Как я стал ублюдком?..

Бар... Склизские серые стены. Полумрак. Нет, не для интерьера, а потому, что лампочка перегорела, её уже три недели не могут поменять - всем плевать. Главное пойло. Ведь именно за этим сюда приходят, а не поглазеть на одиноко висящую на чёрном проводе заплёванную лампочку накаливания... На этом дне пьют всё. От коньяка, который делают тут же в подвале трудолюбивые китайцы, до жидкости для мытья окон. Валера сидел один. Как всегда в жопу пьяный. Хреново, но это уже закон. Каждый день его проходит от унитаза до вот этой барной стойки, и неизвестно, когда это кончится... Кончится ли вообще? Что-то отвлекло его внимание от своей рюмки. Звонок. Это колокольчик над дверью оповещал, что в дверь ввалился ещё один подонок... Такой же, как он... А кто же ещё? Но, однако, какое-то странное чувство заставило его, преодолев тошноту, повернуть голову. Ммм... В дверях стоял хорошо одетый и расточающий вокруг себя запах дорогого парфюма мужчина. Да... Такого мужика Вэл ещё никогда не видел... Хотя может быть раньше, в прошлом, он и сам выглядел так же. В его голове уже начали складываться фантазии – он с этим парнем близко-близко, бокал вина, тёплое дыхание, слетающая одежда...

- Простите, не подскажете, где здесь туалет? – спросил незнакомец.

- Вам показать?

- Да... желательно.

Сохраняя равновесие, Валера встал. Скосив глаза, он посмотрел на его зад... Ух. Он был точно такой же, как у его братца... Ну Вы знаете эту историю из его прошлого. Сглотнув, Вэл схватился за штаны, успокаивая своего “друга”. Тише дружок, мы же не хотим его спугнуть, да? Зайдя в туалет, мужик повернулся.

- Как тебя зовут? – спросил он.

- Валера.

- Меня Карл - сказав это, он улыбнулся и толкнул дверь в кабинку.

Зайдя внутрь, поманил пальцем... Валерка шумно вздохнул и последовал за ним.
Карл протянул руки к его лицу и ласково провёл пальцами по губам. Вэл вздрогнул, когда руки незнакомца потянулись к ремню его брюк, затем он услышал, как падают его штаны. Взяв на себя больше инициативы, Валера начал медленно снимать одежду с Карла. Сердце учащённо забилось, когда он наконец обхватил руками его бёдра, затем он повернулся к нему спиной. Но Карл медленно развернул его к себе обратно.

- У тебя красивые глаза – сказал он.

Вдохнув поглубже, он впился губами в его губи и вжал в стену. Его руки обвились вокруг Валерки... Они были холодные, но тело бросало в жар от этих прикосновений. Руки опускались всё ниже и ниже, ниже и ниже пока не обхватили задницу.

- Ты хочешь меня? – спросил Карл.

- Да! – хрипло ответил Валера и не смог сдержать стона...

Повествование от имени Валерия:
Не знаю, что это было... Крик больной страдающей души или прихоть сексуально озабоченного алкоголика. Для меня это было всем. Если бы не он, я, наверно, сдох бы возе мусорки и никто бы не узнал в обглоданном крысами трупе бывшего короля школы...

Наши тела переплетались, мы стонали в ритм нашего танца и, клянусь, словно искры пробегали между нами, когда наши тела сталкивались. Дверь кабинки не выдержала, и мы выпали из неё на грязный пол. Кусочек Рая посреди Ада...

Не знаю почему, мне вспомнилась моя мать. Мне жаль её. Я должен быть благодарен своему существованию порвавшемуся презервативу, а не большой и светлой любви двух родственных душ. У неё не было того, что я получил сейчас. Со временем мать спилась, дела в семье стали совсем плохи. Но по мне этого не было видно, тогда я ещё был сильным парнем, я мог улыбаться и врать. Мне верили, и я был реально крут, действительно крут... Но всё ушло...
Достигнув своей критической точки, я громко застонал и, обессилев, упал на него. Слёзы катились по моим щекам. Может это было быстро, но мне кажется, что прошла вечность.

- Я люблю тебя - тихо прошептал я.

- Все так говорят, но потом меня никто даже не помнит.

Я встал и направился к своим брюкам. Карл сел и повернулся ко мне спиной.

- Я буду помнить, обещаю – ответил я, глядя на лезвие ножа, только что извлечённого из моих брюк.

- Люблю тебя – ещё раз прошептал я и полоснул ножом по его горлу...

