Живой калейдоскоп

                КАЗБЕК  ТУАЕВ




                ЖИВОЙ   КАЛЕЙДОСКОП


                ЭТО ПОЛУЮМОРИСТИЧЕСКАЯ,  ПОЛУАВТОБИГРАФИЧЕСКАЯ  ПОВЕСТЬ  В ФОРМЕ  РЕЧЕТАТИВНОГО  РОКА…И УЖ, ЕСЛИ ЖИЗНЬ  НАША В КОРНЕ  ИЗМЕНИЛАСЬ И ВСЁ  ПОМЕНЯЛОСЬ, ТО, - ЧТО УЖ  ТУТ  МЕЛОЧИТЬСЯ, -  ДАВАЙТЕ  МЕНЯТЬ И ЛИТЕРАТУРНЫЕ  ФОРМЫ И ЖАНРЫ  ОБЩЕНИЯ!..
                ГЛАВНОЕ,- СМОТРИТЕ  НЕ  НА ФОРМУ, А НА  СОДЕРЖАНИЕ.  ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ  ПОЭТОВ  ПРОШУ  НЕ ВОЛНОВАТЬСЯ, ТАК КАК Я  НЕ ПРЕТЕНДУЮ НА  ПЭЗИЮ. .. И «СТИХИ»  СВОИ  СЧИТАЮ   ДАЖЕ НЕ  БЕЛЫМИ,  А «СЕРО - БУРО – МАЛИНОВЫМИ.  ЕДИНСТВЕННОЕ, НА  ЧТО  Я  ПРЕТЕНДУЮ, ЭТО, -  НА СТОПРОЦЕНТНОЕ  СОБЛЮДЕНИЕ  ПРАВОПИСАНИЯ  РУССКОГО  ЯЗЫКА…ЕСЛИ  ИНТЕРЕСНО, ТО ЧИТАЙТЕ, ЕСЛИ НЕ ИНТЕРЕСНО, ТО «ЧУНЯЙТЕ»…КАЗБЕК  ТУАЕВ.  ФЛОРИДА.
               




                СОДЕРЖАНИЕ  В  ПОРЯДКОВЫХ  НОМЕРАХ

    1   ПРОЛОГ
    2   НОВЫЙ ДЕНЬ
    3   УХОДЯЩИЙ  ДЕНЬ    
    4   МОЯ ФИЛОСОФИЯ
    5   ЛЮБОВЬ
    6   ПИШУ  КВАДРАТНО
    7   СНОВИДЕНИЯ
    8   МОЯ  ЛИРА
    9   ИЩУ  СЕБЯ
 10   НОСТАЛЬГИЯ
 11   СУДЬБА
 12   ПО  ДАНТЕ
13   МОИ ГОДА
14   ХАНДРА
15   ЦЫГАНКА
16   ЧУЖИЕ  ЖЁНЫ
17   МОИ  ВКУСЫ
18   И О РОССИИ
19   ГОРОСКОП
20   МОЯ РЕЛИГИЯ
21   ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ
22   ЛЕВШИ
23   МОИ  ДОЛГИ
24   СЛОВА,СЛОВА, СЛОВА!..
25   ПУТИ -ДОРОГИ
26   МОЯ  ПЕСНЯ
27   МОЯ  МАТЬ
28   МОЙ ОТЕЦ
29   «СТАРИК»
30   ТУГАН
31   «БЕДЫГО»
32   «ТИМОШКА»
33   ТЁТЯ ФАТИМА
34   ТЁТЯ ЗАМИРА
35   «МАНЯ»
36   ТЁТЯ НИНА
37   СОНЯ-СОФЯ
38   ТЁТЯ ЖЕНЯ
39   МОСКОВСКАЯ  РОДНЯ
40   ЖОРА – ГЕОРГИЙ
41   ВИКТОР
42   ПЕТЯ
43   ВОЛОДЯ
44   СОЛОМОН
45   НО, СОЛОМОН
46   И ОПЯТЬ СОЛОМОН
47   МОИ КУЗИНЫ
48   АНДРЕЙ ТОКАЕВ
49   МОЙ СЫН
50   МОЯ ДОЧЬ
51   МОЙ  ПЕРВЫЙ ЗЯТЬ
52    «ЕЩЁ ОДИН СЫН»
53   ТУАЕВЫ ТАШКЕНТА
54   НИКОЛАЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ТУАЕВ
55   АХШАР ТУАЕВ
56   МУХАРБЕК ТЕДЕЕВ
57   ЭЛЬБРУС  САТЦАЕВ
58   ЛИМАКОВЫ
59   ЕВГЕНИЙ  НЕ  ОНЕГИН
60   «ШУЯ»- АЛЕКСАНДР
61   ЕРМАК  КАРАЕВ
62   ГЕННАДИЙ  ПРИХОДЧЕНКО
63   СЕРГЕЙ АФАНАСЬЕВИЧ ПРИХОДЧЕНКО
64   СУРЕН А. МИКИРТЫЧЯН
65   УТКУР АХМЕДОВИЧ АХМЕДОВ
66   КАПЛУН  МИХАИЛ ИВАНОВИЧ      
 67   ЛИ  МИХАИЛ ВЛАДИМИРОВИЧ
68   ПОТОМОК ТЕМУРА
69   БАЛЛАДА О ХИРУРГЕ
70   НЕЗЕМНЫЕ  МАЯКИ
71   ГЕНЕРАЛ  «С. А. М.»
72   АХАНГАРАН
73   ЧТО ЕСТЬ ТАЙНА
74   РАННИЕ  СТИХИ
75   ЗАВЕЩАНИЕ
76   ПОДРАЖАНИЕ  ЕККЛЕСИАСТУ
77   ЗАКОН ПРЕДКОВ
78   ДЕВЯТОЕ  ИЮЛЯ
79   АРАМ ГРИГОРЬЯН
80   ИСМАИЛОВ  АБДУРАХМАН
81   АТАБАЕВ  ДЖУРА
82   КАЗАКБАЕВ МАМАДАЛИ
83   ОМАДУЛЛА «ПЕРВОПЕЧАТНИК МОЙ»   
84   ЦИФРА  СЕМЬ
85   ДЗАНАГАТЫ  НАДЯ
86   МОЙ  ОТВЕТ КРИТИКАМ
87   Я НЕ ПОЭТ
88   ТАШКЕНТСКАЯ   «ТОЛКУЧКА»               
89   ТРЁХГЛАВЫЙ  ИРИСТОН
90   ТЕРПЕНИЕ
91   ЦЕНЗУРА   
92   ЮБИЛЕЙ  СУПРУГОВ МИКИРТЫЧЯН
93   ЖАННА  НЕ  Д’ АРК
94   ЛЫСИКОВА  НИНА
95   МНЕ ПРОШЛОГО НЕ  ЖАЛЬ
96   ЛОХ
97   Я ПО ГОРОСКОПУ «РАК»
97   СТИХИ НЕ КАЛАЧИ
99   РОДИНА
100    ШАБАШ
102   ОСЕТИНСКАЯ  БОГЕМА  ТАШКЕНТА
103   И НАТАЛИ, И КЕРН!.
104   «ТАШКЕНТСКАЯ  НЕДЕЛЯ»
105   ДАНТИСТ-БАПТИСТ
106   «ВЕЧНАЯ  ЛЮБОВЬ»
107   ГЕРГИЕВУ  ВАЛЕРИЮ
108   МОЁ  ФОТО
109   ЧЕЙ КРЕСТ?.
110   АНОНС
111   ЗЕМНОЙ   РАЙ
112   СВЯТЫЕ  ИМЕНА
113   НАШ  ВНУК
114   БЕЗВЕСТНЫЙ  БАРД
115   «КНЯЖЕСКИЙ  ДОМ»
116   ГЕНРИЭТТА КАПЛУН
117   ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КИМБЕРЛИ
118 НОВОСТИ
119   МОЙ  ДОКТОР
120   ЦАРАЕВА-АШУХА
121   ТАТЬЯНА КЕРЛ
122   ЦАРАЕВ АЛИМБЕК
123   МОЯ ЭЛЕГИЯ
124   ИСПОВЕДЬ
125   Я СОЗДАЮ СЕБЯ
126   СОРОК СЕМЬ
127   ДОМАШНИЙ  ТЕАТР
128   МАРАТ  ДАУКАЕВ
129   ВОДНЕВСКИЕ  РОССИИ
130   КСЕНИИ…
131   Н. А.  ВОДНЕВСКИЙ
132   НОЧНЫЕ  ТЕНИ
133   МОЙ  ЖРЕБИЙ
134   МОЕЙ  ДОЧЕРИ 55
135   ЖУРАВУШКА
136   «КТО-ТО»
137   Я СПРОСИЛ…
138   ЗВЁЗДЫ  ТУАЛИИ
139   ГИМН «ФК АЛАНИИ»
140   ЛЮТЕРАНСКАЯ  КИРХА
141   «ДАВАЙ  ПОЖЕНИМСЯ»
142   ВОЛГА- ДОН И ТЕРЕК-ДОН
143   МОИ ДОЛЖНИКИ
144  «ГЕНСЕКИ»  СССР
145   МНЕ ЖАЛЬ…
146   СТРАННАЯ  АМЕРИКА
147    ШАТЪАТ
148   ЧЁРНЫЙ СЕНТЯБРЬ
149   ПОДРАЖАНИЕ ВИЛЛИ ТОКАРЕВУ
150   ТУАЕВ   «ЦАРАЙ»
151    ВАДИМ  «СУХУМСКИЙ»
 152   АКТЁР МИХАИЛ  ЕФРЕМОВ
 153   НА ЭТОМ БЕЛОМ  СВЕТЕ
154   БЫЛИНА О  «МИЛИЦИОНЕРЕ»  АРЕНИНЕ
155   СТРАДАНИЯ  ПРОРОКА
156   Н. А. ТОКАЕВА
157   МОЁ  ЛИЦО
158   МОЯ  СНОХА
159   ДРУЗЬЯ
160   ПОКРОВИТЕЛЬ КРАСОТЫ
161   СВАДЬБА  В НАВОИ
162   МОЁ  ВДОХНОВЕНИЕ
163   «БЕЗЫМЯННЫЙ  ХРАМ»
164   ВИРТУАЛЬНОЕ  ГОЛОСОВАНИЕ
165    СЕЗОН  ДОЖДЕЙ
166   МОИ ГРАЖДАНСТВА
167    ИНОГАМОВ Р.А.               
 



                АЛФАВИТНЫЙ  УКАЗАТЕЛЬ ИМЁН

АДАМ…  17
АХМАДУЛЛИНА …21
АЛЕКСАНДР…29,35,16
АШУХА…31
АЛЛА…47
АЛЬБИНА…47,53
АНДРЕЙ…48, 156
АНЗОР…53
АХШАР…55
АХМЕДОВ…65
АТАБАЕВ…81
АНДРОПОВ…84,140,144
АЛИНА…138
АГКАЦЕВ…140
АГУЗАРОВ…140
АРЕНИН…154

БАЙРОН…4,17,98,156
БОДЛЕР…17
БЕЛЬМОНТ…17
БЛОК…17,18
БОКАЧЧО…17
БУШ…22,165
БЕДЫГО…31
БЕСЛАН…31
БУРИЕВ…52
БАБАЕВ ТУХТАСИН…58
БЕСОЛОВА…72
БРЕЖНЕВ…84,144
БЕЗУГЛОВ…105
БИБО…141
БЕАТРИЧЧЕ…162

ВЛАДИМИР ТУАЕВ…138
ВАСИЛИЙ ТЁРКИН…12
ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ…21,114
ВОЗНЕСЕНСКИЙ…21
ВЛАДИ МАРИНА…21
ВЕРА…32
ВИКТОР ЦАРАЕВ…34,41
ВОЛОДЯ…43
ВАЛЯ…43
ВАЛЕНТИНА…47
ВИКА…47
ВАРУЖАН ПЕТРОСЯН…126
ВОДНЕВСКИЙ…129,131
ВАСИЛИСА…141
ВАДИМ ТУАЕВ…151


ГУШТИ…39
ГЕННАДИЙ…62
ГУБАЕВ СЛАВИК…68,
ГРИГОРЯН  АРАМ…79
ГОРБАЧЁВ…84,144,165
ГАГЛОЕВА…101
ГЕРГИЕВ…107,140
ГЕНРИЭТТА КАПЛУН…116
ГАБАРАЕВ…140
ГАЛАЗОВ…140
ГУЗЕЕВА…141
ГИТЛЕР…142
ГЕСС…14ГУДЕРИАН…142



