Интриганка

ГЛАВА 20, 21, 22

На следующий день Тони снял квартиру в Гринвич-Вилледж. С матерью он старался встречаться только в конторе. Время от времени Кейт пыталась помириться с сыном; тот оставался холоден и равнодушен.

Сердце Кейт разрывалось от боли, но она была уверена в собственной правоте, в том, что сделала все для блага сына. Точно так, как когда-то для Дэвида. Нельзя было позволить им бросить компанию. Тони был единственным существом в мире, которое она любила, и видя, как сын все больше замыкается в себе, отгораживается от окружающего мира, Кейт невыносимо страдала. У Тони не было друзей. Некогда веселый и жизнерадостный, он стал сдержанным и холодным, воздвиг между собой и остальными невидимый барьер, через который невозможно было проникнуть. И Кейт поняла: сыну необходимо жениться, иметь детей, продолжателей рода. Ему нужно помочь.

***
В кабинет Кейт вошел Брэд Роджерс.

– Боюсь, у нас неприятности, Кейт.

– Что случилось?

На стол легла телеграмма:

«Южноафриканский парламент объявил Совет представителей туземского населения и коммунистическую партию вне закона».

– Господи! – охнула она.

Это означало, что не только коммунист, но любой человек, не согласный с правительством, будет немедленно арестован и признан виновным.

– Они пытаются таким образом покончить с сопротивлением цветных раз и навсегда, – продолжала Кейт. – Если… Но тут на пороге появилась секретарша:

– На проводе Йоганнесбург. Мистер Пирс звонит.

Мистер Пирс был управляющим йоганнесбургского отделения фирмы. Кейт взяла трубку.

– Здравствуйте, Джонни. Как поживаете?

– Хорошо, Кейт. У меня кое-какие новости, и я думаю, вам лучше об этом знать.

– В чем дело?

– Только сейчас мне доложили, что полиции удалось схватить Бэнду.

Следующим же рейсом Кейт вылетела в Йоганнесбург, предварительно уведомив о случившемся адвокатов компании. Даже мощь и престиж «Крюгер-Брент Лимитед» могли оказаться бесполезными. Бэнда был объявлен государственным преступником, и Кейт дрожала при одной мысли о том, какой приговор ему грозит. Но она по крайней мере сможет увидеться, поговорить, предложить свою поддержку.

Прямо из аэропорта Кейт отправилась в офис, а оттуда позвонила директору тюрьмы.

– Он в одиночке, миссис Блэкуэлл, и свидания запрещены. Однако в вашем случае возможно сделать исключение.

На следующее утро Кейт приехала в йоганнесбургскую тюрьму. Бэнда был скован по рукам и ногам; их разделяла стеклянная перегородка. Кейт заметила, что друг совсем поседел. Она думала увидеть отчаяние, вызов…, но Бэнда, заметив ее, широко улыбнулся и сказал:

– Так и знал, что ты приедешь. Совсем как твой отец, не можешь, чтобы не впутаться в неприятности.

– Кто бы говорил! – отпарировала Кейт. – Черт возьми! Как вытащить тебя отсюда?

– В гробу. Иначе они меня не выпустят.

– У меня куча опытных адвокатов, которые…

– И не думай, Кейт. Меня наконец упрятали в тюрьму и теперь отыграются: но я смоюсь, вот увидишь.

– О чем ты говоришь?

– Не люблю клеток. Никогда не любил. Еще не построили такую, что меня удержит!

– Бэнда, – умоляюще попросила Кейт, – не пытайся бежать. Пожалуйста. Тебя убьют.

– Черта с два! Вспомни, кто перед тобой! Человек, победивший акул, минные поля и сторожевых псов! Глаза его озарились мягким светом.

– Знаешь, Кейт? Иногда я думаю, что те дни были самыми счастливыми в моей жизни.

Когда Кейт назавтра пришла в тюрьму, начальник сказал:

– Извините, миссис Блэкуэлл, его пришлось перевести, по соображениям безопасности.

– Куда именно?

– Не имею права сказать.

На следующее утро Кейт первым делом развернула газету. Огромные черные буквы заголовка бросились в глаза:

«Лидер мятежников убит при попытке бежать». Через час она ворвалась в кабинет начальника.

– Застрелен при побеге, миссис Блэкуэлл. Это все. «Ошибаешься, – подумала Кейт, – далеко не все. Бэнда погиб, но значит ли это, что его мечта о свободе умерла с ним вместе?»

Через два дня, распорядившись о похоронах, Кейт возвратилась в Нью-Йорк. Из иллюминатора самолета она бросила последний взгляд на землю, которую так любила, эту красную плодородную богатую почву, в недрах которой таились несметные сокровища. Страна, избранная Богом, щедро одарившим ее. Но проклятие, которое лежало на Южной Африке… Глубокая печаль сжала сердце Кейт. Никогда больше не возвратится она сюда. Никогда.

***
Одной из обязанностей Брэда Роджерса было управлять делами отдела перспективного прогнозирования «Крюгер-Брент Лимитед». Никто лучше, чем он, не мог определить, какие предприятия нужно приобрести и какие сделки заключить, чтобы получить наибольшую прибыль.

Как– то в начале мая Брэд зашел в кабинет Кейт Блэкуэлл.

– Нашел кое-что интересное, Кейт, – объявил он, выкладывая на стол две папки. – Вот. Две компании. Если удастся присоединить любую, считай, это крупный выигрыш.

– Спасибо, Брэд. Сегодня же все просмотрю. Вечером, поужинав в одиночестве, Кейт внимательно прочла секретные отчеты Брэда по обеим компаниям: «Уайатт Ойл энд Тул» и «Интернэшнл Текнолоджи», длинные, подробные, причем оба кончались одинаково: аббревиатурой «НЗП», что означало «не заинтересованы в продаже». По-видимому, придется приложить немало усилий, чтобы их купить, но дело того стоило.

Владельцы обеих фирм, сильные, независимые богатые люди, не желали делиться ни с кем. О том, чтобы просто захватить компании, не могло быть и речи. Кейт явно бросали вызов, а она так давно уже не вступала в открытую борьбу. Чем больше думала Кент о представившейся возможности, тем заманчивее казалось попытаться завладеть хотя бы одной из фирм. Владелец «Уайатт Ойл энд Тул», техасец Чарли Уайатт, занимался бурением нефтяных скважин, производством бурильного оборудования и сдавал в аренду перспективные нефтяные участки. Несомненно, приобретение такой компании принесет большой доход «Крюгер-Брент Лимитед».

Кейт перелистала второй отчет. «Интернэшнл Текнолоджи» принадлежала немцу, графу Фредерику Хоффману. Он начал дело с маленького сталелитейного завода в Эссене, и с годами компания разрослась в большой концерн, включающий судоверфи, – Посмотрим, – решила она.

На следующее утро Кейт послала за Брэдом Роджерсом.

– Интересно, как это тебе удалось раздобыть секретные балансовые отчеты? – усмехнулась она. – Расскажи подробнее о Чарли Уайатте и Фредерике Хоффмане.

Брэд хорошо подготовился к допросу.

– Чарли Уайатт родился в Дамаске. Шумный, жизнерадостный, правит своей империей железной рукой, дьявольски умен. Начал с нуля, напал на нефтяное месторождение, выгодно вложил полученные деньги, теперь владеет чуть не половиной Техаса.

– Сколько ему?

– Сорок семь.

– Дети?

– Дочь, двадцати пяти лет. Насколько я слыхал, ослепительно красива.

– Замужем?

– Разведена.

– Фредерик Хоффман?

– Года на два моложе Уайатта. Граф – потомок старинной немецкой аристократической семьи, ведущей род со средневековья. Вдовец. Унаследовал от отца маленький сталелитейный завод и смог превратить его в большой концерн. Одним из первых занялся компьютерами. Владелец множества патентов на микропроцессоры. Каждый раз, когда мы покупаем компьютер, граф Хоффман получает прибыль.