...И я помню. После того случая жизнь круто изменилась. Тот парень вернул меня к жизни... Не важно какая она сейчас, но она есть... Я оглянулся по сторонам... Кровь... Всюду Кровь. Засмеявшись, я облизал кончик лезвия ножа, сплюнул в сторону, опять засмеялся и воткнул нож в грудь мужчины. Сознание всегда застилало лёгкой дымкой, когда я развлекался таким образом, но чувства вины не было никогда. Я всех их любил. Им всегда было хорошо перед смертью, сокращая их жизнь, я просто сокращал их страдания. Но самое главное таким образом я делал их только своими, они больше никогда никому не будут принадлежать...

Город который год ищет серийного убийцу... Кто бы подумал, что все эти зверства может вытворять простой Почтальон, который тайком слушает Леонтьева (Да эти мифы я старательно распускал сам. Правда мило?) Иногда я убивал и для развлечения, это, конечно, убирает все мои предыдущие оправдания, но я успокаиваю себя тем, что это вроде не я, а моё скучающее Альтер Эго. Этому парню можно всё. Он же как бы, ну, ненастоящий... Когда я – это он, мне нравится, как они кричат, когда видят мои глаза, как в последний раз жертва издаёт протяжный стон и её рвёт собственной кровью, как женщины и мужчины готовы отдаться тебе в самой неприличной форме, чтобы жить... жалкие... Они напоминают мне моё прошлое, и я таким образом его стираю, подчистую.

Сегодняшняя ночь манила меня. Я был на взводе, словно ядерная доза допинга кипела в моей крови. Известно к чему это приведёт - я опять встречу ту/того единственного/ную. Мне уже виделась картина будущего - этот экстаз, эта сила, эта мощь... Забвение... С шумом втянув в себя воздух, я почувствовал сладкий запах, открыл глаза. Впереди стояла девушка, явно пьяная, на левой ноге на колготках пошла стрелка, правое колено было разбито. Девушка сжимала руками юбку, видимо стараясь удержать её, потому что она была разорвана.

Повествование от третьего лица:
Лица видно не было, но Валера уже сделал выбор. Она. Вэл подошёл поближе и дотронулся до плеча девушки.

- Привет, как тебя зовут - спросил он.

Девушка подняла глаза и заглянула ему в лицо, шмыгнув носом, дрожащим голосом ответила:

- Венера.

- Всё в порядке, Венера – сказал Вэл и ударил её по голове.

Повествование от имени Валерия:
Утро. Семь часов. Я стоял напротив дома и сжимал в руке сегодняшнюю газету (я же почтальон, забыли?). Мои мысли были далеко, они были там, с той девушкой. Я не знал, почему я не убил её вчера, теперь меня постоянно так и тянуло к ней. Её запах въелся во всё моё тело, меня возбуждало это. Ох, как наверно горяча её кровь! Я представлял её, стонущую в моих объятьях, представлял как верёвки, которыми я её перевязал, врезаются в её тело, и тогда её наслаждение прерывал крик боли. В это момент я бы и кончил в неё... я бы делал это снова и снова, а потом...

- Чувак, ты стоишь так уже минут пятнадцать, тебе помочь?

Я моргнул и вернулся в реальность, какой-то парень пристально смотрел на меня. Подозрения. Они мне не нужны.

- Нет, всё в порядке, просто задумался, ну знаешь, бывает.

- Ну ладно, бывай.

Он развернулся и ушёл от меня. Что ж, хорошо, хватит мечтать. Я бросил газету на крыльцо и, взяв велосипед, поехал дальше. Мне вспомнилось, что в том доме жила одна неплохая сучка, стерва ещё та, но когда-то я даже думал перепихнуться с ней разок, слишком уж меня забавляла её манера унижать всякого, кто хоть однажды в жизни смел разговаривать с ней без её разрешения, даже если это был комплимент. Лея, так её, кажется, звали.

Развезя все газеты, я направился не домой, это было бы странно, - выходить из дома, только на работу, а в кафе. Я часто бывал там, мне нравились булочки с корицей и их фирменный омлет, так что именно сейчас, когда мысли роились у меня в голове, я был не прочь порадовать себя чем-нибудь вкусненьким. В кафе было человек пять от силы. Это обрадовало меня, потому что я не хотел шума, мне достаточно было голосов у меня в голове. Заказав кофе с булочками и грибные равиолли (хих), я стал ждать, когда мне принесут еду. Всё-таки что-то было со мной не так, раскалёнными иглами мой мозг атаковала боль. Сжав голову, я попытался отключить это. Боже, только не сейчас. Когда-то со мной бывало такое, но я заглушал боль алкоголем. Я не пью уже три года, так что, видимо, эта дрянь во мне проснулась и собирается отравить мою жизнь... Если не алкоголь, то что мне поможет? Венера. Мне нужно к ней. Я всегда успокаивался с моими жертвами. Тихо застонав, я оставил деньги на столике и вышел из кафе. Моя крошка ждала меня...