ДАНТЕ…12,17,162
ДАРЬЯ…39
ДИЛБАР…161
ДЖУЛЬЕТТА…162
ДЗАНАГАТЫ  НАДЯ…85
ДАВИД…138
ДИОГЕН…108
ДАУКАЕВ МАРАТ…128
ДЗУГАЕВ…140
ДЗАСОХОВ…140
ДИМА МЕДВЕДЕВ…144


ЕФРОСИНЬЯ…135
ЕВТУШЕНКО…21
ЕВГЕНИЙ…4, 32, 59
ЕЛЬЦИН…17,144,165
ЕРМАК…61
ЕСЕНИН…6,13,18
ЕФРЕМОВ МИХАИЛ…152

ЖУРАВУШКА...135, 137
ЖАННА…93
ЖЕНЯ…38
ЖОРА…40,41
ЖУАН…4


ЗЕРЕМА…20,135,162
ЗАЛИНА…53
ЗАКХЕЙ…70
ЗАМИРА…34
ЗИФА…53
ЗИНА…39

ИННА…39
ИГОРЬ…58
ИСМАИЛОВ АБДУРАХМАН…80
ИНОГАМОВ РУСТАМ АКБ…167
ИБРАГИМ…161


КОСТА…8
КАЗБЕК…17,23, 47,83,106,108,138
КОЛА БЕЛЬДЫ…86
КСЕНИЯ…27,38,130
КАРАЕВ…61
КАПЛУН…66,114, 115
КАРАКАЙ…70
КИШИНСКИЙ…70
КАЛГАНОВ…70
КАДЗАЕВА…72
КАЗАКБАПЕВ МАМАДАЛИ…82
КАЛЛАГОВ…101
КЕРН…103
КОБЗОН…114
КИМБЕРЛИ…117
КЕРЛ  ТАТЬЯНА…121
«КТО-ТО»…136
КОКОЙТИ…140
КУЛОВ…140
КАБАЛОЕВ…140
КОШЕРХАН…142
КУРБАНОВ…161
КУДДУЗ…161


ЛАРИСА…141
ЛИМАКОВЫ…58
ЛИДА…92
ЛИ МИХАИЛ  ВЛАДИМИРОВИЧ…67
ЛЕНИН…84, 144
ЛЫСИКОВА НГ…94
 ЛЕОН… 113
ЛЮДМИЛА.. 31, 120
ЛУЖКОВ… 122
ЛАУРА… 162, 163


МАРИНА ВЛАДИ… 21
МАКЕДОНСКИЙ АЛ…. 22
МАРФА… 29
МИША-БЕДЫГО… 31
МАНЯ… 35, 37
МАРИЯ… 35, 53, 162
МЭЛС… 53
МУХАРБЕК …53, 56
МИКИРТЫЧЯН… 64
МАРКИВ ИННА.. 119
МИЛА…120
МАМСУРОВ…140
МАЛЕНКОВ Г…. 144
МЕДВЕДЕВ… 144
МУНИРА… 161
МАНЗУРА… 161

НАТАЛИ…102, 103
НЕКРАСОВ… 20
НАПОЛЕОН…22
НИНА… 36, 47
НИКОЛАЙ…39, 53, 54
НАДЕЖДА… 47, 156


ОБАМА…164
ОНЕГИН…17
ОКУДЖАВА…21, 23, 114
ОЛЕНЬКА… 27
ОЛЯ… 39
ОЛЕГ.. .39, 42, 122
ОДИНЦОВ… 140

 ПУШКИН… 4, 9, 12, 17,98, 102, 108
ПИЛАТ… 17
 ПЕТРАРКА…17
ПИКАССО… 22
 ПЕТЯ… 39
ПРИХОДЧЕНКО Г…. 62
ПРИХОДЧЕНКО СЕРГ. АФ… 63
ПЕНЬКОВ… 70
ПЛИЕВ… 140, 142
ПУТИН… 144,164,165

РОЖДЕНСТВЕНСКИЙ…21
РАФАЭЛЬ…22
РЕЙГАН..22
РАХИМ…52
РУСЛАН… 53, 138
РИХТЕР… 140
РОЗА… 141

СИМА… 28
СТАЛИН
СОНЯ-СОФЯ… 32, 84, 142, 144
СОЛОМОН…44,45, 46, 78,86
САША… 47
СУЛИКО… 53
СВЕТЛАНА… 56
САТЦАЕВ… 57, 93
СУРЕН А.М… 64, 68, 79, 92
САМОТУГИН… 70
СЕОЕВ… 71
СУХУМСКИЙ ВАДИМ…151

ТЮТЧЕВ…108
ТУГАН…30, 35, 138
ТАМАРА… 31
ТАТЬЯНА…31, 121
ТИМОШКА…32
ТИМОФЕЙ… 32
ТУАЕВЫ… 32, 53, 59, 83-а, 88, 147
ТИМУР… 34
ТАДЕЕВ… 56
ТОКАРЕВ… 149
ТУАЕВ… 108, 110, 138, 150, 151
ТЕМИНА…138
ТАЙМУРАЗ… 140
ТОЛСТОЙ…154
ТОКАЕВА Н.А… 156
ТРАМП..164   



УБАЙДУЛЛАЕВ ОМАДУЛЛА…83
УЛЬЯНОВ…84,144
УЛЬЯНА…88
УТКУР АХМЕДОВИЧ…65
У Ну…54
 

ФРОСЯ…135
ФАТИМА…33
ФАДЮХИН…70
ФЬЯМЕТТА…162

 
ХАЛИЛОВ ИБРАГИМ…161
ХРУЩЁВ…84, 140,144
ХАХАНОВ…140
ХРЕННИКОВ…140
ХИЛЛАРИ…164


ЦАРАЙ…150
ЦАРАТА…121
ЦАРАЕВ АЛИМБЕК…122
ЦАРИОНТИ…140

ЧАЙЛЬД…17
ЧАРЛИ ЧАПЛИН…22
ЧЕРНЕНКО…84,144


ШАНЕЛЬ-ШАНЯ…135
ШЕКСПИР…8, 17, 98, 156
ШУРИК…60
ШАРАФ РАШИДОВ…80
ШАПОВАЛОВ…104
ШВАРЦНЕГГЕР…165
 
ЭЛЬБРУС…22,57,93

ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ..22
ЮРА КАПЛУН…114

ЯРМАТОВ…90
ЯДЫХ…140


























1
ПРОЛОГ

Питаясь  солнцем и водою,
Я жил  мечтою о любви.
Читал, страдал и грезил ночью,
А днём  работал от нужды.

В свои шестнадцать лет
Я мог принять любой  совет.
Надежда! Вера! И Любовь!-
Других  не  знал я  слов.

Терпеньем наделён  обильно,
Терпимостью - не очень,
Живу по-прежнему  «в нужде,
Хотя не  знаю слово «лень».

Встаю, почти, как все,
Кручусь я белкой  в колесе,
Но о хлебе и вине
Забочусь даже и во сне.

Тревожный, чуткий  сон,
Ночные бдения и шорохи,
И с ними в унисон, -
Души и сердца  всполохи.

Уж коль ты пессимист,
То слёз  и не  стыдись.
А я вот – оптимист,
И зачем они сдались!?.

«Навагинская», «Заправка» и «Психдом», -
Вот ориентиры  детские  мои.
Названья эти, - город мой и дом.,
Они, - начало и конец пути.

Здесь начинался иль кончался,
Бульвар широкий, «Госпитальный».
На этом перекрёстке есть звено
Крепостной  стены Владикавказской

Мимо  той  стены  я часто,
Бегал к Тереку  в жару,
А вечером, плетясь устало,
Я щупал амбразурную  стену.

Теперь всё это, - «в прошлом веке»,
Далёк  я от забот земных,
Я к Тереку не  бегаю, как в детстве
И не считаю  щелей  амбразурных.


2

НОВЫЙ  ДЕНЬ

Катаюсь я с Землёй  в обнимку,
Убегая от своей  нужды,
И радуюсь я солнечному  лику
А жизни  новой  дважды.

Омыв  водою  бренно тело
И душу  окропив молитвой,
Я снова приступаю к делу,
Пользуясь свободой новой.

Ругаю снова непогоду,
Себя нещадно обвиняю,
Родню свою и долю эту,
И всех попутно обличаю.

Буду  снова слушать бредни
Клевету и сплетни,
Заблуждаясь, и не мало,
Как не раз  уже  бывало.














3
УХОДЯЩИЙ  ДЕНЬ

Усталый  день  спешит к закату,
Он много  натворил  «делов»,
И нам бы  эту  эстафету,-
Довольно нынче нам грехов.

Зажгутся  в  небе  звёзды,
А  в хижинах, - огни,
И нам бы  все заботы
Забыть в объятьях ночи.

Словами бранными  немало
Ругаем время, что уходит.
Ругаем даже  и светило
За то, что ярко светит.

Но, если без утайки,-
Кого нам более винить
За  все  дневные «враки»,
Если  не  самих  себя!?.





4

МОЯ «ФИЛОСОФИЯ»

Обман  и правда, день и ночь,
Слова  любви, затем измена,
Зима и лето, сон в полночь,
Вот нашей  жизни половина.

Жуан  у Байрона любил
Романы, скуку и девиц
И то же  самой  любил
Евгений, Пушкина любимец.

И я, пигмей нескладный,
В усладу  чувствам и мечтам,
Пишу  роман несвязный
И подражаю  тем  певцам.

Потомки примут ли стихи,
В любом  случае, я уверен,-
Они поймут, что их  мозги
Морочить не  намерен!?.

Пусть будет то, что будет,
Рука писать не перестанет.
Меня ведь не  убудет,
Зато им  пища  будет.

Какая  блажь, сказал один,
Другой подумал и ответил:
Ленивцу мягкие  диваны,
Вакхану- винные  пары.

Кому-то чудятся проекты,
Кому-то сладкие  мечты.
Сентиментальному, - иллюзии,
А романтику,-просторы.

Стихами нового романа
Я утоляю  свою  жажду,
Вытряхиваю крохи из «кармана»
И плачу  из них я мзду.

Романом тяжким увлечённый,
Я  не  замечаю  дня и ночи,
Пишу  усталый и согбенный,
Порою не  смыкая  даже очи.

Не жду я музы посещение,
Не увлекаюсь и хандрой,
Возможно муза  есть виденье,
Которое смеётся надо мной.

Зови меня  фанатом,
Но избави от глубца,
Я слишком увлечён романом,
Чтобы слушаться глупца.

Вставал я с петухами,
Оставив  негу и постель,
Марал бумагу словесами
И возвращался я в постель.

Вообще-то, я не избалован,
Приучен к тяжкому  труду.
Мне пир  земной не уготован
И манну  с неба  я не  жду.

Вакханки, Нимфы и Сатиры
Таких, как я, не любят.
Им неприятны звуки лиры,
Им наливай вино без меры.

Скажу вам по секрету, -
Я не родня  Бахусу
И философия его, скажу,
Мне  не совсем по вкусу.



5

ЛЮБОВЬ

Любовь, я думал, - панацея,
От всяких  бед  спасёт она.
А вот,она,– «в стакане буря»
И «в курятнике  война».

Стакан тот жжёт ладони
И хочется разбить на доли.
А куры всё  кудахчут
И плачут от безделья.

«Любить»,страдать»,«болеть»-
Легко всё это рифмовать,
Но кабы вовремя нам знать,
Так лучше  не любить.

Любовь, – игра  со львом
Иль полосатым тигром;
Засунул голову им в пасть
И можешь сразу в рай попасть.

Какой красивый  зверь,-
И гладкий и пушистый,
Но ты  ему  не  верь,
Он в гневе  кровожадный.

Любите,  если  смелы,
Если  глупы, как  ослы,
Но лучше  обходить Венеру,
За версту  к  примеру.

Как небом и землёй,
Как крышей над собою,
Как крепостной  стеной
Горды  супругом мы порою.

Но небо  вдруг  темнеет,
А то и крыша протекает,
И рушится  у нас стена,
За которой  укрывались.

«Супруги и супружество» -
Какая  странная  контора!?.
Уж  лучше  одиночество
И пусть меня осудит Тора.

Супруги и супружество,-
Конечно же  красиво,
Но, всё-таки,  комично,
А порою даже и трагично..












6

ПИШУ КВАДРАТНО

У каждого  своя  дорога,
Свои  болезни  и заботы,   
И от Создателя, от Бога
Свои особые  приметы.

