Мефистофель 1 действие

       Полупустая комната. Письменный стол с аккуратно разложенными тетрадями, книгами. Тускло горит свеча. Неровные тени пляшут по стенам. Огромный глобус - заметная часть скудного интерьера. Небольшого роста гимназист-старшеклассник стремительно и безостановочно ходит по комнате, словно загнанный в клетку зверь. Время от времени он ковыряет пальцем глобус, заставляя "земной шар" нехотя вращаться.

ВОЛОДЯ(картавит всё действие):
                Как время тянется... Медлительней улитки!
                Быть или не быть? - препакостный вопрос.

                (Появляется МЕФИСТОФЕЛЬ)

МЕФИСТОФЕЛЬ:       Бить, или не бить? - вот в чём вопроса суть и сливки...

ВОЛОДЯ:            Кто здесь? Кого тут чёрт принёс?

                (МЕФИСТОФЕЛЬ вспрыгивает и усаживается на глобус.
                Оживлён, почти радостен)

МЕФИСТОФЕЛЬ(картавит):
                Прелестно, Вольдемар, и прозорливо:
                Предчувствие вас под руку ведёт,
                Вы, ждущий искры трут, а я - огниво,
                Я самого себя принёс, я - чёрт!

ВОЛОДЯ:            Вот чистый бред! Как вы сюда попали?
    
МЕФИСТОФЕЛЬ(перестаёт картавить, почти грозно):
                Да зван я, зван: вы сами ж и позвали!
                Припомните последние мыслишки,
                Что так знакомы вам не понаслышке:

                (Начинает диктовать, дирижируя одной рукой, а
                другой предлагаю подхватить ВОЛОДЕ его же слова)

                "Взываю к вам, неведомые силы,
                Способные отворотить беду,
                Какие б бесы бездны не открыли
               (ВОЛОДЯ, как под гипнозом, присоединяется к МЕФИСТОФЕЛЮ)
                Без лишних колебаний в них паду.
                Я атеист, но в этот страшный час,
                Коль явитесь, поверю в вас тотчас."
                (Пауза)

               (ВОЛОДЯ приходит в себя от изумления, сначала щипит себя, -
                не сон ли - а потом довольно бесцеремонно тычет пальцем в
                МЕФИСТОФЕЛЯ)

МЕФИСТОФЕЛЬ(залу, увёртываясь от тычков пальцем):
                Какой внутри губительный раздрай:
                Без веры верят - прямо адский рай!
                (Сильно бьёт ВОЛОДЮ по руке)
                Не призрак я! Как все: сейчас из плоти,
                И прибыл, чтоб помочь твоей заботе

ВОЛОДЯ (с очень разными интонациями):
                Не может быть... Услышали... Спасут?
                И казнь отменит царствующий шут?

МЕФИСТОФЕЛЬ:    Люблю царей: в последнее мгновенье
                Они решают участь своих жертв.
                Ты жив, коль венценосец в настроенье,
                Угрюм и сумрачен монарх - ты мертв.
                Людишки вечно терпят произвол,
                И вечно кто-нибудь на них да зол.

ВОЛОДЯ:         Постой, лукавый, как тебя понять?
                Ты вынырнул из тьмы, чтоб поглумиться,
                Язык свой идиотский почесать,
                А казнь?... Сказать ты хочешь - состоится?
             (К концу реплики впадает в бешенство и спихивает
              Мефистофеля с глобуса)
                В груди надежда лишь мгновенье тлела
                И стала прахом, обратясь в ничто...

МЕФИСТОФЕЛЬ(беспомощно, искренне):
                Увы, очерчены мои пределы,
                А беспределен - всем известно Кто.

                У нас - Система, те же волокиты,
                Единственно: бумажек не ведём,
                Ранжиры, иерархия и свиты -
                Скучища, верно, но - родимый дом.
                На всё должно даны быть полномочья,
                Порядок строг, как день спешит за ночью.

ВОЛОДЯ:         Ты жалуешься на недостаток власти,
                Ты сердце разрываешь мне на части!
                Не бес ты вовсе - мелкий проходимец,
                Бессильней фимиама из кадильниц!

