Выжившие

Мёртвую тишину нарушал лишь звук чавканья: Хозяин принёс своему пленнику новую жертву. На этот раз это была молодая женщина, которая, казалось бы, только со своей свадьбы, что показывали ничтожные лоскутки белового платья на её уже когда-то живом теле. Но кто знает, правда ли это? Может, в этот раз Хозяин решил порадовать своё «животное», потому что оно любило, когда он отнимал этих жертв у семей на праздниках, как когда-то отняли его, но сейчас не об этом. У семей, которые верят и надеются в то, что их близкий человек ещё жив. Напрасно. Женщина уже давно мертва. На данный момент это даже не человек, это шедевр одного чудовища: оттенок кожи уже давно не сливочного цвета, а синеватого, руки и ноги вывернуты под неестественным углом. Если, конечно, ещё они остались, потому что остальные уже отрезаны от тела и может, съедены на радость пленника или может, сохранены, чтобы потом любоваться своим творением. Кто знает, что придёт в голову этому «нечто», ведь даже не получиться назвать его человеком, потому что он давно утратил свою человечность, не получиться назвать его по имени, потому что его просто нет. Когда-то Валерий Русик теперь сидит в подвале и убивает, по желанию Хозяина, но всё-таки больше для того, чтобы утолить свой голод. Желание Хозяина ничто по сравнению с зависимостью человеческой крови и мяса. Хозяин просто имеет собственную зверюшку, причём необычную зверюшку. Такой ни у кого нет, а может быть, и есть, но откуда знать? Этот зверь умён, как ни одно животное, но в нём гораздо больше кровожадности и жестокости. Человек – его любимое блюдо, со всей вытекающей кровью, которую он просто пьёт с наслаждением, мясом, которое он ест и может есть, не останавливаясь.

Спросите, как этот мальчик попал сюда?
Валера Русик рос в богатой семье. Этот мальчик с детства получал всё, что ему захочется и самое главное – ему не отказывали ни в чём. Может быть, кто-то и думал, что он избалован. Что ж, были правы. Ведь он действительно был таким. Деньги – были для него пустяком. Он тратил их также быстро, как сейчас убивает свою жертву. И вот однажды на его двадцать первое день рождение его похитили. Тогда в районе орудовал маньяк, убивающий молодых женщин. Через несколько дней всегда находили только отдельные части тела, по которым и опознавали родственники человека: шрам, татуировка, всё, о чём знали родные и что могло присутствовать на разыскиваемом человеке. И так странно получилось: убивали только женщин, а похитили двоих парней, которых потом так и не нашли. Ныне Хозяин привёл этих двоих в подвал в заброшенном доме на окраине Осло. Ни Валера Русик, ни другой парень не видели лица маньяка, потому что на нём была маска, закрывавшая половину его лица, но разрешающую отчётливо слышать его голос, о чём они узнали позже. Хозяин морил их голодом, нет, будет вернее, что он просто не приносил еду, они должны были сами догадаться, что станет едой, но также продолжали сидеть в углу подвала и молчать.

Проходил день, за ним второй, третий, а парни уже понемногу худели, никто не пытался заговорить с Хозяином или попытаться выбраться. Они понимали, что были обречены и поэтому просто смирились со своей участью. Мысленно другой парень попрощался уже со своей семьёй, в то время как Валера Русик просто сожалел, что не попал на свой двадцать первый день рождение и не получил обещанного Мерседеса от родителей.

«Сосед» Русика зашевелился и повернулся к нему, шёпотом спрашивая:

- Ты скучаешь по своей семье?.. Валера... Нет, - Русик безразлично пожал плечами и откинул голову назад. Его семья для него была никем. Может, он даже считал их прислугами, которые выполняли его прихоти. Он только брал, но ничего не отдавал взамен, даже малейшего «спасибо».

- А почему? Валер, как ты можешь так спокойной тут сидеть! – разъярённо воскликнул парень, активно жестикулируя и расхаживая по подвалу. А разве у них были варианты дальнейших действий? Разве можно надеяться на то, что тебя спасут, когда к этому заброшенному дому не подходят больше двадцати лет.

