память

                Васька

Тяжёлым детство бывает иногда не только у людей, но и бессловесных четвероногих. Бедный котёнок появился в конце лета у молодой кошки, которая и не думала, что её любовные похождения смогут принести дискомфорт в беспечную, разгульно-бесшабашную жизнь. А ей она отдавала себя всю и без остатка. Перезнакомилась со всеми домашними и дикими котами в округе, часто не ночевала дома и единственному сынку не только не уделяла должное количество времени, но часто фыркала на маленького и просто его безбожно била и терзала. В этой маленькой бестии было столько импульсивной агрессии, нетерпения к любому проявлению тепла к родному существу, что хозяйка её диву давалась и делилась проблемами котёнка с моей супругой. И та, сердобольная, в одно прекрасное время, когда сиротке ещё и месяца не исполнилось, забрала его как-то вечером и принесла к нам домой. Отмыла от кишащих на хилом тельце и пожирающих маленького зловредных блох, переданных несуразной мамашей, покормила молоком. Наверное, впервые в своей короткой кошачьей жизни котёнок, угнездившись у меня на локте, уснул глубоким детским счастливым сном. Спокойно, безмятежно, не интересуясь ни новой окружающей средой, ни людьми. Под  нежной шёрсткой явно прощупывались незажившие мамочкины царапины и укусы.
У нас к тому времени был уже взрослый кот, который ощущал себя полновластным хозяином дома. Но, очевидно, ему скучно было оставаться в помещении одному, или он тоже проникся тёплым чувством к незадачливому сироте, короче, над маленьким было взято достойное шефство. Без грубостей, но с играми, умеренной лаской и поучительными показами хорошего поведения и послушания. Быстро и с удовольствием внимая старшему товарищу, котёнок, как обычно бывает в кошачьей жизни, рос и превращался в симпатичного чёрного кота –  Василия. Отличало его большое дружелюбие, ласковость и неназойливость. Только иногда, слишком проявляя чувственность, он начинал сначала облизывать, а потом пытаться грызть пальцы у держащего его на руках человека, так вероятно проявлялись нанесённые в детстве душевные травмы. К незнакомым людям он проявлял холодность, на всякий случай, видимо, опасаясь за целостность своей шубки, а чужих же котов откровенно не любил и старался при любом и каждом случае отомстить им за испорченное детство. Так как он вырос в довольно большого представителя своего рода, то ему это удавалось без особого труда и напряга. Старший товарищ обычно свысока поглядывал на короткую битву, а со стороны казалось, молчаливо поощрял  эдакое бойцовое поведение младшего. Насчёт еды у них распрей никогда не возникало, культурно уступая друг другу, они, после славного утоления голода, с удовольствием мирно заваливались спать рядом, причём обычно на моём любимом диване. Так как оба были немаленькие, то зимними вечерами приходилось порой их бесцеремонно сдвигать в сторону, чтобы мне занять устойчивое положение перед телевизором. Не проявляя особого раздражения, коты перемещались на одеяло или плед и то ли грели меня, то ли грелись сами, иногда довольно громко мурлыкая дуэтом.
В тёплое время года они прекрасно возлежали в беседке на подушках, а если жара пыталась мешать наслаждаться красотами цивилизации, то перемещались под кусты смородины, показывая чудеса маскировки, сливались с землёй. Заходили домой перекусить, посмотреть, чем же вообще занимаются беспокойные хозяева и на всякий случай проконтролировать действия: за людьми, по их мнению, нужен был «глаз и глаз». Характеры и повадки у обоих красавцев были в чём-то схожи, сказывалось воспитание старшего друга. Страдания далеко не розового детства  Василия расплывались в далёкой дымке вроде бы ненастоящего прошлого, а светлая быль событий происходящих не предвещала никаких видимых бед и напастей. А хорошо жить, естественно, и котам завсегда приятно. 

 Сегодня его не стало...