Мефистофель:    Иной живёт на радость мне и гадит
                Так, как только я бы мог,
                Естественно. я на подхвате, сзади,
                Чуть что не так - я тут же уберёг.
                Раз - вытащу его из передряги,
                Другой - опять же помогу бедняге,
                Случилось в третий - глядь, а он уж мёртв,
                Как будто вовсе не при чём был чёрт.

                А то объявится вдруг душегуб,
                Сам по себе, без моего участья,
                Неуловим, могуч, как дуб, не глуп,
                Неудержимо рвёт людей на части.
                Ну, думаю, уж этот враз умрёт,
                Пустая трата сил - его защита.
                Но, нет! Проносится за годом год,
                Он рвёт и рвёт - всё шито-крыто.
                Душ покрошил без чисел и числа,
                Заждался сам ответного удара,
                А суд земной всё не настигнет зла,
                И как-то странно минет Божья кара.
                Себя я ощущаю дармоедом...
                А высший промысел -увы! - не ведом.
                Вот ведь загадка мирозданья:
                Кто и под чьей всесильной дланью.

ВОЛОДЯ (в сторону):
                Рехнуться можно, исповеди чёрта
                Я удостоился в столь страшный час,
                Грань понимания явлений стёрта,
                Мой злобный рок, что ты ещё припас?

              (Обращается к МЕФИСТОФЕЛЮ, кричит)

                Какое дело мне до этих бредней?
                Мой брат вот-вот взойдёт на эшафот,
                Верёвка грубо сдавит шею петлей,
                Хруст позвонков, - и он умрёт, умрёт!

МЕФИСТОФЕЛЬ:    Я всё твержу тебе, как заведённый,
                Как срыгнутое в рот кладут птенцу:
                Финал сей драмы - сверху низведённый,
                Не помешать печальному концу.
                Того, кто покусился, не смутясь,
                На жизнь царя, помазанника Бога,
                Ведёт, поверь, ничуть не усомнясь,
                Без кривизны на эшафот дорога.
                И здесь бессилен я тебе помочь:
                Твой брат повешен будет в эту ночь!

ВОЛОДЯ(будто в тихом помешательстве):
                Повешен будет мой любимый брат...
                Любимый брат повешен будет ночью.
                Влит в кровь навеки ненависти яд...
                Тут символ, чёрт: царёва кровь-то с порчью.
                Иных наследников легонько рань -
                Вся жижа вытечет свинье в лохань.
                Тут символ, чёрт...

МЕФИСТОФЕЛЬ(в сторону):
                Вот славные поминки!
                Ну как пройти, минуя эту дверь,    
                В ком отроду здоровая чертинка,
                И зреет мстящий человеко-зверь?

                (ВОЛОДЕ)

                Словами не вернёшь из гроба брата,
                А горе смерти - стойкое вино,
                И, хоть душа негодованьем смята,
                Всё ж выслушай суждение одно:
                Извечно нетерпенье гордеца
                Весть дело не с начала, а с конца.
                Стремление ж уничтожать царей,
                Сродни стремленью истребить пырей.
                Средь сорняков он царь по выживанью
                Всего-то из-за хитрости простой:
                Прямой и длинный корень в окончанье
                Ломается лишь потяни пырей рукой.
                Как ящерица сбрасывает хвост,
                Остаток корня даст могучий рост.
                Вот и царевичи -  родятся, как крольчата,
                Один убит, но где-то два зачата.

ВОЛОДЯ(впадает в тихое бешенство):
                Постой, лукавый, кончи трескотню:
               "Кусочки корня, кролики зачаты..." -
                Зачем глотать мне адскую стряпню,    
                Коль жрачка не спасёт от смерти брата?
                Ты искушать явился или злить?
                И что ты предлагаешь?

МЕФТСТОФЕЛЬ(торжественно):
                О-том-стить!
                Но мстить не безголово, в одиночку,
                И не вдвоём, и даже не в троём...
                Я предлагаю, делу дав отсрочку,
                Пойти совсем, совсем другим путём.
                Свалить тысячелетнюю громаду,
                Устроить тарарам, чтоб дым столбом,
                Житьё земное уподобить аду,
                И возродить расплавленный Содом.
 