Повествование от третьего лица:
Венера проснулась, её мутило, каждая клеточка тела болела, перед глазами всё расплывалось. Что-то произошло вчера... Она играла в бильярд с какой-то компанией, видимо там же и познакомились, напились в ноль и... и что? Микола, тот парень, с которым она вышла покурить, он приставал к ней. Она сначала смеялась, но он стал прижимать её к стене... к стене... Нет. Нет, нет, нет. Чёрт. Венера захныкала, это хныканье переросло в истерику... Она всё вспомнила, её изнасиловали и бросили в сквере. Но она же потом кого-то встретила... Устав от неудобной позы, она, рыдая, попыталась перевернуться на бок. Не получилось. Что-то мешало. Скосив глаза, она посмотрела на свои руки, они были связаны, как впрочем и ноги. Что это? Что за дрянь? Может её тогда не отпустили, а Микола любил садо-мазо? Почти задыхаясь от рыданий, Венера дёрнулась. Верёвки впились в её кожу, оставляя кровавые отметины, но она плевала на боль, все её мысли были заняты одной мыслью - БЕЖАТЬ! Она начала метаться по кровати, как сумасшедшая. Верёвки впились в запястье до крови, из груди вырвался то ли хрип, то ли визг. Всё вокруг заволокло темнотой, и тут она услышала скрип двери... Это конец. Смерть.

Повествование от имени Валерия:
Дверь заскрипела... Проклятые петли, уже неделю думаю их смазать и всё забываю. В подвале что-то грохотало, видимо она пришла в сознание. Я вышел из-за стены, девушка увидела меня, её глаза расширились и она, издав нечеловеческий вопль, с силой дёрнулась, пытаясь отвязаться. С такой буйной шутки плохи, однажды один парень лягнул так моё Альтер Эго, что потом я ходил с фингалом и врал, что с велосипеда упал... Подозрения, как вы знаете, мне не нужны, тем более, что с тех пор я припас кое-что. Венера и так уже почти не дёргалась, видимо устала, но рисковать не стоит. Я подошёл к шкафу, сел на корточки и выдвинул нижний ящик.

- Не бойся, сладкая, всё будет хорошо – сказал я и повернулся к ней, скрывая за спиной шприц, чтобы её вновь не охватила паника. Подойдя поближе, я наклонился к ней и улыбнулся, затем быстро навалился на неё всем телом, фиксируя её в таком положении, чтобы легче было вкалывать успокоительное, она тихо вскрикнула и затихла. Я сполз с кровати и застыл на полу, пристально глядя на неё... Её грудь равномерно опускалась и поднималась, отмечая каждый вздох. Я пришёл сюда за успокоением, но однако головная боль стала ещё сильнее, какие-то голоса роились в моей голове. Я схватил её руками, зажал между колен, посидел так с минуту и вновь посмотрел на неё. Ей так плохо, она так измучена... Как и я... Мне нужен холодный душ, она всё равно уже никуда не убежит. Я развязал её, давая возможность телу отдохнуть. Это тело мне ещё понадобится. Развернувшись, я поднялся в дом и зашёл в душ, скинул с себя всю одежду и включил холодную воду. Она впилась в меня миллиардом кристалликов льда, покусывая и покалывая кожу, каждый её миллиметр. Я стоял, не двигаясь, и старался слиться с этой прохладой, забыть себя хоть на мгновение и потушить пожар в моём измученном мозге. Что-то происходило со мной, со мной бывало такое в прошлом, но то было лишь лёгкое головокружение и голоса не очень досаждали... Я дёрнул головой, от этого с моих волос на стекло попали капли воды, они начили плавно стекать вниз... как капли крови... Я закусил губу и с силой сомкнул челюсти, прокусив её, почувствовал знакомый запах во рту и чуть успокоился. Вылезая из душа, я решил не одеваться и ограничился полотенцем, завязал его на бёдрах, прикрывая свой съёжившийся от холода член. Когда я зашёл в подвал, я обнаружил Венеру на полу в углу. Она сидела обхватив колени руками и тихо раскачиваясь. Видимо она даже напевала какую-то песню, мурлыкая себе под нос. Я остановился и понял, что не хочу её. Мне было больно на неё смотреть. Она заслуживала покоя, кто, как не я сможет дать его? Я поднял с пола нож, который бросил здесь, когда развязывал её, и подошёл к ней. Сел рядом на корточки.

- Что ты поёшь? – спросил я.

