Тайные связи-6

Лишь под утро мне удалось задремать. Однако уже через пару часов я проснулся от тупой головной боли, словно кто-то долбил по черепу молотком. Оглядевшись, я вновь закрыл глаза, когда воспоминания о прошлом вечере захлестнули моё сознание.

Выйдя из душа, я долго курил у открытого окна, подставляя обнажённое тело холодному ночному воздуху, словно наказывая себя. Снова и снова прокручивая в памяти события вечера, я ещё больше ненавидел себя. Ненавидел за любовь, которая не желала сдавать свои позиции. А ведь я надеялся, что, увидев Дитриха униженным, смогу презирать его. Но этого не произошло. Сейчас я корил себя ещё и за боль, которую причинил ему. И тогда отвратительная мысль шипящей змеёй закралась в воспалённый от пережитых эмоций мозг: я не могу унизить Дитриха, потому что он до сих пор считает меня никчёмным насекомым, способным лишь на жалкое потакание своим собственным низменным желаниям. Ведь даже спустя почти двадцать лет я не мог отрицать, что хотел Грея. Так кто из нас был унижен? Я! И только я!

Опьянённый пониманием собственной слабости, я набрал номер Тины и попросил у неё телефон управляющего клуба "Чёрная пантера", для которого сестра организовывала вечеринку в честь пятилетия существования заведения.

- Что ты задумал, Валер? - испуганно проговорила девушка.

Я не осмелился признаться ей в собственной мстительности и жестокости. Вместо этого резко заявил, что узнаю необходимую информацию и без её помощи, только это займёт больше времени, и я больше не смогу доверять ей в такой степени, как сейчас. Тина обречённо вздохнула и продиктовала нужный мне номер телефона.

Аркадий, владелец клуба, принял вызов почти сразу. Объяснив, кто его беспокоит почти в полночь, я сказал, какие именно услуги меня интересуют, и сообщил адрес, по которому должны прибыть исполнители. Завершив разговор, я заставил себя отрешиться от того, что произойдёт завтра, но отвратительные видения преследовали меня всю ночь.

Нехотя выбравшись из постели, я принял душ, чтобы хоть немного протрезвить мысли после бессонной ночи, и спустился вниз. Из кухни доносился приятный аромат свежего кофе, а когда я подошёл ближе, то услышал негромкий голос Грея:

- Всё нормально, малышка. Мне просто надо было уехать на пару дней. – Пауза. – Да, я вернусь в понедельник.

Я стоял у стены и наслаждался звуками голоса, ласкавшими слух. Этот самый обычный, ни к чему не обязывающий разговор Грея с дочерью был настолько непринуждённым и лёгким... Как бы мне хотелось хоть раз вот так поговорить с ним ни о чём. Но вряд ли это возможно. Какие у нас темы для разговоров? Наше далёкое от приятного прошлое? Отвратительное настоящее? Несуществующее будущее?

Быстрым шагом я вошёл в кухню, как только Дитрих закончил разговаривать с Эр.

- Привет, - несмело поздоровался мужчина, но я метнул в него яростный взгляд и прошипел:

- Пытаешься сделать вид, что мы старые друзья? Не выйдет!

- Я просто хотел быть вежливым, - проговорил Грей, заискивающе глядя мне в глаза.

- Зря, - бросил я. – Потому что мне не нужна твоя вежливость. И я не хочу тебя видеть до вечера.

Я взял из холодильника бутылку минералки и вышел из дома. Пару часов я бесцельно бродил по лесу, наматывая круги вокруг дома и не решаясь вернуться, чтобы опять не столкнуться лицом к лицу с объектом своего вожделения. Я не должен себе позволять ещё хоть раз прикоснуться к нему. Но как это сделать, если я уже попробовал его однажды, и пусть это были не самый лучший минет в моей жизни и самый отвратительный половой акт, но как же хорошо, чёрт возьми, с Дитрихом Греем! Я старался отгородиться от мотивов, толкнувших меня на столь гнусное поведение, а просто думал о том, каково это - заниматься сексом с Дитрихом. Но чем больше я углублялся в свои мысли, тем отчётливее понимал, что обязан запретить себе даже думать о вероятности повторения прошлого вечера. Иначе уже не смогу балансировать над пропастью, как все эти годы, а сорвусь и полечу вниз, в темноту, пугающую, бездонную, которая таит в себе неизведанные опасности.

