Ира привычно выходит в подъезд покурить

Ира привычно выходит в подъезд покурить,
Снова забыв зажигалку и сигареты...
Последний этаж. Можно просто сидеть и тупить.
Не спросит никто никогда ни про то, ни про это...
Здесь Ира теряет счёт времени, словно в часах
Бог выкрутил стрелки, а может, сломал шестерёнки.
И жизнь замирает. Немного стеклянно в глазах...
Где тонко - там слёзы. И рвётся всегда там, где тонко.
Щербины ступенек, исшарканных за много лет,
Под пальцы ложатся как клавиши у фортепьяно.
Рассохлось давно. Пианистом был Ирочкин дед.
Хороший был дед - очень добрый. Совсем не как мама.
"Несчастная девочка... Вот, не сложилась судьба", -
Так дед объяснял все мамины крики и срывы.
Мать Ира жалела. Дед сильный, а мама слаба.
А дочке хотелось, чтоб мамочка стала счастливой,
Чтоб ей улыбалась, чтоб дома почаще была,
Чтоб с Ирой играла, а с дедушкой пела дуэтом...
Хотелось, чтоб мама совсем, никогда не пила,
Была не холодной зимой, тёплым ласковым летом...
Но мама всегда состояла из острых углов,
Порой синяки оставлявших на душах у близких.
И выросла Ира без нежности, не без шлепков.
Как дед на гастроли, гостей полон дом. Ира брызги
Портвейна с ковра оттирать научилась лет в семь,
Чтоб дед не расстроился, мама была чтоб довольна...
Хотелось быть нужной, бралась за решенье проблем,
Что взрослым и то не по силам. Всё было спокойно,
Так Ира считала, привыкнув быть взрослой в семье,
Пока дед был жив. А в пятнадцать осталась лишь с мамой.
Так летом Иришка ночёвку прошла на скамье,
Зимою - в подъезде, где жутко сквозило сквозь рамы,
И холод ступеней порой пробирал до костей.
Так Ира жалела, что здесь высоко батареи!
Часами ждала, когда дома не будет гостей,
Чтоб внутрь прошмыгнуть незаметно, неслышно, скорее...
Задвижку на дверь в свою комнату Ира сама
Поставила криво, но главное, крепко, надёжно.
Ломились не раз. Было страшно. А мама... А, мам?
Ну, где ты была, когда дочка сжималась тревожно,
Что двери сорвут, что не сможет она убежать...
А в школе твердили, что тройка - плохая отметка,
Что, видимо, Ира ленива и ей не блистать...
Ругали всё чаще. Хвалили как мать - так же редко.
И в общем-то, Ира поверила в то, что она
Совсем бесталанна, а дед - он, любя, ошибался.
А Ира - вся в маму, почти. Не выносит вина.
Ну, курит с пятнадцати. Окурок в её тонких пальцах
В подъезде с разбитою лампой горит маячком,
Порой обжигая до боли замёрзшую кожу...
Задача не думать - что было, что будет потом,
А ночь пережить на ступеньках. Все дни так похожи...
Она, прислонившись к стене, засыпает на час,
А то и на два, и на три. Неудобство привычно.
Лишь соль засыхает в ресницах на краешках глаз...
Ей двадцать. Она штукатур... Никакой жизни личной.
Ей не до того. Ей за мамой и так уследить
Непросто. Пока на работе - идёт за бутылкой.
У Иры один смысл - любить свою маму, любить!
Вдруг сменит улыбка знакомую с детства ухмылку?