Война и мир. гл. 4-3-1 и 2

Часть 3, том 4, ВиМ.

4-3-1

История жизни всех стран, их народа,
Всегда освещала весь жизненный путь,
И войны меж ними все прошлые годы,
Покажут нам каждой страны её суть.

Пока весь наш мир всегда где-то воюет,
Победа всегда — у кого больше сил,
А кто победит — то никто не осудит,
Врага каким способом он победил.

Но численность войска в сравненье с народом,
В любом государстве настолько мала,
А всё равно мощь его следу(ю)щим ходом,
Растёт при победе, и с нею — хвала.

Страна же, что терпит всегда пораженье,
Теряет могущество, славу, престиж,
Такое в истории есть положенье,
И лишнее будет всегда объясненье,
И ей остаётся — «умерить каприз».

Народ покоряется сильной державе,
Лишается части всех жизненных прав,
Отныне вся жизнь протекает в «оправе»,
Как будто страну поглощает удав.

Так было с древнейших времён у народов,
И так продолжалось до наших времён,
Кто бит был в сраженьях, теряет свободу,
И слабым народом теперь заклеймён.

Но вдруг нам явилось во всём исключенье:
Победа французов тогда, под Москвой,
Меняет истории всей подтвержденье,
Хотя и Москва поплатилась судьбой.

Казалось, Россия уже, как держава,
Должна была пасть пред французами ниц,
Она же, хотя и была «ещё ржава»,
Но ОН не добился над нею управы,
Не только осталась одной из столиц;

Но даже диктует условия мира:
Им быть уничтоженным в этой войне,
Пришельцам не справить над нами здесь пира,
Поплатитесь здесь вы за это вдвойне.

И так и случилось, как в пику героям,
Без новых сражений и новых побед,
Добились в России они себе горя
И новых, и страшных себе только бед.

Но поняли поздно, что эта победа,
Триумфом не им оказалась служить,
А тут же, в течение месяца, следом,
Пришлось победителям сильно тужить.

Почувствовав признаки их разложенья,
И всей дисциплины, и духа в войсках,
Нехватки продуктов, зимы наступленья,
Провал в управленческих местных делах;

И наши растущие в армии силы,
Отсутствье снабжения армии всей,
Всё это вело прямиком до могилы,
Пожалуй, убраться им будет верней.

И вот в ожидание собственной смерти,
Победа им больше уже не нужна,
Они, очутившись в такой круговерти,
Бежать их заставила просто нужда.

Но бегство для них стало очень плачевно,
Им лишь до границы — за тысячу вёрст,
И страх быть настигнутым ночью, мгновенно,
Бежали они, как затравленный пёс.


И армия таяла от тех условий,
И трупами весь заметая свой след,
Таков стал итог всей победы суровый,
Но это — одна из случившихся бед.

За этим побегом, за этой «победой»,
История вновь отражает конфуз,
Страну потерял ОН за армией следом,
Вот чем отличился в эпохе француз.

Не только причина победы в сражение,
Но есть ещё много побочных причин,
Ведущих в итоге к всему подчинению,
Но есть и народного свойства почин.

Историки Франции ищут причины,
Смягчая просчёты все в планах войны,
Что сами французы в том мало повинны,
Снимая, как с граждан все факты вины.

Они утверждают, что в войске французов,
Пред тем, как покинуть победную цель,
Уже «не хватало им даже рейтузов»,
Что армия вся как бы села на мель.

Хотя и остался в ней общий порядок,
Но очень страдали рода неких войск:
Особо им с конницей путь был не сладок,
Она растеряла и дух, и свой лоск.

В Москве не хватало обычного сена,
Проблема с кормами для всех лошадей,
Но и с артиллерией — та же проблема,
На конной же тяге все зиждется в ней.

Мешали движению их же обозы,
С награбленным там же московским добром,
Сжигание сена, как вида угрозы,
И всё, что горело, и стало им злом.

Всё то, что не да;лось добиться в сраженьях,
Дубиной продолжил борьбу с НИМ народ,
Как месть за всё наглое к нам их вторжение:
Пусть больше не лезут в чужой огород.