Вернувшись к обеду, я не обнаружил Грея на первом этаже, а потому предположил, что он в своей старой спальне, но не стал это проверять. Возможность того, что Дитрих сбежал, я отмёл сразу же, едва подобная мысль проскользнула в моей голове. До вечера я не знал, чем себя занять. Попытки работать закончились жалкими потугами выдавить хоть одну интересную идею или осуществить необходимый расчёт. В итоге я бросил это неблагодарное в данный момент занятие и просто рыскал в интернете, перепрыгивая с сайта на сайт, читая новости, не заслуживающие пристального внимания. Так прошло ещё пару часов. Когда я выполз из кабинета, чтобы немного размять конечности, то на столе в кухне обнаружил записку:

«Обед в духовке. Г.»

Я даже не обратил внимания на заполнивший помещение аромат запечённого мяса. Но при одной лишь мысли о еде меня затошнило, а в голове опять зашумело, и резкая боль пронзила виски. Ограничившись чашкой кофе, я поднялся к себе и прилёг в надежде отдохнуть перед очередной бессонной ночью. Но мне не давала покоя мысль, что в соседней комнате находится Дитрих Грей. Что он сейчас делает? Почему, несмотря на моё жестокое по отношению к нему обращение, он приготовил мне обед? Обычное человеческое понимание? Или жалость? Я не мог понять его поведение, но мне вдруг отчаянно захотелось увидеть Грея.

Я вышел в коридор, несколько минут постоял возле двери спальни, в которой остановился Дитрих, и, не услышав ни звука, приоткрыл дверь. Грей лежал на огромной кровати, скрутившись калачиком и подтянув колени к груди. Сейчас он был похож на испуганного маленького мальчика, пытающегося во сне спрятаться от призраков реальности. Тихо прикрыв дверь, я вернулся в свою комнату и лёг, также свернувшись на кровати. При одной лишь мысли, как плохо сейчас Грею, глаза наполнились слезами. Уткнувшись лицом в подушку в попытке заглушить истерику, я и не заметил, как провалился в тревожный сон.

Разбудил меня настойчивый звонок в дверь. Сначала я даже не понял, где нахожусь, и чего от меня хотят добиться при помощи этого колокольного звона. Но, сев на кровати и оглядевшись по сторонам, я вспомнил, что ожидаю прибытия «специалистов».

Соскочив с кровати, я выбежал в коридор и быстро пересёк расстояние до лестницы, однако замер, услышав голоса, один из которых принадлежал Дитриху.

- Проходите, - сказал Грей, выслушав, что посетители прибыли по вызову мистера Русика. - Я сейчас позову Валеру.

- Не надо меня звать, - рявкнул я, быстро спускаясь по лестнице. - Жди здесь, - приказал я и повернулся к прибывшим. Прямо передо мной стояли трое мужчин. Все они были немаленькие, но один из них, стоявший позади, был просто огромен. При одном лишь взгляде на него мне захотелось остановить всё это. Я мельком глянул на Дитриха, послушно ожидавшего дальнейших указаний. Несомненно, он понял, для чего приехали "сотрудники" клуба "Чёрная пантера", как они сами представились. Но Грей по-прежнему излучал лишь смиренное спокойствие. Похоже, он и правда решил принять всё, что я придумаю в качестве наказания. Именно эта готовность стерпеть любое извращение ради какой-то необъяснимой цели окончательно вывела меня из равновесия, выпустив на волю самую тёмную сторону моей сущности, жаждущую жестокой мести.

Опять повернувшись к посетителям, я спросил:

- Аркадий объяснил вам суть?

- В общих чертах да, - ответил мужчина, стоявший ближе ко мне, по всей видимости, главный в этой компании. – Однако, учитывая специфику заказа, нам необходимо обсудить детали.

- Да, конечно, - проговорил я. - Пройдёмте в кабинет.

Развернувшись, я направился в "чёрную" комнату, отчётливо слыша за спиной тяжёлые шаги.

