Антистрофа I. Речь Издателя

Гражданская война закончилась ничем. Ядерных бомб пустые оправданья. Она – мгновение, что было нам дано – как кара за Эдиповы страданья, его греховный свет и слепоту всех нас, за неумение в себе гасить поблажки.

Ничем, ничем... О всё – ничто...
Народ мычит, забыв про речи силу...
Ведите же, веди нас, гром, к обрыву!

А нынче – тьма. И ходят призраки ночные между нами. Два брата, Этеокл с Полиником, не поделив лавровое наследство, друг друга предали. Фиванская война – закончилась ничем. Город в огне. Сумбур на грани смерти. И старый и уставший царь Креонт, приняв правление, узрел рожденье ночи, как томной власти – миг предсмертный и неотвратимый.

О есть ли что-то ещё помимо тьмы?
Несправедливо, как всё это – непомерно!
И воют ветры, разражая мою боль...

Бойня окончена. Два брата отданы земле. Один, герой, царь Фив и узурпатор – Этеокл, сразивший родича, в склепе лежит, и по нему поют молитвы, и плачут одномерные старухи. А Полиник же, выброшенный им, пошедший против Фив с расплатой, покоится за стенами в пыли. Креонт сказал: «Пусть жрут его собаки». Таков неутешительный итог сомнительной и затянувшейся на годы – песни измученной и, честно вам скажу, бесплодной – больной, как все певцы. О человечество – всего лишь след пыльцы божественной, но в том уже – я сомневаюсь.

О помрачение!
О совесть, что ушла!
Куда же вы, танцующие звезды?

И все молчат, по-своему довольны. Мой друг, поэт Девтерион, чьи книги издаю я, в себе подавлен и лишается рассудка, много пьет. Моэзис же, знакомый со скамьи учебной, учителя в Девтерионе потерял, оставшись в одиночестве гнетущем. И я не лучше, оставивший стихи и книги, ведь как они помогут горю мира?

О что же я могу поделать с тем?
Как и кого предать ещё я в силах?
Кого спасти, кого придать забвенью?
Как хорошо, что есть ещё свиданья с моей возлюбленной, милейшей Антигоной. Признаться, лишь ради неё – я продолжаю жить ещё участно. Даже пишу украдкой – просто в стол, ведь как поставить что-то против зла людского? Особенно стихи, особенно музы;ку – остались гимны, плач старух и крики – поосажденных иновержецев. И я – словно всего того – промежду...

Что ждёт нас впереди?
О ужас этих дней!
О несправедливое молчанье!

Не верю я, что царь Креонт готовится к расправе... и скоро Запад переполнен будет кровью. И повторится снова всё как встарь: солдаты и штыки, ракеты, залпы и клинки, границы новые из трупов, политика, где численность живых немногим больше золота в казне.

Куда идём мы?
О куда мы повернули? И неужели не найдется...
Кто правду скажет, неминуемо за всех?

Не верю я, не верю... и молчу.