Один себя  лишь слушает,
Летает в облаках  другой,
Иной  по кучам  ползает,
Согнувшись весь  дугой.

Такая вот  мы  братия,
И все «калеки»,как один,
И не имеем мы  понятия,
Что Бог у  нас  один.

Мы, как в калейдоскопе,
Плывём  в космической пыли,
Иль, будто в Ноевом Ковчеге,
В земном  людском  потоке.

Пылинка вечности, вселенной,
Осколок неразгаданных  миров,
Человек душонкой  смертной
Жаждет незаслуженных  даров.

Мы молимся  и плачем,
Нам жаль себя, а не Христа,
И от врождённого невежества
Не замечаем Божества.

И я  тащу  свою  «былинку»
Туда же  в вечный космос,
Порой цепляюсь за соломинку
И плачу  в полный  голос.

Я направляю  мысли  вдоль,
А взгляд, - куда-то в  даль,
Мне прошлого совсем не  жаль,
Как  Есенину «сиреневую шаль».

Я не  приемлю круг  порочный,
Составленный из линий на руке,
Провожу касательную  к сердцу
И направляю прямо к солнцу.

Я не совершаю смертный грех,
Любовью согревая  женщин,
Красоту ведь тоже  создал Бог
И ошибиться  Он  не   мог.

Я  не чуждаюсь русской речи
И не нарушаю правописание,
А формы  слога и наречия
Я меняю для  приличия.

Пишу квадратно, кругло,
А бывает, что и «ломанно»,
Я изучал конечно Геометрию,
Но не признаю  симметрию.

Черчу «живые  треугольники»
Из  сложных  судеб и людей,
А порой и четырёхугольники
Из тех же  жён  и их  мужей.

Я не  осуждаю «Митрофанушку»,
Пошто не знает «Еографию»!?.
Зато он уважает матушку
И свою родную Биографию…

Ташкент. 1980












7

СНОВИДЕНИЯ

Уйдя  ко  сну  из  яви,
Мы в чудных  красках  сновидения
Повторяем день, что прожит нами,-
Молитвы, страсти и сомнения.

Окутанные  шалью  пенной,
Эфирной  и волшебной,
Всю ночь качаемся над  бездной
И соревнуемся  с судьбой.

Но в этом мире  сновидений
Нам тесно, как в утробе,
И вместе  с утренней  Авророй
Поём  мы  гимн  свободе.

И долго, напрягая  память,
Из клочьев  будем собирать,
Разорванные временем и жизнью,
Картины, виденные  ночью.

Как кадры  снятого кино,
Будем клеить воедино
Куски ночных  видений
И монтировать сюжет.








8



МОЯ  ЛИРА

Поэтов  любят и не  любят,
Им верят и не  верят,
И часто ненавидят,
Но бывает, что и любят.

Но, суть  пока  в другом,
Мне «ренессанса» не открыть,
Но сердце  обновить
Хотелось  бы  при  том.

И   утешать  не  стану  тех,
Кто тяжкое  влачит  ярмо;
Я совершаю часто  грех
И утверждаю, жизнь, -«дерьмо».

Невежество и скверну
В словах я не приемлю,
Но вот и не  пойму,
Зачем  я  так  пишу!?.

Говорят,  что  я педант,
Но это надо  доказать,
Я аккуратен, но не  франт,
А порядок  надо  знать.

Ленивцу  спуску я не  дам,
Я не  люблю его натуру.
Пусть скажет некая  мадам, -
Он требователен  сдуру.

Шифровать себя  не  буду
В некий  образ  из  страстей,
И символистом  тоже я не  стану,
Я далёк от их  мыслей.

Об Олимпе  не  мечтаю,
Там едва ли место есть,
Быть  бы вот слугою:
Пушкину, Шекспиру и Коста…

Я поэтов  примитивней,
Весь  от «первого  лица».
Я пишу  без  всяких  козней
И  от чистого  листа.






   9

ИЩУ  СЕБЯ

Пресытившись  сполна
Превратностями неги,
Судьба  моя  иной не  стала,
Не стали гладкими дороги.

Супруга  осудив  заочно,
Жена  понуро ходит,
И в серое  пятно  окна
Глазами отрешённо смотрит.

«Усталостью металла»
Называют некую болезнь,
И вот она от  всех  устала
И много здесь  причин.

И коль уж я прикован
Цепями золотыми,
То и читать обязан
 Болезни на  латыни.

И вот сижу, «как древо»
У деревянного стола,
Слышу  звук пустого  чрева
И зарождается  тоска.

Каракули с хвостами и рогами,
Иероглифы, как сакли на горах
Вывожу  дрожащими руками
И сожалею  о грехах.

Я не могу  найти себя,
Хотя  давно уже  ищу.
Зато молва вокруг меня
Тревожит  мою  душу.

Беру я белую бумагу
И рисую  радугу-дугу,
Получаются  цветные
Фантастические  сны.

Перо жужжит, как злой  комар,
Бумага терпит обречённо,
Извлекаю из  души нектар
Всё так же исступлённо.

Не считаю  тяжким роком
Земную  жизнь  свою.
Иногда протискиваюсь боком,
Но не  кляну  судьбу  свою.

Стучится новый день
Ко мне  уже  давно
И мне, конечно же, не  лень
Открыть  ему  окно.

Он  бодрый и весёлый
И солнце за  руку  ведёт,
Надёжный, верный и любовный,
И кто  из нас его  не  ждёт!?.



10

НОСТАЛЬГИЯ

Я теперь уже  не  тот,
Я по ночам уж  не летаю,
Меня  вдруг  прошибает пот
И я  грехи свои  считаю.

Мне реже  снятся  кущи  рая
И женская, земная  красота
Уж меньше  радует меня
И это, нехорошая  примета.

Стареешь, - шепчет кто-то в ухо.
Но я не верю  слухам  этим,
Они  обманчивы, как эхо,
И солнце  старится по слухам.

Если молоды  душа и тело,
То это жизни не  помеха.
Ну, а если уж без смеха,-
То до годов кому какое дело.

О старости судачат много,-
И стар, и млад, и середина.
Мол, это хорошо и плохо,
Молчит лишь наша половина.

Ни то, ни сё,- талдычит скептик,
А сам ещё  сопливый  мальчик.
Ему бы радоваться  жизни,
А он уже  устал от лени.

Мы все, рождённые  Психеей
Живём  слепой  стихией,
И если молод- берегись,
А коли уже  стар , -держись.

Но мы  довольно увлеклись
Иными  словесами,
Пора нам  знать  и меру,
Пусть будет между нами.

Вернёмся к теме нашей
И будем пунктуальны,
Не будем отвлекаться
 Без особенной  нужды.

Родился на Кавказе
У подножия  Казбека,
Мечта  была  простая,-
Прожить до  следующего века.

Отца не  знал  в лицо,
Встречал лишь в сновидениях,
Но с матерью зато
Проплакал без стеснения.

Родные  братья и кузины,
Тётушки и прочая  родня,
А также дяди и  кузены,-
Богата этим жизнь моя.

Родня большая, - и отлично,
Но вот  богатых вроде нет,
И дяди все, насколько можно,
Все  были  без монет.

Итак, богатых  дядей  нет,
Отца родного, знамо, нет.
Кто даст племяннику  совет
И рекомендательный конверт!?.

Держись, родимый, не пеняй,
И смело к делу  приступай.
Совету этому  внимая,
В далёкий  путь собрался  я.

Дорого привела  за  море,
В пустыне  обрывался  путь.
А в пустыне, как на море,
Здесь караванный  путь.

А вы взойдите на барханы,
Пусть это не  вершины,
Но небо станет  ниже
И вечность будет  ближе.

А можно скорым или спальным
Отправиться в Хиву,
А можно шагом и не спешным
Посетить и Бухару.

Но я не сделал и ни то, и не другое
Я просто выбрал третье,
Нашёл  в пустыне хлебный город
И для  меня  он  очень  дорог.

Я топал, топал и притопал,
Туда,  куда  я топал.
Подо мной большой  диван
И сижу я ,  как султан.

Здесь, в Ташкенте, как в Едеме,
Есть  красивый  достархан,
И людям здесь не  тесно
Средь лепёшек  и  «саламов»






11

СУДЬБА


Судьбой  своей  доволен,
Самим собой – не  очень,
Судьба - не дойная корова,
И счастье не подкова.

Насчёт судьбы  всё  верно,
Ни папа римский, ни священник
Не могут дать бесплатно
Душе  покой и праздник.

Мы все живём  однажды,
Но рады  бы  и дважды.
Судьба и крест- одно и то же
Их разделить нельзя, похоже.

Поэтому, - ползком, но в путь,
Работу  должен я закончить.
Таков мой жизненный  девиз,
А может даже  и  каприз.

Я не  люблю «тянуть резину»,
Она  однажды  рвётся.
Работа  есть  работа,
Её нельзя смахнуть в корзину.






12

ПО ДАНТЕ

Я жизни вечной не достоин
И за  Данте  я  молчу,
Знаю,  что я  грешен
И хвалиться  не  хочу.

 Но, что мне делать,
                как мне быть!?
У папы  римского  просить
                индульгенцию
И транзитом в рай попасть?!.

Знаю, - шутка неприлична,
Но кто мне даст совет иной?
Каждый  занят сам с собою
Это знаю я отлично.

Верю Данте и не  верю:
Рай! Чистилище! И Ад!
Только  вряд ли я поверю,
Что был раю Данте рад.

Это кажется и лестно,
Только детям, а не  нам.
Если даже  симпатична, -
Сказка нам не  по годам.

Данте  пишет  то, что пишет, -
Разве есть  ему  указ?
И Луна ведь тоже  пишет,-
У неё  не мало  фаз.

Вот из «ада» прямо  в рай
Угодил Василий Тёркин
Он не встретил Праздник  Мая,
Он погиб, как Пушкин.

Повертев в руке  мандат,-
Партбилет ВКПБ,
Он ударом -,«бац ногой»
По калитке на тот свет.

Наш герой нахмурил брови,
Не поймёт  во тьме  ночной:
Кто стоит под боком ныне,
Как под Курскою Дугой!?.

Ни советских, ни немецких,-
Все равны  в грехе  своём.
Таковы порядки «мёртвых,-
В каждом царстве сой  приём.

Сказал, -скручу  пока цигарку,
А там  уж  видно  будет!
Нашёл кисет, достал махорку,
Вот только спичек нет.

Твердили, будто на «том свете»
Костры  на  каждом  метре!
А  вот  попробуй-ка найти
Огня  хоть  в  километре?!.

Такого не  придумать,
Да кто бы  мог подумать,-
В аду  огня не  раздобыть
И смачно молвил, - как же быть?!.








13

МОИ  ГОДА

Я вечно жить  согласен,
Но  только  на  Земле,
Была б работа,-мир прекрасен,
А рай  безвестный,-не по мне.

Всю жизнь я грезил и томился,
Искал «волшебную мечту».
Ночами длинными молился,
Но это святостью не  чту.

Но от чего притихло сердце,
И от чего болит порою!?.
Ведь так же  светит солнце
А мне не всё  равно!..

Канули в прошлое  года
И жизнь прошла  с  годами,
И вряд ли возвратятся снова,
Мгновенья прожитые  нами.

У песни кончились  слова
И все  куплеты  спеты,
И не виновата песня в том,
Что коротки  так ноты.

Если кто-то нас  дурачил,
Землю в круговую обойдя,
То кого он больше  озадачил, -
Нас  или  себя?!.

Вращается  Земля по кругу,
А человек, - вокруг родни,
Кружит осенний  лист в пургу,-
Поди-ка их  останови.

Не очень-то, -сказал бы,-
И выбор вариантов  скуден.
Какие  мы  хозяева  судьбы,
Когда  нам  путь отмерен?!.

Но хватит плакаться  и ныть,
Как Есенин, «одуревши в доску»,
На берёзку, как на месяц»  выть,
И нагонять на всех  тоску.

Стою я перед вами, вот,
И стал как будто меньше,
И я теперь уже не тот,
Что был годами  раньше.

И Планета  видится иначе,
Хотя всё так же, - голубой.
И почему-то я всё  чаще,
Беседую  с Луной.

Я заново знакомлюсь с вами
И представляюсь каждому из вас,
Я не прощаюсь  с прошлыми годами,
Я счёт веду им здесь, при вас...




