Статуя

Во тьме закрытого музея,
Где сплетены пески времен,
Стояли статуи, белея,
И был глубок их вечный сон.

Забылась грезой Афродита,
Маня изгибом твердых плеч,
А воин, гордо и сердито,
Дремал, придерживая меч;

Застыл в полете невесомом
Стремительный гонец Персей —
Их всех благословенным сонмом
Мечтаний наделил Морфей.

Но в тишине пустого зала,
Среди безжизненных фигур,
Неспешно, робко оживала
Одна из мраморных скульптур.

Столетия назад колдунья
В нее вдохнула тайны чар;
С тех пор в минуты полнолунья
Ей открывался были дар.

Перешагнув ограды ленту,
Гоня оковы камня прочь,
Она сходила с постамента,
Ступая в призрачную ночь.

И ей казался дивной сказкой
Раскинутый пред взором мир,
Укрытый сумрачною лаской
Далеких, неземных светил.

Она с восторгом ощущала
Прикосновения ветров
И вдаль очами провожала
Узоры быстрых облаков.

Легко бредя и неизменно
Отыскивая старый сад,
Она вдыхала упоенно
Цветов пьянящий аромат.

И с детским трепетом внимая
Шумам листвы и пенью птиц,
К Луне волнующей вздымая
Каймы агатовых ресниц,

Она как будто воспаряла,
Свободою окрылена,
И все вокруг ее пленяло,
И млела каждая струна

Души нетронутой и чистой,
Согретой в молодом огне,
Пока Селены диск лучистый
Сиял в небесной вышине.

Но в час, когда дневной правитель
Вонзал в сапфир свои тона,
Стремиться в прежнюю обитель
Она была обречена.

И будто глас, другим неслышный,
Ее вернуться заставлял
В музей, под свод цветной и пышный,
Обратно в темный, пыльный зал.

И снова каменели пряди
Недавно шелковых волос,
И гасли искры в нежном взгляде,
Вобравшем отраженья звезд.

На постаменте замирая,
Покорна колдовству зари,
Она пустела, забывая,
Как лилии в саду цвели…

И мрамор, мертвенный и хладный,
Заковывал ее черты,
Вновь облачая в сон парадный —
В подобье юной красоты.

Но полусомкнутые вежды,
Что тяжкой томности полны,
Всегда хранили блеск надежды
На новый всход святой Луны.