Она подняла на меня усталые и красные от слёз глаза, затуманенные лёгким наркотиком, который я ей вколол.

- Колыбельную. Мама пела мне её в детстве. – ответила она.

Я нагнулся к ней и обнял её.

- Всё будет хорошо.

- Ты убьёшь меня?

- Ты же хочешь к маме?

Помедлив, она заглянула мне в глаза, чуть приоткрыла пересохшие губы и, так и не выдавив ни слова, кивнула.

- Вот и хорошо.

Я погладил её по спине и воткнул нож в её живот, она не закричала, только сильнее вцепилась в меня, чувствуя лёгкое возбуждение, я воткнул лезвие в неё ещё раз. На это раз она пнула меня. Схватив её за ногу я протащил её по полу, уложив на спину, её затрясло и вырвало кровью, инстинкты завладели её телом, и она стала ползти к лестнице, ведущей наверх к выходу. Я метнул в неё нож, и он воткнулся ей между лопаток, она упала и издала чудовищный, леденящий душу крик. Решив, что нож уже вышел из игры, я подошёл к шкафу и вытащил новую игрушку, прижав холодящее лезвие к губам, поцеловал его и направился к девушке.

- Спи спокойно.

С этими словами я обрушил топор на её голову. Рубить голову не такое уж простое занятие, я вам скажу, тем более, что топор был не идеально острым. Её тело задёргалось в конвульсиях, я ещё раз ударил её топором, потом ещё, ещё, ещё. Голова откатилась шага на три и стеклянными глазами уставилась в покрытый паутиной потолок. Мне показалось, что губы её шевельнулись, выдавив “спасибо”. Не за что, родная. Отпустив ручку топора, я упал на колени рядом с обезглавленным телом, руки окунулись во что-то липкое и тёплое. Кровь. Кровь ради любви. Любовь – моя рифма крови... Я засмеялся и тут же пожалел об этом, смех отдался внутри гулким эхом, отталкиваясь от черепной коробки и возвращаясь тысячи раз, нанося удары по больному сознанию... Несколько минут оно боролось, потом мир накрыла темнота и я рухнул с колен прямо рядом с телом, скользя по красной жидкости. Тонкая грань реальности совсем потеряла своё очертание и всё затихло...

Я очнулся и понял, что боль никуда не ушла, но стала намного тише. Оперевшись на руки, кое-как встал. Вся одежда пропиталась кровью, а за то время пока я валялся, кровь успела застыть, и рубашка при каждом движении неприятно хрустела. Оглянувшись вокруг, я оценил масштабы бедствия. Чёрт, какая гадость, всё придётся вымывать, да и труп нужно, как всегда, уничтожить. Как же я устал. Сполоснувшись в душе и переодевшись, я кинул окровавленную одежду в пакет, затем вышел, открыл гараж, вернулся и спустился вниз, в подвал. Сначала труп, потом всё уберу. Я затолкал тело в мешок, оглянувшись, нашёл голову и кинул её туда же. На улице было около пяти утра, я надеялся, что меня не заметят. Хотя я столько раз уже это проделывал, так что чего бояться? Закутав мешок в одеяло, чтобы не испачкать кровью пол, я протащил его до двери, приоткрыл её и огляделся. Вроде никого. Выбежав из дома затащил мешок в предусмотрительно открытый мною до этого гараж, затолкал его в машину и облегчённо вздохнул. Так, отлично. Сел в машину, завёлся и выехал. Дорогу я знаю отлично. Мой путь лежал к Чёрной трясине, болоту, располагающемуся недалеко от моего городка. Когда-то лет пятьдесят назад, там хоронил свои жертвы мой предшественник, по городу до сих пор ходят рассказы о том старом маньяке, именно они и помогли мне найти это место. Боль в голове всё не проходила, но сейчас не до неё. Я остановил машину. Мне предстояло протащит труп до болота, это около ста метров. Путь намного утрудняли вылезающие неизвестно откуда корни растений, ямы и камни. Хотя я и привык к ним, всё равно, как по волшебству, всегда находилось что-то новое, стремящееся затащить в болото не только труп, но и меня в придачу. Я убрал одеяло с мешка и вытащил его на улицу. Пятясь назад и стараясь не упасть, потихоньку потащил. Метров пятьдесят прошли нормально, если не считать многочисленные кусты и ветки деревьев, их нужно было обходить одинаково, а то объясняй потом где ты так разодрал своё лицо. Потом всё-таки какой-то камень вылез из мха и я упал, ударившись головой о ствол дерева. Мне показалось, что мозг разорвался на части, мир закружился перед глазами. Я обхватил голову руками, словно испугавшись, что она сейчас оторвётся и укатится вслед за уплывающей картинкой. Наверно так прошло минут двадцать, потом планета встала на место, боль однако не прошла. Я схватил мешок и волоком потащил его как можно быстрее к болоту. Наконец добравшись, пнул тело и отправил его в трясину. Постояв и убедившись, что оно полностью поглощено Чёрной трясиной, я развернулся и побежал к машине. Добравшись до неё, на полной скорости, поехал домой...