14

ХАНДРА

Порою пишется  мне  «хренно»
И живётся как-то скучно,
Мне хочется  завыть «подлунно»,
Но  знаю, -  это дурно…
Пляшут буквы- бесенята
И не  лезут в строчный  ряд,
Блеют, как заблудшие ягнята
И если  честно, я не рад.

С тревогой и надеждой,
Я начинаю  новый  день,
Смогу ли  я работой
Убить хандру и лень!?.

Встаю  с постели  трудно,
Болит и там и тут,
Но верю, - все болезни
Со временем  пройдут.

Пройдут снега, пройдут метели,
А  с ним может  и тоска.
Зачем же плакаться  в постели,
Ведь скоро будет «Пасха!..








15

ЦЫГАНКА

Пробился  луч в ночном тумане,
Луна  коснулась  облаков
Она мне  нежно улыбнулась,
Но это  ведь Любовь!..

В тумане сладких  грёз
Во сне я видел мать  вчера,
С улыбкой,  вроде бы без слёз,
Ну, да, конечно, это - Вера.

У неба  нынче мрачная одежда,
И вдруг, - кусочек солнца,
А в нём, как вечная  Надежда,
Улыбка  милого  лица.

Однажды  мне гадала,
Цыганка вещая  одна,
Смотрела прямо мне в глаза
И порчу  мне  снимала.

Она мне заговаривала зубы,
И пела  будто  соловей,
А я смотрел на ту  купюру,
Которая исчезла  меж грудей.

Ты всем вокруг не  верь,-
Она, как эхо,  повторяла,-
Хвались, но  меру  знай
И чаще   на  себя  пеняй.

Не зря  конечно же  старалась,-
Подумал я вослед купюре,
Но кабы мог я догадаться,
Что всё окажется в натуре…









16

ЧУЖИЕ  ЖЁНЫ

Чужие  жёны, как планеты,
Они влекут нас  и манят,
У них  волшебные  приметы,
И чудеса они  нам дарят.

Стреляет женщина глазами,
Играет бёдрами,  словами,
А ты играй  мозгами,
Иначе  будешь с дураками.

Играет женщина  глазами,
А то и мнимой  красотой,
Но ты не  оступись ногами
И не обманись её  игрой.

Не верь глазам её горящим,
Они горят не  для  тебя,
Не верь словам её  горячим,
Они огнём  сожгут тебя.

Какие  дивные  глаза,
Какие  пламенные  блики,
Подойди поближе и смотри,
Но сердце вдруг не обожги.

Закрой  глаза, не верь себе,
Она  играет  для  себя,
И если даже кинет мяч в тебя,
Всё  равно  не для  тебя.

Чужие  жёны, - как витраж,
Смотри, но только без руки,
Они, -  как сон  или мираж,
От нашей  жизни  далеки.






17

МОИ  ВКУСЫ

Я устаю от серого асфальта,
От серых  лиц, -  вдвойне,
И порою не  найти ответа
На серые  вопросы  мне.

Я не  «красный» и не «белый»,
И совсем не «голубой»,
Я уважаю  цвет небесный,
Потому что я  «блаженный».

Всем цветным я шлю привет,
Но остаюсь я сам собой.
Кому я  должен  дать ответ
За то,  что я такой?..

Кто-то может и подумать,-
Вон, Казбек, мол, не того!..
Ну, а мне-то что сказать,
Ведь я  не  слышу никого.

Адам, Пилат и Ельцин…
И бесконечный  ряд  людской,
Мы все  спустились, как один
По той же  лестнице  крутой.

Мы все кому-то подражали,
Как Пушкин Байрону,
Но, главное, мы  знали,      
Что  мы обязаны все  Богу.

Я не равняюсь  с Пушкиным,
Я по Пушкину ровняюсь,
Стихом своим нескладным
И часто  ошибаюсь.

Скажу  вам откровенно,
Ни Байрон с юным Чайльдом,
Ни Пушкин, ни Онегин
Не увлекут меня примером.

Не говорю, что символисты:
Бодлер, Бельмонт и Блок…,
Все, как один, на  «Б»,
Но против Пушкина, - они лубок.

Я ревность им прощаю,
Кто любит, тот ревнует,
Но, от себя  вещаю:
Их Пушкин не  волнует.

Я символ с буквой не  ровняю,
От этого я очень далеко,
Но «Медный Всадник», я считаю,
Не очень  слабое  звено.

Конечно, «Возрождение»,-
Не Петрарка, Данте и Бокаччо…
Но, однако, их  рождение
Есть новое начало мира.

И Если Байрон, Пушкин и
                Шекспир
Кому-то  не  по вкусу,
То кого  ж  теперь  найти,
Чтобы угодить их  вкусу!?

Ведь выше только Бог,
Небо, звёзды  и планеты.
А для  земных  дорог
Эти люди, - как мосты.


            
 


18

И О РОССИИ

Восток и Запад, Азия – Европа,
А Россия  между  ними – мост.
Кочуют племена  с времён Потопа
В поисках  свободных  мест.

Кочуют люди по Планете,
Снуют по этому  мосту,
И не сидится  им на  месте,
Их тянет к дальнему погосту.

А я в Россию не  влюблён,
Как Есенин или Блок,
Я  Россией  просто болен
И  без  неё  я  просто жалок.

Для меня  Россия не  дорога
И не  мост через Ветлугу,
Для меня Россия, как супруга,
И я её  ревную, как подругу.

Для меня Россия не просторы,
Не земля в квадратных метрах,
Я люблю  её  без  меры,
Я рождён Россией  в муках.

Мост работает с нагрузкой,
Пропуская  караваны,
Пользуются речью русской
И богачи и нищие  адамы.

Я русский  выучил  с трудом
И, как Ленин, говорю картаво,
Но без него я глухи нем.Ташкент 1993
 









19

ГОРОСКОП

Я гороскопам  верю и не  верю,
Когда-то  было время, - верил,
Теперь я  глупостям не  верю,
Но то, что «Рак», - я не забыл.

Блуждаю я по «Млечному Пути»,
Ищу  созвездия  по  вкусу,
Но как бы не менял свои пути,
Мне попадаются  одни «Весы».

Кладу на чашу я свои  грехи,
Фантазии свои и суетные грёзы,
На другую  чашу я кладу любовь
И слёзы  покаянные  свои.

Весы  качнулись, с ними вместе я,
И я из грешников мгновенно
Превратился  в Божьего раба
И это всё  устроили «Весы!..

Флорида. 2021












             20

МОЯ  РЕЛИГИЯ

«Поэтом  можешь ты не  быть,
Но гражданином  быть обязан»…
Я спрашивал  Некрасова: «Кем быть?»,
Хотя я знал: Адамом быть обязан.

Мы  все  чуть-чуть поэты,
Пусть даже не  знакомы  с ямбом,
Мы  сочиняем были- небылицы
И это делаем с апломбом.

Ведь все влюблённые, - поэты,
Пусть говорят они без рифмы,
И кто хоть раз влюблялся.
Тот с  музами встречался.

Муза, Фуза, Роза и Мимоза,
У каждого, - своя «заноза»,
А  у меня  религия  другая,
И я зову  её  Зарема.

Вот она, религия  любви,-
Я на Гималаи рад  взойти,
Я  в Мекку рад пешком идти,
Но только с нею по пути.

Я – протестант-Баптист,
Я – мусульманин и иудей,
И  если даже я буддист,
То только  с музою  своей.
Флорида 2022




21

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ

Конец  двадцатого  столетия,
Давно почила  инквизиция,
И вот  вам у  поэтов  пир,
Давайте  выслушаем речи.

«Вы, шо?..Володю к микрофону!?,
А вдруг, - как лучше  нас?
Открыть ему  и дверь в «Союзу»,
А вы  подумали о нас!?.

Писать,  читать в «Союзе»,
Да он готов  там  петь!
И голос  тоже  в моде,
А тут ещё  гитара  есть!..

Тут даже  микрофоны нипочём,-
Они  помогут нам  едва ли.
Уж нет, позвольте, не могём!».-
На том  и порешили!-

И так ему  скажите,
А лучше визу наложите,-
Иди, мол, ты  до дому,
И лечи свою «простуду».

Ещё  скажите на  словах,
Без  подписей, храни вас…
Что в «Американских Голосах»
Храпит такой же  бас…

Нет, нет, на выстрел от «Союзу»,
Нам не желательно  конфузу.
А там, Господь  велик,
Да и Суслов ведь «елик»!..

Смешно, небось? А как же!..
И тут не  в смехе  дело,-
Его в Писательский Союз,
А нас тогда куда же!?.».

И ждал Володя милости  от них
Но делал это  непокорно,
А  ведь собратья  по  перу
Могли  помочь  бесспорно.

И Роберт, что Рождественский,
Евгений-Женя Евтушенко,
Андрюша Вознесенский,
И даже Бэлла, пусть она «заика».

И пел один лишь Окуджава
«В соавторстве  с Булатом».
Слезами плакалась  гитара
О милосердном  вечном том.

Меж тем, судили и рядили
Там наверху  мужи  крутые:
Куда отправит, им Володю
И где упрятать  им гитару?!.

В «Кино» его, или  в «Кабак»,
Пускай он курит там табак.
Или пущай  идёт  в народ,
А лучше, пусть покинет город!

Авось «охрипнет ещё  больше,
А нам, поди, заботы  меньше»!..
И пел  Высоцкий  средь  народа,
И пел Высоцкий  для народа.

А стадион меж тем вздыхал,
Стадион охрип  от крика,
А Высоцкий, как бы отдыхая,
Всё  пел, «валяя дурака».

Марина  Влади  сражена, -
Володя  пьёт  «вино»  с утра,
Остановить  я его  должна,
Но ведь тогда замолкнет и гитара.

И пел Володя  для  народа,
И пил он  тоже для  похмелья.
А писателям  России ,
Он просто был не  нужен.

Ташкент. 1985


         



 





22

ЛЕВШИ

Левшами полон Древний  Мир:
Алекандр Македонский, Юлий  Цезарь
И в том ряду  Наполеон,
Французский  император.

Оттуда  родом Рафаэль,
И Пикассо Пабло,
И Чарли Чаплин, наш король
Немого  синего  кино.

А кто не  помнит президентов:
Рейгана  и Джорджа Буша?
Смита из семейства лордов,
Маргариты Тэтчер  мужа?

Левшою  был мой  тесть,
Левшой  родился и мой сын.
Явился  тут ещё и зять,
Он думал, будет здесь один.

Левшами стал я окружён,
Приехал вот ко мне пуштун,
Сойдя с высокого ООН,-
Афганистану преданный, Султан.

На языке пуштунов  вдруг
Заговорит наш  «малый мир»,
И скоро выстроимся  в круг:
Казбек Эльбрус, Памир…

И скоро буду  я султан,
Левшами плотно окружён,
И буду  чтить Святой Коран
С семейством, как Имран.

Все  суры  буду  знать
И страны все объеду:
Афганистан, Иран, Кувейт,
И в Турцию  поеду.

Я эту  песню сочинил
В честь друга  нового, Султана,
Который  к нам приехал
С соседнего  Афганистана.



23

МОИ ДОЛГИ

Не очень-то  рифмуются :
Поэзия, стихи, торговля,
Но пусть со мною не  торгуются,
Ведь это  воля не  моя.

«То, что спрятал, то пропало»,
Это всем известно,
Да и пользы  никакой, -
Это  сразу  видно.

«То, что отдал, то твоё»,-
Верно сказано и дельно,
Не гноби  добро  своё,
Но раздай  его  умело.

«Не знаю!..»  - тихо  отвечал,
Когда  ответа  ждал  учитель.
«Садись!..» - кивал он  головой
И я садился, как немой.

И вот,  спустя  полвека,
Гляжу на  жизнь с тревогой,
И так же  без  ответа
Стою  я,  и молчу.

Говорю опять,- «Не знаю!..»,
Как и много лет  назад.
Я главного не  знаю,
Я не  нашёл  волшебный  клад.

Казбеку деньги ни к чему!
Такую  слышу  я молву.
И, правда,  ни к чему,
Пусть это будет к слову.

А я стою, как Окуджава,
И вижу  кредиторам  ноги,
Главу повесил, как невежа,
И не  могу  отдать долги.

Я – вечный  ваш  должник,-
Надежда, Вера и Любовь!
Мой  долг поистине  велик,
Но я надеюсь на «Покров».

Я возмещу  свои  долги
Любовью и восторгом,
И в конце  своей  дороги
Воспряну  павшим  духом.

Ташкент 1997


 








24

СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА!