– Дети?

– Дочь, двадцать три года.

– Красива?

– Не удалось узнать, – извинился Брэд Роджерс. – У этой семьи очень узкий круг знакомых. И, поколебавшись, добавил:

– Мы скорее всего зря тратим на это время. Я встречался в банке кое с кем из руководства обеих компаний. Ни Уайатт, ни Хоффман совершенно не заинтересованы ни в продаже, ни в слиянии, ни в организации совместного предприятия. Сам видел финансовую отчетность. Они еще не спятили, чтобы добровольно терять независимость.

И снова Кейт почувствовала неодолимое желание ответить на брошенный вызов.

Президент Соединенных Штатов пригласил Кейт в Вашингтон на конференцию ведущих промышленников мира по оказанию помощи слаборазвитым странам. Кейт сняла трубку, и через два дня Чарли Уайатт и граф Фредерик Хоффман тоже получили приглашение.

Кейт заранее составила себе представление о владельцах обеих фирм и, как оказалось, почти не ошиблась. Она никогда еще не встречала застенчивых техасцев, и Чарли Уайатт не был исключением. Мужчина огромного роста, громкоголосый, с широченными плечами, телом располневшего игрока в футбол и круглым красивым лицом, он старался произвести впечатление простака и рубахи-парня, но Кейт было трудно обмануть. Чарли Уайатт разбогател не волей случая.

Кейт редко встречала столь блестящий ум и твердый характер. Ей достаточно было поговорить с ним десять минут, чтобы понять: этого человека нельзя заставить делать что-либо насильно. Никто не может уговорить, убедить его угрозами, лестью или шантажом продать компанию. Но Кейт обнаружила его слабое место и затаилась.

Граф Фредерик Хоффман был полной противоположностью Уайатту – худощавый, красивый, с аристократическим лицом и мягкими каштановыми волосами, чуть тронутыми сединой на висках. Неизменно вежливый, с манерами хорошо воспитанного человека. Но под внешностью любезного галантного аристократа крылись, как чувствовала Кейт, стальная воля и несгибаемое упорство.

Конференция в Вашингтоне продолжалась три дня. На совещаниях председательствовал вице-президент, а президент приехал с кратким визитом.

Кейт Блэкуэлл произвела на собравшихся огромное впечатление: трудно было поверить, что эта красивая обаятельная женщина стояла во главе огромной корпорации, которую помогла создать; мужчины наперебой ухаживали за ней. На это Кейт и рассчитывала.

Когда ей удалось наконец остаться с Чарли Уайаттом наедине, Кейт, как бы между прочим, спросила:

– Вы здесь с семьей, мистер Уайатт?

– С дочерью. Ей нужно кое-что купить.

– Ах, в самом деле! Как мило!

Собеседнику и в голову не пришло, что Кейт была известна каждая мелочь, вплоть до того, какое платье выбрала вчера в магазине его дочь!

– В пятницу я даю обед для узкого круга. У меня дом в Дарк Харбор. Буду очень рада видеть вас с дочерью. Уайатт, не колеблясь, ответил:

– Много слышал о вашем поместье, миссис Блэкуэлл, и давно хотел увидеть.

– Прекрасно, – улыбнулась Кейт. – Сейчас распоряжусь, чтобы вас доставили моим личным самолетом.

Через десять минут Кейт уже беседовала с Фредериком Хоффманом.

– Вы здесь один или с женой, мистер Хоффман? – осведомилась она.

– Несколько лет назад овдовел, – вздохнул Хоффман. – Я приехал с дочерью.

Кейт знала, что они остановились в отеле «Хэй-Эдамс».

– Я решила дать обед и хотела бы пригласить вас с дочерью на уик-энд в Дарк Харбор.

– Мне, к сожалению, нужно возвратиться в Германию, – покачал головой Хоффман, но, еще раз оглядев Кейт, неожиданно улыбнулся:

– Думаю, еще день-два не составит особой разницы.

– Вот и хорошо. Мой самолет к вашим услугам. Каждые два месяца Кейт приглашала гостей в поместье на Дарк Харбор, куда съезжались самые талантливые и влиятельные люди со всего света, и никто не скучал на таких вечерах. Но на этот раз Кейт задумала нечто особенное. Главной задачей было уговорить Тони приехать. Весь последний год он редко бывал в Дарк Харбор, а если и появлялся, то на полчаса, не больше, и тут же уезжал.

Теперь же от его прихода зависело все.

Когда Кейт упомянула о гостях, Тони коротко объявил:

– Н-не могу. В п-понедельник нужно л-лететь в К-канаду, а у м-меня еще к-куча дел.

– Это очень важно, – объяснила Кейт. – Чарли Уайатт и граф Хоффман тоже приглашены. Они…

– Я знаю, кто они, – прервал Тони. – Брэд Роджерс рассказал. Но, по-моему, дело безнадежное.

– Я все-таки хочу попытаться.

– К-какую компанию ты выбрала? – спросил он.

– «Уайатт Ойл энд Тул». Наши прибыли могут увеличиться на пятнадцать процентов, если не больше. Когда арабские страны поймут, что держат мир за горло, они образуют картель, и цены на нефть подскочат до небес. За нее будут платить золотом, вот увидишь!

– А как насчет «Интернэшнл Текнолоджи»?

– Неплохая фирма, – пожала плечами Кейт, – но с «Уайатт Ойл» не сравнить. Великолепная сделка. Поэтому ты мне понадобишься завтра, Тони. Канада может подождать.

Тони не терпел приемы, ненавидел бесконечные утомительные разговоры, хвастливых мужчин и хищных женщин. Но дело есть дело.

– Хорошо, – согласился он.

Наконец– то все устроилось так, как желала Кейт.

Отец и дочь Уайатты долетели самолетом компании до Мейна, а оттуда – переправились на пароме в Дарк Харбор, где уже ожидал лимузин. Кейт встречала гостей у входа. Брэд Роджерс говорил правду: Люси, дочь Чарли, и в самом деле была поразительно красива: высокая, черноволосая, с карими глазами, в которых переливались золотистые искорки, и почти классически совершенными чертами лица. Узкое блестящее платье, как перчатка, облегало великолепную фигуру. Брэд узнал, что два года назад Люси развелась с мужем, богатым итальянским плейбоем.

Кейт представила ее Тони, пристально глядя на сына, ожидая его реакции. Ничего. Он вежливо приветствовал гостей и повел их в бар, где уже трудился бармен.

– Какая прелестная комната, – воскликнула Люси неожиданно мелодичным, нежным голосом, без малейшего техасского акцента. – Вы много времени проводите здесь, Тони?

– Нет.

Подождав, не скажет ли он что-нибудь еще, Люси вновь поинтересовалась:

– Выросли в Дарк Харбор?

– Частично, – бросил Тони.

Подоспевшая Кейт вмешалась в разговор, стараясь сгладить неприятное впечатление от поведения сына.

– Тони провел здесь много счастливых минут, но теперь бедняжка так занят, что нечасто может приезжать сюда, чтобы немного отдохнуть, верно, Тони?

Сын, холодно взглянув на нее, покачал головой:

– Н-нет. С-собственно говоря, м-мне нужно быть в Канаде…

– Но он отложил поездку, чтобы познакомиться с вами, – закончила за него Кейт.

– Очень рад, сынок! – широко улыбнулся Чарли Уайатт. – Много слышал о тебе. Не хочешь сменить место работы? Для тебя в моей компании место всегда найдется!

– Думаю, в-вряд ли м-моя мать одобрит т-такое решение, мистер Уайатт.

Тот снова расплылся в улыбке:

– Понимаю. Замечательная женщина ваша мать! Видели бы, как все в Белом доме перед ней на задних лапках ходили! Всех мужчин приручила…

Он хотел сказать еще что-то, но в этот момент в комнату вошли Фредерик Хоффман и его дочь, Мэрией, бледная копия отца, с такими же аристократическими чертами лица и гордой осанкой. Длинные светлые волосы ниспадали на плечи. На Мэриен было кремовое шифоновое платье, и рядом с Люси Уайатт она казалась невидной и угловатой.

