Максим Рыльский 1895-1964

.






СОНЕТ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА






Максим РЫЛЬСКИЙ  (1895-1964) – советский украинский поэт, переводчик, публицист, общественный и политический деятель, лингвист, литературовед. Лауреат Ленинской премии (1960) и двух Сталинских премий (1943, 1950)


© Перевод А. Дейч

***

Эпоху, где б душою отойти,
Из нас, наверно, каждый выбрать вправе.
Для выбора немало есть тут, право,
Народов, царств, – все можешь здесь найти.

Легенд библейских, эллинов черты
И готики органные октавы, –
Все это на бумаге мы оставим
Или рискнем на холст перенести.

Но не любить или любить черед
То, что вокруг иль в нас самих растет,
Что мы творим иль кем-то мы творимы, –
Лишь тот, кто слеп и холоден, как лед,
И в ком чернила, а не кровь течет,
Вопросами тревожится такими.

1927


***

Суровых слов, холодных и сухих,
Перебираю связки, словно четки,
Выбрасывая с легкостью из них
Все сладкое, как вафлю из обертки.

Не надо слез. Не нужен здесь и смех,
А лишь удар, прицельный и короткий,
Что обожжет, как плеть, манкуртов всех
И, как стрела, пронзит характер кроткий.

Сорву со стен я коврик расписной,
Дешевые цветы и позолоту,
Чтоб день взошел, как песня, молодой,
Как углеруб выходит на работу,
Чтоб жест руки размеренно-скупой
Пласты литые сокрушал собой.

1927


ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ

…………………………..П. Тычине

Розовобоким яблоком округлым
Скатился день над зеркалом реки.
И ночь неспешным росчерком руки
Выводит всюду тени черным углем.

И сладкою стрелою поздний цвет
Украдкою морозец ранний ранит.
Звенит земля, –  то оставляет след
Зима; приход ее нас не обманет.

Все будет так, как вызрело в словах:
Искристый снег, на ветках легкий иней
И звуки одинокие в полях.
И по снегам, сквозь замяти, отныне
Неверный чёлн, как некогда в морях,
Помчит отважных, преданных святыне.

1929


© Перевод Н.Ушаков

Когда срезают грозди винограда
Порою лучезарного тепла,
Он с нею встретился. Она из сада
На мулах ехала, как сад светла.

И он спросил: «Скажи, что делать надо,
Чтоб ты моей, навек моей была?»
Она ему: «Не гаснет пусть лампада
Перед Кипридой». Ветку занесла,

На мулов крикнула, их сон нарушив,
И правый мул забавно поднял уши,
И пыль взлетела – розоватый дым.

И он пошел, исполненный отрады,
И думал: «Хорошо быть молодым,
Когда срезают грозди винограда».

1922


© Перевод Н. Ушаков

В горах, среди камней и ледников,
Над девственным высокогорным краем
Одну мы только хижину встречаем  –
Приют охотников, гнездо орлов.

Господень гнев, метелью подстрекаем,
Грохочет в безднах, грозен и суров, –
А мы сидим, и вот шашлык готов,
Мы пьем вино и в шахматы играем.

Когда-то, так нам рассказал поэт,
В жилье таком же отдыхал Манфред,
С Непобедимым вновь готовясь биться.
И мы  –  лишь день забрезжит молодой  –
Пойдем со смертью в шахматы сразиться,
Ведомые гранитною тропой.

1922


© Перевод Б.Турганов


В лесной глуши, где только след звериный,
Где строй стволов недвижен и жесток,
Вдруг неба виден проблеск  –  нежно-синий,
Как милый взор. Вокруг  –  ветвей поток,

Гуденье сосен, будто вой эринний,
Ворчанье злобной рыси, молоток
Седого дятла. В этой мгле пустынной
Так славно встретить тихий уголок,

Приют чудесный мира и покоя,
Где лишь порой изменчивой толпою
Струится тучек серебристый дым.
Так ты, искусство, и во мраке бурном
Сияешь мыслям и сердцам людским, –
В грозовом море светочем лазурным.

1923 или 1924


© Перевод Е. Нежинцев

Трепещет осоко;рь, гигантом белым
Вздымаясь ввысь, где птицы лишь одни, –
И хорошо прилечь в его тени,
К земле приникнув наболевшим телом.

Вокруг дома;, пустым ларям сродни,
Слова людей с их опытом несмелым…
Дай, сердце, волю крыльям онемелым,
Расправь их, ими в высоте сверкни!

А сердце мне: ведь ты листок единый
На ветке всеземного исполина,
Ты лишь частица, линия одна!
Умей же слышать, как проходят соки
Сквозь этот ствол, могучий и высокий,
Познай, какая в целом глубина!

1925


© Перевод Д. Бродский


Вы в затхлых буднях, чьи смесились даты,
В пыли неправд и кривотолков злых
Блестите, мысли, как зарниц ночных
Глаза в предчувствии грозы крылатой.

