Гейне и Мериме... Перекличка...

РОМАНТИЗМ - и "интерес" к статуям...
........
"То ли от непривычной постели,то ли от душевного смятения, но уснуть я не мог.
Свет луны потоком вливался сквозь разбитые окна, будто хотел
выманить меня наружу, в светлую летнюю ночь.
Сколько я ни ворочался с боку на бок на своем ложе, сколько ни зажмуривал и в раздражении
снова открывал глаза, мне все мерещилась прекрасная мраморная статуя, лежавшая в траве.
Я не мог понять, что за растерянность
овладела мною при виде нее, досадовал на такое ребячливое чувство
и тихонько шепнул себе:

"Завтра, завтра мы поцелуем твоё прекрасное лицо, поцелуем прекрасные уголки губ,
где они переходят в прелестные ямочки".
........
"Это  была действительно Венера, притом дивной красоты. Верхняя часть ее
тела была обнажена в соответствии с тем, как древние  обыкновенно изображали
свои  великие  божества. Правая  рука  ее,  поднятая вровень с грудью,  была
повернута ладонью внутрь,  большой палец и  два  следующих были  вытянуты, а
последние  два слегка  согнуты. Другая  рука придерживала  у  бедра  складки
одеяния, прикрывавшего нижнюю часть тела. Своею позою эта статуя  напоминала
Игрока  в  мурр, которого неизвестно почему называют  Германиком.
Быть может, это было изображение богини, играющей в мурр.
     Как  бы  то  ни  было,   невозможно  представить  себе  что-либо  более
совершенное,  чем  тело  этой  Венеры,  более нежное  и сладостное, чем  его
изгибы, более изящное и благородное, чем складки ее одежды. Я ожидал увидеть
какое-нибудь  произведение поздней Империи;  передо мною  был  шедевр лучших
времен искусства я. Больше всего меня поразила изумительная правдивость
форм, которые  можно было бы счесть вылепленными с  натуры, если бы  природа
способна была создать столь совершенную модель.
     Волосы,  поднятые  надо  лбом, по-видимому,  были  когда-то вызолочены.
Голова  маленькая,  как почти  у  всех  греческих  статуй,  слегка наклонена
вперед. Что касается лица, то я не в силах  передать его странное выражение,
характер которого не походил  ни на одну из древних статуй, какие только я в
состоянии  припомнить. Это  была не  спокойная и  суровая  красота греческих
скульпторов,  которые по  традиции  всегда  придавали чертам  лица величавую
неподвижность. Здесь художник явно хотел изобразить коварство, переходящее в
злобу. Все черты были чуть-чуть напряжены: глаза немного скошены,  углы  рта
приподняты, ноздри слегка раздувались. Презрение, насмешку, жестокость можно
было  прочесть на  этом  невероятно  прекрасном лице. Право же,  чем  больше
всматривался я в эту поразительную статую, тем сильнее испытывал мучительное
чувство  при  мысли,  что  такая  дивная  красота может  сочетаться  с такой
полнейшей бессердечностью..."