Богатырев, Плисецкий, Андреевская, Мориц, Андреев

.




ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК I
(авторы родившиеся с 1900 по 1950)


Авторы: Константин БОГАТЫРЁВ, Герман ПЛИСЕЦКИЙ, Иннокентий НОВОКРЕЩЕННЫХ, Мария АНДРЕЕВСКАЯ, Владимир ПАЛЬЧИКОВ, Юнна МОРИЦ, Владимир КОВЕНАЦКИЙ, Владимир АНДРЕЕВ



Константин БОГАТЫРЁВ (1925-1976)

СМЕРТЬ ПОЭТА

Его недвижный отчужденный лик
приподнят в изголовии отвесно.
Весь внешний мир с тем, что ему известно
об этом мире было, канул в бездну,
в довременьи и безучастьи сник.

Никто на свете ведь не знал о том,
насколько тесно он был с этим связан:
с водою этой, с глубью этой, с вязом, –
что было это все его лицом.

И до сих пор его лицо – приманка
для шири, что была ему верна.
Мертвеет маска, но пока она,
как тронутая воздухом изнанка
плода, какой-то миг еще нежна.


L’ange DU MERTDIEN *

ШАРТР

 
Когда, как богоборец, вкруг собора
ярится буря с каждым вихрем злей,
внезапно ты приковываешь взоры
улыбкою блаженною своей.

Ласковый ангел! Мудрый солнцелов!
Твои уста воистину стоусты,
но разве ты не чувствуешь, как густо
часы стекают с солнечных часов,
где разом цифры дня размещены
и выровнены в строгом равновесьи,
и все часы, как спелый плод, сочны?

Что в нас ты, камень, понял на свету?
И, может быть, твой взгляд в ночной завесе
еще блаженней смотрит в темноту?

___________________
* Букв.: «Полуденный ангел» (франц.) Речь идет о скульптуре ангела с солнечными часами в Шартрском соборе.


СУДЬБА ЖЕНЩИНЫ
 
Как на охоте, свесившись с коня,
король стакан хватает, чтоб напиться,
и как владельцем с памятного дня
он под стеклом реликвией хранится,
вот так судьба, возжаждавши, подчас
подносит Некую к губам и пьет,
и, осушив по каплям, отдает
тому, кто в жалком рвении, боясь

ее разбить, хранит всю жизнь в витрине,
где ценности хранятся под стеклом
(иль то, что он считает таковыми).
И там она с тех пор стоит доныне,
и слепнет, и дряхлеет с каждым днем –
вещь, безделушка – наравне с другими.


ИЗ Георга ТРАКЛЯ (1887–1914)
 
РАСПАД
 
По вечерам, под благовеста звоны
Смотрю на птиц таинственные стаи.
Они, в прозрачных далях исчезая,
Как богомольцы, тянутся колонной.
 
В мечтах о них брожу тенистым садом,
О светлой участи их вижу сны я.
Остановились стрелки часовые,
Я с птицами за облаками рядом.
 
Но ветром пробирает дрожь распада,
Дрозд жалобно поет на голой ветке,
Рыж виноград над ржавою оградой,
 
И сумерками скрыт колодец ветхий.
В нем детских мертвых теней мириады.
И зябнущие астры льнут к беседке...


ИЗ Луи ФЮРНБЕРГА (1909-1957)
 
ТЮРЕМНАЯ ПЕСНЬ ЛЮБВИ
 
Вот в сумерки я прикорнул устало
к порогу сна, глаз не сводя с той точки,
где, между стен тюремной одиночки,
тебя увижу снова, как бывало.

Ты все – источник, вечность и начало,
укрывшиеся в бренной оболочке,
ты – света луч, ко мне без проволочки
явившийся в кромешной тьме подвала.

Как мог я жить с собой наедине –
вне твоего лица, волос, дыханья?
Вне приоткрытых в поцелуе губ?
Но я, твоей души познавши глубь,
меж нами уничтожил расстоянье…
Я засыпаю… Ты со мной, во мне…

1940-е


Герман ПЛИСЕЦКИЙ (1931-1992)

ЧИСТАЯ ЛИРИКА
 
Мы привыкаем к спутницам своим.
Мы шли к ним ночью, в холода, с окраин.
Дела бросали и спешили к ним.
Мы больше не спешим. Мы привыкаем.
 
Не только свет в окошке, что в твоём.
Не только в мире счастья, что вдвоём.
 
Двадцатый век переменил в Москве
названья улиц, флаги и спектакли,
но боль сердец, покинутых в тоске,
но слёзы нелюбимых не иссякли.
 
Печаль моя! Забытая моя!
Как нелогичен мир, как неустроен!
Как самолёт на радиомаяк,
я снова на твою волну настроен.
 
1956



Иннокентий НОВОКРЕЩЕННЫХ (1932-2019)

ГОРЕСНЫЙ СОНЕТ

Сегодня принимающий всерьёз
лишь свой покой да хлеб, который сдобен,
ты не способен горевать до слёз
и заболеть любовью не способен.

Однажды после лёгкого  дождя
увидишь невзначай на солнце пятна, –
недоуменно руки разведя,
ты равнодушно скажешь: – Непонятно.

И вот вдали от суеты мирской
на «умников» ворчишь, на непокой
беззлобно, лишь бы время скоротать.
Есть для тебя единственный совет:
запомни этот горестный сонет…
А сердца нет? По блату не достать.


