Полвека...

Прочувствуй каждый орган, каждый выкрик,
Вот эскалатор сорванный с цепи,
Смиренным будь, неискушенным Мцыри,
На требушинку умерших гляди.

Все закуси кусочком белой кожи,
Впиваясь челюстью в дрожащую ладонь,
Нет у печенки ни лица, ни рожи,
Нутряк застыл под лифтом как немой.

Был взрыв, эксплозия, подъем на небо,
Спустился вниз лишь бредящий дурак,
Прочувствуй каждый орган, крошку хлеб,
Картошку фри, утробу в зеркалах.

С ленцой заря, вздувается как сфинктер,
Метают молнии застывшие глаза,
Дверь раздвижная в алом лабиринте,
На взорванной губе дрожит слеза.

Был взрыв, обычный день, покупки,
С товаром управлялся полутруп,
Орала дочь отцу больному в трубку,
Про стеклотару, кладбище и суп.

Купи, продай, вертись как сумасшедший,
Шуруп расхвален сломанным гвоздем,
На эскалатор с сумками восшедший,
Не думай думать, значит не помрем.

Был просто взрыв, глазастый ад пожара,
Смерть втихомолку кушала детей,
Кто умирал от боли, от угара,
Кто жутко путал жен и матерей...

Наказывай безликий ливер века,
Так аккуратно дуя на кишки,
Ты проглотил от горя человека,
Сжевавши смех больной для остроты.
Прочувствуй каждый орган как калека,
Который долго падал с высоты.
Как хорошо, не взорвана аптека,
А значит улица, фонарь, мосты.
Лекарства ни к чему, полвека
Взрываться будут храмы Пустоты.