Тайные связи-9

- Привет, - чуть слышно проговорил Валерик, поднимаясь по ступенькам на крыльцо.

Я лишь кивнул, отойдя от двери и пропуская парня в дом, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от отчаянья, не предупредить Русика об опасности. Сделав несколько глубоких вдохов, я овладел собой и прикрыл входную дверь, не запирая её, как было договорено с парнями. Я намеренно сказал им более позднее время, и теперь у меня было полчаса... Всего тридцать минут наедине с Валерой. Потом всё рухнет.

Мы прошли в кабинет, всё так же молча сели за стол и просто смотрели друг на друга. Я знал, что в кабинете отца установлена камера и запись работает постоянно, а потому сдерживал свои эмоции. Ничего не говорил, ничего не делал, не пытался прикоснуться к Валерке, хотя это давалось мне с трудом. Но я не мог изменить свой взгляд, который без сомнения горел возбуждением, страстью, лю... нет! Я одёргивал себя, убеждая, что не могу быть влюблён в Валеру! Это невозможно! Это неправильно!

А Русик смотрел на меня преданными глазами, в которых искрилась наивная чистота, плескалось доверие, и от этого мне становилось ещё хуже, ведь я знал, что произойдёт дальше. И действовал строго по плану. Бутылка виски, два стакана... Валерик всё правильно понял и не задавал лишних вопросов: мне страшно, я должен немного выпить, чтобы расслабиться, да и ему не помешает несколько глотков алкоголя.

Вот только прелюдия затянулась. Мы пили уже четвёртую порцию виски, когда за дверью кабинета раздались шаги.

"Началось..."

Я поднялся и отошёл в дальний от двери угол комнаты. Просто не мог видеть растерянности в глазах Валеры, которая тут же сменится страхом, как только он увидит Артура и компанию.

- Привет, Русик, - донёсся до меня насмешливый голос Артура. - До нас тут дошли слухи, что ты безумно хочешь потрахаться. Что ж, готовь свой зад, парень, сегодня ты получишь максимум удовольствия.

Сквозь мерзкий смех подхалимов Артура я услышал громкий стук и звон разбитого стекла. Резко развернувшись, я застыл, глядя на испуганного Валеру, который уже едва стоял на ногах от выпитого виски, но всё же судорожно оглядывался в поисках путей к отступлению. Сейчас он был похож на маленького загнанного зверька, который хотел противостоять хищникам, но в то же время осознавал, что у него просто не хватит сил. А я просто стоял и смотрел на него, не в состоянии пошевелиться, остановить надвигающуюся угрозу. Ведь тогда я сам окажусь под ударом.

- Иди сюда, парень, тебе надо ещё немного расслабиться, - проговорил Миша, нагло ухмыляясь и хватая пошатывавшегося Валерку за руку. Дёрнув парня на себя, Мишка захохотал и крикнул: - Эй, парни, давайте сюда бутылку!

Кто-то из компании тут же подал недопитый виски, Артур и Миша силой поставили Валеру на колени, при этом Артур схватил Русика за волосы и резко дёрнул назад его голову.

- Ну же, пей, - прорычал Артур, приставляя горлышко к приоткрытым губам вырывавшегося Валерки. Тот начал захлёбываться, когда янтарная жидкость потекла ему в рот. Валера всё ещё делал слабые попытки увернуться от обжигающего потока, но рука Артура крепко удерживала его теперь уже за подбородок, не позволяя отвернуться или сомкнуть губы.

К горлу подступила тошнота, и я отвернулся, едва сдерживая рвотные позывы. Кашель Валеры отдавался во мне глухой болью.

- Дитрих, у тебя есть что-нибудь ещё в баре? У нас закончилась выпивка, а наш сладкий мальчик ещё не налакался до кондиции, - проговорил Артур, обращаясь ко мне.

- Посмотри там, - бросил я, не поворачиваясь, лишь махнул в сторону мини-бара отца.

- Оу, отличный арсенал! – воскликнул противным голосом Эрик. – Вишнёвый ликёр! Гомики ведь любят сладкое?!

- Тащи! – сквозь смех сказал Артур. Он уже вошёл во вкус и отступать не собирался.

- Не надо, - едва слышно прохрипел Валера, но тут же опять закашлялся. Я мог только догадываться, что с ним делали, но так и не осмеливался повернуться, боясь, что меня вырвет прямо здесь, на глазах у всех. А я не мог допустить такого позора. Стараясь не смотреть на происходящее, я подошёл к бару и, схватив бутылку дорогущего коллекционного бренди, сделал несколько больших глотков прямо из горлышка в попытке заглушить собственный разум.