Они находились доме, чудом ещё стоявшем на окраине города. Серые стены с потрескавшейся штукатуркой уныло встречали редкого прохожего. Почерневшие рамы окон были распахнуты, с разбитым стеклом, давно выбитым хулиганами. В когда-то завидных для соседей величественных окнах торчали только лишь битые осколки стекла.
Лестница крыльца, ведущая к парадному входу, была в полусломанном состоянии, отсутствовали несколько половиц. На когда-то красивых, выполненных из дуба, дверях красовалась паутина и широкие щели.

Черепица в некоторых местах крыши отсутствовала, что способствовало проникновению воды в дом. Сырость и серость – два слова, которые вполне могут описать дом.
В доме нельзя заметить ничего тёплого или излучающего счастье – запах гнили витает в комнатах, атмосфера тревоги. В гостиной стоит камин, с которым связанна целая история дома.

В городе живёт история, что когда этот дом принадлежал сливкам общества – семейству Свартедаль, очень уважаемых людей, следа от которых больше не осталось, после одной ночи...
В доме была вечеринка в честь совершеннолетия старшей дочери Свартедаль – Софии. Были созваны друзья семьи и многочисленные родственники. Украшенное помещение, столы ломились от предоставленных деликатесов, играла живая музыка, что свидетельствовало о большом состоянии хозяев вечеринки.

На следующие утро от былой роскоши вечера не осталась ничего: трупы, пятна крови на стенах и коврах и несколько свидетелей произошедшего действия той ночью.
Поздно ночью в доме осталась семья, слуги и пару гостей, которые оставались на ночёвку у гостеприимных хозяев. Никто не слышал их криков и протяжных стонов, кроме маленькой девочки, которая стала единственным свидетелем этой истории.

Послышался стук в дверь и дворецкий побрёл открывать дверь позднему гостю. Следующее, что было слышно – холодящий душу и кровь крик мужчины. Ножевое ранение в живот, он пытался вызвать полицию и предупредить домочадцев, но все его попытки тщетны – удар всё тем же ножом в лицо мужчины и он мёртв.

Убийца следовал по дому напуганных хозяев, размахивая ножом в поисках своей следующей жертвы. Она не заставила себя долго ждать – кухарка на кухне, пыталась спрятаться под столешницей, но это не помогло ей избежать страшной участи. Нож в горло и её бездыханное тело упало перед ногами убийцы в последних судорогах.

Человек последовал далее по дому, заходя в комнаты хозяев и убивая их по одному, без писка и крика. Бездыханные тела, кровь на стенах и дорогих коврах. Он бил прямо в сердце, не запинаясь ни на секунду, смотря в широко раскрытые глаза своих жертв. Убивая Софию, он вогнал нож в её сердце пять раз, не жалея ещё молодую девушку. Она встретила смерть на своей кровати: окровавленные подушки и роскошное бельё были порваны смертоносным холодным оружием.
Шествуя по коридору, убийца заглядывал в каждую комнату, орудуя холодной сталью. Хозяйка дома – Кларисс Свартедаль, - была удушена шарфом, а позже он распорол ей живот ударами ножа.
Отец семейства был убит в своём кабинете: виски остались не тронутыми в бокале, а сигарета так и не была выкурена своим хозяином. Убийца отрезал ему голову и понёс в гостиную. Зачем?

Об этом поведала маленькая девочка, внучка кухарки, которая успела спрятаться под диваном.
Голову хозяина он зарыл в саже камина, перемазав кровью белый окрас стены. Он выдавил руками ему глаза и воткнул нож ему в рот, оставляя голову в камине.
Убийца встал и молча ушёл, оставляя за собой звенящую тишину, сопровождающуюся звукам падающих капель крови на втором этаже.
Утром было обнаружено пять трупов, изуродованных и искалеченных. Убийца так и не был найден, оставляя город в леденящем душу страхе.
С того дня никто не заходил в дом, опасаясь за свою жизнь. Кровь осталась всё там же на полу, а тела захоронены на семейном кладбище.