Россия встречала французов пожаром,
Всё тем же, но медленным жарким огнём,
Пожалуй, не меньшим всё было ударом,
Когда «наслаждались» они нашим жаром,
И даже сгорали ночами живьём.

Вот так параллельно с обычным веденьем,
По правилам всем нам обычной войной,
Велись необычные нами сраженья,
Известной всем нам партизанской страдой.

Победным ОН маршем прошёл всю Европу,
По правилам всех разбивая в пути,
Но здесь ОН наткнулся «на узкую тро;пу».
По ней ОН с трудом еле смог всё пройти.

Тропа привела их не в рай, а в болото,
В нём вязли, не ведая брода они,
У них начала;сь настоящая «рвота»:
Но жить по России нигде не смогли.

Их жалобы на партизанские войны,
Лишь к ним вызывали один только смех,
От этой добавочной, действенной бойни,
Мы все приближали наш общий успех.

И благо народу, кто в дни испытаний,
Не спрашивал, как им сражаться с врагом,
А на своём твёрдом и уровне знаний,
Грозился дубиной им и топором.

4-3-2

Из самых выгодных позиций
От правил действий на войне,
Причём успехов в том добиться,
И помогая всей стране;

Есть действия людей отдельных
На массу вражеских частей,
И в том искусно самодельных,
Отважных, но простых людей.

Атаки их всегда мгновенны,
Непредсказуемы врагу,
На миг становится враг пленным,
Разгром и смерть неся ему.

Отряд внезапно исчезает,
И так же быстро, как нача;л,
А дальше — и никто не знает,
Откуда, кто и как напал.

Так делалось во многих странах,
И длится испокон веков,
И в этом ничего нет странным,
Народ сам рвёт всю цепь оков.

Не зря войну такого рода
Все партизанскою зовут,
Её народная природа
Бывает хлестче, чем «сам кнут».

Примером служат нападения
В горах испанских партизан,
Сорвали франкам наступление,
Таков ответ им был возда;н.

Восстали горцы на Кавказе,
В попытках захватить их дом,
Свершалось всё всегда в экстазе,
И часто был врага разгром.

И те же самые явленья
В порядке массовом велись,
В любой период наступленья,
Во время франков отступленья,
Особо за неё взялись.

Однако под таким названьем,
Нарушив правила войны,
Её в порядке понимания,
Но нет в том никакой вины.

Обычная война войсками
Включает правило одно,
Войска сильны — должны частями,
Числом, искусством — заодно.

Напротив же, все партизаны
Войну ведут наоборот,
Они на бой врагом не званы,
Они такой находят «брод»;

Где и внезапно, и мгновенно,
С позиций скрытых нападать,
И фактор силы откровенно,
Не нужно будет доказать.

Причём скрываются так быстро,
Что трудно их потом найти,
Их весь налёт — как будто выстрел,
Попробуй пулю догони.

Военная же вся наука,
Лишь силу войск тех признаёт,
Когда войсками «вся потуга»,
Числом солдат врага лишь бьёт.

Вся сила войска — произведенье,
Числа солдат на крепкий дух,
На их упорное стремленье,
Разбить врага и в прах, и в пух.

В истории полно примеров,
Как масса силе не равна,
Благодаря каким-то мерам,
Она окажется слаба.

Когда отряды меньшей массой
Вершат  победу над большой,
Иль руководство выше классом,
Иль цель окажется родной.

Тогда и дух весь множит силу,
Умноженный на массу войск,
Сведёт отвагой он в могилу,
Собьёт с врага его весь лоск.

Начав войну с такой державой,
В своих солдат вселил ОН дух,
Войну ОН видел, как забаву,
Европу покорил на славу,
Но дух их превратился в пух.

Их духом стала лишь нажива,
И по желанию — землёй,
Но дух исчез — остаться б живым,
Всё продолжавшейся войной.

Они — незваные нам гости,
В чужую «вторгшися» страну,
Нажива не щадила кости,
Создав внутри Москвы войну.

У русских дух другого сорта:
Защита родины своей,
Бородино было; тем бортом,
На выброс из страны гостей.

Сцепились в нём два сильных духа,
И сотни тысяч всех потерь,
Не обошлись французам глухо,
ОН сильно ранен был, как зверь.