             (Выхватывает узкий кинжал и вонзает его в глобус,
              где расположена Российская империя)

ВОЛОДЯ(растерянно):
                Но как свалить державную громаду?
                Кто не пытался - с нею нету сладу.

МЕФИСТОФЕЛЬ:    Как, как... Представь: лениву моря гладь,
                Величественные скалы побережья...
                Вдруг - всё смутилось, ветров рать
                Вздыбает волны, по-медвежьи
                Они бросаются могуче из пучин,
                С невиданным упорством бьются в скалы,
                Но те стоят - им долго до руин,
                А разрушения ничтожно малы.
                Но беспрестанно день-деньской всё бьются
                Валы о твёрдокаменную грудь,
                Спокойным не бывает моря блюдце,
                Лишь стихнет ветр, как новый начал дуть.
                Так тридцать лет вонзают волны валы,
                И всё... Подточенные рухнут скалы.

ВОЛОДЯ:         Стой, хватит, чёрт, расставим всё на место:
                Без аллегорий, можно молвить в лоб?
                Что воды камень точат - всем известно,
                Зачем о пустяках молоть взахлёб?

                У всех к фразёрству аппетит,
                А тот, кто дело предпочёл, убит!

МЕФИСТОФЕЛЬ:    Но есть другие мненья, вражьи.
                Царю знакомы братовы пассажи.
                Политпрограмма вызвала зевоту,
                Царь начертал: "Записки эти даже
                Не сумасшедшего, а идиота."

            (Залу. Цитата абсолютно точная. Я подсмотрел)

ВОЛОДЯ(начинает метаться по сцене. Захлёбываясь от оскорбления, поначалу
       не может выговорить ни слова):
                Как ты сказал? Сказал ты: "Идиота?"
                Вот так, вот так он Сашу обозвал...
                Я... я клянусь, кровавая блевота
                Покроет мёртвый царственный оскал!

   
              (МЕФИСТОФЕЛЬ отлавливает ВОЛОДЮ, прижимает к себе, как
               санитар буйно помешанного, и жарко шепчет):

МЕФИСТОФЕЛЬ:    Решили ж мы идти другим путём,
                Бессмысленно, как брат, мы не умрём!

                Всё... всё... Оставим глупым кривотолки.
                Мой друг, язык Эзопов, смолкни.
                Близ моря скалы - царские чертоги,
                Огромный династический приют,
                Оплот преемственности власти строгой,
                Страну объемлющий кровавый спрут.
                Незыблемость их власти есть химера,
                В любом учебнике полно примеров.

                Морские волны - глупые народы
                Младенцы, ждущие богов извне,
                Томятся под пятой тиранов годы,
                Страдают, терпят и живут в дерьме.
                Нужны лишь ветры, чтобы эту массу
                С достаточною силой раскачать,
                Затем спокойно дожидаться часу,
                Когда начнёт вся мощь, как тать,
                Незыблемые скалы сокрушать.

                Интеллигентов никудышный род
                И есть тот ветер, что смутит народ.

             (ВОЛОДЯ успокаивается, внимательно прислушивается к словам
              МЕФИСТОФЕЛЯ. В какой-то момент выскальзывает из его объятий,
              усаживается за письменный стол и начинает конспектировать
              слова МЕФИСТОФЕЛЯ, а тот встаёт за его спиной и продолжает свой
              монолог, поворачивая голову то налево, то направо, явно имити-
              руя двуглавого имперского орла):

                Интеллигенция - помощница всерьёз,
                Всегда фрондирует, копает под устои
                И жаждет перемен в плену у грёз,
                Захлёбываясь в либеральном вое,
                И всё печётся о благах народа,
                Хоть тот её об этом не просил.
                Такая порченая уж порода -
                За гуж хвататься, хоть и нету сил.
                И сопли льются: "Бедный наш народ...",
                Но от забот таких он только мрёт.
                Там, как в болоте, твёрдой нет опоры,
                В избытке спесь, гордыня и разврат,
                Там горе от ума, собачьи ссоры,
                Там все глядят вперёд, никто - назад,
                И не устраивает всё и всяк:
                Законы, мол, не те, и царь - дурак...

                Вот эти-то навозные отбросы
                Ты соберёшь в смердящий монолит,
                В один партийный хор многоголосый,
                Что смутою Россию наводнит.

