В него попало при Херсоне

В него попало при Херсоне.
Решил немного пофасонить,   
полез в одном комбинезоне
и пуля цель свою нашла.
И был-то вроде в серой зоне,
но что теперь в таком резоне,
когда пробита голова.

И для него войны не стало. 
Вдали она ещё взрывала
фонтаны крови и металла, 
но гул затих и тишина   
травой зелёной прорастала,
закрыв его как одеялом
и вычерпав войну до дна.

И мир настал. Как-будто лето
пришло внезапно. И согрета,
под солнцем нежится планета,
и можно строить планы, жить,
и песню спеть, что не допета,
и выпить пригласить соседа
и ситцевые платья шить.

И он и пел, и пил, и шил,             
с людьми хорошими дружил
и все дела он завершил,            
что начал до войны.               
Прическу ветер шевелил
и рвал до натяженья жил
он вал морской волны.

Мелькали месяцы, года,
но часто были дни, когда       
вдруг приближается беда
и сдавливает грудь.   
И исчезают города,
уходит из морей вода
и спину не согнуть.

Вокруг всё мрачно и темно,
свет пропадает и окно
пропало. Черное сукно            
ложится на глаза,               
он опускается на дно
и наливается вино,
стекая как слеза.

Стакан гранёный, хлеб ржаной,       
погон с широкой полосой,
поскольку взводным старшиной
он под Херсоном был.         
И всё. Не ждите под луной
подробности судьбы иной.
Подробности забыл.

Но ныла рана по ночам
и сжавши зубы он кричал,
и пот холодный вытирал
с холодного гранита,
упрямо он не понимал,
что кончен свет и кончен бал
и что давно убит он.

Сжимал гранитный автомат      
и звал вперёд своих солдат,   
что длинной линией оград
за ним ровняют строй               
рот, батальонов и бригад.
Послушай, как они молчат.
И молча сам постой.