Строфа

чернилами  промокает  чистый  лист,
ложатся  рифмы  кривыми  фразами,
бродит  перо,  скрипит  по  дороге  истин,
не  подвластно,  не  подковано,
оркестр  окна  дует  ветер  наружу,
локтями  расталкивает  уходящий  лязг 
запахом  вечной  слякоти,
кривые  фразы  акустику  выгибают…

бесконечны  путы, 
и  написанное  впишется  навзничь,
одичалый  разговор  выправит  на  горле  складку,
по  семи  струнам  собачьего  лая
хором  подпеть  всей  бродячей  своре,
шкуру  тёплую  надеть  на  солнце  сорванным  телом,
а  сёстры  клея  склеят  братьев,
любой  из  психов  станет 
мягким  воском  после  гильотины,
стоптано  строфа  идёт  по  чистому  листу
держась  за  трость  канатоходца…

ты  выпала  раньше  молочного  зуба,
заскрипела  ось  неповоротливой  вежливости,
пером  сползает  из  темноты  крыло,
по  асфальту  простужено  лужи  подошвами  кашляют,
отражают  рябь  людей  спешащих  влезть  в  портреты,
а  время  черпает  глину  песком  просроченных  часов,
небо  соскребает  с  себя  земляную  воду…

полено  чахнет,
местами  камин  в  сучках  наблюдающего  огня,
зрачки  строфы  только  её  зрачки,
рядом  северная  сторона,
безразличная  вереница  событий  с  голосом  дикого  кота
одеялом  вечной  мерзлоты  укрывает  косоглазие,
сервант  сдвинут,
краска  выцветших  правил  изотрёт  многоголосие  боли,
когда  февраль  придёт  пенить…

это  твоя  сторона,
до  странного  лишняя  камертону,
тебе  сдувать  с  одуванчиков  порочную  сажу
в  обе  стороны  зеркал,
это  тебя  сильно  бьют  цементными  губами,
давит  окурки  дым  рассвета,
это  в  твоём  черепе  копыта  взрыхляют  паркет,
твои  дёсны  распухли,
в  них  вгрызлись  зубы,
мысль  хлебной  крошкой  вороньё  клюёт,
ты  залетела  от  поэта,
как  не  отжатая  тряпка
плодоноси  многотонное  стадо.