             (пантомимически изображает падение двуглавого орла)

                К нам в дверь стучится резолюция:
                Нужна в России революция!

              (звучит "Вставай проклятьем заклеймённый)

              (Мефистофель выхватывает тетрадку, в которой быстро строчил
               ВОЛОДЯ, внимательно читает, что-то исправляет в тексте,
               продолжая наставления)

                Большое видится издалека,
                Начнёшь помалу, исподволь, слегка.
                Тогда из искры возгорится пламя,
                И огнь пожара, наконец, пожрёт
                Всё то, что ненавистно нами:
                Царя, царицу и придворный сброд.

              (всхлипывает, меняет голос на очень жалостливый, но
               одновременно жёсткий и решительный)

                И чадушек придётся извести -
                Не поворачивать же с полпути

               (вновь меняет интонацию на торжественно-зловещую)

                И грянет час: брат будет отомщён,-
                Не все мечтать об этом смели люди,-
                Тебе в Кремле, под колокольный звон
                Главу царя преподнесут на блюде!

               (смолкает, наслаждаясь произведённым эффектом)

ВОЛОДЯ(растерянно):
                Мне? Быть не может! Ты лукавишь, бес!
                Постой!.. Ты ряженый, шпион ты царский!
                Тебе и надо, чтобы я исчез
                За братом вслед, кто награждён "по-царски".
                И главное...

МЕФИСТОФЕЛЬ(не обращает внимание на очередную вспышку недоверия со стороны
            ВОЛОДИ и продолжает увлечённо и зловеще поучать)

                И главное: твой злейший враг - дворянство,
                Незримое подножие царя,
                Полно духовного в нём разгильдяйства,
                Но память крови в нём сильна не зря.
                Его губить - без лишних разговоров,
                Как самых безнадёжных наглых воров,
                Везде, где только можно со-кру-шать,
                От судеб их до родовых усадьб.

               (переходит на нежно-задушевный тон)

                В мерцанье нежно-красного заката
                Красивы реки крови голубой.
                Я видел их во Франции когда-то...
                Надеюсь - полюбуюсь и с тобой.
                В тебе так мало родовитой крови,
                И стать не та... Не хмурь так гневно брови,
                Награда ждёт тебя в конце пути.
                Готов?

ВОЛОДЯ:                Почти что да!
МЕФИСТОФЕЛЬ:                Тогда иди...

              (подсаживает и водружает ВОЛОДЮ на глобус)

                Ступай наверх, мой маленький Давид,
                Сегодня ты никто, а завтра - знаменит!
                Удачи час тебя к себе манит,
                Праща заверчена, и будет Голиаф убит!

ВОЛОДЯ(задумчиво):
                Но раз ты есть, то, значит, есть и Бог?

МЕФИСТОФЕЛЬ(фыркает):
                Какая прозорливость, видит Бог!
                Я сам себя же выдумать не мог.
                Перед тобой стою, как есть, вживую,
                К тому же мыслю, значит, существую.
                Мне помнится, что так учил Декарт.
                А плоть? Что плоть... Могу взять и другую.

           (На миг превращается в царя, Александра 111-го)

                Но к этой я привык, другой не буду рад.

           (ВОЛОДЯ ошарашенно трёт глаза, как бы не веря увиденному превращению
            МЕФИСТОФЕЛЯ в царя; приходит в себя и продолжает сомневаться в
            услышанном)

ВОЛОДЯ:          Я не о том... Как ты настырен, бес.
                Спокойно мысли не даёшь излиться,
                Чуть говорить начнёшь - ты тут же влез,
                Ну, как прикажешь на тебя не злиться?
                В словах твоих насмешничает ложь,
                И правда начинает вдруг кривляться,
                Наверняка едва ли что поймёшь,
                Ну, хватит корчить из себя паяца.

МЕФИСТОФЕЛЬ(в сторону):
                А малый явно слога не лишён,
                Хотя по младости порой смешон.