- Итак, мистер... - начал я.

- Дориан, - тут же отозвался собеседник.

- Как именно Аркадий представил вам заказ?

- Он просто указал, что требуется три доминанта для вашего саба. Остальные аспекты мы обычно обговариваем на месте непосредственно с заказчиком.

Я несколько минут молчал, пытаясь правильно сформулировать мысль, но в итоге осознал, что просто не готов обсуждать детали уготованного для Дитриха наказания. Я даже сомневался в том, выдержу ли до конца экзекуции или сбегу, как последний трус, выдав в себе изнеженного гомика.

- Всё должно выглядеть, как групповое изнасилование, - выдавил я, но тут же добавил: - Без крови и прочей жести. Только унижение и использование.

Для Дориана наш разговор был вполне привычным, он ничуть не удивился "заказу", лишь продолжил выяснять аспекты.

- Какого именно рода унижение? Грубые высказывания в адрес саба, вылизывание обуви, испражнение...

Меня передёрнуло от услышанного, и я жестом заставил мужчину замолчать.

- Словесные унижения, - бросил я, вспоминая, как подвергался подобному со стороны Дитриха и его дружков на протяжении двух последних лет обучения в школе.

- По поводу физического насилия. Связывание, применение инвентаря...

- Какого инвентаря? - испуганно вскинулся я.

- Бандаж, кляп, цепи, ошейник, зажимы, флоггеры, паддлы, стэки...

- Довольно! - резко прервал я и на несколько минут замолчал, обдумывая спектр имеющихся в распоряжении "исполнителей" предметов БДСМ. - Возможно, связать. И ещё... кляп. Может быть, ошейник.

- Тёмная маска?

- Нет! Я должен видеть его глаза! - Монстр внутри меня жаждал насладиться страхом Дитриха, которого сейчас уж точно будет не избежать.

- Минет, сношение?

- Да.

- Все трое или кто-то один?

- На ваше усмотрение, - ответил я, отвернувшись, чтобы скрыть гримасу отвращения, которую не удалось сдержать.

- Вы будете принимать участие?

- Нет. Только наблюдать.

- Сабу разрешён оргазм? - продолжал уточнять детали "профессионал".

Перед глазами тут же всплыли кадры из видео, которые я видел лишь однажды, когда обнаружил кассету в своём школьном шкафчике, но которые врезались в память навсегда:

"Ну же, Русик, подрочи себе! - громко заржав, приказал Артур, когда они уже наигрались и теперь стояли напротив меня, голого, на коленях посреди кабинета. - Покажи, как педики стонут, когда кончают!"

- В самом конце, - проговорил я, сдерживая подступившую тошноту. - И чтобы он сам... - Я не смог закончить фразу, но по тому, как понимающе кивнул Дориан, догадался, что это и не нужно.

- Саб имеет право остановить это? - Уточнение последнего пункта означало скорое приведение приговора в действие.

- Нет. Только я, если сочту необходимым.

- Хорошо, мистер Русик. Нам потребуется минут двадцать на подготовку, и начнём. Где всё будет происходить? - поинтересовался мужчина.

Движением руки я обвёл кабинет.

- Вот здесь.

- Замечательно. Вы оставите нас одних на некоторое время?

- Без проблем, - выдохнул я, понимая, что обратной дороги нет, и пошёл к выходу. Но у самой двери остановился и добавил: - Грей... Он новичок... Вы осторожней с ним...

- Новичок, как сабмиссив? - уточнил Дориан.

Я кивнул, хотел было выйти, но произнёс:

- И как пассив тоже.

- Насколько новичок? - Я ожидал этого вопроса, а потому сказал:

- Прошлым вечером был его первый раз.

Дориан задумался.

- Тогда, может, ограничиться минетом?

- Нет! - рявкнул я, вспомнив, что до того вечера, когда подонки решили поиграть со мной, был девственником. Но всё же бросил, прежде чем уйти: - Просто будьте аккуратней...

Почему меня заботило состояние Дитриха? Почему волновало, будет ли ему больно? Его же тогда не беспокоило, что будет со мной! Ответ нашёлся моментально. В отличие от меня, Грей не любил...

