Жизнь в свете вечности

Вечность собою представляет «бесконечный отрезок времени», в котором
Каждое событие, в будущем находясь,
Становится сначала настоящим, чтобы прошлым потом предстать.
Время без вечности не может быть определено,
А вечность без времени не может быть определено.
Является ли вечность временем,
Продолженным бесконечно в двух направлениях –
К прошлому и к будущему? А может быть, время -
Это вечность, раздробленная на части или числа? Сказал  когда-то Платон так:
«Теперь природа идеального существа
Стала вечной, но наградить создание какое–либо этим атрибутом в мере полной
Было невозможно, и тогда,
Бог – Творец решил создать
Движущийся образ времени, и когда
Он небо сотворил, он сделал этот образ вечным,
Но движущимся согласно числу, в то время, как сама вечность
Покоится в единстве, и этот образ
Мы временем зовем; до сотворения неба не было дней,
Не было месяцев, ночей,
Не было лет, но когда
Он создал небо, Он их создал.
Небо, время настолько связаны между собой,
Что если растворяется одно, второе раствориться должно также.
Небо создано было по образцу природы вечной, чтобы оно могло помнить это:
Так как образ существует, вечности благодаря,
То небо сотворено было, есть и будет всегда.
Небо – вечность, а звезды, солнце и луна
«Формами времени» предстанут,
Имитирующими вечность, и вращающимися
В согласии с законом чисел; движущиеся образы, вечные по сущности своей –
Это единственное, что «есть»,
И что не подвержено становлению,
И то, что видим мы, не есть   небо само,
Само первозданное вечное существо,
Находящееся только в разуме у Бога; поэтому, если мы хотим
Жить в свете вечности, мы стать должны
Частью разума Бога; вопрос не в возможности достижения
Этой цели, а в необходимости ее, без всякого сомнения,
Так как иначе мы
Не можем продолжать жить
Даже жизнью, связанной
Со временем, и   измеряемой
Ночами, днями,
Месяцами и годами.
В таком случае то,
Что необходимо, возможным быть должно.
Когда вечность отреклась от себя,
Чтобы проявиться в «формах времени», она
Не оставила беспомощными и предоставленными самим себе такие формы,
И, безусловно,
Она, должно быть, в них вошла,
Хотя и отреклась от них, и когда
Вечное отреклось от себя,
Движущиеся, изменяющиеся, осязаемые формы времени породив,
 Оно спряталось в них.
И если углубимся мы в них, должны увидеть мы
В них «корни вечности», и то,
Что «было», и то, что «будет», должно быть в том,
Что «есть»; конечное должно нести в себе, или с собою все,
Что бесконечности принадлежит,
И поэтому мы,
Ограниченные временем, можем увидеть то,
Что «существует вечно»,
А это значит так видеть мир этот,
Как видит его Бог, и вечность
Можно отрицанием считать по отношению к ограничениям, в которых
Находимся мы безусловно,
Но надо признавать,
Что поскольку эти ограничения меняются всегда и переходят
Из состояния одного в состояние другое,
То есть отрицают самих себя,
То, в действительности, негативен этот мир сам,
А не вечность; вечное должно быть абсолютным утверждением,
Которое, в силу ограниченности нашего человеческого понимания,
Определяется
При помощи негативных терминов,
И мы
Видеть мир должны
В свете утверждения такого, то есть так, как видит Бог его,
То есть рассматривать все
Как часть целого, но человеческий разум
Ярко выраженной склонностью обладает,
Чтоб к явным отрицаниям прибегать.
Вечность, или Вечное – не просто нечто собою будут представлять,
Неограниченное временем, но надо понимать,
Что есть оно
Истиннейшее   из сущего всего.
Реальнейшее из реальностей из всех,
Определеннейшее из знаний всех,
Которые мы, тем не менее, видим очень смутно.
Ярко выраженная склонность та
Не есть склонность к «явным отрицаниям», или к вещам,
Которые мы видим очень смутно, и она
Не может результатом быть ограничений,
В которых находимся все мы, к большому сожалению,
И эта склонность с самою вечностью быть связана должна,
Которая практически в «конечном» пребывает,
И которая делает это конечное тем, что оно есть, и как мы замечаем,
Все то, что кажется явным отрицанием
С точки зрения логики, в действительности суть вещей собою представляет.
Пока не сможем выйти за пределы
Логического мышления,
В нас вообще не может быть
Ярко выраженной склонности ни к чему, и то, что нас волнует до глубины души,
Должно быть следствием утверждения,
А не отрицания, и в том не может быть сомнения.
В буддизме существует восемь основных «нет».
Их перечислим здесь:
Нет никакого рождения
                смерти
                начала
                конца
Нет ничего     одинакового
неодинакового
рождающегося
умирающего.
Разум недостижим
Ни в форме настоящего, ни в форме прошедшего, ни в форме будущего, и тот,
Не знает кто,
Как за пределы времени уйти
Встретят трудности в пути,
А также в достижении Нирваны,
Которая вечность собою представляет.
Недостижимость Нирваны является следствием того,
Что ищет человек ее
На берегу становления жизни, как если бы она была
Чем–то вне времени, или рождения и смерти (Самсара).
 Нирвана – это есть самсара,
А самсара - есть нирвана,
Поэтому вечность, нирвана
Должны быть открыты там,
Где движется время, самсара.
Еда есть время,
И есть она нечто достижимое, и в то же время,
Продолжается еда в недостижимом чем – то,
Так как без этого нечто все, что достижимо
Перестает быть достижимым.