ВОЛОДЯ:          Чего ты только мне не обещал:
                Народный бунт, главу царя на блюде,
                Земную власть незыблемее скал...
                А Бог? Он что, простым статистом будет?
                Оплоту веры гибель ты предрёк,
                Да что предрёк - её ты и готовишь,
                Но где уверенность, что выйдет срок,
                И ты судьбу за хвост улОвишь?

МЕФИСТОФЕЛЬ(в сторону):
                Каков малец: не в бровь, а прямо в глаз!
                И правда, гениальность в этом тоже:
                Поставить так вопрос без выкрутас,
                Чтоб я не знал ответ, а знал лишь Боже.

                (ВОЛОДЕ)

                В грядущем мне сокрыта половина,
                Но как успех добыть без риска и трудов?
                Всю силу высоты использует лавина,
                А нам... Нам нужно слово, нет! потоки слов,
                Исторгнутых всего-то тыщей глоток,
                Их хватит миллион голов смутить.
                Так прИгоршня фальшивых ноток
                Способна всю гармонию убить.
                Да, этот царь сам по себе умрёт,
                Не ухнет в цель народная дубина.
                Ну, что поделать, не его черёд,
                Но следом - наш удар не будет мимо.

ВОЛОДЯ:          А Бог?

МЕФИСТОФЕЛЬ:            Что Бог? Не Он ли предрекал
                Конец порханью птиц, шипенью змея,
                Печальный человечеству финал...
                Кто злей из нас? Нет, я не злее,
                Я, если хочешь, Господа гонец,
                Моё предназначение - до срока
                Чуть-чуть порепетировать конец,
                А, может вразумить... Вот вся морока.
                Скажу как "своему", чтоб тоже знал,
                Что человек Его терпенье исчерпал.

ВОЛОДЯ(в отчаянии):
                Провал, сумбур, зияющая брешь!..
                Ты изнасиловал мой бедный разум!
                И пищу для ума твою не съешь -
                Подавишься, ума лишившись сразу.
                И ничего я, честно, не пойму...

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Раз так, не посетить ли нам тюрьму.

           (Взлетают вверх полы плаща МЕФИСТОФЕЛЯ. Слышится нарастающий
            пронзительный свист. Гаснет свет. Что-то ударяется о сцену.
            Появляется свет. В углу сцены высвечивается огромный предмет,
            укрытый ярко-жёлтой тканью. Танцующей, кривляющейся походкой
            МЕФИСТОФЕЛЬ подходит к нему и сдёргивает покрывало. Под ним
            оказывается клетка-камера, в которой сидит АЛЕКСАНДР)

АЛЕКСАНДР(жмурясь от яркого света):
            Кто здесь? Кого тут чёрт принёс?

МЕФИСТОФЕЛЬ(искренне хохоча):
            Родная кровь, фамильный и вопрос.

АЛЕКСАНДР(вцепляется в прутья клетки, пытаясь их разогнуть):
            Брат, ты?
ВОЛОДЯ(соскальзывает с глобуса):
            Ты, брат?

        (ВОЛОДЯ бежит к клетке, но с разбегу натыкается на невидимую
         стену, которая отбрасывает его назад; он вновь бросается на незримое
         препятствие, и вновь какая-то неведомая сила отшвыривает его
         вспять; в бессильной ярости он начинает пинать ногой это "что-то";
         нога поначалу погружается в преграду и кажется вот-вот проткнёт
         её, но срабатывает невидимая мощная пружина - нога летит назад, а
         сражённый отдачей ВОЛОДЯ падает ничком на сцену)

         
        (пока ВОЛОДЯ борется с пространством, МЕФИСТОФЕЛЬ устраивается на
         глобусе, болтая ногами, наблюдает за бесплодными поползновениями
         ВОЛОДИ и непринуждённо болтает с залом)

МЕФИСТОФЕЛЬ: Не правда ли, смешно? Пошла потеха!
             Всё восхищаюсь вымыслом Отца:
             Придумать пустоту физической помехой, -
             Воистину, триумф Творца.
             Хоть пользуюсь я свойствами пространства,
             Закон его творенья не постичь:
             Бывают сбои, нету постоянства,
             Всё в тайне держит старый хрыч.

