автора. Я исповедую свою веру в то, что в Соединенных
Заявляет, что английский автор имеет преимущество перед автором из этой страны
просто в том, что он англичанин, как французская модистка
несомненно, преимущество в ее национальности, пусть ее заслуги или
недостатки модистки, какими бы они ни были. Я думаю, что английские книги
нравятся больше, потому что они английские. Но я не уверен, что
у нас есть какие-либо чувства за или против автора, потому что
он американец. Я считаю, что Лонгфелло в суд
именно там, где он стоял бы, если бы он был воспитателем в колледж в
Оксфорд вместо профессора Кембриджа в Массачусетсе. Прескотта
читают среди нас как историка без какой-либо ссылки на его
национальность, и многие, как я понимаю, в абсолютном неведении о
его национальности. Романист Хоторн так же хорошо известен в
Англии, как и в своей собственной стране. Но я не знаю, чтобы кому-либо из
этих троих оказали какую-либо услугу или отказали в правосудии, потому что
он американец. Вашингтон Ирвинг опубликовал многие свои работы в
этой стране, получив за них очень большие суммы от мистера Мюррея, и
Я полагаю, что в отношениях со своим издателем он не нашел ни преимущества
, ни недостатка в своей национальности; - это, конечно, преимущество
или недостаток в отношении того, в каком свете будут
рассматриваться его работы. Надо признать, что в Штатах нет ревности
к английским авторам. Я думаю, что есть чувство в их
пользу, но никто, во всяком случае, не может утверждать, что есть чувство
против них. Я думаю, что могу также заявить со стороны моей собственной страны
что здесь нет никакой зависти к американским авторам. Что касается
вкусы людей, творчество каждой страны свободно перетекают
через другую. Так и должно быть. Но когда мы переходим к
режиму поставок, все обстоит не совсем так, как должно быть; и я действительно
не верю, что кто-то станет мне противоречить, когда я скажу, что вина
лежит на американцах.

Я предполагаю, что все мои читатели знают значение слова "авторское право".
Авторское право человека, или право на его копию, представляет собой тот объем законного
владения производством его мозгов, который был закреплен за
ним законами его собственной страны и законами других стран. Если не
если бы автор был защищен такими законами, его произведения имели бы для него лишь
небольшую денежную ценность, поскольку право печатать и продавать
их было бы открыто для всего мира. В Англии и в Америке, и
насколько я понимаю, во всех странах, обладающих литературой, есть такой
закон, закрепляющий за авторами и их наследниками на несколько лет
исключительное право на их собственные произведения. То, что это должно быть так
в Англии в отношении английских авторов настолько само собой разумеющееся,
что авторское право автора, казалось бы, столь же естественно принадлежит ему
храните как джентльменский депозит в своем банке или свою небольшую инвестицию в
три процента. Право автора на ценность его собственных произведений
постановки в других странах, помимо его собственной, не имеют большого значения
конечно; но тем не менее, если такие постановки имеют какую-либо ценность в
другие страны, эта ценность должна принадлежать ему. Считалось, что так обстоит дело
между Англией и Францией, и были
заключены договоры, закрепляющие за автором его собственную собственность в каждой стране.
Тот факт, что языки Англии и Франции различны, делает
это вопрос сравнительно небольшого момента. Но было установлено, что
для чести и выгоды двух стран должен существовать
такой закон, и международное авторское право действительно существует. Но если такое
соглашение необходимо между двумя такими странами, как Франция и
Англия, - между двумя странами, которые не говорят на одном языке
или имеют одинаковую литературу, - насколько более необходимым оно должно быть
между Англией и Соединенными Штатами? Литература одной страны
это литература другой. Стихотворение, которое пользуется популярностью
роман "в Лондоне", безусловно, будет популярен в Нью-Йорке. Роман, который
пользуется успехом у американских леди, будет в равной степени популярен и у женщин из
Англии. Не может быть никаких сомнений в важности наличия
закона об авторском праве между двумя странами. Единственный вопрос
может заключаться в целесообразности и справедливости. В настоящее время между Англией и Соединенными Штатами нет
международного авторского права, и
его нет, потому что Штаты отказались санкционировать любой подобный
закон. Ее знают все, кто занят в дело на любой
стороне воды, что насколько Великобритании обеспокоен такой
закон не встретит никаких препятствий.