– Позвольте представить мою дочь Мэрией, – сказал граф Хоффман. – Простите за опоздание. Самолет задержался в аэропорту Ла Гуардия.

– Какая неприятность! – воскликнула Кейт, хотя Тони отлично знал: именно она велела отложить вылет, чтобы Уайатты успели приехать раньше Хоффманов.

– Мы только собирались выпить в честь гостей! Что бы вы хотели?

– Скотч, пожалуйста, – ответил граф Хоффман. Кейт обернулась к Мэрией:нефтеперерабатывающие заводы, флотилию нефтеналивных танкеров и фабрику по изготовлению компьютеров.

Даже такой гигант, как «Крюгер-Брент Лимитед», могла поглотить всего одну из этих фирм, но только Кейт знала какую.

Три буквы «НЗП» в конце каждого отчета?! А вам, дорогая?

– Ничего, благодарю вас.

Начали съезжаться остальные гости, и Тони переходил от одних к другим, прекрасно играя роль гостеприимного хозяина. Никто, кроме Кейт, и заподозрить не мог, как мало он интересуется подобными торжествами.

Дело даже не в том, что Тони смертельно скучал – он просто старался отгородиться от всего происходящего и совершенно потерял вкус к общению с людьми. Именно это и беспокоило Кейт.

В просторной столовой были накрыты два стола. Кейт усадила Мэрией Хоффман между председателем Верховного суда и сенатором за один стол, а Люси Уайатт – справа от Тони, за другой. Все мужчины в комнате, и женатые и холостые, не сводили с Люси глаз. Кейт напряженно прислушивалась к попыткам девушки вовлечь Тони в разговор. Очевидно, он ей понравился. Кейт улыбнулась про себя. Неплохое начало!

На следующее утро, в субботу, за завтраком, Чарли Уайатт сказал Кейт:

– Хорошая у вас яхта, миссис Блэкуэлл. Можно позавидовать. Мы в Техасе не очень-то этим увлекаемся. Вечная спешка, знаете ли. Чаще летаем самолетами.

Он оглушительно расхохотался и добавил:

– Хотя неплохо бы прокатиться. Иногда полезно и ноги промочить!

– А я хотела показать вам сегодня наш остров, – улыбнулась Кейт. – Яхта может и до завтра подождать. Чарли Уайатт, задумчиво поглядев на нее, кивнул:

– Вы очень добры, миссис Блэкуэлл. Спасибо. Тони, исподтишка наблюдавший за ними, ничего не сказал. Первый ход был сделан, но знал ли об этом Чарли Уайатт? Возможно, нет. Он, конечно, неглупый человек, но никогда не встречал такого противника, как Кейт. Кейт обратилась к Тони и Люси:

– Такая прекрасная погода! Почему бы вам не покататься на ялике?

– О, мне бы очень хотелось! – воскликнула Люси, прежде чем Тони успел открыть рот.

– П-простите, – резко ответил он. – Мне д-должны звонить из-за границы.

И почувствовал неодобрительный взгляд матери.

– Я сегодня еще не видела вашего отца, – сухо сказала она Мэрией Хоффман.

– Он очень рано встает. Отправился бродить по острову.

– Я слыхала, вы увлекаетесь верховой ездой. У нас здесь прекрасная конюшня.

– Спасибо, миссис Блэкуэлл. Я просто погуляю, если не возражаете.

– Конечно, нет.

И Кейт вновь обернулась к Тони:

– Может, все-таки передумаешь? Мисс Уайатт расстроилась.

В голосе звучали металлические нотки.

– Н-не могу.

Для Тони это была хоть маленькая, но победа. Он вовсе не желал сдаваться. Больше не позволит матери обманывать себя. Однажды она уже использовала его как пешку в шахматной игре, и теперь Тони прекрасно видел все ее хитрости. Кейт желала заполучить «Уайатт Ойл энд Тул». Чарли Уайатт не собирался продавать фирму или брать компаньонов. Но у каждого человека свои слабости, и Кейт нащупала уязвимое место Чарли – его дочь. Если Люси выйдет замуж за Тони, объединение компаний в той или иной форме неизбежно. Тони взглянул на мать, пытаясь скрыть, как презирает ее уловки. Кейт знает, как расставлять ловушки: Люси не только красива, но умна и обаятельна. Но такая же марионетка в руках Кейт, какой был когда-то сам Тони. Он не желал участвовать в этой грязной игре, и ничто на свете не могло заставить его обратить внимание на Люси. Это сражение между ним и матерью он выиграет!

После завтрака Кейт подошла к сыну:

– Тони, пока ждешь звонка, почему бы тебе не показать мисс Уайатт, какой у нас сад?

Отказаться было бы прямой грубостью.

– Хорошо, – процедил Тони.

Он постарается поскорее отделаться от Люси.

– Чарли, вас не интересуют редкие книги? – обратилась Кейт к Уайатту. – У меня очень неплохая коллекция.

– Меня интересует все, что вы желаете показать, – галантно ответил техасец.

Кейт рассмеялась, почти небрежно обернулась к Мэрией.

– А вы, дорогая, не будете скучать?

– Нет, благодарю, миссис Блэкуэлл. Пожалуйста, не беспокойтесь.

– Не буду, – пообещала Кейт.

И Тони знал, что мать говорит искренне, Мэрией была ей не нужна, поэтому можно не обращать на девушку внимания. Конечно, мать была достаточно любезна и улыбчива, но Тони чувствовал это неодолимое стремление идти по трупам к заветной цели, сметая все на пути, и ненавидел ее за это.

– Вы готовы, Тони? – кокетливо улыбнулась Люси. Они направились к двери. Тони услыхал театральный шепот матери:

– Не правда ли, прекрасная пара!

Тони и Люси пошли через большой ухоженный сад к причалу, где был пришвартован «Корсар». В воздухе разливался резкий аромат цветов, красочным ковром покрывающих каждую пядь земли.

– Здесь у вас просто рай, – заметила Люси.

– Да.

– В Техасе таких цветов нет.

– Нет?

– Тут так тихо и спокойно.

– Да.

Люси резко остановилась, повернулась лицом к Тони и гневно взглянула ему в глаза.

– Я чем-то обидел вас? – удивился он.

– Вы не желаете со мной разговаривать, а это, по-моему, оскорбительно. Отделываетесь междометиями, такое впечатление, будто я…, я гоняюсь за вами.

– А разве нет?

– Конечно, да. – неожиданно засмеялась она. – Если бы только я могла научить вас разговаривать, думаю, между нами вполне могло что-то быть.

Тони широко улыбнулся.

– О чем вы думаете? – спросила Люси.

– Ни о чем.

Тони представил, как разъярится мать, когда узнает, что проиграла.

Кейт повела Чарли Уайатта в большую, отделанную дубовыми панелями библиотеку, где на полках стояли первые издания Оливера Голдсмита, Лоренса Стерна, Тобиаса Смолетта и Джона Донна. Чарли Уайатт медленно пошел вдоль стен, пожирая глазами бесценные сокровища. Наконец он остановился перед роскошно переплетенным изданием «Эндимиона» Джона Китса.

– Это издание Роузберга? – воскликнул он. Кейт удивленно взглянула на собеседника.

– Да. Существуют только два экземпляра.

– У меня второй, – кивнул Уайатт.

– Как это я не догадалась! – засмеялась Кейт. – Уж эти мне «простые техасские парни»! Даже меня одурачили!

– Неужели? – ухмыльнулся Уайатт. – Значит, не потерял еще сноровки!

– Где вы учились?

– Колорадское горное училище, потом Оксфорд. Удалось получить стипендию Родса.