                (пауза)

             Ну ничего, ваш человечий разум
             Постигнет всё - он не подвёл ни разу,
             Хоть знание - источник ваших бед,
             Мир познаёте вы себе ж во вред!
             Усердие в науке убивать
             Особенно достойно восхищенья!
             Дитя годами взращивает мать -
             Оружие убьёт в одно мгновенье,
             И, если дело дальше так пойдёт,
             То люди сами изведут свой род.

             Но всё, пора закончить наставленья,
             Вновь оживает наше представленье.

            (оглушённый падением, измотанный борьбой с невидимой непреодолимой
             стеной ВОЛОДЯ какое-то время лежит на сцене, пока МЕФИСТОФЕЛЬ
             заканчивает свой монолог. Наконец он поднимается.)

АЛЕКСАНДР:       Володька, чёртушка, я знал, я знал,
                Что с жизнью так легко мне не расстаться!
                Постой, теперь вновь трепещи, тиран!
                Виват природе за родного братца!

            (ВОЛОДЯ бросается к МЕФИСТОФЕЛЮ, сидящему на глобусе, и падает
             ему в ноги)

ВОЛОДЯ:          Не мне хвала, брат. Вот твой избавитель,
                Всех тёмных сил земной правитель.
                Изрядно так помучил он меня:
                Твердил одно: тебя спасти нельзя!

АЛЕКСАНДР:       А, повелитель скверны... Ишь ты, сам припёрся.
                Он и к тебе, малец, в доверье втёрся.

ВОЛОДЯ:          Так вы знакомы?

АЛЕКСАНДР:                Помню было дело...
                Однажды навестил, как солнце село,
                Ничем закончилась игра в слова,
                Лишь до утра трещала голова.

МЕФИСТОФЕЛЬ(ВОЛОДЕ, ворчливо):
                Твой брат - нетерпеливый радикал,
                К тому же - преизряднейший нахал.
                Свою избрал стезю, он мне не внял.
                Триумф и эшафот - всё одному!
                Зачем пороть горячку, не пойму?

ВОЛОДЯ(очень эмоционально):
                Что слышу я? Вновь слово "эшафот"?
                И это чудо явлено впустую?
                И брата смерть злорадно стережёт?
                И скажет-таки царь: "Я - торжествую!".

МЕФИСТОФЕЛЬ(холодно):
                Пора бы разум к чувствам пристегнуть,
                К эмоциям настырно лезем в петлю.
                Твой брат однажды выбрал путь...
                Кто виноват, что кончится он смертью?
                Одно я смог: устроить вам прощанье.
                Я не давал другого обещанья.

АЛЕКСАНДР:       Бес прав; попробуй с ним сыграть вслепую.
                Чутьё молчит, подвоха я не чую.

                Я сам себя - увы! - в тупик завёл.
                Не победить династию царёву,
                Не вырезав орлят. Тогда орёл,
                Будь хоть двуглав, не возродится снова.
                Без толку отрубать царям главу,
                Коль по корням струится жизнь к стволу.

МЕФИСТОФЕЛЬ(в сторону):
                У смертного в башке всегда буза,
                Пока не взглянет смерти он в глаза.

ВОЛОДЯ(в отчаяние):
                Что делать нам?

АЛЕКСАНДР:                Опять "увы" - смириться.
                Ну, а тебе, конечно, не топиться.
                Продолжи то, к чему я приступил,
                К тому ж, теперь ты не один:
                С тобой нечистая и злая сила,
                Что не один престол похоронила.

ВОЛОДЯ(чуть не плача):
                Ты вспомнил, брат, как ногу мне свело,
                Когда, ребячась, реку покоряли,
                Я стал тонуть, но голос, как назло,
                Мне страх и ужас немотой сковали.
                Ты плыл вперёд, захваченный борьбой,
                Течение реки превозмогая,
                Когда сомкнулись воды надо мной,
                Как наяву, предстала смерть живая.
                Её не испугался я; внутри
                Спокойствие внезапно воцарило.
                "Что ж, пробил час, хоть глупо, но умри", -
                Подумал я, какая-то вдруг сила
                Меня из тьмы наружу потащила,
                Где жизнь ждала и лето и Ярило.
                Я даже не успел хлебнуть воды,
                Был цел и невредим, а рядом - ты.
                Я был спасён, тобой был, брат, спасён!
                Услышан чудом, смертью обойдён.