Кое-как очистив дома подвал, я пошёл на двор и сжёг все тряпки, которыми вытирал пол. Соседям, если заметят дым, скажу, что жёг хлам с чердака. Пепел зарою потом, сейчас я просто не в состоянии. Зайдя в дом, я повалился на кровать. До этого я выпил кучу обезболивающего, жалещяя боль в голове угомонилась на некоторое время, но сейчас она мстила за те полчаса покоя, буквально разлагая мозг, а вместе с ним все мои мысли. Так в забытьи я весь день провалялся в постели, то проваливаясь в беспокойный кратковременный сон, то смотря безумными глазами в потолок. Я уже не мог сопротивляться и полностью отдался огню в моей голове, возле кровати валялись упаковки от таблеток. Ещё я разбил стакан. Мне ничего не помогало. Взглянул на часы. 11:15. Я пропустил целый день... Боль, боль, боль... Закричав, я встал из постели, приняв решение. Мне нужно в бар, раньше это помогало. Хоть я и обещал себе никогда не пить, сейчас у меня не было другого выбора. Я только уничтожу Ад в моём черепе, и больше не возьмусь за рюмку. Да. Всё. Я захватил куртку и вышел на улицу.

В баре была куча народу, сотни звуков обрушилось на меня со всех сторон. Я сжал кулаки и направился к барной стойке.

- Мне водки.

- Плохой день?- спросил бармен.

- Ужасный.

- Значит одной рюмкой не ограничишься, тогда парень, первая бесплатно.

Он поставил передо мной рюмку. Я выпил её залпом, прислушиваясь к своему состоянии. Зараза внутри меня заметалась, как испуганное животное в клетке, она кричала и бесновалась, ей хотелось жить, и она не собиралась сдаваться. Я улыбнулся.

- Ещё одну...

Эта дрянь убралась, её место занял алкоголь. Теперь он медленно убивал меня, но это по крайней мере не было мучительно. Я сидел уже за столиком, покачиваясь и размышляя о своей жизни... Чёрт, да я прогулял работу сегодня, теперь сделают выговор и вычтут из зарплаты. А денег и так мало. Нужно убираться отсюда и отоспаться, завтра прогуливать нельзя... Я встал, но выпитое дало о себе знать, и меня занесло, пытаясь удержать равновесие, я взмахнул руками и угодил по парню.

- Мужик, ты охренел? Смотри куда прёшься, урод.

- Ты это мне?

- Тебе, козёл, иди, если проблем не хочешь.

- А что если хочу?

С этими словами я врезал ему в челюсть, тот зарычал и ударил меня коленкой в живот... Если бы я не выпил столько, такого бы не было, я веду себя тихо, не вызываю подозрений, алкоголь делает из меня идиота, набитого тестостеронами, поэтому я так не хотел пить, грёбаная боль! В нашу потасовку вмешались ещё какие-то парни. Растащив нас, они позвали охрану.

- Это всё этот лохматый виноват, как один заорали парни.

Охранник взял меня за шкирку и выбросил из бара.

- Иди домой, проспись!- крикнул он мне и закрыл дверь.

Я соскрёбся с асфальта и отряхнулся, сознание полностью покинуло меня, я плёлся по улице и смотрел по сторонам, не понимая, куда же я направляюсь... Потом я увидел ребёнка, что он делает в такое время на улице? На нём были светлые джинсы и светло-бежевый пуловер, из-под него выглядывала красная майка. Он повернулся ко мне лицом... Я увидел его глаза. Наивные, просящие о помощи глаза. Я могу тебя спасти! Иди ко мне...

Повествование от третьего лица и мысли мальчика:
Дэниел прижался к стене кирпичного дома и думал, что же теперь ему делать, куда идти. Он абсолютно не знал город, хотя прожил в нём семь лет, с самого дня своего рождения, более того, он никогда не видел ни одной его части, кроме куска двора под его окнами, да и то ночью, когда ничего нельзя разглядеть. Однажды он украл у папы фонарик, чтобы рассмотреть двор, но его быстро застукали за этим занятием и наказали, лишив его телевизора на неделю. Дэниел был болен, он не мог выходить на улицу, потому что солнечные лучи губили его, проедали кожу насквозь, заставляя покрываться язвами. Эта болезнь называется Порфирия. Из-за неё его никогда в жизни не выпускали из дома. Окна в доме были всегда занавешены, но мальчик так хотел на улицу! Вечерами он слышал смех других детей, наверное они играли, ему тоже хотелось, но единственным его развлечением был телевизор. Правда, ему разрешали смотреть только общеобразовательные программы, из них он узнавал многое.

