Непринятый юбилей

      Есть юбилеи, которые у нас отмечать не принято.
17 ноября 1920 года, то есть теперь уже 103 года  назад, от крымского берега отчалил крейсер «Генерал Корнилов» с главнокомандующим Петром Николаевичем Врангелем, чем фактически закончил Гражданскую войну в России. Правда, в 1921 году еще горели крестьянские восстания, вспыхнул Кронштадт, а на Дальнем Востоке сопротивление тлело до конца 1922-го. Может, поэтому дата окончания Гражданской в сознании россиян размыта. Но судьба России на много лет вперед определилась именно в ноябре 1920-го. После Врангеля никакой альтернативы большевизму уже никто не мог предъявить.
      У нас на Севере Белое сопротивление было сломлено еще раньше, в феврале 1920 года. Я много читал, знаю о нем, поскольку сохранилось немало убедительных свидетельств, особенно с Белой стороны, где преобладали люди интеллигентные, вменяемые. Осознание всей глубины трагедии братоубийственной войны пришло ко мне именно от них. 
      Существует мнение, что в каждой гражданской войне всегда есть «две правды». Казалось бы, так оно и было. В нашей Гражданской за одну правду,  то есть за мировую революцию и социальную справедливость, воевали фигурально выражаясь, «красные дьяволята», а за другую (за патриотизм, за культуру, обобщенно говоря) – «корнет Оболенский и поручик Голицын». Сначала победили «красные дьяволята», а теперь, наравне с ними, в героях, в кинофильмах, в дежурных песнях ходят те самые корнет и поручик. Набриолиненные, в аксельбантах, звякая шпорами. Победила дружба, плюрализм, то есть.
      Но пришла пора, наконец, разобраться в этих правдах. И придется нам все-таки выбирать одну из них, признав другую неправдой. Консенсуса, наверное, не получится; всеобщее согласие в таком вопросе недостижимо, да и ненужно. Но, по нормальной мере, требуется преобладающая точка зрения на Гражданскую войну, организующая народное сознание.
       Что и говорить, за 20 лет свободного слова* опубликована масса статей и книг, развенчивающих большевистскую идею и осуждающих бесчеловечные методы ее воцарения путем «революционной целесообразности», не гнушающейся ни обманом, ни террором. Причем, для большевистской чека унижение личности стало самоцелью, особенно на первых порах. Кто-то там отдал приказ, что осужденные к расстрелу обязаны перед оным раздеваться догола. Даже престарелые генералы. Даже женщины. Зачем? Это в случае, если расстреливали, так сказать, на пленэре. В застенках ставили казнимого на колени лицом к стенке, чтобы получил пулю в затылок и не сумел палачам даже рассмеяться в лицо. Ну и разные «мелочи» вроде того, когда офицерских жен заставляли чистить солдатские нужники – непременно голыми руками. Это при том, что в Белом движении всё-таки сохранялось рыцарское отношение к женщине, для защиты чести были даже разрешены дуэли (хотя и не поощрялись, ведь каждый боец был на счету), а контрразведка белых даже и помыслить не могла о терроре, подобном красному.
      И вот нынешний парадокс: при огромном массиве материалов, изобличающих, развенчивающих большевизм, обличительные материалы эти, похоже, почти не коснулись большинства историков, пишущих учебники для наших сегодняшних вузов и школ. Там до сих пор на уровне уже, по-видимому, подсознания преобладает правда «красных дьяволят». До сих пор жуют советскую жвачку о том, что большевики установили в стране «диктатуру пролетариата», а белые, дескать, защищали интересы имущих классов. До сих пор радуются военным успехам красных. Если белые заняли какую-то территорию, то они ее «захватили». А если красные, то «освободили». Повторяют фразы о «Советской России, зажатой в кольце фронтов», хотя никакого кольца не было, у белых и сил бы на кольцо не хватило. Твердят, что страны Антанты, организовав военную интервенцию, многократно усилили пламя Гражданской войны, поддержав контрреволюцию, хотя уже хорошо известно, что вооруженное вмешательство стран Антанты в наши дела было ничтожно. А вот на стороне красных воевало до 300 тысяч «левых» интернационалистов – латышей, китайцев, венгров и т.д., что превосходило по численности все Белые армии, даже с учетом чехов, вставших на сторону белых.
      Глядя назад из нашего времени, уже вполне можно догадаться, что болезненный для народных масс вопрос о социальной справедливости мог быть реально решен только на Белой стороне. Как именно он решился бы, это зависит от того, какие политические силы в нем возобладали бы. Потому что в Белом движении были представлены все цвета политического спектра – кроме цвета безумия.
      Но в 1920 году победило именно оно. Победили броские лозунги,  воздетые большевиками. Земля – крестьянам! Заводы – рабочим! Свобода, равенство, братство – всё обещалось народу. Я не хочу, не могу сказать, что большевики сами не верили в эти свои обещания. Но все мы знаем теперь, во что они обернулись. Они оказались своей противоположностью, потому что под ними не нашлось культурного основания. Как раз оно-то, довольно тонкое в тогдашней России,  было содрано большевиками с лица страны, с ее души скребком Гражданской войны и последующими репрессиями.
      Сразу после захвата власти один из самых видных большевиков, Григорий Зиновьев заявил, что из ста миллионов населения России десять миллионов являются лишними, из чего следовало, что должно приступить к их ликвидации «при первом удобном случае». Случай не заставил себя ждать. Белые добровольцы сами пошли на смерть, чувствуя, зная свою обреченность. Впрочем, надеясь, что дело их не умрет.
      Наше дело – доказать, что они не ошибались
 

* - статья написана в 2009 голу