Этот дом признан проклятым местом, куда не пускают детей, где кровь стынет в жилах и холодные пальцы страха касаются души и сознания.
Капли дождя на полу, прогнившая крыша и половицы, давно отсыревшие обои – всё, что осталось от былой роскоши дома. А камин, перемазанный кровью хозяина, так и стоит посреди комнаты. Рушатся стены, отслаивается краска, сыреет дерево, но дом всё так же хранит ужас той страшной ночи и обдает страхом всех проходящих мимо...
Прекрасное убежище для маньяка и его пленников, правда?

- А что ты мне прикажешь? Попрыгать может? – ухмыльнулся Русик, пропуская пальцы через волосы, показывая полное безразличие ко всему. Апатичный Русик не волновался о смерти. Он думал, что это даже не будет больно, хотя кто знает, кто знает...

- Лучше бы прыгал, чем сидел с каменной миной. Толку больше б было - этот урод бы нас убил быстрее, - прошипел «сосед».

- Слушай, парень, у тебя паника? Могу валерьяночки достать... - Русик уже мысленно начал прикидывать, то, как он вырубит того надоедливого парня. Своей ненужной паникой он мешал Русику просто расслабиться и ни о чём не думать.

- А может тебе сразу в нос въехать? Бля, камень! – парень подобрал с земли камень и начал рассматривать его, надеясь, что скоро выберется отсюда. Что ж, мой дорогой друг, не тешил бы ты себя надеждами! - Неужели тебе всё равно, что нас ждёт?

- А может тебе по яйцам врезать? Тогда ты наконец перестанешь мозолить мне глаза!.. - недовольно сказал Русик, открывая глаза и смотря на мечущегося парня. Если бы Валерка не знал о том, что нужно будет потом ему сделать, то он непременно бы и сейчас убил это надоедливое чудо.

- Может проще сам себе глаза выбьешь, мистер Мне-Всё-Похуй? – парень попробовал дёрнуть за решётку на окне. Тщетно. Он начал искать глазами место, откуда можно выбраться. Безрезультатно. Одни стены. Окна с решётками. Дверь, не имеющая ручки.

- А может заткнёшь варежку? – Русик бесшумно подобрался к соседу и встал позади него. Тот его не заметил и продолжил свои действия. Парень безнадёжно искал выход, не подозревая, каким умом обладает человек, который закрыл их в этом подвале. Стал бы он оставлять им щели, шатающиеся решётки на окнах? Нет. Хотя... Может быть, если только он захочет поиграть, когда ему будет скучно и ему пожелается понаблюдать за терзаниями этого парня, за его отчаянием, за его безуспешными попытками выбраться. Для такого, как Хозяин, было в удовольствие наблюдать за тем, как они мучаются. Это стоило хорошо и тщательно продуманного плана, который мог бы занять и не один день. Ради этого он не пожалел бы и года, чтобы потом насладится тем, как они страдают в этом подвале, медленно умирая, и сами того не подозревая, что существует решение. Одно решение, которое полностью изменило бы одного из них.

- Сам заткнись. Ты просто тварь, и почему именно я тут с тобой?! Был бы кто другой - уже бы выбрались отсюда! – парень сделал шаг назад и натолкнулся спиной на Русика, который скрестил руки на груди и ухмылялся. Мысли сразу стали стаей бабочек. Они начали разлетаться и путаться, не помогая разумно мыслить. Страх захватил в свою холодные объятия, и по телу парня прошла дрожь.

- Ну, действуй, герой! – прорычал ему на ухо Валерка тихим голосом, который наводил ужас.

- Зато ты трус, русый! – промямлил парнишка и, повернувшись, накинулся на всё ещё ухмыляющегося Русика. Он хотел врезать кулаком в челюсть Валеры, но тот перехватил его руку и заломил за спину, нагибая его вперёд. Русик только хотел ему ответить, но был прерван вошедшим Хозяином в маске.