- Ну что, твоё тело уже приняло достаточную податливость и мягкость? – прошипел Артур. – Или хочешь ещё выпить? Эрик, что там ещё есть среди запасов?

Я выпил почти полбутылки бренди, и теперь голоса доносились до меня словно издалека. Голова кружилась, а в ушах звенело от резкого воздействия алкоголя. Я едва добрёл до кресла отца и устало опустился в него, надеясь, что отключусь.

- Ну всё, пока хватит, - заржал Артур. – Никогда не находил ничего приятного в том, чтобы трахать бесчувственное тело.

Я уставился остекленевшим взглядом на парней. Артур схватил Валерку за волосы и резко дёрнул вверх, крикнув:

- Ну же, поднимайся! Пора получить наслаждение, педик!

Русик уже едва стоял на ногах, а потому Эрик и Боря подхватили парня под руки и подтащили к столу, а потом толкнули, заставив Валерку опуститься на него животом. Миша уже обошёл с другой стороны и теперь крепко прижимал запястья Русика к дорогой столешнице, хотя в этом практически не было необходимости. Валера уже практически не сопротивлялся.

Артур удовлетворённо глянул на распластанного на столе Валеру и медленно расстёгивал ремень своих джинсов, но вдруг посмотрел на меня и спросил:

- Эй, Дитрих, может, ты желаешь быть первым? У тебя есть такое право, ведь этот извращенец влюблён в тебя.

Я лишь покачал головой, стараясь отстраниться от происходящего.

- Как хочешь, - пожав плечами, сказал Артур, сделал глоток из бутылки с фруктовой водкой, которой, видимо, перед этим поил Валерку, и, отбросив её в сторону, расстегнул ширинку. Его действия были неторопливыми, даже ленивыми. Он словно наслаждался происходящим, оттягивал самый вкусным момент и жадно пялился на задницу Валеры. Мишка уже успел стащить с парня джинсы, которые теперь болтались на щиколотках.

- Офигенная картина, - протянул Артур, размахнулся и со всей силы опустил ладонь на левую ягодицу Русика. На белой коже тут же расплылось ярко-розовое пятно, а из горла Валерки вырвался глухой стон.

- Оу, мальчику нравится! – усмехнулся Артур и ещё раз ударил Влеру, теперь удар пришёлся на правую ягодицу. Я сжал челюсти настолько сильно, что они заболели, а зубы, казалось, норовили раскрошиться. Но продолжал молчать и наблюдать за происходящим. Решив, что избиения достаточно, Артур вытащил из кармана джинсов презерватив и быстро раскатал латекс по своему возбуждённому члену.

- Ну что, малыш, готов познакомиться с натуральным членом, а не гейским подобием? – С этими словами Артур подошёл вплотную к Валере, впился пальцами в красный от сильных ударов зад парня и, раздвинув половинки, начал входить в Русика. Я не мог больше смотреть на это, но и заставить себя отвести взгляд, а тем более встать и уйти, оказалось для меня ещё труднее. Я постарался представить, что ничего не происходит, и в кабинете кроме меня никого нет, но крик Русика ворвался в моё затуманенное от опьянения сознание, когда Артур резко вошёл в него до конца и начал двигаться, постепенно увеличивая темп. К тому времени, как Артур отстранился, Валерка уже не кричал, его голос охрип, а дыхание вырывалось рваными потоками.

Но тут же место Артура занял Миша. Не знаю, сколько это продолжалось. Алкоголь окончательно подействовал, и я словно провалился туман, за плотной завесой которого скрылся весь ужас настоящего. Голоса доносились словно издалека, а силуэты расплывались. Когда я немного пришёл в себя, всё уже практически закончилось. Валера, полуживой, голый, весь в синяках и ссадинах, стоял на коленях посреди кабинета, а Артур с остальными окружили его и что-то выкрикивали. Лишь спустя несколько минут до меня дошло, что они заставляли Русика дрочить, хотели посмотреть, как он кончит.

- Покажи, как педики стонут, когда кончают! – скомандовал Артур, самодовольно усмехаясь.

Я зажмурился, чтобы только не видеть этого. Подступавшую тошноту уже было практически невозможно контролировать, а спиртное лишило меня способности двигаться. Теперь я не смог бы уйти, даже если бы захотел. Голова закружилась ещё сильнее, в ушах зашумело, и наступила тишина, гнетущая, но спасительная тишина. Я провалился в пустоту.