Под вечным солнцем и луною,
Пирует часто люд земной,
Вот  и  мы сидим с друзьями
И  пьём  мы  вместе  чай…

Течёт  вино рекою,
Шампуры  жарятся  в огне,
Теперь конца не будет тою
И плову тоже на  столе.

Сто рублей и сто друзей,
Сто  внуков и сто лет!
Какие  пожелания  важней,
Когда  тебе не  мало лет!?.

Сидит народ, - и стар и млад,
И каждый  слушает  себя.
Над головами – виноград,
А под ногами -твёрдая земля.

Моя законная  земля,
А над землёю  стелются слова.
В речах я узнаю  себя,
В них,  - «честь моя  и слава».

Слова, как капли дождевые,
Ложатся  мягко на  траву,
То шлёпнут о земь  ледяные,
То упадут  в большую  лужу.

Заморосят мукою из-под сита
Иль зашумят листвою, как леса
Зальются  звуками весны и лета
Или напомнят вопли беса.

К словам я издавна привычен,
Они меня не  удивляют,
Я знаю, - человек не вечен
И потому, пусть говорят.

К хвале и лести не привычен,
Я принимаю их  за  вздор.
Пусть тон мой неприличен,
Но лесть считаю за  позор.

Тащкент.1990








25

ПУТИ -ДОРОГИ

И снова  я в дороге,
И вот опять аэродром,
Сижу я на перроне
Накуренном  и людном.

И снова мелкие  дожди,
Туманы  нудные  кругом.
И вылета теперь не жди
Вечерним, поздним рейсом.

Таю надежду  я в душе,
Авось сегодня  улечу.
Билет потрёпанный  в руке
Который  день уже  держу.

Туманы здесь, в Мин-Водах,-
Заботы нет аэрофлоту!..
Надёжен порт в Мин-Водах
Лишь только в  ясную  погоду.

Который день  уже  лечу,
Но только не в салоне «Ту».
Пустует взлётная  дорожка,
Полна портовая  ночлежка.

Стою за  справкой  у окошка,
И мне усталая  блондинка
В лицо бросает объявление
И профиль свой  в придачу.

- Ждите  объявления по залу!..
- Очень рад , спасибо!..
Чем шляться по вокзалу,
Пойду  смотреть на  небо.

Какие тут ещё  полёты,
Влажность сто и видимости  нет.
Послал бы я домой  приветы,
Но  на планете связи нет.






26

МОЯ ПЕСНЯ   

В реальной  жизни, наяву,
В мечтах и сновидениях,
На самолётах, на оленях,
На вертолётах и собаках.

На пароходах, на плотах,
На  лыжах и салазках,
На двух  своих  ногах
Исколесил я тундру и тайгу.

Я тундрой эту  песню  назову,
Кола Бельды  я приглашу
И с ним растопим мерзлоту
От Оймякона  до Чукотки.

Развей  ты  грусть-тоску,
Наш северный  певец
И  спой на  всю округу,
Как тундровый  скворец.

Лежит посёлок между  сопок,
Где жил я, - не тужил,
Ходил по золоту  ногами,
Руками золото «удил».

Остались в прошлом: «Захаренко»,
«Усть -Нера», «Оймякон»,
«Юбилейное  местечко»
И мечты  мои,  как сон.







27

МАТЬ

Я матери обязан много,
Да кто из нас иначе  мыслит?
Но вот не  знаю одного, -
Какими деньгами  платить?

О ней  сказать бы  надо:
Незаслуженно страдала,
Но как мне  сделать это
Я не  представляю  это.

Её  назвали  Ксенией,
А бабушка писалась Оленькой.
И видно было, что родители
Любовью  были связаны.

Я деда  помню, как сегодня,
Он строгий  был и овдовел.
Поставил новый  дом немедля
И жил он, вроде, без нужды.

Его боялись мы, как Бога,
Был в меру  ласков и суров,
Привёз из Америки немного
Серебра и строгих  нравов.

С отцом и мачехой  своей
Недолго мать моя  жила,
По доброй  воле Божьей
Она судьбу  свою  нашла.

Как смерть я слёзы ненавижу,
Они мне оголяют  душу.
Я слёзы  материнские  сушу
И отвожу тем самым душу.

Кто защитит от злого рока,
И кто бы женщине той  бедной
Сказал, что слёзы лишь морока,
От них нет пользы  никакой.

Она жила  в пустынном  мире,
Меж Всемогущим и людьми.
С голодными детьми в квартире
И с надеждою в груди.

Кто мог утешить ту  вдову,
Кто мог помочь её  несчастью.
Она взывала  к Богу  и Закону,
Но больше плакала, к несчастью.

Собрать мне  в единый  кубок
Все слёзы, пролитые  ею,
Испить до дна печальный кубок
И облегчиться мне  душой!..





28

ОТЕЦ

Отца я помню и не  помню,
Ведь это  было так давно,
Смотрю я в мутное  стекло
И будто вижу  его образ.

Давно, в туманном прошлом
Он был в Сибирь  отправлен,
Его убили коммунисты
И  прах  его поруган.

Служил он пастором в общине,
В почёте был большом  и чести
В Баптистской  церкви осетинской.
Которой он руководил.

Его любили и уважали,
Как подобает пастора  любить,
Отцом родным его считали
И был для многих он кумир.

Для всей  своей  родни
он был хорошим другом,
Сынов имел полдюжины
И был жене  своей  столпом.

Он знал ремёсла, труд любил,
Умел с людьми  общаться.
Не знаю, как это он  смог,
Но был он многими любим.

Он жил небедно и не  скучно,
Достаток  в доме  и друзья.
Весёлым  был, но без  вина,
Короче, - ладная  семья.

Читал он проповеди-речи
И видно, с музами был дружен.
Смотрел  просящему он в очи
И хлеб давал, - кому он нужен.

Никто в убийстве не признался,
Никто  не бросил горсть земли,
Как видно, в эхо превратился
И жить ему в людских  сердцах .








29

«СТАРИК»

Мой  дядя, Александр,
По прозвищу, «Старик»,
Был сельским счетоводом
И считался  ценным женихом.

Родился позже  моего отца,
В одном из хижин Хумалага,
На горной  речке Камбилеевка,
Которая  впадает в Терек.

Деревня в междуречье,
Имела мельницу «Вальцовку»
И считалась популярной
Среди других  равнинных сёл.

«Старик» был  молод, как и все,
И женился  по любви,
Но вскоре Сима захворала,
А там преставилась и вовсе.

До  старости глубокой
Прожил с супругой  новой,
Имел от сына и внуков,
А дальше и правнуков.
.

Старик был не богат здоровьем,
Зато жена  была  здорова.
И им союз такой служил надёжно,
И было всё  у них прекрасно.

Супруга, Марфа, не давала
Погаснуть  в  доме  очагу,
Огонь и воду  добывала,
Любила  мужа  и родню.

Он жил спокойно, тихо,
Читал он проповеди  длинно,
За что и загремел в Гулаг,
И был «засажен» очень прочно.

Новейшие, советские  вандалы,
Как и в  средние  века,
Людей  сажали в кандалы
На целых четверть века.

Он был в «Карлаге»  знаменитом,
В Караганде «сидел» и «добывал».
Он  «пятилетку» подарил чекистам
И некролог  вождю  «писал»…

Газета чёрная, как уголь,
На ней горбушка  чёрная и соль,
Сипит на  срубе чёрный репродуктор,
Это значит нынче  панихида.

Кто-то шлёпает по бёдрам,
Кто-то взял парашу по нужде,
Праздник  ходит по баракам
И отпала надобность в вожде.

«Мой дядя самых  честных  правил»…
И мой прожил не менее честно,
Но почему-то в «Лагерь» угодил
И это вот уже нечестно.



 










30

ТУГАН

А вот и наш  Туган,
Мой  добрый  дядя по отцу,
Который  был  отлучен
С анафемой  из Церкви.

Был мягким  человеком,
Жену  имел  и дочку,
И вдруг  влюбился  ненароком,
Но только не  в свою жену.

Покинул дом, ушёл к другой,
А может  увели с собой.
Случается конфуз  такой
С  «парнями» Туаевых  порой.

Был молод, был пригож,
Был слаб до слабой половины.
На ангела однако он похож, -
Считала  эта  половина…

Оставил крест, нашёл  другой,
Взвалил на  плечи и пошёл,
Ступил не  той  ногой, -
Упал на  ровном месте.

Туган трудился, как пчела,
Построил дом из  топора,
Без всякой  помощи людей,
Но жизнь была не  сладкой.

Он жёг ночами керосин,
Читая  гимны и псалмы,
Молился  Богу,  - «Да и Аминь»,-
За  все  свои  грехи.








  31

«БЕДЫГО»

Дяди, братья наших предков,-
Сколько их, на белом  свете!?.
Вот он, Миша (Бедыго) Цараев,
И живёт  он на  том  свете.

Был младше  моей  мамы
Она его кормила и поила.
И для брата младшего  была
Считай, что  вместо мамы.

«Бутус» шалил, гусей  гонял,
Ночами в шахматы  играл.
Затем подался  в мир иной,
В индустрию и Мосстрой.

В Москве он не прижился,
Хотя не мало там родни,
К отцу, в Беслан, он возвратился
До войны за считанные  дни.

Война зачислила  в разведку
И обучила тут же  ремеслу,
И он конечно ринулся в атаку,
«В ферзи толкая  пешку».

Войну  закончил капитаном,
Без ранений и без травм.
Вернулся  в отчий  дом
И женился без  проблем.

Жена из  белых  россиянок,
По отцу была Людмила и Ашуха,
Любила мужа  и порядок
И расположение  духа.

Она жила  легко и пела,
Дружила  с утренней  зарёй.
Любила  труд и своё  дело,
Тому ж учила и дочерей.

А он построил дом,
Завод кирпичный перестроил,
Был сердцем слаб при том
И очень рано нас покинул.

Оставил память неплохую,
Детей: Тамару и Татьяну,
Жену, считай что молодую,
Но, не фамилию  свою…





32

«ТИМОШКА»

Тимофей, дядя мой двоюродный,
В народе  был «Тимошкой»,
Был некогда  пилотом,
А может быть и асом.

 Морская  авиация,
Внизу  немецкие  подлодки,
Ну, как ему не  быть героем,
Не ошибись когда-то сводки.

На борту  воздушного «тарана»,
Оказались два русских Тимофея,
И вот она, легенда или версия,
Командира- аса, Тимофея.

И пусть не  так, греха  тут нет,
Но доля  правды  вроде  есть,-
Летал,  сбивал и защищал,
Для этого есть  факты.

В любом случае, это честь,
Быть командиром  «корабля»,
И дважды  ему  честь,-
Не вымогать себе  награду.

Отбомбился  в сорок пятом
И приземлился  он в «ЧеКа»,
Получил «горком» или «обком»
Где-то  он  в Прибалтике.

Жену свою  оставил,
Детей, -Евгения и Веру,-
Нашел  себе  другую
И жизнь свою  устроил.

Служил он  Сталину  отлично,
Имел полковника и дачу,
О нас вещал он только «смачно»,
Об этом вспоминать я не хочу.

«Тимошка» ростом с ноготок,
Мужчина, вроде, как игрушка,
Ну скажем, был бы «Буратино»,
Да нос, - как у  орла.

Ушёл  в отставку, -Сталин умер,
И стал служить он  Вакху,
Без покаяния вскоре  умер,
Хотя искал себе он сваху.

Ну, что послать ему вдогонку,
Ведь он мой  дядя и сородич,
Туаев Тима Тимофеевич
И родом тоже  из Хумалага!?.

Без честолюбия нет  успеха,
Ну, и конечно, без таланта;
У Туаевых достаточно таланта,
А честолюбия  вот  нет.

Они служить всегда  готовы,-
И Богу, и царю, и людям,
Но более всего они готовы
Любить  божественные  музы.









33

ТЁТЯ  ФАТИМА

И тётушки  мои, - их густо,
По  отцу,  по  матер и  просто,
У них  гостил я поочерёдно,
Почти что каждое  лето.

Здесь, в деревнях  спокойных
От школы  отдыхал я летом.
Вдыхал я местный, чистый воздух
И беседовал я с Богом.

Фатима, старшая  из всех,
Жила  в селении, Гизель.
Любила  мужа, сына и свой дом,
Гордилась и моим отцом.

Она  была  судьбой  довольна,
И для мужа  честь свою блюла,
В неделю раз  ходила  в храм
И непременно в гости к нам.