Например, что у осьминогов прямоугольные зрачки, а ещё, что однажды учёные смогли вывести зелёных светящихся поросят. Впрочем эти программы не всегда были ему интересны, он даже закатывал истерики по этому поводу, тогда ему разрешили смотреть мультфильмы. По вторникам и не более двух часов в день. Но самая заветная мечта Дэниела - это выйти на улицу. Сегодня родители ругались, и мальчик испугался. Дэниел зажался в своей комнате в угол кровати, но потом крики стихли. Видимо помирились. Ему захотелось подойти к ним, обнять. Он выбрался из кровати и пошлёпал босыми ногами по паркету. Чтобы зайти в кухню, где были родители, нужно было миновать коридор, дойдя до него, он заметил, что дверь не закрыта. Где-то секунды три его раздирали противоречивые мысли, потом он бегом побежал в свою комнату, одел первое попавшееся и выбежал из дома. Он бежал долго, не оглядываясь и не останавливаясь. Пока в конец не выбился из сил. Теперь он был здесь, у неизвестного кирпичного дома и придумывал план дальнейших действий... Он будет скрываться от солнца, будет искать тайную лабораторию, а когда найдёт, то попросится у учёных в ученики, изобретёт лекарство от Порфирии и будет жить долго и счастливо. Да! Но только куда же идти сейчас?

- Эй, малыш, ты что здесь делаешь?

Дэниел обернулся. Напротив него стоял дядя. Выглядел он не очень, но наверное он просто заболел. Он улыбался и Дэниел улыбнулся в ответ. Это мгновение невольной радости, словно вышибло из него весь покой, нарушило его статичный мир, заставило лавину чувств прорваться наружу и затопить мальчика. С глаз упала одна слезинка, вторая. Потом он заревел навзрыд. Дядя подошёл к нему и обнял его.

- Эй, не плач, всё будет хорошо, я помогу тебе.

Дэниел закачал головой, он верил ему. Так же он не понимал, почему его не выпускали из дома, ведь здесь такие хорошие люди. Они бы помогли ему, отвели в тайную лабораторию. Но ведь теперь он может сам попросить их об этом, да?

- Я отведу тебя к себе домой, хорошо? Детям не нужно шататься по городу ночью. – сказал мужчина. От него пахло чем–то странным. Дэниел не знал чем, но наверно это из-за его болезни. Не нужно ему говорить, вдруг ещё обидится. Они пошли по тёмным улицам, дядя рассказывал о своём детстве, о том, что ему в своё время никто не помог, теперь он заботится о других. Какой же он добрый! В его доме было уютно, преобладали светлые тона и окна не были занавешены, а самое главное, он разрешил посмотреть мне телевизор на любом канале, какой только захочу. Правда потом он передумал, сказал, что ночью могут показывать плохие программы. Но он поставил мне мультфильм. Я уже смотрел его, но всё равно был рад.

- А хочешь поиграть? – спросил дядя.

- Ммм. А во что?

- Ну я объясню, только нужно спустится в подвал.

- Почему?

- Там у меня лежит то, с чем мы будем играть.

Я подумал, что ничего плохого в том, чтобы поиграть нет и согласился. Мы спустились в подвал, и он усадил меня на стул.

- Не оглядывайся, я сейчас кое-что достану, пусть это будет сюрприз, закрой глаза!- сказал он.

- Ладно, ладно – ответил я, видимо это что-то очень интересное.

Я закрыл глаза, слышался только звук выдвигающихся и задвигающихся ящиков, потом он окликнул меня и я поднял веки. В его руках был пистолет. У моего папы был такой, но мне не разрешалось его трогать, хотя я очень хотел, а сейчас он был прямо перед моим носом.

- Можно мне его подержать?

- Да, но ты должен обещать выполнять правила!

- Я обещаю! - какая разница, какие правила? Гладкая поверхность пистолета словно гипнотизировала меня. Я мог взять его в руки! Сегодня был день исполнения желаний...

Повествование от имени Валерия:
Я вытащил из знакомого нам уже шкафа пистолет. Не резать же в конце концов ребёнка? Мозг уже жил своей жизнью, вытягивая из меня мою вторую сущность, более мерзкую, чем первую. Я сжал эту чёртову хрень в руках и окликнул мальчика.