Он бросил на них испепеляющий взгляд и, закрыв за собой дверь, положил на стол предмет, упакованный в странную материю и с выглядывающими концами мачете.
Он не сказал ни одного слова, даже не взглянул на них, а просто ушёл, оставляя после себя неприятные ощущения холода и чувство тревоги. Парни переглянулись и подошли к столу, разглядывая материю: ткань была грубоватой, коричневого цвета и с тёмными пятнышками. Русик коснулся этой ткани, под проницательным взглядом своего товарища по несчастью, и развернул. Под куском материала они увидели мачете, лезвие которого сияло металлическим блеском, заставляя кровь стынуть в жилах. Валера провёл пальцами по острию лезвия и констатировал: явно не игрушка. Он уже видел такие раньше в доме своего знакомого, который занимался выращиванием сахарного тростника, но от него же он узнал, что мачете не всегда используется по назначению – это так же и оружие массового убийства.
Он нервно сглотнул, косясь на своё отражение, на лезвие мачете, на заднем фоне мелькал паренёк, который его порядком уже нервировал.

- И что это? – недоумённо спросил парень. Его глаза бегали от оружия к Валерке и обратно. Он нервничал, это заметно.

- Это мачете, - со стальными нотками в голосе поставил перед фактом Русик.

- А что это за...?

- Длинный, обычно тонкий и широкий нож. Клинок с односторонней заточкой, выпуклым лезвием, иногда с загнутым к лезвию остриём, - как ни в чём не бывало, продолжил Валера.

- И зачем он нам его оставил? – шёпотом спросил напуганный хладнокровным ответом парень.

- Без понятия. Смотри, тут что-то написано, на куске грёбаной ткани, - кинул через плечо Валерка, подзывая к себе паникёра.

Повествование от имени Русика:
- И что же это может значить... - запищал парень. - О БОЖЕ!!! Это то, о чём я подумал? – он начал переводить взгляд от меня к мачете и мешку. Похоже, он был всё-таки не настолько глупым, хотя казалось наоборот. Но он настолько мне надоел своей истерикой, что я готов сейчас же сломать его хрупкую шейку, чтобы больше не слышать этого противного поросячьего визга, который раздражал мои уши.

- Да, милый, сейчас представлю тебя шницелем и съем, - с сарказмом сказал я, хотя на секунду представил, как разрублю его тельце на много кусочков и с упоением съем. Я тряхнул головой, чтобы выкинуть ненормальные мысли из моей головы.

Парень звучно сплюнул и с отвращением сказал:

- Он псих.

- Ну почему же? – пропел я. Мне в голову пришла просто бредовая идея, но мне почему-то так хотелось это осуществить. Именно воплотить в жизнь, а не просто притвориться. Так странно и так необычно.

- А это нормально похищать людей, закрывать в каком-то грёбаном подвале, принести грёбаный мешок с грёбаным мачете и с грёбаной надписью на грёбаном испанском! – он ударил стену своей ногой и закричал, - МАТЬ ТВОЮ!

- Было бы на французском - полегчало б? – я остановился. - И вообще я про надпись. Она всё объясняет и может, если сделать это, то он отпустит? – зловеще ухмыльнулся я, взяв мачете и рассматривая лезвие, которое отображало стены этого подвала и мою недобрую ухмылку на лице. Почему, смотря на этого паренька, я представляю, как буду его медленно убивать и съедать? Может, это и имел в виду тот, кто запер нас здесь, что один из нас должен убить другого? Ведь надпись именно об этом или...?

- Ну убьёшь ты меня, - парень пытался казаться смелее, но у него это не получалось, я видел, как на его шее выступили жилы и я невольно облизнул губы. Он был напряжён. Я видел, что он боялся меня, а для меня это стало своего рода игрой, где заведомо известен победитель – я, - Ну съешь меня от голода и в надежде, что отпустит. А дальше что? А ничего - психушка или смерть от несварения желудка, - попытался отшутиться он. Безрезультатно. Я наблюдал за тем, как он шарит глазами по подвалу, надеясь от меня убежать, но я бы не дал. Я чувствовал, как это место меня изменило, целиком и полностью, но пока не знал в какую сторону...

- Ещё скажи, что ты невкусный. Люди вкусные: кровь, мясо, а я люблю мясо с кровью... - я для него притворно вздохнул его запах и улыбнулся. От него пахло страхом за свою никчёмную жизнь и ужасом, который я наводил на него.

- Валер, а ты не вампир так, между прочим? – он с каждым словом отступал к стене.

- Парнишка, парнишка, я - твой страшный кошмар, - как только он столкнулся спиной со стеной, я подошёл к нему вплотную. Я был выше, и поэтому мне казалось, что передо мной испуганный ягнёнок.

