Ворон и Ворона

Летел как-то Ворон по небу и увидел, что внизу блестит что-то. Да не просто блестит, а сверкает, как звезда ночью. Вот только был ещё день, и до наступления ночи было ещё много времени. Стало Ворону интересно, что же это там так сверкает внизу. Спустился он на своих крыльях к кронам деревьев, что лесом раскинулись от одного края неба до другого, стал смотреть по сторонам. И вдруг увидел Ворон гнездо. Да не простое гнездо, а большое. Такое большое, что в нём можно было целой стае птиц жить и друг другу не мешать своими крыльями. Но не только размером гнездо то бросалось в глаза. Кроме простых веточек да соломинок была в гнезде том и ткань шёлковая да льняная разложены, и украшений всяких-разных, серебряных да золотых, было развешано, они-то как раз и блестели в лучах солнца.

– Красиво-то как, – сказал Ворон и приземлился на ветку рядом с гнездом. Но не успел он сделать и пары прыжков на своих маленьких лапках по той ветке в сторону гнезда, чтобы посмотреть, есть ли кто в нём, из гнезда появилась Ворона.

– Караул, воры! – прокричала испуганно она.

– Да не вор я, – попятился немного назад Ворон, – я летел над лесом и краем глаза увидел, как что-то сверкает среди крон. Решил я спуститься и глянуть, что это. И вот вижу, что то были украшения, которыми увешано ваше гнездо.
 
– Да, украшений у меня в достатке, – немного успокоившись, ответила ему Ворона.

– Значит, вы тут живёте? – спросил Ворон.

– Да, живу.

– Совсем одна? Здесь красиво, но я слышал, что и опасностей в этом крае крайне много.

– Живу одна, – ответила Ворона, – об опасностях ничего не ведаю, а вот скука порой одолевает, что аж "караул" кричать хочется.

– Что ж, – усмехнулся Ворон, – так, может быть, вы позволите и мне жить в этом прекрасном гнезде? Для нас двоих оно большое, места нам обоим хватит, а вместе живя, и скучать не придётся.

– Прости Ворон, – ответила Ворона, – гнездо моё прекрасно, и я сама прекрасна, а вот ты не достаточно красив. Как лесные жители будут смотреть на меня, если я пущу в своё гнездо такого как ты? Вот взять, к примеру, сильного Орла, что летает высоко в небе и смотрит в такие дали, куда ни одна другая птица не сможет заглянуть. Его бы я пустила жить в своё гнездо, но не тебя. Ступай, Ворон, и не отнимай моё время.

Вздохнул Ворон, взмахнул крыльями и полетел. Летел он, летел, и вдруг увидел среди облаков Орла. Высоко летел Орёл, выше лесов, выше гор. Никто выше него не летал в небе. Собрался Ворон со всеми силами, что у него были, взмахнул своими крыльями и поднялся высоко-высоко в небо, куда раньше никогда не подымался, и поравнялся в небе с Орлом.

– Привет, о сильнейший из сильнейших, – поприветствовал его Ворон.

– И тебе чистого неба, – ответил Орёл, улыбнувшись: редко кто подымался к нему на такую высоту, ещё реже кто-то льстил ему, а лесть была так сладка Орлу.

– Скажи мне, – снова обратился к нему Ворон, – как у тебя получается летать так высоко над землёй? В чём твой секрет?

– Секрет? – Орёл снова улыбнулся. – Да никакого секрета нет, у меня просто большие крылья, один взмах - и я подымаюсь так высоко, куда никто другой подняться не сможет. Вот и весь мой секрет.

– Спасибо за твой ответ, – поблагодарил его Ворон, из последних сил делая взмахи своими небольшими крыльями, и спустился вниз к лесу. – Значит всё дело в размере крыльев? Тогда это поправимо.

Задумался Ворон и полетел к полю, что было недалеко от леса, приземлился рядом со стогом сена, схватил клювом несколько пучков соломы и воткнул их себе между перьев в крылья - так, чтобы крылья стали больше. А чтобы солома не выделялась среди перьев, обмакнул её в смолу, что стояла в бочке в соседней с полем деревне. Зачем люди эту смолу держали там в бочке, Ворону было знать не зачем. Но, что правда, то правда - водой её было не смыть, а по цвету она была чёрная, как собственные перья ворона.

Взмахнул Ворон своими новыми большими крыльями и полетел к гнезду Вороны, приземлился на ветку рядом с ним и постучал клювом в серебряную ложку, что болталась на ниточке у входа в гнездо.