Поэтому следует предположить, что законодатели штатов
считают целесообразным и справедливым отказаться от любого такого закона. Я уже говорил
, что не может быть никаких сомнений относительно важности этого вопроса,
учитывая, что это, должно быть,
самым существенным образом влияет на цены на английскую литературу в Штатах. Без такого закона американцы
возможность импорта английской литературы, не заплатив за него.
Любой американский издатель может перепечатать любое произведение с английской
копии и продавать свои перепечатки без какого-либо разрешения, полученного от
английский автор или от английского издателя. Абсолют
материал, который продает американский издатель, он берет или может взять
даром. Бумагу, чернила и композицию он поставляет
обычным способом ведения бизнеса; но в том самом, что он, по его словам,
продает, - в книге, которая является предметом его торговли, он может
обладать собой просто так. Если вы, мой читатель, популярный
автор, американское издательство возьмет самую отборную работу вашего
мозга и заработает на ней доллары, продавая ее тысячами экземпляров
в его стране, в то время как вы можете, возможно, продать только сотни таких
в вашем собственном; и либо ничего не даст вам за то, что он берет, --либо
объяснит вам, что ему ничего не нужно вам давать, и что,
выплачивая вам что-либо, он подвергает себя опасности увидеть
имущество, которое он купил, вновь отнято у него другими лицами.
Если это так, то вопрос о том, должен ли существовать закон
о международном авторском праве между двумя странами, не может быть
неважным.

Но может оказаться нецелесообразным, чтобы такой закон существовал. Можно
хорошо рассмотреть, что по мере притока английских книг в Америку
это намного больше, чем отток американских книг обратно в Англию,
право на получение таких книг бесплатно должно быть сохранено,
хотя страна, поступая таким образом, лишает своих собственных авторов
преимущество, которое должно достаться им от английского рынка.
Возможно, было бы сочтено неразумным отказываться от такого
преимущества путем принятия международного закона об авторском праве. Существует
не так много профессий, в которых торговец может получить большую часть своих
товаров даром; и можно подумать, что преимущество, возникающее
для государств из такого стечения обстоятельств, не должно
быть оставленным. Но как же тогда насчет справедливости? Казалось бы,
чем меньше будет сказано на эту тему, тем лучше. Я не слышал, чтобы кто-нибудь говорил
что собственность автора на его собственные произведения не должна, в соответствии с
справедливостью, быть застрахована на его имя в одной стране так же, как в
другой. Я не видел никакой защиты нынешнего положения дел,
с точки зрения справедливости. Цены на книги были бы повышены благодаря
международному закону об авторском праве, и хорошо, что книги должны быть
дешевыми. Это единственный используемый аргумент. Так была бы баранина дешевой, если бы
ее можно было купить в мясной лавке бесплатно!