- Надеюсь, ты хоть не некрофил-извращенец, а тот в маске не твой папаша? – заикался парень.

- Нее... он точно не мой отец, хотя он навлёк меня на одну очень умную мысль... - я наклонил голову, чтобы мои губы были в одном дюйме от его уха. - Съесть тебя и оставить только кости, - прошептал я и ощутил как парень рядом со мной задрожал.

- Ты этого не сделаешь, - нервно сказал он. Он боялся. Боялся меня. От этого мне только хотелось рассмеяться, закинув голову назад, а потом взять мачете и отсечь голову...
Я сошёл с ума, это уже понятно. Обезумев от запаха, который исходит от него в этот момент, от страха, от противоестественного желания.

Я рассмеялся: я хотел, чтобы он ощутил облегчение, а потом:
- Я шучу, идиот, - я похлопал его по плечу и отошёл. Парень вздохнул и, нагнувшись, опёрся руками на колени. - А может и нет, - одни резким движением я отсёк его голову.
Он не успел среагировать, он думал, что я пошутил, но я врал, я делал это на протяжении двадцати одного года, я никогда не говорил правду, и мне не стоило доверять.

Капли крови этого парня попали мне на лицо, и я вдохнул этот аромат: он защекотал мне нос, и мне так хотелось пальцем стереть всю тёплую жидкость со своего лица и попробовать на вкус. Ощутить то, к чему меня тянуло.
Я посмотрел на мачете: его лезвие украсили красные незамысловатые узоры. Я даже залюбовался этим, это стало моим шедевром, который я не смогу сберечь в жизни, но сохраню в памяти. Я провёл пальцем по лезвию, стирая рисунки, и попробовал на вкус. Когда-то давно в детстве я попробовал мороженное, оно стало просто для меня путёвкой на небеса. То, как оно таяло во рту, то, как охлаждало, я полюбил это - и сейчас такие же ощущения вызывает у меня этот красный нектар, даже нет, в тысячу раз лучше. Кровь стала моей амброзией, моей пищей богов. Мне захотелось ещё. Захотелось пить, не останавливаясь. Выпить этот чудесный напиток до последний капли, не оставляя ничего.

Я посмотрел на своего бывшего соседа по подвалу: кровь окрасила его силуэт. Зрелище воистину завораживающее, как бы необычно это не звучало. Из его обезглавленной шеи продолжал сочиться тот напиток, который я отведал и вряд ли смогу удержать себя от этого в дальнейшем. Этот нектар уверенной струёй двигался к моим ногам, и теперь мои ноги стали окрашенными в насыщенный цвет крови. Я наблюдал за всем этим с некой гордостью. Это сделал я: обезглавил этого парня, убил его.

Но, со временем, на смену этой немного отчуждённой гордости приходил ужас того, что это всё-таки сделал я: тот, кто никогда даже и не думал об убийстве человека, а уж тем более так, чтобы вот так, не моргнув глазом, отсечь голову.
Я был немного напуган этим желанием... Желанием убивать, наверное, ни в чём не повинных людей. Но, быстро справившись со своими страхами, я подошёл к бездыханному телу. Проведя кончиком лезвия мачете по телу паренька, я отметил про себя, что мне захотелось сильнее надавить лезвием на его тело, чтобы проткнуть его и, чтобы запах амброзии пощекотал мне нос. Чуть-чуть. Я перевернул тело парня на спину и, сорвав с него рубашку, вонзил мачете прямиком в живот. Прижавшись губами к телу, я начал пить его кровь. Пил так, как будто находился в пустыне, а он, моя жизнь - моя единственная вода. Хотелось выпить абсолютно всё. Хотелось ещё. На миг мне показалось, что его крови будет мало, что мне придётся/захочется убивать ещё и, наслаждаться этим чудесным напитком, но я в который раз отбросил эти мысли. Не думать. Просто пить и наслаждаться удовлетворением жажды.

Всё это, наверное, с какой-то стороны даже смешно, только вот с какой, я точно не знаю. Меня тянет к крови, я хочу кровь, и меня это вовсе не пугает...