Мария АНДРЕЕВСКАЯ (1936-1985)

Прогресс – колдун. Он варит эликсир
В большом котле над атомной треногой.
Всё пригодится – космос, Пан, сатир
И новое истолкованье Бога.

Свобода! Не в почёте немота,
Колдун всему предоставляет слово –
От первобытных танцев живота
До православной чистоты Рублёва.

Колдун! Ты мастер спорта и эстет.
Ты пир приводишь в храмы и на пляжи.
Для декораций – контуры ракет
И русских Богородиц для стаффажа.

Ты видишь власть и славу впереди.

Прочь! Ни на шаг ко мне не подходи!

1965


Владимир ПАЛЬЧИКОВ (род. 1936)

Все у меня, уверовал ты, плохо:
и не дано показывать мне класс,
и книжен я, и лазает мой глаз
среди былых времен чертополоха.

А знаешь ли: в скитаньях по эпохам
мне приходилось слышать, и не раз,
о том, что дочь-красавица у бога
из головы, как мысли, родилась.

О, если все ж на горькую беду мне
сонет я этот начисто придумал,
ну что ж, отдай под суд его молвы.
Но знай хотя б единственное прочно:
что, из моей рожденный головы,
задуман он, зачат был непорочно.


СРЕТЕНЬЕ

Шла колесница солнца под уклон,
на облаках блистали аметисты.
В заре закатной воском золотистым
светился мрамор храмовых колонн.

И шёл от храма ветхий Симеон,
темнея ликом каменным и мшистым.
А на груди у матери в душистом
её покрове радовался - он!

Весь просиял - глядел не нагляделся,
в слезах склонясь у крошечного тельца...
И пОднял очи благодарно в твердь

тот терпеливый, давний тот проситель,
тот патриарх, которому Спаситель
принёс давно обещанную смерть.


ПРАЗЕЛЕНЬ И ПРАСИНЬ

И вправду скуден и однообразен
Наш сельский вид. Куда бы ни глядел –
Дорог да нив желтеющих скудель,
Холмов и неба празелень и прасинь.

И странно, что и русскими владел
Мятежный дух, и вовсе не напрасен.
И мастер кроткой «Троицы» и Разин,
Сотрясший этот некогда предел.

Встаёт луна… Она и в настоящем
Могла б казаться теремом, стоящим
Над пустотой бесцветного пруда.

Но глаз давно питается не сказкой, –
До дыр в земле проржавленною каской
Луны взошедшей чудится руда.

МЕТАФОРА

Стихов слаганье лучшей из обуз
я нахожу, но труд – не соловьиный.
Роенья слов... метафоры – лавиной...
Не повредиться б в разуме, боюсь.

Ни в чем дурацком вроде не повинный,
я как-то думал, глядя на арбуз,
что он – Земли ребенок. Карапуз.
И хвост его – остаток пуповины! ..

Парнишка тут... Проталкивал в воротах
велосипед... Так я ему рундук
наговорил!.. В таких вот оборотах:
«Не на колесах, спицами слепящих,
приехал ты – на серых, на шипящих
на паре в кольца скрученных гадюк... »


СТАРЫЙ ОВЕН

Тут никаких не видят перемен
Пески и глины – темные олифы,
Где и колодцы как иерогли’фы
Уже никем не знаемых письмен.

Тут облаков кентавры и лапифы
Вступают в схватки дланей и рамен –
За этих оспой съеденных камен,
Что изваяли половцы и скифы.

Тут старый овен высится на круче;
Глядит в мираж, и сумрачен и скучен,
И морда в буклях важна и строга.
Как у того Сикейроса бетоны,
Корява шерсть. И скручены рога –
На солнцепеке спящие питоны.



Юнна МОРИЦ (род. 1937)

Тот скотский хутор, вряд ли был он хуже,
чем этот... Взяли первые места
мы всё на той же выставке скота
и оказались в той же свинской луже.

Случился новый поворот винта –
и внутренность развернута снаружи,
она - лишь прежде свернутая туже
все та же, та же скотская мечта,

все тот же визг, и хрюканье, и рык,
и тявканье, и блеянье, и ржанье
над содержаньем ведер и корыт,

и к живодерне дрожкое бежанье,
и зависть к тем же скотским хуторам,
где хлев просторней и дешевле хлам.



Владимир КОВЕНАЦКИЙ (1938-1986)

СОНЕТ О ЧУГУННОМ ШАРЕ

В углу горит оплывшая свеча.
В подвале сырость, мрак и паутина.
Чугунное подобие мяча
Туда-сюда катают два кретина.

По плитам пола, гулко грохоча,
Стремится шар. Ложатся тени длинно,
И безобразно тупо и невинно
Их образины просят кирпича.

Идут века. Сменяются цари.
Бурьяном зарастают алтари.
Сквозь канонаду слышен рокот струнный.
Огни созвездий гаснут на заре,
И два кретина в каменной норе
Туда-сюда катают шар чугунный.


Владимир АНДРЕЕВ (род. 1939)

Я в этот мир явился как поэт.
Поэтом быть? Трудна моя задача.
Удачи нет! А где моя удача?
И я даю всем страждущим совет:

Чтоб был поэт для всех в окошке свет,
Поверьте мне, нужна поэту дача.
Нужна ему машина, а не кляча,
Чтоб мог поехать в лес и на балет.

В мечте летай не ниже лебедей.
Построй все сам, без воровства и блата.
За воровство и блат придет расплата.
Не собирай бутылок, хоть убей!
Люби себя, люби, ты – не плебей.
Наверное, в том мама виновата.










.