Он задумчиво поглядел на Кейт:

– Кстати, как мне сказали, приглашение в Белый дом прислали именно по вашей рекомендации.

– Просто упомянула ваше имя, – пожала плечами Кейт. – Они с большой радостью пригласили вас.

– Чрезвычайно благородно с вашей стороны, Кейт. А теперь, пока мы одни и никто не помешает, может, объясните все-таки, что у вас на уме?

***
Тони работал у себя в кабинете, маленькой комнате на первом этаже. Услыхав стук открывающейся двери, он поднял глаза. На пороге стояла Мэрией Хоффман. Не успел Тони открыть рот, чтобы дать знать о своем присутствии, как услыхал удивленный возглас. Девушка разглядывала картины на стене – работы Тони, те немногие, что он привез из Парижа и повесил в единственной комнате, которую считал своей в этом доме. Он хотел было помешать Мэрией, но не успел; та медленно пошла вдоль стен, переходя от полотна к полотну.

– Престо невероятно, – пробормотала она.

Тони внезапно разозлился. Не настолько уж плохи его картины! Он невольно дернулся, кресло скрипнуло. Мэрией обернулась и наконец заметила его.

– Ох, простите. Не думала, что тут кто-то есть. Тони поднялся.

– Все в порядке, – почти грубо бросил он, хотя не терпел, когда в его святилище входили посторонние. – Ищете что-то?

– Нет…, просто бродила по дому. Ваша коллекция картин достойна любого музея.

– Кроме этих! – вырвалось у Тони.

Мэрией была явно сбита с толку враждебностью в голосе молодого человека и вновь молча повернулась к картинам. Присмотревшись внимательнее, она заметила подпись.

– Так это вы нарисовали?

– Сожалею, что вам они так не понравились.

– Да они великолепны! Она подошла ближе:

– Не понимаю! Если вы такое умеете, почему занимаетесь еще чем-то?! Поверьте, я считаю вас прекрасным художником! Это правда. Не просто хорошим, а великим мастером!

Тони, не слушая, схватился за спинку кресла, желая только одного: чтобы девушка поскорее ушла.

– Я тоже хотела стать художником, – продолжала Мэриен. – Проучилась год у Оскара Кокошки, но бросила, потому что поняла: бесполезно, никогда мне не подняться выше среднего уровня. А вы учились в Париже?

Хоть бы она оставила его в покое!

– Да.

– И не захотели продолжать? Уехали?

– Да.

– Какая жалость! Неужели…

– Вот вы где?

Оба испуганно обернулись. В дверях стояла Кейт. Оглядев каждого по очереди, она подошла к Мэрией:

– Я повсюду вас ищу. Ваш отец упомянул, что вам нравятся орхидеи. Не хотите ли посмотреть наши оранжереи?

– Спасибо, – пробормотала Мэриен. – Я в общем-то… Кейт, не слушая, обернулась к сыну и резко спросила:

– Тони, не считаешь, что нужно уделить внимание и другим гостямПотом взяла Мэриен за руку и увела из комнаты. Тони все время казалось, что перед его глазами разворачивается невероятно увлекательный сценарий. Он зачарованно наблюдал, с каким искусством управляет мать людьми словно марионетками. Ни одного лишнего движения. Сначала подстроила так, чтобы Уайатты прибыли раньше Хоффманов. За обедом сажала Люси рядом с Тони. Каждый день о чем-то совещалась с Чарли Уайаттом. Все уловки были шиты белыми нитками, но потому только, как был вынужден признать Тони, что он слишком хорошо знал мать, ее непреклонную волю и страсть к интригам. Конечно, Люси Уайатт была прелестной девушкой и могла бы любому стать хорошей женой. Любому. Но не ему. Только не с такой покровительницей, как Кейт Блэкуэлл, его мать, жестокая, расчетливая стерва, и пока Тони помнит об этом, ее махинации ему не страшны. Интересно, каким будет следующий ход?

Долго Тони ждать не пришлось. Они пили коктейли, сидя на террасе.

– Мистер Уайатт был так добр, что пригласил нас погостить у себя на ранчо! – объявила Кейт Тони. – Как мило, не правда ли?

Лицо ее сияло от радости:

– Никогда не была на настоящем техасском ранчо! «Крюгер-Брент» уже давно владел ранчо в Техасе, вероятно, раза в два больше поместья Уайатта.

– Вы ведь приедете, Тони? – вмешался Чарли.

– Пожалуйста, соглашайтесь, – присоединилась Люси. Они явно объединились. Тони почувствовал, что ему бросают вызов, и решил его принять.

– Б-буду р-рад.

– Как хорошо!

Лицо Люси осветила улыбка, Кейт облегченно вздохнула. Но Тони лишь мрачно подумал, что, если Люси собирается затащить его в постель, зря тратит время. Рана, причиненная матерью и Доминик, была еще свежа, обман поселил в сердце Тони глубокое недоверие к женщинам. Все его отношения с ними сводились теперь к редким посещениям высокооплачиваемых девушек по вызову – они, по крайней мере, не притворяются, что любят. Требовали от Тони только денег и сразу, не жеманясь, называли цену. Клиент платил за то, что они предлагали, и получал свое сполна. Ни сложностей, ни слез, ни проблем.

Люси Уайатт ожидал не очень приятный сюрприз.

В воскресенье с утра пораньше Тони отправился в бассейн. Мэрией Хоффман была уже в воде. Белый купальник красиво облегал изящную стройную фигуру. Тони постоял немного, наблюдая, как Мэрией уверенными взмахами рук рассекает воду. Увидев его, девушка подплыла поближе:

– Доброе утро!

– Здравствуйте. Вы хорошо плаваете.

– Люблю спорт, совсем как отец, – улыбнулась Мэрией, выходя из бассейна.

Тони подал девушке полотенце, глядя, как та без излишнего кокетства вытирает мокрые волосы.

– Вы уже позавтракали? – спросил он.

– Нет. Сомневаюсь, чтобы повара так рано вставали.

– Ведь это все равно, что отель! Обслуживание круглосуточное.

– Прекрасно! – улыбнулась Мэрией.

– Где вы живете?

– По большей части в Мюнхене. У нас старый замок, недалеко от города.

– А выросли тоже в Мюнхене?

– Это длинная история, – вздохнула Мэриен. – Во время войны меня отослали в швейцарскую школу, потом поступила в Оксфорд, училась в Сорбонне, несколько лет жила в Лондоне. Вот и все. – Она взглянула ему прямо в глаза:

– А где были вы?

– О, в Нью-Йорке, Мэне, Швейцарии, Южной Африке, несколько лет сражался на Тихом океане, потом Париж…

Он резко оборвал себя, словно испугавшись, что и так слишком много сказал.

– Простите, что вмешиваюсь не в свое дело, но не могу понять, почему вы бросили живопись?

– Не имеет значения! – коротко бросил Тони. – Лучше пойдем завтракать.

Они ели вдвоем на террасе, выходившей на сверкающую гладь залива. Тони с удивлением обнаружил, что с Мэриен легко говорить обо всем. В ней проглядывалась странная смесь чуть чопорного достоинства и мягкости, почему-то привлекшая его. Она не флиртовала, не трещала без умолку и, казалось, искренне интересовалась им и его делами. Тони почувствовал, что ему нравится эта спокойная, неглупая девушка, но не мог отделаться от мысли, что скорее всего увлечение его подогревается именно желанием сделать назло матери.

– Когда вы возвращаетесь в Германию?

– На следующей неделе, – ответила Мэриен. – Я выхожу замуж.

Слова девушки застали Тони врасплох, – Вот как, – пробормотал он. – Поздравляю. Кто счастливый жених?

– Он доктор. Мы друг друга с детства знаем. Почему она так сказала? Разве это столь важно? И Тони неожиданно для себя, спросил:

– Не хотели бы поужинать со мной в Нью-Йорке? Мэриен долго смотрела на него, как бы затрудняясь ответить:

– Буду очень рада, – кивнула она наконец.