Когда я открыл глаза, в кабинете уже никого не было. Но стоило мне вспомнить увиденное, как я вновь ощутил подкатывающий к горлу ком, резко вскочил с кресла, но тут же рухнул на колени. Меня выворачивало наизнанку, спазмы в желудке были настолько болезненными, что казалось, кто-то выдирал внутренности на живую. Я захлёбывался, мне не хватало воздуха, в глазах всё поплыло...

- Какого чёрта здесь произошло? – сквозь сон донёсся до меня голос отца. Я попытался открыть глаза, но тут же зажмурился от яркого солнца. – Грей! С тобой всё нормально?! – Папа опустился на колени рядом с диваном, на котором я отрубился после очередного стакана алкоголя. Я уже не разбирал, что пью и который день подряд. Но, судя по тому, что вернулись родители – минимум два дня. – Сынок, что здесь произошло?! – продолжал допытываться отец, но я не мог сказать ни слова.

- О Боже, Понтий?! – воскликнула мама, влетев в кабинет. – Что?..

- Раиса, иди наверх! – скомандовал папа. – Сейчас же! Уйди отсюда!

- Что с Греем?! – сквозь плач продолжала спрашивать мать.

- Он просто немного перебрал, - усмехнулся отец, но голос его был по-прежнему напряжён.

- Ты уверен, что с ним всё нормально? – прошептала мама, всё ещё всхлипывая.

- Да, Раиса, уйди отсюда! Я сейчас приведу его в чувство.

Холодный, почти ледяной душ, какое-то отвратительное пойло, и спустя полчаса я уже был более или менее в адекватном состоянии. По крайней мере, видел, слышал и понимал всё, что происходило вокруг.

- Что здесь произошло? – строго спросил отец, усаживаясь напротив меня за барную стойку. Я молчал, но это не помогло. Спустя пару часов допроса я сорвался и выложил Понтию всю правду. Меня колотило мелкой дрожью, я бился в истерике, рыдал, кричал, проклинал самого себя, но легче не становилось. Отец привёл меня в чувство парой звонких пощёчин, после чего отвел в комнату и накачал успокоительным. Не знаю, сколько дней я провёл в своей спальне. Я просыпался от собственных криков, захлёбываясь слезами, тут же рядом оказывался папа, вливал в меня какую-то горькую дрянь, и я снова проваливался в сон.

Сколько я ни пытался потом вспомнить предыдущие несколько дней, у меня ничего не получалось. Однако я не мог забыть тот страшный вечер. В моей памяти отпечаталась каждая мерзкая деталь, каждый звук, каждое движение...

А чуть позже в ящике своего стола я обнаружил два рисунка, явно сделанные в пьяном угаре. Линии были неровные, прерывистые. Но они стали вечным напоминанием о случившемся. На одном я запечатлел самую мерзкую картину, виденную мной: Валера Русик на коленях в кабинете моего отца, униженный, растоптанный, в окружении своры одноклассников. На втором - то, чего никогда не будет: я стоял рядом с Русиком, запустив пальцы в его волосы и прижав лицом к своей груди, а внизу стояли дата: «12 мая 1992 года» и подпись, аккуратно выведенная дрожащей рукой: «Прости меня, Валера...»

А сила, как плен. Невозможно уснуть с этой болью.
Кругом неприступная гладь одиноких пустынь.
Зачем тебе знать, что весь мир – твоя дикая воля,
Когда в этом мире ты проклят? Ты просто один.

Шагающий волк не считает пропетые луны,
Отчаялся вышибить клином судьбу свою в клин.
Зачем же быть сильным, быть стойким и собранно-умным?..
Таких ведь не ждут. Ты забытый, а значит, один.

А стать бы хоть частью, хоть криком в несущейся стае,
В кругу неприкрытых, надёжных от холода спин.
И снова, и снова он силу свою презирает
За то, что такие, как он - нет таких. Он один.

Когда-нибудь вой одиночки раздавит реальность
И выхватит боль из твоих потаённых глубин.
Тогда даже смерть принесёт тебе тихую радость:
Когда эта боль оживёт, ты не будешь один.

На вой одинокого волка откликнется эхом
Его же душа. И разверзнется царствие льдин.
И боль оборвётся её примирительным смехом:
"Ведь я всегда здесь, ты же знаешь – ты не был один..."

Частичками душ собирается дикая стая.
Для этого есть очень много понятных причин.
Но волки не спят. Они воют во тьму, обещая:
"Ты больше не будешь один. Никогда. Ты не будешь один".