Жила, как в хижине  Христа,
А муж напоминал апостола Петра,
Жила  без зависти и зла
И иной  себя не  представляла.

Иные  ищут  потрясения
Для  продолжения  любви,
А вот их дом был полон тишины
И мягкой  музыки любви.

Много лет,  - почти полвека,
Они любовь, как тайну, берегли,
И не  было такого человека,
Которому довериться  могли.

Был сад у них  прекрасный,
Росли в нём  розы  и сирень.
И дом был чистый  и опрятный,
Как новый, народившийся день.

Я никогда не  видел  стирок
И простыней, висящих на виду,
Авральных чисток и уборок,
А  порядок  был повсюду.

Кровати в комнатах  просторных,
Казалось, - корабли  у  пирса.
А пирамиды  из  подушек,-
Белые  на  мачтах  паруса.

Постель, облитая  Луною!..
Ощущаю таинство и негу!
Покрываюсь чистой  пеленою,
И плыву я  в дальнюю дорогу.

Окно,  распахнутое  к югу,
А в нём ,-Луна, жасмин и мирра,
Встаю я  рано  по  утру
И вкушаю запах  мира.

Умываюсь чистой я  росой
Вместе  с утренней  молитвой,
Смотрю я  в тётино лицо
И пью парное  молоко.

Тётя  сладко  улыбнётся,
Спросит, - Как твои дела!?
Это значит, -день начнётся,
А с ним начнутся  чудеса.








34

ТЁТЯ   ЗАМИРА

Нет худа  без  добра
И добра  без  худа.
Вот и притаилось это худо
Где-то рядом, за  рекой.

Тётя, бедная, Замира,
Не выходит, - кличь, не кличь.
Её  кручина  одолела
Под названием «паралич».

Мне хочется  кричать от боли,
Когда  бываю в этом  доме.
Гляжу  в глаза её  большие
И спрашиваю всех, -«до коле!?».

Я  тётю, бедную,  Замиру,
Забыть с годами не могу.
Замру я только на мгновение
И вижу  скорбные  глаза.

Гизель,- название со смыслом,
Для  меня - значение  двойное.
Я ощущаю как-то разом
И  радость и обиду.

Село  лежит у «Красной  речки»,
Где некогда  гулял хромой Тимур,
Он воду  выкрасил кроваво
И уничтожил даже  кур.

Замира, как и все  другие,
Имела  мужа  и детей,
Женой была  хорошей
И не плохой  хозяйкой.

Но, кручина, как и ветер,
Ходит  сквозь  ограды.
Она вселилась в её дом
И не думает съезжать.

Замира, бедна Замира,
Я не  могу  тебя  забыть.
Тебя я  с болью вспоминаю,
Но не могу  тебе  помочь.








   

35

«МАНЯ»

Тетя  Маня,- «наша  мама»,
Сестра  отцу и нам подруга,
Любила нас, была  любима,
Я видел в ней заботу  друга.

Святая  дева без младенца,
Она  была  Христу Невеста,
И ради  брата своего
Она семье  его   служила.

Сказать бы, - что  святая,
Но разве  мне  поверят,
Что есть такая  доброта,
Никто не  верит в чудеса.

Меж тем она жила любовью
И к брату  старшему  и Богу,
Была едина с нашей мамой
В  любви  её к  супругу.

Она хранила  верность  брату,
Который уходя в туманность,
Просил её, как старший:
«Не оставлять его  детей!».


Известно было, - наша  мать
Страдала от  «порока сердца»,
И как того отцу  не  знать,
Что сердца  ей не  хватит!

Она сестёр своих любила
И  братьев тоже  уважала,-
Александра  и Тугана, -
И молча недругов терпела.

Была по паспорту,- Мария,
Но все её  считали Маней.
Была в церковном хоре Маней
До своих  последних дней.

Для нас, детей, была опора,
Кормила  и учила  нас,
И без неё,  - нет  спора, -
Никто не выжил бы из нас.

Была строга, но справедлива,
Не помню я худого слова,
Всплакнёт, бывало, от обиды
И прикроет мокрые  глаза.

Ну, как же, - сватались не раз,
Но она поклонников  своих
Дорогой  той же  отправляла
И просила впредь не беспокоить.






36

ТЁТЯ  НИНА

Но, тётя Нина, наша
Была  красива и изящна.
Как на византийскую икону,
Я на фотографию  гляжу.

Была загадочна, прекрасна,
Как  берёзка иль  сосна.
Как романтичная легенда
Или далёкая  звезда.

Кто равнодушен к Солнцу
И кому не  нравится  Луна?.
Её  любили, как подругу,
Другие, - как сестру.

Как сладкий  сон или виденье,
Знакомый  взгляд в толпе  людей,
Что может быть желанней
Для сердца каждого из нас?!.

Сказать могу  я смело,
Она была любима всеми,
И подругами, друзьями,
И другими молодцами.

Строгий  нрав и чистота
И предков наших  простота,
Какой такой  алдар
Отверг бы этот Божий дар?!.

Не строгостью холодной,
 И не  важностью  своей,-
Она улыбкой  привлекала,
Солнечной и  тёплой.

Без спеси  и лукавства,
Без  ложного  стыда,
Проста  была, как сказка и 
Вожделенна, как мечта.

Не долго нежилась она 
В покоях  брата  своего,
И однажды парня одного
Осчастливила  она.


Взошла  Луна и осветила  двор
Токаева Андрея молодого.
И наконец-то прояснился  взор
Отца  его родного.

Но краток был тот лунный свет
И вскоре  он  погас.
Затмило небо чёрной тучей
И всё вокруг померкло.

Ударил гром, а там и  молния,
И всё заполыхало,
И «загремел» любимый на  войну,
А потом и на «Воркуту»…






37

СОФЬЯ-СОНЯ

Но, самой  младшей  в доме
Была конечно же София.
Она могла сидеть и в Думе,
Премудростью  блистая.

Любила тётя Соня Бога, мужа,
Но себя, пожалуй, больше,
Любила  тяжко, фанатично,
Как будто бы последний раз.,,

От любви такой тяжёлой
Может сдохнуть и верблюд,
А человек  простой,  земной,
Едва ли  выдержит и год.

Да нет, - он  задохнётся,
За  сутки  и умрёт.
Я в шутки  не  играю,-
Он просто окажется  в раю.

Страшны страдания без меры,
Ещё страшней  «така» любовь.
Она страшней чумы или холеры,
Всем ясно это и без слов.

О Боже, помоги тому певцу,
Кого так страстно любят,
Объясни несчастному  тому,
За что его так любят?..

И нёс безропотно Беслан
Тяжёлый крест своей любви.
И точно  так же, как  Адам,
Роптал  он  на  пути.

Ему  бы  радоваться  надо
От такой   двойной  любви,
А он, бедняга, начал чахнуть
От безмерной той  любви.

«Любимец» тот, Беслан Алдатов,
Супругом значился Софии,
И от любви такой Алдатов
Подался в  философию.

О грехе болтал  каком-то,
И морочил  головы  молодкам,
Любил беседовать о Боге,
Не заботясь о насущном хлебе.

Любил он  мирные  бесед,
Христу  Иисусу подражая,
Вдали от шума городского
И тяжкого, греховного труда.

Но Боже мой, меня  избави
С утро до вечера глотать
Пилюли страстной той любви
И по свободе  тосковать.

Была София мала  ростом,
Как пышка сдобная  собой,
С насмешкой и сарказмом
И с ироничною  душой.

В отличие от тёти Мани,
Она нас просто не  любила,
Читала  нам  свои морали
И беспричинно  обижала.

Ну,  что ещё  о тёте  Соне,-
Она пережила  их  всех:
И сына, и сноху, и мужа и сестёр,
И, слава Богу, что не  внука.

Она была не хуже и не лучше
Всех  тех, которые  живут,
И было ей конечно же не слаще,
Чем тем,  которые  умрут.





38

ТЁТЯ  ЖЕНЯ

А  тётя  Женя, мамина  сестра
Жила  в Москве, давно и прочно,
Была безмужна и бездетна
И ворчала почему-то  вечно.

Была  из тех «интеллигентов»,
Которые вышли из «нацменов» 
И гордились  участью своей,
Что стали тоже  москвичами.

Деревню поменяла на  столицу
И  училась там в «Ликбезе»,
Научилась  тётя ремеслу
И совсем забыла о колхозе.

Москва слезам не верит,
Их  проливают здесь  рекой,
И людям она верит и не верит,
Смотря, какой у них карман.

Евгения  устроилась не  плохо:
Квартира,  газ и унитаз,
Трудилась, вроде бы, неплохо,
Получала благодарности не раз.

Ксения, Женя, - две  сестры,
Они похожи были  очень,
Но Ксения, старшая годами,
Была  изящнее  лицом.

Евгения Касполатовна
«Степановне» завидовала  тихо.
Ведь, как никак, -столица,-
И здесь «Степановна»  звучнее.

Мы часто ездили в  Москву
И тётя  женя  нам  дарила:
Отрезы, кофты и халву
И по-дружески журила.

«Садово-Самотёчная и «Лихово»,
Да разве я могу  забыть!..
Здесь всё  мне  было дорого,
И улица, и дом, м коммуналка.




 




39

МОСКОВСКАЯ  РОДНЯ

А ещё в столице  жили
Тёти:Зина, Дарья, Оля,
Дядя  Петя и другие  дяди,
И, конечно, - прочая родня.

И там же  с ними жили
Кузены: Виктор и Олег,
И все  они  мне  были,
Как  в  пустыне  снег.

Стройность рифмы нарушаю,
Но что поделаю с собою?
Я в ладонях крохи собираю
И зову их  памятью своей.

Гушти, которого не  знаю,
Почил  уже  давно,
А Петя, -дядя неродной,-
Перед глазами, как живой.

Жена ему, а тётя мне,
Ольга, славная  была,
Горда  была семьёй  своей
И растила  сыновей.

Живут с тех  пор в Москве,
Цараев Виктор, сын  Петра,
Штангист и мастер спорта,
К тому ж, художник-живописец.

Цараев  младший  по-Петру,-
Али, Олег и Алимбек,
Достиг высоких   званий, -
Заслуженного мастера и тренера.

Он любит вольную  борьбу
И «борется» за  сборную России,
За честь  родной  Осетии,
За Гизель и свой Батакоюрт.

Сказать бы  надо  прямо,-
Я с этой  маминой  роднёй
Встречался, скажем,  редко
И тоже по вине  своей.

Роднились очень  мало,
И больше  всё  словами,
Москва, - звучит премило,
Поймите  это  сами…

Но тётю Дашу  мы  забыли,
Её  супруга, Николая,
Девчонку славную  родную,
Которую  они  имели.

Училась Инна на  отлично,
Вела  себя  прилично
И стала полиглотом,
То есть, знала языки.

И вот она, Москва  моя,
И  часть моей  родни,
Я с ними не  прощаюсь,
Хотя Москву я не  люблю…
Ташкент 1885









40

ЖОРА-ГЕОРГИЙ

Наш старший брать  Георгий,-
О ком  мы  знаем очень мало,
По слухам был покладистый
И жил бы он, наверно, долго.

Но у судьбы  свои  законы,
Она таких  жалеет меньше,
И у войны, -  свои  уставы,
Такие  умирают  раньше.

Пусть где-то без вести пропал,
Пусть даже  получил  медаль,
Какая разница теперь для  нас,
Если он  уже пропал  для  нас!?.

Грехи покойного, - полегче,
Известно всем  давно,
Но, говорят, что был он мягче,
Пусть это будет нам  в укор.

Послушным  был и кротким,
Учился  на  отлично,
Считался  работящим
И вёл  себя  прилично.

Вот это всё , или  почти,
Что я хотел  сказать о Жоре,
И, завершая  разговор о нём,
Хочу сказать ему, -  спасибо…
Ташкент. 1988








41

ВИКТОР

Сказать бы, - Виктор трудный,
Но это  будет  очень мало,
Любил  он  улицу  и волю,
И стал он  «головною  болью».

Витья, Виктор, Веньямин,-
Так  именовал  его отец,
Для которого он  был  вторым
И тоже  был  любимым.

Единокровный, -  что  родной,
Он, как и старший, Жора,
Остался   рано  сиротой
И едва ли помнит свою мать.

Гулял, как ветер и кружился,
Терпеть не  мог  запреты.
На стройки  века  вербовался,
И получал авансом деньги.

Женился  часто, без  разбору,
И непременно, по закону,
Говорят,- они его любили,
А он их  покидал без  боли.