Но я абсолютно отрицаю целесообразность нынешнего положения
вопроса, рассматривая просто материальную выгоду американского
народа в этом вопросе и полностью отбрасывая этот вопрос
справедливости. Здесь я должен, однако, объяснить, что я не выдвигаю никаких обвинений
против американских издателей. Английский автор
является жертвой в их руках, но это ни в коем случае не их вина, что он
таков. Как правило, они готовы платить за произведения популярных
английских писателей, но при этом договариваются о том, какие платежи они могут производить,
они, конечно, должны иметь в виду тот факт, что у них нет никаких исключительных
прав на вещи, которые они покупают. Естественно,
также, что они должны иметь в виду при совершении своих покупок
и установлении цен, что они могут получить именно то, что они
покупают вообще без какой-либо оплаты, если запрашиваемая цена не соответствует
устраивай их. Я жалуюсь не на издателей и не на какие-либо
преимущества, которыми они пользуются; но на законодателей страны и
на преимущества, которые они получают или которые, как они думают, получают
американский народ страдает от отсутствия международного закона об авторском праве
. С их стороны подло пользоваться таким преимуществом, если бы оно существовало;
и глупо с их стороны предполагать, что какое-либо такое преимущество может
возникнуть. Отсутствие какого-либо закона об авторском праве, без сомнения, дает
американскому издателю право перепечатывать произведения английских
авторов, не платя за них, - видя, что английский автор
беззащитен. Но американский издатель, который выпускает такое переиздание
, в равной степени не защищен в своей собственности. Когда он выпустит
свою книгу, его конкурент на соседней улице может немедленно перепечатать ее
от него, и занижают стоимость его собственности, продавая его по заниженной цене.
Вполне вероятно, что первый американский издатель уже будет какой-то
оплата по английскому автору за возможность публикации
забронировать честно,--его опубликования без рецидива в пиратстве, - и
в устраивающую его цену своим клиентам он будет, конечно,
обязан списать книгу сумму, выплаченную за это. Если автор
получает десять центов за каждый проданный экземпляр, издатель должен добавить
эти десять центов к цене, которую он взимает за него. Но он не может этого сделать
с гарантией, потому что книга может быть немедленно переиздана и
продана без какой-либо подобной надбавки к цене. Единственная защита, которая
есть у американского издателя от ущерба, который может быть нанесен ему таким образом
, - это право нанести другой ущерб в ответ. Люди, занимающие
высокое положение в профессии и обладающие властью благодаря масштабности
своих сделок, могут в определенной мере обезопасить себя таким
образом. Такая фирма могла бы сокрушить мелкого торговца
, который должен был бы ему мешать. Но если крупная фирма предпримет какие-либо
такой акт несправедливости, маленькие человечки в торговле не
ставя перед собой прямо по борьбе с несправедливостью. Вряд ли мне нужно указывать
каково должно быть влияние такого положения вещей на всю
издательскую деятельность; мне также не нужно говорить больше, чтобы доказать, что какой-то закон, который
будет регулировать собственность в иностранных авторских правах, был бы столь же целесообразен
по отношению к Америке, как это было бы справедливо по отношению к Англии. Но
зло, причиненное Америкой самой себе, на этом не заканчивается. Это правда
в Штатах читают больше английских книг, чем американских
в Англии, но не менее верно и то, что литература Америки
ежедневно набирает читателей среди нас. Тот ущерб, которому английские авторы
подвергаются из-за отсутствия защиты в Штатах, американские
авторы страдают из-за отсутствия защиты здесь. Вряд ли можно
поверить, что законодатели Штатов охотно поставили бы на эту должность самого
яркого из своих соотечественников, потому что в
случае принятия законопроекта об авторском праве баланс преимуществ
казалось бы, достается Англии!

О литературе Соединенных Штатов, говоря о литературе в ее
в обычном смысле я не знаю, нужно ли мне говорить гораздо больше. Я рассматриваю
литературу страны как ее высший продукт, полагая, что она
более мощна по своему общему воздействию и более полезна по своим
результатам, чем государственная мудрость, профессиональные способности, религиозное
обучение или коммерция. И ни в одной части своего национального карьеры
США оказались настолько успешными, как в этом. Вряд ли мне нужно
объяснять, что я совершил бы чудовищную несправедливость, если бы проводил
сравнение в этом вопросе между Англией и Америкой. Литература - это
дитя досуга и богатства. Это продукт умов, которые благодаря
счастливому стечению обстоятельств смогли обойтись
без обычных мирских забот. Вряд ли можно ожидать
родом из молодой страны, или от нового и до сих пор борются люди.
Оглядываясь на наши собственные великолепные колонии, я с трудом вспоминаю
какое-либо значительное имя, которое они произвели, за исключением имени моего
отличного старого друга Сэма Слика. Поэтому, я думаю, ничто так не свидетельствует
об устойчивом величии народов Штатов
, как их прочное создание национальной литературы. Это
литература охватывает все предметы. Американские авторы преуспели в
поэзии, науке, истории, метафизике, юриспруденции, теологии
и художественной литературе. Они испробовали все и ни в чем не потерпели неудачу. Какой
Англичанин посвятил комнату книгам и ни одной части
этой комнаты произведениям Америки?