– Договорились! – широко улыбнулся Тони.

Они поужинали в маленьком приморском ресторанчике на Лонг-Айленд. Тони хотел остаться с Мэриен наедине, подальше от глаз матери. И хотя их встреча ничем не напоминала любовное свидание, Тони понимал: если мать узнает об этом, обязательно найдет способ отравить радость. Все, происходящее между ним и Мэриен, было глубоко личным, и Тони не желал, чтобы прекрасный вечер был испорчен. Он давно забыл, что может так весело смеяться, беззаботно шутить, радоваться жизни, хорошо чувствовать себя в обществе женщины. " – Когда возвращаетесь домой в Германию?

– На следующей неделе. Выхожу замуж…"

Всю неделю Тони встречался с Мэриен. Он отменил поездку в Канаду, сам не понимая, почему, хотя думал, что, возможно, просто хочет сделать назло матери, отомстить за обман и интриги. Но если с самого начала это было правдой, то теперь…

С каждым днем Мэриен все больше притягивала его. Тони нравились честность и открытость девушки – качества, которые он уже давно отчаялся найти в людях.

Мэриен почти не бывала в Нью-Йорке, поэтому Тони показывал ей город. Они взбирались на Статую Свободы, поднимались на крышу Эмпайр-Стейт-билдинг, обедали в Чайнатауне, провели целый день в музее искусств Метрополитен и полдня в галерее «Фрик». Оказалось, у них одинаковые вкусы, и хотя оба, по молчаливому согласию, избегали говорить о личном, взаимное притяжение ощущалось без слов. Часы летели незаметно, и наконец настала пятница, день, когда Тони нужно было отправиться на ранчо Уайаттов.

– Когда ты летишь домой?

– В понедельник утром.

В голосе Мэриен не было радости.

Вечером Тони вылетел в Хьюстон. Он мог бы воспользоваться одним из самолетов компании, но не желал даже случайно оказаться наедине с матерью – она стала для него всего-навсего партнером по бизнесу – умным, сильным, хитрым и опасным.

В аэропорту Хьюстона Тони ожидал «роллс-ройс» с водителем, одетым в джинсы и яркую сорочку.

– Большинство гостей предпочитает лететь прямо до ранчо, – объяснил он Тони. – Там у мистера Уайатта большая посадочная полоса, а оттуда до ворот ехать почти час, да еще полчаса до большого дома.

Тони подумал, что шофер преувеличивает, но ошибся. Ранчо Уайатт больше походило на город. Въехав в ворота, они свернули на асфальтированную дорожку, миновали электростанцию, амбары, загоны, гостевые бунгало и домики для прислуги, и наконец очутились перед громадным одноэтажным зданием, показавшимся Тони гнетуще-уродливым.

Кейт уже приехала и сидела вместе с хозяином на террасе, выходящей на плавательный бассейн размером с небольшое озеро. Они были так погружены в беседу, что даже не заметили Тони, но тут Уайатт поднял глаза и мгновенно замолчал. Тони почувствовал, что речь идет о нем.

– А вот и он! Благополучно добрался, Тони?

– Д-да, с-спасибо.

– Люси надеялась, что ты сможешь прилететь раньше, – вставила Кейт.

– Н-неужели?

Чарли хлопнул Тони по плечу:

– Мы устраиваем праздник на открытом воздухе в честь вашего приезда. Будем жарить мясо на вертелах! Скоро гости соберутся!

– В-вы очень добры, – кивнул Тони.

Если они собираются зарезать жирного тельца ради возвращения блудного сына, придется им остаться голодными!

Появилась Люси в белой рубашке и облегающих поношенных джинсах. Даже Тони был вынужден признать, что никогда не видел девушки прекраснее.

– Тони! Я уже думала, ты не приедешь!

– П-прости, что опоздал. М-много дел.

– Неважно, – улыбнулась Люси, – главное, что ты здесь. Куда хочешь пойти?

– А что ты можешь предложить? Люси взглянула ему в глаза.

– Все, что хочешь, – тихо ответила она. Кейт и Чарли с умилением взирали на молодую пару. Даже по техасским стандартам приготовления к празднику велись с большим размахом. Двести человек гостей прибыли на ранчо личными самолетами, в «мерседесах» или «роллс-ройсах». На противоположных концах огромного поля играли два оркестра. Официанты разносили шампанское, виски, пиво и лимонад, четыре повара жарили на огне туши быков, баранов, бифштексы, цыплят и уток, готовили мексиканские блюда, варили омаров, крабов и кукурузные початки. На столах были расставлены блюда с печеным картофелем, мясом, горошком в стручках, салатами, горячими домашними лепешками и кукурузным хлебом с медом и джемом. На отдельных столиках сервировали десерт – только что испеченные пироги, торты, пудинги и с дюжину сортов приготовленного тут же мороженого.Тони никогда не думал, что можно просто так, ради прихоти выбросить на ветер столько денег. В этом, наверное, и была разница между старыми и новыми состояниями. Прежде говорили: «Если разбогател, не показывай этого». Теперь же: «Если удалось поймать удачу за хвост, выставляй ее напоказ, чтобы все завидовали!»

Происходящее казалось Тони не правдоподобным. Женщины в облегающих платьях с откровенным декольте, в сверкающих драгоценностях, мужчины, дружески хлопающие приятелей по спинам, громко окликающие знакомых. Несколько раз он чуть не сбил с ног официантов, нагруженных подносами, и подумал, что неизвестно, кого здесь больше: гостей или слуг. Краем уха он улавливал обрывки разговоров:

– Приперся из самого Нью-Йорка продать свой товар, а я ему: «Извините, мистер, зря время тратите. Не на того напали»…

– С этими трепачами держи ухо востро! Языком мелет, а у самого ни гроша за душой!… Рядом появилась Люси:

– Ты ничего не ешь. Надеюсь, все в порядке, Тони?

– Аб-бсолютно. Великолепный праздник!

– Это еще не все, приятель, – широко улыбнулась девушка. – Погоди, что скажешь, когда увидишь фейерверк!

– Фейерверк?

– Ну да.

Она сжала руку Тони.

– Жаль, что здесь такая толкучка. Папочке очень уж хотелось произвести впечатление на твою мать. Завтра все разъедутся.

«И меня не будет», – мрачно подумал Тони. Он сделал ошибку, приняв приглашение. Если матери так нужна эта компания, пусть придумает другой способ ее заполучить. Он поискал глазами Кейт. Та, окруженная толпой восторженных слушателей, о чем-то оживленно говорила. Она была прекрасна и выглядела лет на десять моложе своих шестидесяти. Ни морщинки на лице, ни грамма лишнего жира благодаря ежедневной зарядке и массажу. Мать относилась к себе так же беспощадно, как и к другим, и Тони, хоть и против воли, не мог ею не восхищаться. Постороннему наблюдателю могло показаться, что Кейт веселится от души. Она болтала с гостями, улыбалась, шутила. Только сын знал, как она все это ненавидит, но вынуждена притворяться, чтобы добиться желанной цели. Он вспомнил о Мэрией, о том, с каким отвращением она взирала бы на эту бессмысленную оргию, и сердце сжалось от боли:

«Я выхожу замуж за доктора. Мы друг друга с детства знаем».

Через полчаса, когда Люси вновь попыталась разыскать Тони, тот был уже на пути в Нью-Йорк.

Он позвонил Мэрией из аэропорта.

– Я хочу тебя видеть.

– Да, Тони, – без колебаний согласилась девушка.

Тони так и не смог забыть о Мэрией. Он так долго обходился без друзей, что не сознавал, насколько одинок. И вот теперь, в разлуке с Мэрией, ощутил, как многого лишен. Быть вместе – означало вновь обрести утраченные нежность, радость жизни, навсегда забыть об уродливых, преследующих его призраках. Одна назойливая мысль терзала Тони – потеряв Мэриен, он потеряет себя. Только она одна, единственная, была нужна ему.