Темнеет небо. Гулов громовых
Всё ближе слышны тяжкие раскаты,
И вдруг на грудь, где все желанья сжаты,
На землю хлынет холод струй живых.

И радостно впивает по;рой каждой
Тот дождь земля, измученная жаждой,
К ней лилия в изнеможенье льнет.
Так вы, тревожные, людей зовете
От будней, от погибели в болоте,
К бескрайностям оснеженных высот.

1925


© Перевод Г. Петников

Запахла осень вялым табаком,
И яблоками, и ночным туманом,
Сверкают астры над песком румяным
За широко распахнутым окном.

Кузнечик в травах, как зеленый гном,
Смычком поводит. И зачем весна нам,
Когда с годами выдержанней станем
И мудрость нас украсит серебром.

Бери суму и дом родной покинь,
И пей холодную немую синь
На взлесье, где медово пахнут дыни.
Учись быть и правдивым, и простым
И, проходя по листьям золотым,
Забудь про башни темные гордыни.

1925


© Перевод Н. Ушаков

Докуривайте, господа, кончайте
Ликер и кофе. Мщенья грозный час
Уже настал. По лестнице грохочут
Железные шаги и сотрясают
Всю землю: никуда вам не укрыться
И гнева правого не избежать.

Ключи от житниц бросьте в океан,
В глухие, вспененные ветром волны,
Скупые рыцари, в последний раз
На золото взгляните в подземельях,
В последний раз уста своих любовниц
Накрашенных целуйте. Дверь трещит,
Гремит железо, голоса гудят,
И встало зарево в высоких окнах.

1925


© Перевод С. Спасский

Простерлась зелень всходов полевая.
Картинками старинных детских книг
Даль кажется. И я к земле приник,
Ее немолчным трепетам внимая.

Как верится, и снам не видно края!
Смех чей-то звонкий долетел на миг.
Трудов и дней пить кубок! Я постиг,
Что в этом радость высшая земная.

Пылают сосны. Вечер окропил
Росой серебряною стебли. Строгий
По небу город облачный поплыл.
И вот  –  в одну сбегаются дороги,
Единым взмахом рвутся сотни крыл,
И сотни хат в одном слились чертоге.

1926


© Перевод И. Поступальский

Суровых слов, что леденят и жгут,
Перебираю связку, словно четки,
И никогда уж не воскреснут тут
Слащавые и приторные нотки.
Не надо слез, и смеха здесь не ждут  –
Есть лишь удар, разящий и короткий,
Что обожжет, как беспощадный кнут,
И, как стрела, в груди застрянет кроткой.
Сорву со стен цветных картинок хлам,
Дешевую развею позолоту,
Чтоб вышел день, неумолим и прям,
Как каменщик выходит на работу,

Чтоб мерный жест моей руки скупой
Ломал столбы и рушил камня строй.

1927


© Перевод Д. Бродский

В эпоху, милую душе своей,
Любой поэт уходит, если надо.
Пред ним, как море, прошлого громада  –
Что; царств, богов, племен, веков, людей!

Библейских сказов мирра и елей,
Эллады зной и готики прохлада  –
Всё может стать усладою для взгляда
Иль перелиться в музыку идей.

Но принимать иль нет, что в нас растет,
Что возле нас цветет из года в год
И что трудами мы творим своими, –
Лишь тот, в чьих жилах жар давно остыл
И вместо крови мертвый ток чернил,
Тревожится вопросами такими.

1928


© Перевод Е. Нежинцев

Топочут овцы, кони ржут, ревет
Могучий бык протяжно и зловеще,
И черной тенью птицы реют веще,
И черных туч всё яростнее гнет.

Как ураган восторженно поет,
Как дым костров испуганно трепещет,
Как дождь сечет, как пьяный ветер хлещет,
Каким потоком хлынул небосвод!

Ликуй, земля! Из чаши пей небесной,
Прими лобзанье, как удар мечом,
Пади в объятья радости железной!
Уже светлеет за твоим плечом
Иная жизнь, — и голос соловьиный
Сквозь гром и грохот льется над равниной.

1928


© Перевод И. Поступальский

Пахучей пылью всё полно кругом,
Осыпаны мукою бревна, доски,
И голоса людей   –   как отголоски
Воды, бормочущей под колесом.

Зерно несут спокойно, чередом,
Мечтательно  –  и нет конца подноске.
И шутке  –  хоть и с перцем, но не плоской  –
Все отвечают сдержанным смешком.

Да, новый хлеб!.. Сегодня мы богаты,
Поправились… А что, когда б, на грех,
Дожди пошли? Полег бы хлеб несжатый.
Ну, обошлось. От хаты и до хаты
Всесильный хлеб, желанный гость для всех,
Струит свои живые ароматы.

1928











.