– А, это снова ты? – выглянула из гнезда Ворона.

– Да, я, посмотри, какие у меня теперь крылья. – Ворон расправил крылья так, чтобы Ворона могла убедиться, что они стали больше.

– Да, крылья твои прекрасны, – устало вдохнула Ворона.

– Значит, теперь ты пустишь меня жить в своё гнездо? – Ворон сделал один прыжок вперёд, но, увидев недовольный взгляд Вороны, не решился сделать ещё один.

– Прости Ворон, – сказала снова Ворона, – крылья твой прекрасны, но ты всё равно не достаточно красив, чтобы жить со мной вместе в одном гнезде. Как я буду смотреть в глаза другим лесным жителям? Вот взять, к примеру, грациозную Цаплю, что живёт у реки: она так красиво пересекает эту реку в один прыжок там, где другие начинают сразу тонуть. Вот с ней бы я поделилась своим жильём, но не с тобой. Ступай, Ворон, и не мешай мне спать.

Расстроился Ворон, и снова поднялся в небо. Летел он, летел, и вдруг увидел внизу речку, что петляла между деревьев, а в воде посреди той речки стояла Цапля и искала глазами рыбу, плавающую под водой.
 
– Привет, Цапля, – обратился к ней Ворон, опустившись на камень рядом с речкой и почтительно поклонившись.

– Чего тебе? – повернула в его сторону голову Цапля, недовольная тем, что её отвлекли от рыбной ловли.

– Прости, что отвлекаю тебя от твоего занятия, но скажи мне, о грациознейшая из грациознейших, как тебе удаётся в одно движение перепрыгивать речку, не намочив своих перьев и хвоста?

– Ты ради этого меня отвлёк? – Цапля недовольно прищурила глаз. – Так знай же, тебе никогда не стать таким же грациозным, как я, потому что лапки твои коротки, и сколько бы ты не пытался пересечь эту речку на них, всегда будешь мокрым по самый клюв. А теперь ступай, и не мешай мне ловить рыбу.

– И на том спасибо, – Снова поклонился Ворон и взлетел в небо. – Значит, всё дело в длине лапок. Тогда это поправимо.

Полетел ворон опять к полю, на котором он не так давно сделал себе новые большие крылья, сел на ограду, что тянулась по границе поля, и выдернул из неё клювом пару длинных прутьев. Встал Ворон на эти прутья, а чтобы те не падали, привязал их к своим лапкам несколькими соломинками, которые выдернул из крыльев. Крылья, конечно, стали чуть меньше в размере, но что поделать? Красота требует жертв.

После этого полетел Ворон снова к гнезду Вороны, опустился на ветку рядом с ним новыми лапками, правда, чуть не упал с ветки, так как ещё не привык к новым лапкам. На этот раз был он выше гнезда, а потому не мог ни в ветку клювом постучать, ни в какую-нибудь ложку или другое украшение, что висели на ниточках вокруг. Поэтому Ворон потянулся клювом вверх, откусил небольшую шишку с дерева и кинул её вниз, прямо в серебряную мисочку, что закрывала половину гнезда от дождя в дождливую погоду и от солнца во время солнцепёка.

– Кто это там хулиганит? – появилась из гнезда недовольная Ворона и посмотрела по сторонам, ища того, кто разбудил её. Не увидев никого, подняла голову вверх и от удивления раскрыла клюв.

– Привет, Ворона. Это снова я, – поприветствовал её Ворон и поклонился также почтительно, как кланялся Цапле. – Посмотри, какие у меня теперь лапки?

– Да, лапки твои прекрасны, – ответила Ворона.

– Так значит, теперь ты пустишь меня в своё гнездо? – спросил Ворон.

– Прости Ворон, – Ворона помотала клювом, – крылья твой прекрасны, и лапки твои тоже прекрасны, но ты всё равно не достаточно хорош, чтобы жить со мной под одной крышей. Как я буду смотреть в глаза другим лесным жителям? Я прекрасна, ты красив, но что мы будем делать зимой, когда наступит голодное время? Еды в моём гнезде на двоих не хватит, а ты вряд ли умеешь добывать еду зимой также хорошо, как это делает трудолюбивый Дятел, что живёт на соседнем дереве. Он всегда с лёгкостью добывает червяков да жучок в любое время года. Вот его бы я пустила в своё гнездо и не переживала насчёт своих запасов. Ступай, Ворон, и не мешай мне думать о том, где раздобыть еды на зиму.