Я пробовал его на вкус, но надо что-то новое, не правда ли? Аккуратно проведя лезвием по линии вены, я схватил кончиком языка две маленькие капли, тотчас выступившие из пореза.

Кровь, которая дошла уже до моей шеи, струилась маленькими линиями по футболке, штанам, и рисовала на земле различные узоры. Кожа, окончательно обмякшая, не приносила никаких эмоций, чувств, вкуса... теперь я начал чувствовать только то, что кровь заканчивается и, логически, заканчивается мой «банкет».

Откинув от себя кусок кожи, которая, можно сказать, совсем недавно была неким человеком, я вытер оборванной рубашкой рот, и выдохнул, подняв лицо к потолку. Где-то там наверху послышался шорох. Он опять что-то замышляет, наверное... Я понимал, что действительно ничего, абсолютным счётом ничего не понимаю в ЭТОМ, и в том, что возможно когда-нибудь сделаю. Меня не пугало это, нет... Мне не было страшно, плохо, хреново... Мне было непонятно, просто непонятно. Я запутался в своих сторонах, желаниях и, наверное, чувствах окаменевшей совести.

«Жажда помогает нам выпустить свою истинную суть. Не сопротивляйся - ты уже проиграл» - это та фраза, что крутилась в моей голове. Жажда... Именно её я испытывал при виде его крови и она только усиливалась, когда я почувствовал обжигающую теплоту жидкости на своих губах. Я был в раю, совершенно не беспокоясь о том, что я делаю – главное наслаждение. Я не понимал, почему я хочу этого и зачем делаю, но чувствовал в этом острую необходимость, будто от этих алых капель теперь зависела моя жизнь.
Мой мозг уже строил планы, как бы раздобыть следующую «дозу» эйфории, а последние частицы совести кричали во всю, что я монстр. Монстр? Зато я удовлетворённый монстр и жив, в отличии от некоторых.

Мертвенно-бледная кожа сильно бросалась в глаза. Да, неплохая работа. Интересно, какова она на вкус, его плоть?
Мои желания не пугали меня, и я решил им потакать: я присел на корточки около уже обезглавленного трупа своего соседа и осторожно провёл пальцами по его бледной коже. Хотя она уже не его – она моя, мой трофей. Она была мягкой и уже начинала остывать. Я наклонился чуть ближе, моё лицо было всего в пятнадцати сантиметрах от бездыханного тела, и я вдохнул запах, идущий от него. Он меня буквально опьянил: аромат напитка жизни и какой-то ещё приятный запах. Я облизнулся.
Сколько я уже не ел? С самого того момента, как очутился в подвале. Кровь утолила мою жажду, но аппетит всё ещё отзывался недовольным урчанием в моём желудке.

Я вздохнул и прислушался к всё ещё доносившемуся шороху сверху. Хотелось бы знать, что сейчас на уме у этого сумасшедшего. Я прикрыл глаза и пытался отвлечься от звуков, полностью сосредоточившись на ещё тёплом трупе: кровь больше не бежит по его венах, бледное тело никогда больше не пошевелится, но оно манит меня своим упоительным запахом вкусной еды. Сумасшествие, да, я думаю о том, с какой части начать.

Когда-то мама разделывала на кухне мясо, а я сидел и наблюдал за этим: как мягко нож скользит по сочной плоти животного. Было приятно видеть, как оно уже не могло сопротивляться, как все жизненные силы уже давно покинули это тело. Нет, я не чувствовал тогда жажды: я просто с интересом смотрел на то, как что-то, когда-то живое, становилось пищей для нас, людей, чтобы мы жили дальше. Вот и сейчас, как и тогда, я смотрю на то, что станет пищей для меня, человека. Это не такая уж и дикость, если принимать как должное. Я просто не буду слушать совесть, чей голосок с каждой выпитой каплей становится слабее, и буду есть человека - дико - да, я бы на миг подумал, что живу не в нашем столетии, но быстро отбрасывал эти мысли.

«Так, Русик, приступим: у тебя нет вилки, но есть мачете и руки - вперёд, обед ждёт», - улыбнувшись, подумал я.