Когда Мэриен переступила порог его квартиры, в Тони проснулся, казалось, навеки умерший голод, и, глядя на нее, он увидел в глазах желание такое же сильное, и не было слов, чтобы описать случившееся чудо.

Она оказалась в его объятиях; обоих подхватил девятый вал нахлынувших чувств и поднял высоко-высоко, завертел, закружил, обволок и понес куда-то задыхающихся, счастливых, не сознающих ни времени, ни пространства, затерянных в невероятном наслаждении, потрясенных чарующим волшебством. Позже, когда они, обессиленные, но так и не разжавшие рук, лежали в полутьме, Тони еле слышно прошептал:

– Выйдешь за меня замуж, Мэриен?

Обхватив его лицо руками, девушка взглянула Тони в глаза:

– Ты уверен? – нежно спросила она. – Это не так просто, дорогой.

– Твоя помолвка?

– Нет. Я ее разорву. Дело в твоей матери.

– Какое отношение она имеет?…

– Нет, позволь мне объяснить, Тони. Кейт хочет, чтобы ты женился на Люси Уайатт.

– Это она так считает. Тони снова обнял Мэриен.

– У меня своя жизнь.

– Она меня возненавидит, Тони, а я этого не хочу.

– А знаешь, чего хочу я? – улыбнулся Тони. И чудо совершилось вновь.

***
Только через двое суток Кейт Блэкуэлл узнала, что сталось с сыном.

Он исчез с ранчо Уайаттов без всяких объяснений или извинений: Чарли Уайатт оскорбился, а Люси была вне себя от ярости. Кейт пришлось извиняться, наспех придумывать причины столь поспешного отъезда. В эту же ночь она вылетела в Нью-Йорк и, переступив порог дома, сразу же бросилась к телефону. В квартире Тони никто не отвечал. То же самое было и на следующий день.

Наконец, когда Кейт не знала что и делать, раздался звонок. Еще не успев поднять трубку, она поняла, кто это.

– Тони, с тобой все в порядке?

– Д-да, мама.

– Ты где?

– В свадебном путешествии. Вчера мы с Мэрией Хоффман поженились.

Последовало долгое, долгое молчание.

– Ты м-меня слышишь?

– Да, конечно.

– М-могла бы по к-крайней м-мере п-поздравить, п-поже-лать счастья, или как там обычно говорится, – с горькой насмешкой продолжал он.

– Да. Да, конечно. Желаю тебе большого счастья, сын.

– Спасибо, м-мать.

Послышались короткие гудки. Кейт положила трубку, нажала кнопку селектора.

– Зайди, пожалуйста, Брэд.

Когда Брэд Роджерс вошел в кабинет, Кейт объявила.

– Только сейчас звонил Тони. Брэд взглянул на лицо Кейт и охнул:

– Господи! Неужели тебе наконец удалось?!

– Не мне, а Тони, – улыбнулась Кейт. – Считай, империя Хоффмана в наших руках. Брэд рухнул в кресло:

– Просто невероятно! Я ведь знаю, какой Тони упрямец! Как ты смогла уговорить его жениться на Мэрией Хоффман?

– Очень просто, – вздохнула Кейт. – Делала вид, что пытаюсь сосватать ему другую.

Все было продумано до мелочей. Мэрией будет прекрасной женой для Тони и вернет ему утраченную радость жизни.

Несколько лет назад Люси перенесла операцию. Ей удалили матку. У Чарли Уайатта никогда не будет внуков, Мэрией родит Тони наследников.

ГЛАВА 21

Через полгода после свадьбы компания Хоффмана влилась в «Крюгер-Брент Лимитед». Контракты были подписаны в Мюнхене, в знак уважения к Фредерику Хоффману, который оставался главой немецкого отделения. Тони поражала покорность, с которой мать приняла его женитьбу. Она не любила проигрывать, но все же сердечно встретила Мэрией, когда новобрачные возвратились из свадебного путешествия, и объявила Тони, что она очень рада видеть сына счастливым. Больше всего Тони смущало то, что она казалась совершенно искренней. Такая быстрая смена настроения казалась подозрительной, не в характере матери. Тони решил, что, возможно, не так хорошо знает ее, как представлял. Брак оказался очень удачным. Мэрией помогла Тони вновь стать самим собой, и все, особенно Кейт, заметили, как он изменился.

Жена сопровождала Тони во всех деловых поездках. Они вместе играли, смеялись, им никогда не было скучно вдвоем. И Кейт с гордостью думала, что сделала все для счастья сына.

Именно Мэрией удалось перекинуть мост через пропасть, разделившую мать и сына. Когда они вернулись домой после медового месяца, Мэрией сказала как-то:

– Я хочу пригласить твою мать к обеду.

– Нет. Ты не знаешь ее, Мэрией. Это…

– Но я как раз и хочу поближе узнать ее, – настаивала Мэриен. – Пожалуйста, Тони.

Тони была невыносима мысль об этом, но в конце концов он сдался и приготовился весь вечер выслушивать ехидные намеки, но ошибся. Кейт была трогательно счастлива наконец-то увидеться с сыном и его женой. Она в свою очередь пригласила их к ужину на следующей неделе, и постепенно такие встречи вошли в привычку.

Кейт и Мэриен стали друзьями: часто звонили друг другу, еженедельно завтракали вместе.

Как– то они условились встретиться в ресторане, но в ту же минуту, как появилась Мэрией, Кейт почувствовала неладное.

– Двойной виски, пожалуйста, – попросила Мэрией официанта, – со льдом.

Обычно она не пила ничего, кроме вина.

– Что случилось, Мэриен?

– Я была у доктора Харли. Внезапной тревогой укололо сердце:

– Заболела? Тебе плохо?

– Нет, все в порядке. Только… И, захлебываясь от волнения, выложила все. Это началось несколько дней назад. Мэриен почувствовала себя неважно и записалась на прием к Джону Харли.

***
– Выглядите неплохо, – улыбнулся доктор. – Сколько вам лет, миссис Блэкуэлл?

– Двадцать три.

– У кого-нибудь в семье сердечные заболевания?

– Нет.

Он что– то записал в карточке.

– Рак?

– Нет.

– Ваши родители живы?

– Отец. Мать погибла в катастрофе.

– Болели свинкой?

– Нет.

– Корью?

– Да. В десять лет.

– Коклюшем?

– Нет.

– Оперировались?

– Гланды. В девять.

– Больше никогда не лежали в больнице?

– Нет…, то есть да, однажды. Недолго.

– С каким диагнозом?

– В школе я играла в женской хоккейной команде и как-то во время матча потеряла сознание. Очнулась в госпитале, но пробыла там только два дня.– Гланды. В девять.

– Больше никогда не лежали в больнице?

– Нет…, то есть да, однажды. Недолго.

– С каким диагнозом?

– В школе я играла в женской хоккейной команде и как-то во время матча потеряла сознание. Очнулась в госпитале, но пробыла там только два дня.

– Вас ударили мячом или сбили с ног?

– Нет. Просто упала в обморок.

– Сколько вам тогда было?

– Шестнадцать. Доктор сказал, что это, возможно, связано с подростковым расстройством функций желез. Джон Харли резко выпрямился:

– Чувствовали ли вы, когда очнулись, слабость в какой-либо половине тела?

Мэриен на секунду задумалась:

– Собственно говоря, да: справа, но через несколько дней все прошло. Раньше ничего подобного не было.

– Головные боли? Нечеткость зрения? Пелена перед глазами?

– Да, но это тоже продолжалось недолго. Вы думаете, я чем-то больна? – забеспокоилась Мэриен.

– Пока не уверен. Нужно сделать анализы, обследоваться, хотя бы для того, чтобы убедиться, все ли в порядке.

– Какое обследование?