Снова огорчился Ворон, но что поделать? Сделал он один шаг на своих новых лапках, переступил разом на ветку соседнего дерева, где жил Дятел. И сразу клюв в клюв оказался рядом с ним.

– Вот те раз, – удивился Дятел, увидев Ворона, – что за чудо-чудное? Крылья большие, но не летает, лапки большие, но ходит как-то неуверенно.

– Да, это я, Ворон, – ответил Ворон, помахав крылом. – Я к тебе по делу, Дятел. Не ради шуток.

– По делу, говоришь? А по какому? – наклонил голову Дятел.

– Скажи мне Дятел, о трудолюбивейший из трудолюбивейших, как тебе удается всегда добывать червячков да жучков даже в самое голодное время года, когда пищи в округе совсем нет?

– Да всё просто, – ответил ему Дятел, улыбнувшись, – червячки и жучки прячутся под корой деревьев, и их сверху не видно, но стоит ударить клювом по коре и пустить трещину, как из этой трещины пищу можно в любое время года достать.

– А тебе не больно стучать так клювом по коре? – с вопросом посмотрел на него Ворон.

– С чего бы мне было больно? – удивился Дятел. – Вон, какой у меня большой клюв. Больше, чем у Орла, что летает высоко в небе и вынужден пищу себе выискивать сверху, и больше, чем у Цапли, что вынуждена по речке ходить да высматривать пищу себе под водной гладью. А мне с моим клювом можно на любое дерево сесть в любое время года, стукнуть им пару раз по коре, и всё – еды на весь день хватит.

– Спасибо тебе, – поблагодарил его Ворон. – Значит, всё дело в клюве. Тогда это поправимо.

Полетел Ворон на соседнее поле, на которое уже летал дважды. Летел, летел, тяжело лететь было, всё-таки и новые крылья, и новые лапки были тяжеловаты, но что поделать. Красота требует жертв. А голодный желудок - еды, права в этом Ворона.

Прилетел Ворон на поле и увидел пугало, что стояло в центре и, как думали крестьяне, должно было отпугивать птиц. Но Ворон то знал, что это всего лишь крестьянские предрассудки. Какое разумное существо можно напугать палкой, воткнутой в землю и обвешанной одеждой? Поэтому Ворон без страха подлетел к пугалу и сорвал с него дырявый башмак, заменявший тому голову. Оторвал ворон клювом от башмака язычок и шнурком привязал к своему клюву, чтобы тот больше казался.

Снова прилетел Ворон к гнезду Вороны, но так как теперь на клюве был язычок от башмака, он не смог оторвать шишку и бросить её сверху на серебряную миску, а дотянуться до миски или любого другого украшения также не мог, так как его новые лапки были слишком длинные. Поэтому Ворон просто открыл клюв и громко прокричал «Кар! Кар!! Кар!!!»

– Кто там кричит под окнами? – с возмущением выглянула из гнезда Ворона.

– Это снова я, – ответил ей Ворон, – посмотри какой у меня теперь клюв! С ним я смогу добыть еды в любое время года, и мы всегда будем сыты. Теперь ты позволишь мне жить вместе с тобой в твоём гнезде?

Ворона посмотрела на него снизу и тяжело вздохнула.

– Ты, конечно, прекрасен, Ворон, крылья твои прекрасны, лапки твои прекрасны, и клюв твой тоже прекрасен, я даже уверена, что ты сможешь им добыть нам еды в любое время года… но, Ворон, раньше ты был красивей. Прости, но я не пущу тебя жить в моё гнездо, ступай, откуда прилетел.

На этот раз не грусть, а злость переполнила внутри Ворона. Плюнул он сверху, да так, что его новый клюв оторвался от настоящего и упал к корням дерева. Взмахнул он своими крыльями так, что вся солома из перьев выпала и разлетелась в стороны. Сжал он свои когти на лапках так, что прутья, служившие ему новыми лапками, тоже оторвались и упали вниз.

– Ну и живи тут одна в своём… гнезде, – выкрикнул Ворон и полетел прочь.

С той поры Ворон и Ворона друг с другом не разговаривали и вообще не пересекались в жизни, а их потомки, следуя примеру родителей, тоже стали сторониться друг друга. Кто-то из учёных умов, возможно, скажет, что на самом деле причиной тому то, что они просто разные виды птиц, но всё ли так просто в нашей жизни? И стоит ли красота жертв?