- Можно мне его подержать? - спросил он

- Да, но ты должен обещать выполнять правила!

- Я обещаю!

Отлично, всё по плану.

- Тогда я тебе сейчас всё объясню. Смори, я вращаю барабан, вот эту штуку, видишь? Здесь будет только один патрон, потом я задвину барабан обратно, и мы по очереди три раза стреляем себе в висок, понял?

- Но разве это не опасно?

- Ты что мне не веришь? Или может убрать эту штуку?

- Нет, нет. Давайте играть!

Я крутанул барабан, пацан зажмурил глаза, в то время, как я следил за единственным патроном, отсчитывая выстрелы, вычисляя, когда пуля покинет свою ячейку. Есть. Отлично. Только на руку, что малец зажмурился и ничего не видел.

- Ты первый – сказал я и передал пистолет.

Он сжал рукоять своими маленькими пальчиками и посмотрел на меня. Потом на пистолет и опять на меня. Решившись, он подставил его к виску, зажмурился и нажал на курок. Щелчок. Ничего.

- Вот видишь, это весело!

Я взял у него пистолет и повторил его действия. Ничего. Отдал пистолет. Щелчок. Ничего. Щелчок. Ничего. Щелчок. Ничего. Щелчок... Ничего.

- Он не выстрелил! – закричал мальчик.

- Конечно, победила дружба! Но если честно не было никакого патрона.

- Ты мне наврал?

- Нет. Просто, если бы я тебе сказал, было бы неинтересно. Смотри, его здесь нет.

Я поднёс револьвер к своей голове и нажал курок в очередной раз.

- Вот, возьми попробуй.

Мальчуган стиснул в ручонках пистолет и с улыбкой приставил к виску.

- Ты хороший мальчик...

БАХ... был.

Я проснулся, еле открыв глаза. В животе, словно тугой узел, сжимало внутренности ужасное чувство. К нему добавлялась тошнота, увеличивающая уже и так невыносимую боль в голове, которая уже вернулась обратно. Я сел на кровати, повернул голову и уставился на ребёнка, точнее на его труп. Моё сознание не спасло меня, а наоборот услужливо подставляло кадры событий ночи, демонстрируя всё в мельчайших подробностях. Меня замутило от крови, застывшей на полу, навечно пустившей там свои корни; от стен подвала, помнивших каждую мою жертву, каждую мою любовь, каждую душу. Теперь они помнили его. Я никогда не убивал детей. Дети по сути своей невинны, они ещё не знают жизни, поэтому я не имел право забирать её. Не имел права трогать ребёнка, только ради забавы. Это низко. Я ненавидел себя за это. За то, что не сумел проконтролировать вторую сторону своей сущности. В первый раз в жизни, я жалел о содеянном. Я думал... думал, что я всё знаю, что моё знание даровано свыше, что границы дозволенного созданы мной, и что я их никогда не переступлю. Но я предал самого себя, предал всех их... Я долго сидел, закрыв глаза, слушая крики мёртвых в своей голове, крики тех, кого я лишил дарованного мною покоя. Ибо проклятые судьи покоя не дают. Не в силах больше здесь оставаться, я выскочил из подвала, чуть не поскользнувшись на лестнице. Но нигде не было покоя, я метался по квартире из угла в угол, пинал мебель, выворачивал ящики, просто сходил с ума. И меня постоянно донимала боль, огонь в моей голове. Я зарыл руки в волосы и дёрнул изо всех сил. Из глаз брызнули слёзы, но это немного успокоило меня, я сел на пол посреди комнаты и утонул в океане боли. Боли физической и боли моральной. Время заключило меня в свои объятья. Стрелки часов то медленно ползли, нежно пробегаясь по мне и обдавая сухим жаром, то проносились со скоростью звука, резко полосуя меня холодным скальпелем. Я не мог больше так, мне нужно было освободиться от боли, но страх, снова совершить непоправимое, сдерживал меня. Я закусывал губы до крови, бился в судорогах на полу, стонал от бессилия, пока моё тело не победило меня, не заставило мой мозг вновь найти решение. Мне нужно опять выпить, мне нужно, мне нужно. В последний, клянусь. Я попытался встать, но только опять рухнул на пол. Нет, так до бара мне не добраться... и тут я вспомнил. Год назад я чуть было не сдался и не спустил два года без выпивки в унитаз. Не смог сдержаться и купил бутылку коньяка, я уже почти открыл её у себя дома, кляня за то, что собираюсь сделать, но тут позвони в дверь. В испуге я спрятал бутылку... под половицу. Да. Заходил сосед, спросить есть ли у меня лопата. Тогда я благодарил тот случай, уберегший меня от ошибки. Но сейчас мне явно уже ничего не поможет. На корточках я пополз к тому месту, где половицу можно было отогнуть. Бутылка коньяка действительно лежала там. Я схватил её и, открыв, припал к горлу...