Вернувшись в гостиную, я сообщил остававшимся здесь двум посетителям, куда идти, а сам огляделся в поисках Дитриха, но мужчины здесь не было. Тогда, словно почуяв его местонахождение, я направился в кухню. И не ошибся. Грей стоял спиной к входу, упёршись ладонями в столешницу. Во всём его теле чувствовалось напряжение. Сейчас весь его вид разительно отличался от запомнившегося мне образа покорного и смиренного. Что произошло за то время, пока я обсуждал детали с Дорианом? Это было мне неведомо. Я прошёл к холодильнику и достал минералку. Дитрих, услышав мои шаги, резко выпрямился, сунул руки в карманы, тело его расслабилось, а на лице вновь отразилась безмятежность. Я впился в Дитриха пронзительным взглядом, пытаясь разгадать, какую игру он затеял, и на короткое мгновение мне показалось, что Грей скрывает свои истинные ощущения под непроницаемой маской, которая вот-вот с треском разлетится на куски.

- У тебя есть последняя возможность отступить, - бесстрастным тоном проговорил я. - Когда ты войдёшь в кабинет, уже ничего нельзя будет остановить. - Я давал Дитриху шанс. Или себе?..

Но мужчина лишь покачал головой

- Что ж, ты сделал свой выбор, - злобно прошипел я и размашистым шагом покинул помещение.

Как раз в этот момент навстречу мне из кабинета вышел Дориан, по крайней мере, мне показалось, что это именно он. Наверняка я знать не мог. На мужчине был надет характерный кожаный костюм, в том числе и маска, скрывавшая верхнюю часть лица.

- У нас всё готово, мистер Русик.

Я кивнул, но вдруг почувствовал на себе тяжёлый взгляд. Обернувшись, я увидел Дитриха, который стоял за моей спиной и смотрел на меня блестящими в свете ламп глазами. Мужчина в коже сделал пару шагов в сторону Грея, но тот едва заметно покачал головой, обречённо вздохнул и, гордо вскинув голову, пошёл к месту «казни».

- Вы идёте, мистер Русик? – спросил Дориан, узнанный мной по голосу, но я проговорил:

- Начинайте. Я скоро подойду.

«Исполнитель» кивнул и скрылся в кабинете, куда за мгновение до него вошёл Дитрих. Когда тяжёлая дверь закрылась, я рванул в ванную комнату и, уперев ладони в края умывальника, попытался восстановить затрудненное дыхание. Подняв голову, я наткнулся на своё отражение в большом зеркале и возблагодарил небеса за то, что так и не съел ничего сегодня, иначе меня вывернуло бы прямо здесь. Кожа на лице приобрела противный землисто-серый оттенок, тёмные круги под глазами делали меня похожим на ходячий труп, и лишь постоянные приступы тошноты поддерживали во мне уверенность, что я всё ещё жив.

Умывшись ледяной водой, я ещё несколько минут стоял, склонившись над умывальником, потом всё же призвал на помощь всё своё самообладание и направился в кабинет.

Когда я вошёл в комнату и увидел Дитриха, меня словно парализовало от накатившего ужаса. Прошлое вернулось в наихудшем своём проявлении. Полностью обнажённый, Грей стоял на коленях посреди кабинета. Руки его были за спиной, на запястьях - кожаные манжеты, скреплённые между собой толстой блестящей цепью, а пальцы сжаты в кулаки. Голова склонена в немой покорности, а на шее надет широкий кожаный ошейник с прикреплённой к нему цепью. «Громила», имени которого я не знал, склонился над Дитрихом, вцепился пальцами в его волосы и дёрнул голову назад. В свободной руке он держал кляп – красный шар с чёрным ремешком. Я не видел, что сейчас происходило в комнате, где были остальные «исполнители». Мой взгляд был сфокусирован на бледном лице Грея, который сейчас понятия не имел, что я уже в комнате и наблюдаю за ним. Я был прав, когда решил, что он прячется за маской, не позволяя мне видеть его страх и панику. Но сейчас ему не надо было скрывать от меня свои истинные ощущения. Я добился, чего хотел – увидел неподдельный ужас, отразившийся не только на лице Дитриха, но и сквозивший во всём его теле. Так почему вместо торжества мне хотелось броситься к нему и целовать, обнимать, ласкать, пока он не начнёт стонать от удовольствия и наслаждения?! Я ненавидел себя в эти минуты. Ненавидел за всё! За свою злость, за свою слабость, за любовь и ненависть, ставшие неотъемлемой частью моей души! Я презирал свои желания и стремления! Мне было противно, что столько лет я жил, ведомый жаждой мести!