– Скажем, ангиография головного мозга. Пока волноваться нет причин. Сейчас все и сделаем.

Через три дня Мэриен позвонила медсестра и попросила прийти. Джон Харли ожидал ее в кабинете.

– Ну что ж, теперь все ясно.

– Что-то неладно?

– Не совсем. Ангиограмма показала, что у вас был небольшой удар, инсульт. В медицине это называется микроаневризмой и очень часто бывает у женщин, особенно в подростковом возрасте. В мозге лопнул крошечный сосуд, и произошло небольшое кровотечение. Давление вызвало головные боли и временное ухудшение зрения. К счастью, такие вещи проходят сами по себе.

Мэриен внимательно слушала, стараясь не поддаться панике.

– Что… Что все это означает? Может случиться снова?

– Навряд ли, – улыбнулся он, – разве что вы собираетесь снова играть в хоккей. Этого, пожалуй, делать не стоит, а в остальном можете жить обычной жизнью.

– Мы с Тони любим верховую езду и теннис. Это?…

– Главное, никаких перегрузок, и разрешаю все – от тенниса до секса.

– Слава Богу, – облегченно вздохнула Мэриен и уже поднялась, чтобы уйти, но доктор остановил ее:

– Еще одна вещь, миссис Блэкуэлл. Если вы и Тони хотите иметь детей, я бы посоветовал лучше усыновить ребенка. Мэриен замерла:

– Вы сказали, что со мной ничего серьезного!

– Совершенно верно. Беда в том, что беременность сильно увеличивает сосудистое давление, особенно начиная с шести недель, и при таком неприятном явлении, как аневризма, степень риска чрезвычайно высока, а последствия непредсказуемы. Исход может быть летальным. Поверьте, в наше время процедура усыновления крайне несложна. Я мог бы договориться…

Но Мэрией уже не слушала. В ушах звучал голос Тони:

«Я хочу ребенка. Малышку…, чтобы как две капли воды походила на тебя…»

– …Я больше просто не могла это выносить, – продолжала рассказывать Мэрией. – Выбежала из кабинета и еле добралась сюда.

Кейт сверхъестественным усилием воли постаралась не показать, какой сокрушительный удар нанесла ей невестка. Но выход должен найтись. Обязательно найдется.

Ей все же удалось выдавить ободряющую улыбку:

– Господи! А я уже испугалась, что услышу что-нибудь действительно ужасное.

– Но, Кейт, Тони и я так хотели иметь ребенка!

– Мэрией, доктор Харли – паникер. С тобой случился какой-то пустяк, да еще много лет назад, а Харли пытается сделать из мухи слона. Ты ведь знаешь этих докторов!

Она взяла Мэрией за руку:

– Ты ведь хорошо себя чувствуешь, дорогая?

– Все было прекрасно до того, как…

– Ну вот. Ведь у тебя потом никаких приступов не было?

– Нет.

– Потому что все прошло. Он сам сказал, такие вещи сами собой излечиваются.

– Но доктор говорил, что есть опасность…

– Мэрией, – вздохнула Кейт, – каждый раз, когда женщина собирается рожать, она многим рискует. Жизнь полна неожиданностей, и самое важное – решить, в каких именно случаях стоит рисковать, не так ли?

– Да.

Мэрией долго сидела молча и наконец, что-то решив, поднялась:

– Вы правы. Давайте ничего не скажем Тони, а то он расстроится. Сохраним все в секрете.

– Хорошо, раз ты так хочешь, – согласилась Кейт, подумав, с каким удовольствием придушила бы Джона Харли за то, чтобы до смерти перепугал невестку.

Через три месяца Мэрией забеременела. Тони был в восторге, Кейт тихо торжествовала. Доктор Харли пришел в ужас.

– Я немедленно договорюсь об аборте, – сказал он Мэрией.

– Нет, доктор Харли, я прекрасно себя чувствую и буду рожать.

Когда Мэрией рассказала Кейт о визите к доктору, та ворвалась в его кабинет:

– Как вы смеете предлагать моей невестке сделать аборт?!

– Кейт, я говорил ей, что если она доносит младенца, то может погибнуть при родах.

– Может?! Незачем попусту волновать ее, если не знаете точно. Все будет в порядке!

Восемь месяцев спустя, ночью, у Мэрией начались схватки. Тони проснулся от стона и начал поспешно одеваться.

– Не беспокойся, милая, я сейчас же отвезу тебя в больницу. Боли становились непереносимыми.

– Пожалуйста, скорее.

Мэрией спросила себя, не стоит ли рассказать Тони об опасениях доктора Харли. Нет, Кейт верно говорила – решать должна только сама женщина. Жизнь так прекрасна, и Господь Бог не допустит, чтобы с Мэрией случилось несчастье.

Когда они добрались до больницы, все уже было готово. Тони отправился в приемную. Мэрией отвезли в смотровую. Доктор Мэтсон, акушер, измерил у нее кровяное давление, нахмурился, снова измерил и велел сестре:

– Везите в операционную. Немедленно! Тони стоял у сигаретного автомата в больничном коридоре, когда услышал сзади чей-то голос:

– Ну и ну! Неужели наш Рембрандт? Давненько не виделись!

Обернувшись, Тони узнал мужчину, который был с Доминик в день их последней встречи. Как она назвала его? Бен. Мужчина с открытой неприязнью уставился на Тони. Ревность? Что Доминик ему наговорила? Но тут появилась сама Доминик:

– Сестра сказала, Мишлен в реанимации. Мы придем… Заметив Тони, она остановилась:

– Тони! Что ты здесь делаешь?

– Жена рожает.

– Твоя мамочка и это устроила? – съехидничал мужчина.

– Что вы мелете?!

– Доминик сказала, что ты и шагу без мамаши не делаешь, сынок!

– Бен! Немедленно прекрати!

– Почему? Разве это не так? Ведь ты сама говорила?! Тони повернулся к Доминик:

– О чем он говорит?!

– Глупости, – поспешно ответила она. – Бен, пойдем отсюда!

Но Бен еще не свел счеты с врагом:

– Хотел бы я иметь такую мамочку, приятель! Хочешь красивую бабенку для постельных утех – тебе ее покупают, пожелал выставку в Париже – подносят на блюдечке. Решишь…

– Вы с ума сошли!

– Неужели? Доминик, он что, не знал?

– Чего я не знал? – вскинулся Тони.

– Ничего, не обращай внимания.

– Он говорит, что парижскую выставку устроила мать. Это ложь!

И тут Тони заметил выражение лица девушки:

– Это ложь?!

– Нет, – нерешительно пробормотала Доминик.

– Значит, она заплатила Гергу…, за…

– Тони, но картины ему действительно нравились.

– Скажи ему о критике! – подначивал Бен.

– Хватит, Бен!

Доминик пошла было к выходу, но Тони успел схватить ее за руку:

– Подожди! Начала, так договаривай до конца! Это мать пригласила его?

– Да, – шепотом призналась Доминик.

– Но он сказал, что я бездарен.

Доминик, не в силах перенести боль в глазах Тони, отвернулась.

– Это не правда. Андре д'Юссо сказал твоей матери, что ты можешь стать великим художником.

Тони был не в силах осмыслить происходящее:

– Мать заплатила д'Юссо за то, чтобы он меня уничтожил?

– Она считала, что делает это для твоего же блага. Ужасная правда потрясла Тони. Неужели она все время лгала? Управляла им, не давала жить как хочется? А д'Юссо! Неподкупный критик, человек обширных знаний и безупречного вкуса, продался?! Невероятно. Но Кейт, конечно, знает, сколько стоит каждый. Уайлд, должно быть, имел в виду Кейт, когда сказал, что некоторые знают цену всему, но не имеют представления об истинных ценностях. Жертвовать всем во имя компании! Компания и Кейт Блэкуэлл – единственное целое. Тони, спотыкаясь, побрел, сам не зная куда.