АЛЕКСАНДР:       Ты что-то спутал, брат: ты так кричал,
                Что рыбы оглушённые всплывали,
                Откуда что взялось? Хоть был ты мал,
                Но крик твой и глухие б услыхали.

ВОЛОДЯ(недоумевая):
                Но я молчал, как мёртвая земля!

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Не спорьте, братья, это крикнул я.
                Ну должен я, о будущем радея,
                От глупой смерти уберечь злодея.

АЛЕКСАНДР и ВОЛОДЯ(хором):
                Кто тут злодей?

МЕФИСТОФЕЛЬ:                Ну, я! Конечно,я!
                Что на земле злодейство без меня!?

                Но рассветает... Время петухов.
                Пора прощаться. Клацает засов -
                Сюда идут, таща с собой оковы...
                Ступай ночь прочь, и здравствуй день суровый.

ВОЛОДЯ:          Бес, не скупись, дай вместе миг ещё прожить!

МЕФИСТОФЕЛЬ:     В таких делах и вечности не хватит.
                Должна отмеренная лопнуть нить,
                И, честно, промедление не кстати.               

            (ВОЛОДЯ в отчаянии вновь бросается к клетке с братом, и
             вновь невидимая преграда жёстко отбрасывает его назад)

АЛЕКСАНДР:       Брось, брат, не пресмыкайся пред судьбой,
                Прощай навеки или навсегда,
                Но, кажется, не рухнет связь с тобой,
                Я помогу тебе, когда придёт беда.

             (МЕФИСТОФЕЛЬ утвердительно и энергично кивает головой в
              в подтверждение его слов)

                Того запомни, кто меня убил,
                И отомсти, насколько хватит сил.

МЕФИСТОФЕЛЬ (важно):
                О память! Нужное творенье,
                Хранится долго, как варенье.

             (взмахивает плащом - клетка с АЛЕКСАНДРОМ исчезает. Обращается
              к ВОЛОДЕ)

                Конечно, смог бы - спас бы гордеца.
                Над страхом смерти смертные не властны,
                Последние мгновенья так ужасны,
                Пойду побуду с Сашей до конца.

                (исчезает)

ВОЛОДЯ(один):    Я сплю иль грежу - снова не пойму,
                Действительность - мираж, всё, как в дыму...
                Вот Александр, стране хотел добра,
                А молодым умрёт по прихоти царя.
                Что есть добро, коль дружит с палачом?
                Такое ж зло, но под другой личиной.
                Тяжёлый выбор между злом и злом.
                Как разобраться с этой чертовщиной?

                Но если бес со мной в грядущей схватке,
                То мстить смогу за Сашу без оглядки.

                (раздумывает, короткая пауза)

                Да, он силён, но всё же не всесилен...
                А у судьбы так переменчив лик...
                Сомненьями я надвое распилен...
                Я молод, слаб, я ростом не велик...
 
                (появляется МЕФИСТОФЕЛЬ)

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Зато останешься в веках велик!
                По случаю есть подходящий стих:
                "В сомненьях свой путь человек пролагает.
                К сомненью ничьё не приложишь мерило:
                В нём в чистом сиянии правда нагая
                И лжи изворотливой умное рыло."

                (страстно)

                Долой неверие, долой занудство!
                Не сделать ничего наверняка
                Без доли настоящего безумства,
                И вот тебе, возьми, - моя рука!

                (рука МЕФИСТОФЕЛЯ повисает в воздухе)

ВОЛОДЯ(холодно): Что брат?

МЕФИСТОФЕЛЬ:              Он как мужчина принял смерть.
                Для юных лет завидная отвага.
                Теперь от узника свободна клеть,
                И без хозяина осиротела шпага.
                В моих Пенатах братова душа,
                Куда и я когда-то был низринут,
                Нам, бунтарям, всё б делать, не спеша,
                Чуть что не так пошло - забились а тину.

ВОЛОДЯ(хмуро):   Спасибо, чёрт, иль бес, иль как тебя?

МЕФИСТОФЕЛЬ:     Да "братом" назови - с меня довольно,
                Но истину с пристрастием любя,
                Скажу: нам выпал путь окольный.