- Открой рот, - приказал «громила», намереваясь надеть Грею кляп. Дитрих выполнил указание, но при этом сильно зажмурился. Я увидел, как прозрачная капля повисла на длинных чёрных ресницах и, упав на бледную, почти прозрачную кожу, скатилась по щеке.

- Стоп! – прорычал я. – Назад!

Мужчина в коже отступил на несколько шагов, а я метнулся к Дитриху и опустился перед ним на корточки.

- Почему?! – прохрипел я. – Почему ты идёшь на это ради них?! Ведь никто даже не узнает, на какие жертвы ты пустился, чтобы спасти для них грёбаную работу!

Грей сглотнул и медленно приоткрыл глаза, полные слёз. Но он по-прежнему молчал, стиснув зубы. И тут я вспомнил фразу, сказанную им несколько дней назад: «Я делаю это не ради них...»

- Ради кого ты делаешь это?! – прошипел я, требуя завершить то, о чём он тогда не договорил. При этом я схватил его за подбородок, когда Дитрих хотел опустить голову. – Скажи! – приказал я. – Сейчас же! Скажи это! – Мой голос уже срывался на крик.

- А смысл? – безжизненным голосом прошептал Грей. – Ты всё равно не поверишь...

- Рискни, - бросил я, всё ещё глядя в тёмно-зелёные глаза. – Ну?!

- Ради тебя, - чуть слышно ответил мужчина.

- Что? – протянул я, не веря услышанному. – Почему?

- В надежде... заслужить... твоё прощение...

- Но зачем?! Почему?!

- Потому что люблю...

- Не смей врать мне! - Я даже не успел обдумать свои действия, но уже занёс руку для удара, когда Дитрих весь сжался в ожидании боли.

- Я не вру...

- Мистер Русик, - раздался за спиной растерянный голос.

- Вон... - прохрипел я.

- Но...

- Пошли вон! – я уже сорвался на крик.

- А как же...

Сунув правую руку во внутренний карман пиджака, я достал конверт с оговоренной суммой и бросил куда-то в сторону.

- Здесь всё, - прошипел я. – А теперь убирайтесь! Немедленно! – последнее слово я уже орал.

Лишь когда мы с Дитрихом остались вдвоём, я снова заговорил, едва сдерживая дрожь в голосе:

- Повтори... Что ты сказал...

Грей смело посмотрел мне в глаза и произнёс:

- Я люблю тебя... И всегда любил...

- Тогда почему?! – сквозь тяжёлое дыхание спросил я. – Почему ты позволил тогда...

На мгновение мужчина прикрыл глаза, но потом снова посмотрел на меня. Теперь в них была едва уловимая тень отчаяния и веры.

- Потому что ненавидел себя за эту любовь... И мстил тебе...

Эти слова стали последней каплей. Дамбу внутри меня прорвало, сметая на пути все инстинкты: самосохранения, выживания, стремления к лучшему... Я услышал то, во что не мог не поверить, потому как сам испытывал подобное – желание отомстить Дитриху за мою к нему любовь. И хотя сомнения всё ещё раздирали меня на части, я позволил себе окунуться в иную, параллельную реальность, чтобы хоть на несколько мгновений ощутить, каково это: любить и быть любимым... Быть с человеком, любовь к которому пронёс через десятилетия... Без которого не можешь дышать...

Мой растерянный взгляд блуждал по бледному лицу Грея, а дрожащие пальцы скользили по его щекам, вытирая влажные дорожки слёз. Я медленно наклонился, оказавшись так близко, что горячее дыхание опалило мою кожу, и осторожно, будто опасаясь спугнуть призрачное счастье, прикоснулся к его губам своими, тут же ощутив солоноватый привкус. Я целовал его неторопливо, растягивая мгновения на минуты, минуты – на часы... Растворяясь в вечности... Отдаваясь этому поцелую с головой...