Но я должен сказать слово из литературы, в котором я не буду говорить о нем
в его обычном смысле, и все же буду говорить о нем в том смысле, который
из всех, возможно, в наши дни следует считать наиболее важным
обычный. Я имею в виду повседневную периодическую литературу в прессе.
Следует надеяться, что большинство из тех, кто умеет читать, читают книги; но все
кто умеет читать, читают газеты. Газеты в этой стране так
вообще то мужчины не могут жить без них, но и для мужчин, и для
женщины же, в США они могут быть сказал, чтобы быть одним главным
необходимое жизни. И все же на всей территории
Соединенных Штатов не издается ни одной газеты, которая, как мне кажется
, заслуживала бы похвалы.

Действительно хорошая газета, превосходная во всех отношениях, действительно стала бы
триумфом честности и искусства! Такое издание не только
желать в Америке, но это еще желать
Великобритании. В молодости я думал о такой
газете как о возможном издании, и в определенной степени я
тогда искал ее. Теперь я ожидаю этого только в своих мечтах. Она должна быть
могущественной без тирании, популярной без триумфа, политической без
партийной страсти, критичной без личных чувств, правильной в своих
заявлениях и справедливых суждениях, но правильной и справедливый без
гордыни. Оно должно быть почти всеведущим, но не осознавать своего
всеведения; оно должно быть моральным, но не ограниченным; оно должно быть
уверенный в себе, но все же скромный; хотя никогда не бывает скромным, он должен быть свободен
от хвастовства. Прежде всего, он должен быть читабельным; и
еще раз, прежде всего, он должен быть правдивым. Раньше я думал, что такая
газета могла бы быть выпущена, но теперь я с грустью признаю для себя
тот факт, что человечество не способно ни на какую столь божественную работу.

О газетах штатов в целом можно сказать, что они не только
не достигли ни одной из названных здесь добродетелей, но и впали в
все противоположные пороки. Во-первых, они никогда не соответствуют действительности. В
требуя правды из газеты, общественность не должны быть озабочены тем, чтобы
уничтожайте комаров. Заявление о том, что определенный крыжовник
имел пять дюймов в окружности, тогда как на самом деле его обхват составлял всего
два с половиной, меня бы не обидело. Я бы также не обиделся, если бы
мне сказали, что лорд Дерби назначен премьер-министром, в то время как на самом деле
Королева послала только за его светлостью, еще не придя к
какой-либо определенной договоренности. Спрос на истину, которая может быть разумно
создана на газеты составляет в этом, - что ничто не должно быть сказано
не верил, чтобы быть правдой, и что ничего не следует относить к
которому важна правда, без достаточных оснований для такой веры.
 Если газета обвиняет меня в мошенничестве, недостаточно
чтобы автор статьи считал меня мошенником. У него должно быть достаточно
оснований для такой веры; --в противном случае, делая такое
заявление, он напишет ложь. В нашей личной жизни мы все признаем
тот факт, что это так. Понятно, что человек не является
ни в малейшей степени клеветником, потому что он верит клевете, которую
он распространяет. Но мне кажется, что этого недостаточно
признается многими, кто пишет для публичной прессы. Зло - это
сказано, и, вероятно, авторы им верят; они сказаны с
тем особым мастерством, которым обладают газетные авторы в наши дни
становятся такими заметными, бросая вызов как возмещению по закону, так и по
аргументы; но они слишком часто произносятся ложно. Слова не поддаются
измерению, когда они написаны, и им позволено распространяться
без какого-либо достаточного исследования их истинности. Но если здесь, в Англии, есть какие-либо
основания для такой жалобы, то в Штатах это основание умножается
в десять-двадцать раз. Это проявляется не только в
жестоком обращении с отдельными людьми, в жестоком обращении, которое настолько же жестоко, насколько и
вечный, но в трактовке каждого предмета, который затрагивается.
Все представления об истине были выброшены за борт. Вроде бы признано
что единственная цель - произвести сенсацию, и что
как автор, так и читатель признают, что сенсация и правдивость
несовместимы. Ложь стала настолько привычной для
Американских газет, что она почти перестала быть ложью. Никто не
считает меня лжецом, потому что я отрицаю, что я дома, когда я в своей
исследования. От характера расположения обычно понимается. Так же
это с американской газеты.