Он  был  романтиком и больше
Любил дорожную  суету,
И если б  нам  доверится поэту,
То он  о нём  сказал бы  больше.

Тащкент 1981














42

ПЕТЯ

Родился  Петя  в тридцать третьем,
Меня  он старше на  три года,
Но тяготился старшинством
И так ему казалось  проще.

Зато активный и спортивный,
С золотой и модной  «фиксой»,
Для друзей  партнёр  надёжный,
Футбольный и «картёжный».

Играл в футбол, немного в карты,
Любил  шутить, но не особо,
Любил он  шашки, домино,
Но сдаваться не  любил.

Как гладиаторы  сражались,
Мы за  шашечной  доской,
И каждый, между  прочим,
Считал  себя Наполеоном.

Он школу не  взлюбил
И подался в подмастерья,
Романов  модных не читал,
Не тратил врем  зря.

Любил он  тоже очень странно,
Секретно, скрытно, тайно.
Мы все  любили очень разно,
Зато страдали равно.

Законы мира непонятны,
Уж так устроено от века,
Не веданы  пути Адама, Евы
И сокрыты  мысли человека.

Попробуй  от судьбы  уйти,
Тем более пешком?!.
И Петя  потерял подружку,
Допустив огромную  ошибку.

Уходят в вечность поезда
По строгому  маршруту
И Петя прыгнул на подножку
Уходящего экспресса.

Разместил он свой  багаж,
Глянул пристально в окно
Вдруг он понял, что  ошибся
И едет  вовсе  не  туда.

Ташкент. 1979




43

ВОЛОДЯ

Надёжный  и упрямый,
Покладистый  и «важный»,
Мой  младший  брат, Володя,
Живёт, назад не  глядя.

Такой характер или нрав
У человека с детства.
Иной  шумит, что прав,
Но это лишь бахвальство.

Флегматичный, тихий  Вова,
То Володик, то Владимир,
Будто сказочный «Бова»,
Был сам себе кумир.

Любил железные  детали
И обожал автомобиль
Любил будильники, звонки
И электрические  токи.

Забросил школьные  тетради
И рано «вышел в люди».
Любил колёса он крутить
И вскоре начал шоферить.


Купил он «Запорожец»
И ездил, как король.
Гудел тот «Запорожец»,
Как будто  ел фасоль.

Зато своя кобыла,
И сбруя, вожжи, и седло.
Налил любое пойло
И катайся всем назло.

Устроил  всё  без  шума,
Обставил дом, жену  привёл
И нету  если шарма,
Зачем долбить, как дятел?

Володя  верит в Бога,
Читает Библию, Псалтырь,
Толкует Гога и Магога,
Сказать бы можно, -пастырь.

Живёт он с Валею бездетно,
И кому какое дело,
Если людям - хорошо,
То это  разве  плохо!?





     44

СОЛОМОН

А вот и самый младший, Соломон,
Он самый, самый  без  отца,
И самый  лучший  из  имён
Ему  достался от отца.

Отца конечно он не  помнит,
И мы все в этом «побратимы»,
Но матери   своей  больной,
Мы все  должны до смерти.

Он «дедовшину» ненавидел
И на устав казарменный плевал,
Он шёл прямой  дорогой
И характер не  менял.

Чертил он схемы, диаграммы,
«Призывы партии к народу»,
Но был далёк от той программы,
Любил он  Бога и природу.

Он в армии винил сержанта,
Комбата, - в педантичности,
В невежестве политрука
И заработал неприятности.

Был бит своими и чужими
И затаил в душе  обиду,
Но благополучно отслужив,
Вернулся он  до  дому.

Неожиданно и вдруг
Ко мне приехал он  в Ташкент,
Писал картины, выпивая чай,
А иногда и что покрепче.

Женился вскоре на хозяйке,
Дочку выучил отлично,
Учился на Литфаке и Худфаке
И жил, поди, прилично.

Но, что-то в нём не  так,
В  нём  нету  постоянства
И вот скажите,-  как
Сберечь своё  богатство?

Покинул дочку и жену
И отправился  в Москву,
Оттуда – в Украину
И объездил  всю  страну.

Вдруг  столбовую  заменил
На  узкую  тропу  «монаха»
И, как  иудейский  Даниил,
Изучал пророчество Еноха.

Благая  весть нужна  везде
И Соломон  вещает  всем,
Калмыкам, украинцам, коми,
Скоро он возьмётся  за  суоми.

И вот его маршрутный  лист:
Луганск, Элиста, Карасу…
Но, если самоеды вдруг съедят,
Поди тогда и плач по брату.





45

НО, СОЛОМОН!..

Не утешай  себя  надеждой,
Что кто-то будет возводить
Мосты сожжённые  тобой
И будет строить  переправу.

На чудо не рассчитывай,
Что восстанут вдруг из пепла,
Холсты сожжённые  тобой,
Как Феникс тот из пепла.

Давно пора собрать
Тобой рассыпанные  камни,
Настало время  сбора,
Уж  осень наступает.

Сосуд с живительною влагой
Не расплескай по каплям,
Ладони бережно раскрой
И протяни их  братьям.

Нет худшего порока,
Когда  халтурит  дока,
Никто такому не  порука,
От него одна  лишь скука.

Ах, Соломон, ах Соломон!..
Какой  же  ты  «Пигмалион»,
Вот если был бы ты Апполон,
Тогда и дом твой был бы полон.

Но Соломон не  слушается рока
И дождётся  худшего урока,
А грех  лежит уж у порога
И ждёт, когда ему  откроют.
Ташкент. 1970





46

И ОПЯТЬ СОЛОМОН

Экземпляр дарю  я брату,
Но со страхом, что сожжёт
Или отправит к  «чёрту»,
Как свои картины и багет.

Но впрочем я запасся впрок
Экземплярами  другими,
И пусть он греет свой  «мирок»
Моими рукописями.

К чему «танталовы труды»,
У меня  хватает и своих,
А Соломон свои  кресты,
Пусть не возлагает на других!..

Нести свой крест покорно,-
Вот для  мужчины  честь,
А если, скажем, два креста,
То это уж двойная  честь.

И пусть живёт он  с честью,
Соломон,  мой младший  брат,
А если он подружит с местью,
То я ему уже не  брат.

Вот  такова моя позиция,
Между нами говоря,
А вот, какова его позиция,-
Не допытывайтесь  зря.









47

МОИ КУЗИНЫ

Валентина, Алла и Надежда,
Родные сёстры, а мне- кузины
И я, как клятву, повторяю,-
Они, как память тёти  Нины.

Но Валя, старшая из них
С времён войны жила у нас,
Её  любили  все  у нас,
Пишу об этом без  прикрас.

А вскоре и отец вернулся
Из  далёкой  Воркуты,
Забрал её и мы
Остались без сестры.

 Велик наш  древний мир
И разность тоже превелика
Найдётся каждому  кумир,
Согласна с этим Вика.

Идут  снега, идут дожди,
Как звёзды, падают они
Из Млечного Небесного Пути,
А ты  им руки протяни.


И мы блаженные  такие
Гребём снега лопатой.
Казбек, - пески  там золотые,
А Саша вот «шурупит» головой.

Стоит Альбина тоже  рядом,
Частица мира и вселенной,
Пушинка малая, но родом
Из  нашей  улицы Степной.

Аллах! Аллах! А где же Алла?
Она в Сибире, на  Амуре!
Скажите!?. Декабристка!?.
Но, ведь мы купались в Тереке!..

Зато, - за «мужем-декабристом»
И  довольна сим крестом,
Считает  там оленьи «панты»
И не снимает с ног унты.

Была Надежда самой  младшей,
Любима  всеми  и отцом,
Она  «скучала»  с куклой  Машей
Не любила общество людей.

Училась просто и легко,
Читала «Байрона», «Шекспира»,
Притом «химичила»  на  сто
И отлично знала Пифагора.

Закончив  школу на  отлично,
Затем и  Вуз прилично,
Она  теперь студентов учит
Учиться тоже на отлично.

Кому-то Надя иль  Надежда,
А может даже Наденька,
Или вообще ,- Андреевна,
Но главное, - она всегда нужна.

Она сильна во всех науках,
Особенно в любви  и дружбе,
Она нужна  во всех  делах
Не только в  службе, но и в дружбе.

Кривить душой не  стану,
Пусть это будет между нами,
Но я  её считаю, как кузину,
Предметом важным для себя.

И вот она, - большая  крона,
Объёмный ствол, ветвей корона!
Вот  древо рода   моего,
А вот и память  рода  моего.

Давайте  встанем все  вокруг,
Обхватим дерево руками,
Создадим сердцами круг
И будем мы друзьями.
Ташкент.1988




48

АНДРЕЙ  ТОКАЕВ

Андрей Токаеа, зять наш добрый
Свой  хлеб не прятал от людей,
Он  нас  кормил и был для нас,
Ни дать, ни взять, - отец  родной.

Он был хозяином примерным,
Любил свой дом, авто и голубей,
На редкость был демократичным
И гостеприимным, как Закхей.

Был к смерти осуждён режимом,
Но Бог  послал помилование
И его отправили  на  шахту
В Воркуту на поселение.

Но вскоре кончилась  война
И уголь не  понадобился  фронту,
А Андрей, назло  своим врагам,
Вернулся  тоже на  свободу.

Свобода, - это дом, жена и дети,
И мы племянники, как дети,
Война  войной, свобода хорошо,
Но ведь  надо  всех кормить.

И он работал, и кормил ватагу,
Учил нас ремеслу и разуму,
Давал нам  добрые  советы,
А для души и тела, - пищу.

Но мы с годами не  умнели
И не  могли  ценить людей,
Ради которых чудом выжили
И которых с нами  уже  нет.

Пошли нам Господи прощение
И не вмени нам в тяжкий  грех
Невольные  земные  согрешения
Против  ближних наших  тех.

Мы покаянно головы склоняем
Перед памятью ушедших лет,
И с болью в  сердце  вспоминаем
Всех  тех, кого уж с нами нет.
                Аминь!
Ташкент. 2000










49

МОЙ  СЫН

О сыне, что могу  сказать,-
Мы  разные  с ним  люди,
И как нам  этого не  знать,
Если между  нами  баррикады!?.

Плебей  в меня душой и телом,
Он мнит себя аристократом,
И постоянно говорит о «черни»,
Не представляя даже, кто они!?.

Едва ли верит  он  себе,
Что выше он  других,
Но почему-то тужится,
Не замечая пут своих.

А там,  внизу, плывут народы,
И они, конечно  же, уроды,
С чего бы  это,  как понять,
Не знаю даже, что сказать!?.

Писать всю  правду  о своих,-
Вот этого не  может автор,
И как не полируй  он стих -
Всё это будет перебор.

Поэтому, читайте между  строк
И догадывайтесь  сами,
Где добродетель, где  порок,
Как в тонкой  эпиграмме.   

В народе  часто  говорят,
Что сын  один, - не  сын,
Два сына, - это половина,
А вот три сына, - это уже сын.

По этой  самой  логике
Судите  сами, - где  мой  сын!?
Он здесь, он там, но он нигде,
Он просто смотрится, как тень.

Ташкент. !996








\
50

МОЯ  ДОЧЬ

Я дочку словно сглазил,
Перехвалил в своём  романе,
И если уж перехвалил,
То ничего хорошего не  жди.

Ну, что же, и поделом мне,
Коли меры  я не знаю,
Ведь для того изобрели весы,
Чтобы меру  знать  свою.

Всему  вокруг есть мера,
И суше, и морям, к примеру,
Воде, и  хлебу,  и вине,
Всего должно  быть в меру…

Мне дочку  вроде  подменили,
Оставив длинную  косу,
Но что бы мне не говорили,
Я сам ответственность несу…

Однако я пишу  романы,
И кто-то ж должен их печатать
Ведь я  пишу простым «пером»
И строгаю  будто  топором…

Я где-то  слышал иль читал,
Что будто бы в каком-то доме
Отец и дочь, как те писцы,
Сверяли  строчки  и страницы.

Ах, да, была у Льва Толстого дочь
И она писать была не прочь,
И,  значит, аналогия  такая
Совсем  здесь не  случайна.

Теперь, пожалуй,  ясно,
Зачем я дочь  свою  хвалю
И это вовсе не  случайно,
Что я судьбу  свою хвалю.

Есть игры, «в дочки матери,
В отцы, деды и сыновья»,
«Какие  страсти  и мордасти», -
Об этом трели соловья!?.