Жизни свойственно бывает
Такая вот парадоксальность
Неуловимо время, то есть недостижимо, и если мы,
Попытаемся   его уловить, глядя на него со стороны,
То мы не можем даже просто – напросто поесть, попытку поймать время,
В последовательных моментах
Прошлого, настоящего и будущего можно сравнить
С попыткой тень свою поймать,
И можно так сказать,
Что недостижимое
Снаружи схвачено быть должно.
И должен человек в нем жить, 
В контакте с этим недостижимым быть
И мы понять должны одно:
Что, двигаясь и изменяясь, стать должен человек движением,
А также изменением.
Один поэт как «сущность некую» вечность воспевал,
Скрывается она
За изменяющимися и движущимися формами времени всегда:
«Забыть меня – большое упущение,
Я – крылья тех, кто улетает от меня,
Я сомневающийся и сомнение,
И гимн Брахмана - это тоже я».
Когда «сомневающийся и сомнение» разделены,
И в узкие рамки времени помещены,
Тогда двойственность отравляет каждое мгновение,
Скрывая навсегда свет вечности.
«Жить в свете вечности» означает проникать
В единство и полноту вещей вступать,
И жить в контакте с ними,
И это «видение вещей» такими,
Как есть они в естестве своем, а это будет означать,
Что будем мы тогда держать
Бесконечность на ладони, а вечность заключить в «сейчас».
Видеть вещи так,
Как видит их сам Бог, значит, в аспекте вечности их видеть.
Однако всякая человеческая оценка обусловлена временем всегда,
И относительностью страдает, и нам
Трудно бывает увидеть
Мир и небо в полевом цветке, или в песчинке одной,
Для органов чувств наших не будет являться песчинка целым миром, а цветок –
Не является небом целым, и это все потому, что мы живем в мире различения,
И только лишь из наблюдения
Над конкретным чем– то черпаем наслаждение.
Не удается нам увидеть мир ровным, или однообразным,
Как советовал Спиноза и другие мудрецы,
Но иногда и так бывает, что мы
Переступаем пределы преходящего и относительного пределы в сознании своем,
И тогда осознаем,
Что жизнь – вещь ценная, и что смерть
Не есть конец
Всех устремлений наших; когда
Закончит ученый исследование свое, эксперимент и наблюдение,
Он употребит все формы абстрактного мышления,
И станет размышлять тогда
Об эволюции, наследственности, генетике и космогонии,
И если он еще более абстрактно мыслит, то, возможно,
Что в размышлении своем
До метафизической интерпретации существования он дойдет.
Психологи Запада говорят о теории «проникновения»,
Передачи чувства, или «участия», но я, без размышления,
Выдвигаю «доктрину идентичности»; «передача»,
Или «участие» подразумевают
Дуалистическое толкование реальности,
Тогда как
«Идентичность» имеет более тесную связь
С основой существования, в которой раздвоение
Всякого рода не имело еще места, и,  с этой точки зрения
«Участие» становится доступнее пониманию
И может быть более разумным и логическим, так как никакое участие
Невозможно там, где отсутствует
Подспудное чувство
Идентичности; когда о различии говорят,
Оно единство включает в себя.
Идея двойственности основывается всегда
На идее единства; «двое» немыслимы без «одного»; и никогда
По – настоящему не сможете вы этим миром наслаждаться, пока
Через ваши жилы море не потечет,
Пока не наденете небесную тогу и корону из звезд,
И не почувствуете себя единственным наследником этого всего,
И даже больше, потому что люди, каждый из которых также, как и вы,
Является наследником этого всего.
Ваше наслаждение миром будет неполным, если вы
Не будете на небе просыпаться по утрам,
И видеть, что вы находитесь во дворце своего отца, если не будете взирать
На небо, воздух, землю, с благостью относясь,
Ко всему, будто вы
Ангелами окружены.
Эмоции такого рода не могут быть испытаны тобой,
Пока в сознании твоем
Будет доминировать чувство противопоставления,
Идея «участия», или «проникновения».
Это – умственная интерпретация, без всякого сомнения,
Первоначального переживания.
В то время как само переживание
Не допускает двойственности никакого рода, однако, разум наш, вторгаясь,
Переживание искажает,
Чтобы сделать доступным его умственному анализу, что подразумевает
Различие, или раздвоение,
И потому, без всякого сомнения,
Первоначальное чувство идентичности в связи с этим теряется,
И разуму позволяется
Свойственным ему образом раскалывать реальность
На части.
«Участие»,
Или «проникновение» - это результат рассудочной деятельности нашей.
Философ, не имеющий первоначального опыта, склонен увлекаться им;
Некоторые теософы, провидцы наделены
Воображением богатым, которое позволяет им
Проникать за покров
Внешнего, и мир открыть в первозданной непорочности его.
А это означает вновь попасть
В сад Эдем, и рай вернуть, где древо познания не начало еще плоды давать.
Наша постоянная привычка рассуждать
Является следствием того, что съели мы
Запретный плод познания,
Но, выражаясь метафизическим языком, мы забываем
О царстве первозданной чистоты:
И даже и тогда,
Предаемся рассудочному мышлению когда,
Мы сознаем, хотя, быть может, смутно, что   остается что-то позади,
И не появляется на карте нашего
Хорошо схематизированного анализа,
И это «нечто» собою представляет
Ничто иное, как первоначальное ощущение реальности самой
В естественном состоянии непорочности ее.
Взор мистика, вечность пронзая,
Как бы обозревает
И прошлое, и бесконечность будущего видит он.
Медитации наполнены прозрениями глубокими и порождены они
Религиозными переживаниями человека, который, наконец, открыл
Непорочность первозданную свою от Бога,
И в нем открылась истинная его природа.

Подсобн.лит-ра Д.Судзуки "Дзэн - буддизм"