Не отводя глаз от своего соседушки, я потянулся к мачете. Проведя нежно пальцами по острию лезвия, я приложил его к бледной коже и надавил, разрезая тонкую оболочку. Сделав надрез чуть глубже, я провёл по нему пальцем, измазывая в красной тянущейся жидкости. Она больше не тёплая, но всё такая же ароматная.

«А что, если приоткрыть?» - я улыбнулся своим мыслям. Кожа – это всего лишь защитная оболочка нашего тела, она такая эластичная и красивая, а что же под ней?
Лезвие мачете впилось в тот надрез, что я сделал ранние, но я уже резал не вовнутрь, а чуть влево, срезая тонкую полоску кожи.

Оболочка отслаивалась с помощью остроты лезвия, всё больше оголяя алую мякоть. Где мачете надавливало на мясо, выступали тёмные алые капли, что блестели при тусклом свете от лампы подвала.
При виде капель я чувствовал, как раздуваются мои ноздри: аромат дразнил моё обоняние. Глаза как будто застелила красная пелена. Сердце учащённо билось, отдаваясь пульсирующей болью в висках.
Я провёл нежно пальцами по выступившим каплям эликсира жизни, надавливая на такую привлекательную мякоть человеческого мяса.
Меня начала мучить жажда, сродни древнему животному инстинкту. В горле жгло, а желудок требовал утоления голода.

- А я голоден, чёрт возьми, - сказал я сам себе, поднося окровавленные пальцы ко рту.
Снова то чувство, с которым я недавно познакомился: наслаждение, какое можно сравнить с ощущениями только что принявшего дозу наркомана. Я чувствовал эйфорию, которая распространялась по моему телу, тёплые волны удовлетворения захватывали мои ощущения, заставляя меня мурчать от сладости и остроты новых чувств. Ощущая это сейчас, я думал, что буду чувствовать, когда попробую больше, больше крови, больше плоти, просто больше? Мне никогда не будет достаточно, будет только мало, жажда навечно поселилась во мне.

Я смаковал свой роскошный обед, так любезно предоставленный моим "другом" - земля ему пухом, - я и не заметил, как много съел, пока не увидел белизну кости: рёбра, как я понимаю. Такая белая, точёная, с маленькими крапинками крови и небольшими частичками мяса, которое так и хочется до конца поглотить, утоляя свой голод.

По ту сторону двери послышались тихие равномерные шаги. Это почему-то заставляло меня паниковать и наводило на мысль: отбросить всё то, что я наделал и спрятаться в темноте, что я и сделал. Если бы я мог, я бы покраснел, чёрт возьми. Я чувствовал себя каким-то ребёнком, которого засекли за поеданием шоколадного печенья с высокой полки, и я был смущён. Хорошо, что не краснею. Я скрылся там, где меня в принципе-то найти и невозможно бы было, но, похоже, я ошибался. Я снова слишком самоуверен...

И только сейчас я окончательно осознал, что сделал, когда подошёл Он и, погладив меня по голове, сказал: «Хороший мальчик»...

Холод и лёд в груди, в жилах застыла кровь.
Тенью скользну во мгле, я теперь тоже ночь.
Острый, как жало клык, в чёрных глазах лишь зло,
Я Вас найду во тьме, Вы для меня вино.

Вы для меня бальзам, пища, еда, улов.
Я Ваш неспящий враг, я Ваша смерть и рок.
Жаждете улизнуть, потом струится страх.
Жалкая Ваша суть, к праху вернётся прах.

Тёплую Вашу плоть буду терзать и рвать.
Проклятые судьбой, Вам уже не сбежать,
Шею пронзает клык, алый стекает эль,
Сладкий нектар богов Вы для меня теперь.
Только не в силах я боль заглушить свою,
Не утолить, увы, жажду души мою.
Выть, словно зверь, без сил, в ярости сердце рвать!
Мне не вернуть тебя, мне тебя не сыскать!

Ты исчезаешь там, где в глубине души,
Пропасть из гнойных ран, бездна из пустоты.
Глаз твоих зеркала небо склонили ниц,
Рядом с тобой и я, в гулкой тиши гробниц.

Ты за меня отдал много и ничего,
Стал я исчадьем зла, стал я сплошное зло.
Холод и лёд в груди, в жилах застыла кровь,
Я теперь словно ночь, месть - мой покой и кров...