Но американские газеты тоже нечитабельны. Очень плохо, что
они должны быть фальшивыми, но очень удивительно, что они должны быть
скучными. Глядя на общий интеллект людей, один
бы мог подумать, что читаемые газеты, потушить со всеми
приятного принадлежности четких типа, хорошая бумага и хорошая внутренняя
расположение, была бы вещь специально пределах их досягаемости.
Но они потерпели неудачу во всех деталях. Хотя их труды всегда
загружается с заголовками ощущение, там редко бывают сенсации пунктами
далее. Абзацы не соответствуют заголовкам. Либо их невозможно
найти, либо, если они найдены, они, похоже, ускользнули из соответствующей
колонки в какую-то отдаленную часть листа. Одно это привело к
полагаю, что ни один американский редактор имеет никакого плана в составе
его газета. Я никогда не знаю, добрался ли я уже до самой
сердцевины the daily journal, или мне все еще предстоит продолжать
поиски этой сердцевины. Увы, слишком часто случается так, что
сердцевины сердца нет! Кажется, что все это было сделано
наудачу. И тогда само написание находится ниже
посредственность; -как будто редактору газеты не требовалась способность выражаться надлежащим образом организованным
языком ни по отношению к самому
себе, ни по отношению к своим подчиненным. Напрашивается предположение, что
авторы для ежедневной прессы выбираются не с учетом таких
способностей. Человек, стремящийся попасть в штат американской газеты
должен быть способен к большой работе, должен довольствоваться
небольшой оплатой, должен быть равнодушен к благому использованию мира, должен
быть грубым, готовым и долго терпеть; но, прежде всего, он должен
будьте умны. Тип почти всех американских газет убогий - я
думаю, что могу сказать обо всех; - настолько убогий, что одно это запрещает
надеяться на удовольствие от их чтения. Они плохо написаны, плохо напечатаны,
плохо расположены и фактически не читаемы. Их покупают, просматривают
и выбрасывают.

Они полны хвастовства - не просто хвастовства своей
страной, своим городом или своей партией, но хвастовства
самими собой. И все же у них нет уверенности в себе. Это всегда
очевидно, что они не доверяют себе, ни ожидать можно доверять.
Они не приблизились к тому всеведению, которое составляет
великое чудо нашей собственной ежедневной прессы; но, считая необходимым
писать так, как будто они им обладают, они допускают ошибки, которые
почти такие же чудесные. О справедливости и правильном суждении с ними не может быть и речи
. Цель политической партии всегда на виду,
а война политических партий в Америке допускает любое оружие. Ни одна
газета в Америке не является по-настоящему влиятельной или популярной; и все же они
тиранические и властолюбивые. "Нью-Йорк Геральд", я считаю,
крупнейший продажу любых ежедневная газета; но она совершенно без
политическая власть, и в эти времена войны truckled к
Правительство более подло, чем любая другая бумага. Она имеет огромное продажи,
но пока это из добившись популярности, что ни один человек на любой
стороны всегда говорит хорошее слово. Все американские газеты занимаются
политикой как само собой разумеющимся делом; но их политика всегда направлена
на людей, а не на меры. Брань - их естественное политическое
оружие; но с тех пор, как министры президента взяли на себя полномочия
пресекать оскорбительные для них газеты, они показали
что они могут опуститься до хвалебных речей, которые еще ниже
брани.

Меня обвинят в использовании очень резких выражений в адрес
газетной прессы Америки. Я могу только сказать, что я не знаю, как
сделать этот язык слишком сильным. Конечно, есть газеты, а в
которые редакторы и писатели, может по праву чувствовать, что мои замечания, если
применяемые в них, не соответствуют. В письме на подобную тему я могу
рассматривать только целое в целом. Во время моего пребывания в стране,
Я сделал все возможное, чтобы познакомиться с природой ее
газеты, зная, в какой степени население страны зависит от
них в плане ежедневного накопления информации. Газеты в Штатах
Америки имеют гораздо более широкий или, скорее, более тесный тираж, чем у них
у нас. Каждый мужчина и почти каждая женщина видит в ежедневной газете.
Они очень дешевые, и переданы в руки каждого человека без
неприятности для себя, на каждом шагу, что он берет в свой рабочий день. Это
было бы во многом на благо страны, если бы они были
хорошими в своем роде; но, если я способен составить правильное суждение по
данному вопросу, они нехороши.