А в операционной врачи отчаянно боролись за жизнь Мэриен. Давление было угрожающе низким, сердце еле билось. Ей перелили кровь, поставили кислородную палатку. Но все было напрасно, Мэрией впала в бессознательное состояние, вызванное мозговым кровотечением, когда появился на свет первый ребенок, и умерла через три минуты после рождения второго.

Кто– то окликнул Тони:

– Мистер Блэкуэлл!

Он поднял голову. Рядом стоял доктор Мэтсон.

– У вас две прекрасных здоровых дочурки, мистер Блэкуэлл!

Но Тони уже заметил, что доктор отводит глаза.

– Мэрией…, как она…, с ней ведь все в порядке?

– Мне очень жаль, – глубоко вздохнул доктор. – Мы сделали все, что могли. Она умерла, на…– Что?! – вскрикнул Тони и, схватив Мэтсона за лацканы, начал трясти. – Лжешь! Она жива!

– Мистер Блэкуэлл…

– Где она? Я хочу ее видеть!

– Сейчас туда нельзя, ее готовят…

– Это ты убил ее, негодяй! – завопил Тони. – Ты убил! Руки его сомкнулись на горле доктора. Подбежавшие практиканты с трудом оторвали его от несчастного Мэтсона.

– Успокойтесь, мистер Блэкуэлл! Тони боролся, как помешанный.

– Я хочу видеть свою жену!

Заметив происходящее, поспешно подошел доктор Харли:

– Отпустите, – велел он. – Оставьте нас наедине. Доктор Мэтсон и практиканты ушли. Тони неудержимо рыдал.

– Джон, они уб-били Мэрией. З-зарезали ее…

– Она умерла, Тони, и мне ужасно жаль. Но никто не убивал Мэрией. Я с самого начала предупреждал, что этим может кончиться.

Наступило долгое молчание. Наконец Тони удалось что-то понять.

– О чем вы говорите?!

– Разве Мэрией не сказала вам? А Кейт? Тоже промолчала? Тони непонимающе уставился на него:

– Мать? О чем вы?

– Она назвала меня паникером и посоветовала Мэрией не обращать внимания и родить ребенка. Мне очень жаль, Тони. Я видел близнецов. Красивые девочки. Не хочешь…

Но Тони уже исчез.

Дворецкий Кейт открыл дверь:

– Доброе утро, мистер Блэкуэлл.

– Доброе утро.

Дворецкий, окинув взглядом растрепанного небритого Тони, попятился:

– Что-то случилось, сэр?

– Все в порядке. Не принесете кофе, Лестер?

– Сейчас, сэр.

Тони посмотрел вслед дворецкому.

«Сейчас!» – приказал холодный голос в мозгу, управляющий теперь всеми его поступками.

– Да, сейчас!

Тони повернулся и направился в охотничью комнату. Подошел к стеклянному шкафу с коллекцией оружия и долго смотрел на блестящие смертоносные игрушки.

«Открой шкаф, Тони».

Он повиновался. Повернул ключ, вынул револьвер из стойки, повернул барабан, чтобы убедиться, на месте ли патроны.

«Она сейчас наверху, Тони».

Тони подошел к лестнице. Он понял: не мать виновата в том, что несет зло людям. Дьявол овладел ею, и он, ее сын, должен найти исцеление. Компания украла у матери душу, и Кейт не сознавала, что делает. Она и компания слились в единое целое, и когда он убьет мать, компания тоже погибнет.

Он подкрался к спальне Кейт.

«Открой дверь!» – велел голос.

Тони открыл дверь. Кейт, стоявшая перед зеркалом, обернулась.

– Тони! Что с…

Он тщательно прицелился и нажал курок.

ГЛАВА 22

Право первородства – закон о наследовании старшим ребенком фамильного титула или поместья известен с давних пор. До сих пор при родах в королевских династиях присутствует специальный назначенный придворный, чтобы в случае рождения близнецов никто бы не смог оспорить права наследования. Помня это, доктор Мэтсон сразу же записал в карточке, какая из девочек родилась первой.

Все в один голос твердили, что никогда еще не видели таких красивых детей. Здоровые, крепкие, веселые малыши. Больничные сестры то и дело забегали в детскую под различными предлогами, только чтобы еще раз взглянуть на них. Конечно, женщин большей частью привлекали сплетни и слухи, ходившие о семье Блэкуэлл. Мать умерла при родах. Отец исчез, и говорили, что он пытался убить Кейт Блэкуэлл, но никто не мог подтвердить, так ли это. Газеты молчали, если не считать короткой заметки о том, что у Тони Блэкуэлла произошел нервный срыв из-за смерти жены и его пришлось поместить в больницу. Когда репортеры пытались расспросить доктора Харли, тот отделался коротким:

– Без комментариев!

Последние несколько дней были для него сплошным кошмаром. До последнего часа доктор Харли будет помнить, что увидел, когда, примчавшись на вызов что-то невнятно бормочущего дворецкого, ворвался в спальню Кейт. Она лежала на полу без сознания, кровь из ран в груди и шее лилась на белый ковер. Тони, распахнув дверцы шкафов, методично резал ножницами платья матери на мелкие куски.

Доктор Харли только взглянул на Кейт и, подбежав к телефону, вызвал скорую помощь. Опустился на колени, попытался найти пульс и наконец ощутил слабые, чуть слышные толчки. Лицо ее посинело: наступил шок. Доктор быстро сделал инъекцию адреналина и бикарбоната натрия.

– Что случилось? – спросил он.

По лицу дворецкого градом катился пот:

– Н-не знаю. Мистер Блэкуэлл попросил принести ему кофе. Я был на кухне, как вдруг услыхал выстрелы. Побежал наверх и увидел миссис Блэкуэлл на полу. А мистер Блэкуэлл стоял над ней и повторял: «Тебе больше не будет больно, мама. Зло исчезло. Я его убил». А потом подошел к шкафу и начал резать ее одежду.

Доктор Харли повернулся к Тони:

– Что ты делаешь?

Тот злобно лязгнул ножницами:

– Помогаю матери. Уничтожаю компанию. Ведь это компания убила Мэрией, вы знаете!

И продолжал сосредоточенно расправляться с костюмами.

Подоспевшая машина «скорой» умчала Кейт в реанимационную маленькой частной больницы, владельцем которой была «Крюгер-Брент Лимитед». Пока длилась операция по удалению пуль, ей четыре раза переливали кровь.

Трое санитаров с трудом скрутили Тони и впихнули его в другую машину; он успокоился только после сделанного доктором укола. Врач «скорой» вызвал полицию, и доктору пришлось попросить Брэда Роджерса объясниться с ними. Харли так и не понял, как Роджерсу удалось добиться того, чтобы в прессу не просочились слухи.

Доктор отправился в больницу к Кейт.

– Где мой сын? – прошептала она, увидев Джона.

– О нем позаботились, Кейт. Все в порядке.

Тони отправили в частный санаторий в Коннектикуте.

– Джон, почему он пытался убить меня? Почему? – с невыносимой мукой вырвалось у Кейт.

– Считает вас виновной в смерти Мэрией.

– Но это безумие! Джон Харли ничего не ответил. «Он считает вас виновной в смерти Мэрией»… Долго еще после ухода доктора Кейт мысленно спорила с ним. Это не правда, не правда. Она любила Мэрией, потому что та дала Тони счастье. Все, что я делала, было только для тебя, сынок, все мои мечты только о тебе. Как ты мог не понять этого? Сын ненавидел ее до того, что пытался убить. Душу Кейт разрывала такая боль, что не хотелось жить. Но нужно держаться. Она всегда поступала правильно. Это остальные ошибаются. Тони – слабак. Все они слабаки. Ее отец не вынес смерти сына. Одиночество убило мать. Но она, Кейт, не такая. Она справится со всеми невзгодами. Выживет. Перетерпит. И компания по-прежнему будет процветать.

Сидней Шелдон