кладбище разбитых кораблей

Замёрзший двор, домов архипелаг,
дрова и уголь - вечные печали.
Всех благ тебе, хороший мой, всех благ.
Соседский кот, щенок по кличке Чарли,
воробушки, орава голубей,
квартиры-островки, вода из крана.
Мы выросли, мы сделались грубей.
мы сделались грубей довольно рано,
когда продрогнув, грелись у печей,
сушили шапки, варежки, сапожки,
а Чарли одинокий и ничей
смотрел в окно глазами, словно плошки.
Под нами крысы серые скребли,
над нами были наволочек флаги.
Как списывает время корабли,
как тихо на пустом архипелаге,
где всё пошло на камень и металл,
где Чарли выл, оставленный и старый.
Где заповеди божьи отметал
седой партиец или жлоб с гитарой,
где каждый, кто не с нами, тот изгой,
кто против нас - и вовсе враг народа.
Что жизнь - ворона с краденой серьгой,
галдящих воробьишек злая рота
и толстый кот, знаток морских путей,
не волк морской, но всё-таки не юнга.
Он лета ждал, усатый грамотей,
принюхиваясь нагло к ветру с юга.
Всё было и прошло сто лет назад,
но всё, что я храню в моём журнале,
получит мой безвестный адресат -
заброшенная пристань. Не она ли
сюжетом станет новым берегам,
инструкцией грядущим корабелам.
А в гавани повсюду птичий гам,
домов квадрат и двор под снегом белым.
Всех благ тебе, живи и не болей,
старинный бот с истлевшим такелажем
на кладбище разбитых кораблей,
где мы устав, на дно морское ляжем.