Повествование от третьего лица:
Стены квартиры давили на Валеру, поэтому он решил немного прогуляться, чтобы избавиться от ни с того ни с сего напавшей на него клаустрофобии. Он вышел на улицу и вдохнул воздух полной грудью. Видимо прошёл дождь, потому что асфальт был мокрый и запах мокрых листьев витал повсюду. Жаль, что он прекратился, было бы приятно ощущать, как капли скользят по коже, охлаждая разгорячённую плоть. Русик брёл по улицам, уставившись себе под ноги и насвистывая реквием Моцарта. Да, кстати, когда-то он был неплохим музыкантом. Куда же всё ушло... Он прошёл мимо городского парка, мимо банка и местной церквушки, углубляясь всё дальше в город. Ему уже было скучно и он думал чем же себя развеселить. Валерка поднял глаза и понял, что дошёл до моста. Ох и далеко же он забрался, нужно уходить, пока не потерялся. Но тут он заметил на мосту человека. Девушка. Она стояла и курила. В её глазах плескалась грусть, но слёз не было. Валера стал медленно приближаться к ней. Теперь он знал, как себя развеселить. Она похоже его заметила и чуть повернулась, недоумевающе глядя на него. Он грубо схватил её за талию и наклонившись прошептал на ушко:

- Ты можешь мне помочь.

- Что? – срываясь на крик спросила она.

Русик прижал её всем телом к ограждению моста.

- Сейчас увидишь.

Он залез ей под юбку и обхватил руками ноги, поднимая девушку, она начала отпихивать его от себя и кричать. Валерка усадил её на перила и, схватив одной рукой за предплечье, снял штаны, обнаруживая полное отсутствие белья. Девушка уже перестала кричать, видимо поняв всю свою беспомощность. Он засмеялся и притянул её к себе, стараясь снять с неё трусики. Когда ему уже почти это удалось, в глаза ударил свет.

Повествование от имени Валерия:
Я обернулся и прищурился, чтобы разглядеть, что произошло. Девушка воспользовалась моментом и оттолкнула меня, в замешательстве, я отступил. Недалеко от меня на мосту стояла машина. Машина полицейских. Два копа выбежали из неё, наставляя на меня пушки.

- Отойди от неё, слышишь – крикнул один из них.

- Подними руки вверх и не вздумай глупить – вторил ему второй.

Я понял, что сейчас меня заберут, что мне припишут срок и я вновь буду жить так, как раньше. На дне общества. И без моих любимых, без моих жертв. И самое главное, я понял, что, чёрт возьми, я заслуживаю этого. Внешний мир ударил по мне, разрушая барьер вокруг меня, боль вернулась. Вернулось понимание, вернулось чувство вины. Я опустил руки и улыбнулся, поднял голову и захохотал. Мне стало легко, потому что решение уже пришло мне голову. Решение, благодаря которому, мне больше не придётся терпеть боль, не придётся бояться, не придётся винить себя, и самое главное, не нужно будет терять любовь... Потому что я иду к ней...

- Меня зовут Валера Русик, в моём подвале труп ребёнка, похороните его. – крикнул я.

И пока до полицейских доходило то, что я сказал, быстро побежал к ограждению моста.
Секундная боль, чтобы навсегда заглушить боль вечную. Я согласен на неё...
Я перевесился через перила и устремился к бесконечности... Теперь я свободен.

Утром по локоть закатан рукав,
Стиснули пальцы безумие шприца.
Просто признай, что я снова был прав.
Знаешь ведь, я не люблю злые лица.

Скалится город за контуром спин,
Просит найти, утопив свою душу.
Просто признай – я твой адреналин,
Я тебя строю, ломаю и рушу.

Скучно. С тобой. Без тебя. На тебе.
Дай мне возможность содрать свою кожу,
Дай нахамить полоумной судьбе.
Ты невозможен, ты так невозможен.

Знаю. Всё то, что ты хочешь сказать.
Знаю, я слишком собою заточен.
Что мне теперь, повзрослеть, замолчать?
Я – вседозволенность линий и точек.

Скучно. Ты злишься, ты смотришь в окно.
Ты слишком прост и бессовестно сложен.
Знаешь ведь, я не терплю твоих "но".
Ты осторожен, ты так осторожен.

В горле застрял гениальный ответ.
Сядет рубашка без лишних примерок.
Снова летишь на сжигающий свет.
Я твой наркотик. Меня зовут Шанс.