И Грей ответил на мой поцелуй, откликнулся не только телом, но и душой - я ощущал эту отдачу по тому, как меня захватил шквал эмоций, источаемый Дитрихом, когда он старался сильнее прижаться ко мне. Но связанные за спиной руки сковывали его движения. Только сейчас я вспомнил о том, что чуть не отдал самого любимого мной человека на растерзание трём извращенцам.

Отклонившись, я перевёл наполненный ужасом взгляд на кожаный ошейник, сковавший шею Грея. Дрожащими от накатившей паники пальцами я расстегнул ремень и отбросил ошейник в сторону. Но взгляд мой был прикован к тёмно-бордовым следам на шее Дитриха, оставленным шипами. Ненавидя себя, я застонал, прошипев какие-то ругательства, потом наклонился и принялся покрывать поцелуями пораненную кожу, желая стереть следы моего ужасающего поступка. Но тут до меня донёсся хриплый шёпот:

- Прости меня... Валера... Прости...

Я снова посмотрел в тёмно-зелёные, блестящие от слёз и сожалений глаза Дитриха и произнёс:

- Я уже давно простил.

Ещё несколько долгих мгновений мы молча смотрели друг другу в глаза, потом, словно очнувшись от длительного сна, я быстро расстегнул ремни, сковывавшие запястья Дитриха. Как только его руки оказались свободны, мужчина вцепился пальцами мне в волосы, прижимая меня ближе к себе, впиваясь поцелуем в губы и отдаваясь этому поцелую до конца, без остатка.

Всё происходившее с нами теперь было больше похоже на безумие. Мы отдавались друг другу, принимали всё, что предлагали наши тела. И не было больше страха, сомнений, ненависти. Только любовь, обнажённая, неприкрытая мнимыми принципами, сжигающая души дотла, уносящая в мерцающие небеса... И в целом мире были только мы вдвоём – ненасытные в своём счастье, жадные в удовольствии, эгоистичные в желании доставить наслаждение друг другу...

Мне так и не удалось уснуть. До утра я лежал, уставившись в потолок, прислушиваясь к размеренному дыханию Грея, спавшего рядом, измотанного моей любовью, лавиной обрушившейся на него. Несколько часов... Всего несколько часов я отвёл себе на сказку, на мечту, которой жил всю свою грёбаную гейскую жизнь.

Нет, ни на одно чёртово мгновение я не поверил ему, не поверил в его любовь. Но так и не смог отказать своей эгоистичной душе в желании ощутить себя счастливым.

Я излился до последней капли в своём стремлении отдаться этому чувству, разрушавшему, уничтожавшему меня долгие годы. И теперь в душе осталась лишь пустота, чёрная зияющая дыра...

Осторожно, стараясь не разбудить Грея, я выбрался из постели, практически бесшумно оделся и выскользнул из дома. Обернувшись в последний раз, я сел в машину и без тени сомнений рванул с места, желая как можно скорее убраться из этого города.

Под серым небом в серых красках
Расписан мир без красоты,
Где люди-тени в бледных масках
Идут топтать твои мечты.

Уметь так жить – уже искусство,
С застывшей правдой на устах.
Сегодня мы хороним чувства
В закрытых цинковых гробах.

Сегодня мы разрушим волю,
А завтра, может быть, любовь.
К чему нам крик душевной боли?
К чему нам чувства между слов?

Глаза в глаза. Рефлекс в пробирке.
Смотреть, не видя, не узнав.
Так остывают в поединке,
Так убивают гордый нрав.

Забей свой гвоздь в былую слабость,
Отринь себя до пустоты.
И раздави, не зная жалость,
Свои забытые мечты.

Твой взгляд не знает сожаленья,
Твой дух очищен, без лица.
Мы все здесь проклятые тени
От лика нашего Отца.

Ну, что ты смотришь? Что ты видишь?
Близка та грань, где вспыхнет свет.
Мой мир внутри, мой скорый финиш.
Я не привык жить в пустоте.

Но, вынимая меч из ножен,
Прими всю правду по частям.
И будь предельно осторожен,
Шагая по моим мечтам.