Эпос об Иде в древнем замке

Осень. Сырость пробилась ко мне до костей,
Грязь налипшая ноги тянула к земле,
И наотмашь царапали ветки лицо всех мастей,
Предрекая заблудшему выход на тропы к судьбе...

Выли волки вдали, сверху птицы кричали зловеще, как ночь,
Но в тумане, под грохот от сердца в груди, был замечен дворец,
Тёмный замок манил как магнитом - нельзя превозмочь
И повёл мою душу в готический мир под венец...

Дверь распахнута точно вечность и гулом внутри
Показалось, витал некий дух, холодком по спине
Он касался едва, будто током и тело горит,
В центр зала толкая к столу утопиться в вине...

Оказаться на дне от бокала, разбитого до меня,
Он завис в этом воздухе царственно иль, держа,
Мне тянула его чья рука из воды и огня,
Силуэт показался в хмелю, а душа вся дрожа

Отшатнулась на миг, но уже натянулась струна
Или нить, или цепь, завязавшая с местом тьмы,
Местом сил и проклятий, и магии как из сна,
И стал слышимым голос Её - той хозяйки, сошедшей из мглы...

И схватила, как ветер и как понесла в этажах,
То спускаемся вниз, то взлетаем опять к потолкам,
Отражение тени исчезло в былых миражах,
В зеркалах тоже нет нас, всё прошлое кто солгал...

Допустила меня к самым недрам, где клетки стоят,
На поверхности все пустые, но крики из них
Разрывали аорты, реторты и страхом объят
Каждый угол в стенах, запечатанных и больных...

Заманили меня тоже в клетку - испытывать дух,
С моей спутницей был и некто в мужском существе,
Он не видим, как души из клеток, но мучает слух
Своей мантрой о вечном, о смерти в её естестве...

Я позволил себе умереть и принять эту боль,
А другие молили пощады и узниками потому
Оставались на дне, как в чистилище из неволь,
Ну а я...Стал хозяином, стражем бездны за их тюрьму...

Вместо сердца в меня заложили тяжёлый магнит,
Он свинцовый, как камень ада, и чует живых,
Кто идёт далеко - примагничивает и хранит,
Пока все не дойдут в этот замок до "ножевых".

Мы влюблялись в них, как по краю, топя в вине,
В культе бешеных диких ночей поцелуем жгли,
Ида мучила также сладостно в тишине,
При свечах, одурманенных до зари...

Мы любили всех жертв, как последних из всех людей,
Но и ели их также страстно в свете Луны...
Так и выглядело это царство в бреду теней,
Наслаждаясь своими гранями в эти дни...

То ли дни, то ли сотни и тысячи лет
Проходили, мы счёт потеряли им
И величественно подыграл орган нам в ответ,
Музыканта нет, его клавиши сами выбрали свой мэйнстрим.

Под пунцовой вуалью горели Её глаза
Под прозрачною кожей я видел души надлом,
Моя Ида любила стать дымом во всех церквях
И дурманить до полусмерти у Дьявола под крылом...

Этот эпос алхимика в сердце жил,
Души топливом оставались внутри него,
Те ж, кто выдержал - стал адептом его горнил,
И служил в его замке заброшенном далеко...