ВОЛОДЯ:          Ты предложил дорогу на полвека,
                Навязанный мне жребий повелел
                В другого превратиться человека,
                Родиться вновь и, как бы из плевел.
 
                (с отчаянной решимостью)

                Я выбрал, выбрал... Страшное решенье!
                Ещё один в истории злодей.
                Как гложет ненависть - до умопомраченья,
                Плевать на суд потомков и людей!
                А месть грядущая за брата так сладка!
                Я, бес, с тобой, и - вот моя рука!

                (пожимают руки)

МЕФИСТОФЕЛЬ:       Ну, наконец, воспрянул Вольдемар!
                Сомнения - невыгодный товар.
                Потомки, суд...- ничтожных мнений шлаки,
                Историки переиначат всё не раз:
                То гений ты, то вывалят в клоаке,
                То ты брилльянт, то лишь подделка - страз.
                История подобна проститутке:
                Там продаётся тело и душа,
                Там правда с ложью - в липком сгустке,          
                И нет просвета в промежутке,
                Там мутная вода для торгаша,
                А чем абсурдней и наглей враньё,
                Прочней в истории его житьё-бытьё.

                Лишь время истиной владеет,
                Миг - ненадёжен и вертляв,
                Коль ты становишься злодеем,
                Ждать научись. Я, право, прав!
                Сначала проштудируй Маркса -
                Там всё расписано прекрасно:
                Буржуй - паук, рабочий - раб,
                Буржуй силён, но в чём-то слаб,
                Et cetera, et cetera...
                Что будет завтра, делалось вчера.

                Но главное - затеять драку,
                И люмпена спустить в атаку.
                Назвать  всё "классовой борьбой",
                Где насмерть бьются меж собой
                Со всяким всяк; мы ж в этот миг
                Пожнём плоды своих интриг,
                И пусть, пусть льётся кровь щедрей,
                Сметая прочь и троны и царей!

                Теперь ответь: коль горы трупов
                Тебе придётся взгромоздить,
                На треть уменьшить город Глупов,
                Синоним "смерть" дать слову "жить",
                Взвалить на плечи ношу палача...
                Ты хочешь этого?

ВОЛОДЯ:                Конечно, да!

МЕФИСТОФЕЛЬ:    Но коли станешь ты, как мякиш,
                Над детскою слезинкою заплачешь,
                Душонку пожалеешь хоть одну,
                Я лично голову тебе снесу!
                Не отступать от цели ни на йоту,
                Вперёд переть с упорством идиота
                И верность дьяволу хранить,
                Как я быть дьяволом! Чтоб мне не быть!

ВОЛОДЯ:         Не трать свой пыл, липучий бес, -
                Я с колымаги плача слез.
                Огонь отмщенья брызнул в кровь,
                Милльон сгублю - не дрогнет бровь.
                Моя страна казнит мою родню... -
                Я ужасом Россию наводню!

МЕФИСТОФЕЛЬ:    Добро пожаловать в семью! (Взмахивает полой плаща - гаснет свет,
                всё исчезает)(задумчиво, тихо):
                Людишки, люди, человечки,
                Быки, бараны и овечки.
                Точка, точка, два крючочка,
                Носик, ротик, оборотик,
                Палка, палка, огуречик -
                Вот и вышел человечек.

             (Хлопает в ладоши. На сцену вылетает ватага его ипостасей.
              Гримасничая, стремительно разбегаются по углам сцены, потом
              выстраиваются в колонну в затылок за МЕФИСТОФЕЛЕМ, скрываясь
              полностью за ним, затем организуют хоровод вокруг предводителя.
              МЕФИСТОФЕЛЬ поднимает руку - ипостаси замирают на месте)

МЕФИСТОФЕЛЬ:    Настали муки моего творенья.
                О созидания счастливый миг!
                Творить из ничего - конечно же, уменье.
                Ты б переделывать попробовал, Старик!
                Всех искушу и повяжу на зле,
                И воцарю тогда я на земле!

                (ипостасям)

                По миру мчись горох моей проказы,
                Проникни в распоследнюю дыру,
                Заполни все пустующие лазы
                И врите, врите, как и я всем вру...

                КОНЕЦ 1 действия
 
               

 


,