Ташкент 1995   

























51

МОЙ ПЕРВЫЙ ЗЯТЬ

Мой зять, художник -живописец,
Но  едва ли,-  что от Бога?!
Его любимый  натюрморт:
Бутылка  «самогона».

Родился  в городе Ташкенте,
Когда  тряслась земля,
И оказался вдруг он в браке
С любимой  дочерью  моей.

Но он немало  симпатичен
И внешне привлекателен,
Предельно вежлив и учтив,
Особенно, когда  он  трезв.

А коли, скажем, он не  трезв,-
Он  разум  свой теряет
И превращается в  быка,
Не путайте с  Юпитером.

Он  становится  скотиной,
Породы  крупного рогатого,
И  удивительно, - при этом
У него не  «выросли  рога»!?.









52

ЕЩЁ  ОДИН  «СЫН»

Мы все кому-то дети,
Кому-то братья  и отцы,
Мы служим все  Аллаху,
То есть, Богу  одному.

Поймите люди-адамлары,
Что мы живём на этом свете
Не вина и хлеба  ради,
А ради Бога и Аллаха.

Из Нураты, далёкой,  «светлой»,
По Самаркандской, столбовой,
Ко мне, как в дом  родной,
Спешит  Буриев на постой.

 Мы  встретились  случайно
В низовьях Чирчика,
Он выглядел  прилично,
Приметил я тогда.

Рахим, «пацан  открытый»
И коммуникабельный.
Сказать, что очень честный,-
Иначе думать не  хочу!..

Грехи у каждого  «адама»,
Во мне  их и не  счесть,
А     что касается  Рахима,
То их не так уж много есть

Грехи чужие, как  песчинка,
Иль камня мелкого  кусок,
Почётно на  язык  кладём
И открыто  удаляем.

Свои  грехи не  замечаем
И спокойно  их глотаем,
Моргаем лишь глазами
И тихо шевелим  губами.






53

ТУАЕВЫ  ТАШКЕНТА


Кто они, Туаевы Ташкента,
Я готов  представить  всех,
Николай из «Аэрофлота»,
Он вроде  старше  всех.

Мои три тёзки и «менты»,
Лйтенанты, капитаны и майоры
Все они «Казбеки» от  «Туаты»
И живут  до сей поры.

Мария Туаева  с Русланом,
Красавцем и спортсменом,
С харизмой, шармом и апломбом
И большим автомобилем.

Туаев Сулико опять же
Автомобилист- вулканизатор,
Мастер спорта и борец
От классического  стиля.

Жену  имеет, Гассиеву Зифу, 
И дочерей:Альбину и Залину,
Автомобиль имеет, дачу
И дай-то Бог ему  удачу…

А ещё есть брат  у Сулико,
Я мало с ним знаком.
Работает в каком-то «ЖКО»,-
Партком или Профком.

Но вот с Анзором  я знаком,-
Туаев с южных  склонов гор,
С акцентом горным и грузинским,
Живёт он здесь с недавних  пор.

И, наконец, - Туаев Мэлс:
И Маркс, и Энгельс, Ленин, Сталин!
Такое  имя, - «высший  класс»,
Особенно у наших осетин.

Туаевы, и тут, и там, они везде,
Их не бывает мало  никогда,
И как в России Ивановы,
Так в  Осетии  Туаевы.

Уж так  устроено в природе, -
Что есть в любом народе,
Фамилия,  как  воздух
И подвитжная, как дух.

Я тоже из такого  рода,
Которому  название  Туата,
И география   которой
Обширна, как  планета.








54

НИКОЛАЙ  ГРИГОРЬЕВИЧ  ТУАЕВ

Кола Туаев,- аэрофлотный,
«Местечковый»  диссидент.
«Домики «Ил-18» и «Ту -104»
Для него, как  дом  родной.

Он летает в Таиланд и Катманду,
В  Бирму, - родину  У Ну,
Через  Нил и в Браззавиль, -
И налетал уже не  мало миль.

Он любит  дальние  полёты,
Судан, Иран, Афганистан,
А если он услышит звон монеты,
То готов  идти и «на таран».

Таранить, так таранить,
Любого, кто поспорит.
При  этом он готов попасть
Даже крокодилу  в пасть.

Ну, что сказать на это,
Какие  можно дать советы!?
А может помолчать нам просто,
Ведь он  не  слушает  советы.

Он,- дока в электричестве,
И в настольных умных играх,
Но больше  любит он  играть
В распутный и запретный флирт.


Готов  ложиться  без разбору,
С женой, сестрой её и дочкой.
Самец от дикой той природы,
Которая  зовётся «джунглей».








55

АХШАР  ТУАЕВ

Ахшар Туаев, чин высокий, -
Моряк! Подводник! Капитан!
Имеет интеллект высокий
И партию в Осетии, -«Алан».

Какого «рангу», я не  знаю,
И точно  вам я не  скажу,
Но, капитан, я точно знаю
Подводного, морского флота.

Ахшар Туаев, - это личность,
В отличие от брата, Николая.
В Осетии ему оказывают честь,
Пусть  даже он и - оппозиция. 

У него  своя  позиция,
А таких  нигде не любят.
Такая в жизни есть традиция,
Что любят подхалимов.

Несёт он голову, как знамя,
Чеканит  ровный  шаг,
Вручите  в руки ему пламя
И вот вам древний  Зевс!..

Он обогатил породу, ясно,
И если так, - ему хвала,
Ведь не каждому  понятно,
Что такое, - Слава рода.

«Народ Туаевы» не слабый,
Не  хилая   фамилия,
Но вот не чтят они чины и звания
И нет в них  честолюбия.

















56

МУХАРБЕК

А кто не знает Мухарбека,
От нартов древних Сосланбека,
В Ташкенте нет сильнее «бека»,
Конечно, кроме, как  «Узбека».

Тадеев наш, - мужик, что надо,
Сказать: «Уоиг» и «Боходыр»!
У древних нартов и алан,
Был не один такой «палван».

Они в легендах  потрясали
Небесный свод и всю округу,
Огонь и пламя  извергали
И рвали  цепи, как «ботву».

Швырялись скалами, как галькой,
Срывали звёзды  с небосвода,
Немалой  пользовались славой
Циклопы  эти у народа.

Пусть, - мифы и легенды,
Но Мухарбека знают гиды.
И есть при нём  одна  легенда,
Светлана, - вот его легенда.














57

ЭЛЬБРУС

Ташкентская  община  осетин
Заменит  всю  диаспору,
Здесь каждый  осетин
Имеет свой Закон и «Тору».

У Ташкентских, -  сложный  нрав,
Я не знаю, - кто из них и прав,
Но их не спутаешь с другими,
К примеру, - Душанбинскими.

В речах,  поступках  сдержаны,
А в диалоге – степенны.
Они не терпят  суету
И не завышают себе цену.

Эльбрус Сатцаев знает Пушту,
Он знает каждого талиба,
Но не всем  подаст он руку,
Ведь он потомок Муталиба.

Он свято чтит родной Ислам
И читает по ночам Коран.
А мы, так даже и Салам
Сказать не  можем по слогам.

Эльбрус не та гора, а он Сатцаев,
И ростом  не  Ермак  Караев.
Но он в Ташкенте  вырос
И многих даже перерос.

Он, - редкостный  филолог
И о нём сказать не стыдно:
Что- настоящий он «ирон лаг»,
И это, -  осетин, всем видно.

Учёный муж со степенью
И славой  кандидатской.
Отец родной  он дочерям      
И «отец святой» студентам.

И что ещё?! Ну скажем, -
Проси хоть доллар, хоть и сум,
Хотя Эльбрус  не  «дядя  Сэм»,
Но не откажет  он и в этом.

«Ирон», «Иран», «Афганистан»,
«Термез», «Ташкент», «Узбекистан»!
И вся эта земная  география,
Для  него, - родная  биография.


 





58

ЛИМАКОВЫ

Промчались годы, как почтовый,
А дни мелькнули, как огни.
Скажите, люди дорогие,
Куда  спешат они!?

В вагоне скорого экспресса
Уезжает  женщина  одна,
За ней- назойливая  «пресса»,-
Как будто   бурная   вода.

«Сынок», «внучок» и «спальня»,
И где-то там и мы, - родня,
Зачем ей  всякие заботы
И всякая  побочная  возня!?

И вот настала  годовщина,
Уже  которая  теперь,
С тех  пор, как тяжкая  кручина
Согнула  Свету от потерь,

Супруг почтенный «академик»,
Любимец Вакха, Игорь Лимаков,
Велел Светлане  долго  жить
И чашу  сладкую  испить

 Мой  сват, а то и кум,
Родня, конечно, не по духу,
«Писал» Хиву, Коканд и Бухару,
Иссык-Куль и Кара-Кумы.

Знаток  пейзажа, друг  Венеры,
Имел он множество натур,
Ведь так устроен древний мир,
Что платят все натурой.
Ташкент. 1995








59

ЕВГЕНИЙ, -  НЕ ОНЕГИН

Сказать бы, как и Пушкин:
«Евгений, добрый  мой  приятель»,
Но вот, Евгений мой,  не барин,
А, как и я, -лишь обыватель.

Евгений мне, как брат,
А  может  даже и собрат.
У осетин без кровного родства
В фамилиях нет сходства.

А мой Евгений, тоже  Туаев,
И отцы у нас по роду,
Считались двух ветвей,
То есть, двоюродные  братья.

Евгений развит был неплохо,
Букварь читал  он  бегло,-
А я пока что по слогам,-
Писал он тоже ровно и красиво.

А я вернулся  в город поздно
Из деревни Старый Батакоюрт,
Где жил я некоторое  время
И от  войны  имел  приют.

С  войной, ушедшей  из  деревни,
Я возвратился в отчий  дом
И должен я сказать при этом,
Что жизнь я познавал с трудом.

А Женя  был шустрей  меня
И к восьми годам был «эрудит».
К тому же был он двух  кровей,
А это уж  двойной  кредит.


Учился  он  отлично и прилично,
И получал похвальные грамоты,
А я, -  на тройки или двойки,
Хотя старался  от души...









60

«ШУЯ»- АЛЕКСАНДР

Александр, Шурик, Пасынков,
Не знаю, как ему, но мне родной.
И всё это не  ради слов,
А ради дружбы  бескорыстной.

Мы с ним равны почти во всём:
По жизни, по учёбе и «таланту».
По  росту по «богатству»,
По школе, классу и по парте.

Бывает ли такое  в жизни,
Ежедневно  много  лет,-
И в школу  и со  школы,
Равные привычки и «уколы»!..

Простой, доступный и открытый,
Незлобивыи и не хитрый,
Проще было  бы сказать, «ШП»,
Что означает, - «Парень швой».

Учились ровно, гладко и на «три»
И от Жени были далеки, -
Двойка, тройка и четвёрка,
Тройка, тройка и пятёрка…

Учились слабо, - что таить, -
Зато старались, как могли,
Любить, трудиться и дружить,
А результаты  были впереди.

Два пацана, как  «божья  кара»,
Шершавые, как эта  глина,
Мы крутились у «чужого пира»,
И получали, разве что, пинки!?.

Скажите, - верили  во что-то
И мечтали мы  о чём-то!?.
Порой  завидовали  просто,
Не надеясь даже ни на что.

«Се ля ви», да «Се ля ви», -
Французы,  очень  вы  забавны!..
Но как, скажите мне «Мусье»,-
Понять  вас  на  Руси?!.

Зато мы  жили, как могли,
Без  всяких   «Се ля ви».
Дружили, плакали, любили
И без  всяких  «Се ля ви».

Мы с Шуриком расстались,
Годков, как  сорок лет назад,
Тому имелись веские причины
И каждый знает, - в  чём они!?

 А ностальгию вылечить нельзя,
И это тоже, - «Се ля ви».
И нам бывает очень скучно,
Ведь, как-никак, мы старые  друзья.








61

ЕРМАК  КАРАЕВ

Колумб открыл  Америку,
Ермак  донской, - Сибирь,
Ермак Караев  Согдиану
Прошёл, и в глубь, и в ширь.

И кто сказал, что Терек
Не впадает  в Сыр-Дарью
И Джабраила  сын, Ермак
Не разведал Сыр-Дарью!?.

Казачий  сын, Ермак
В степях  искал  свободу,
А горец - осетин Ермак, -
Для  орошения  воду.

Он рыл каналы и арыки
И скважин пробурил немало,
Копал глубокие  шурфы,
Чтобы людям легче  стало.

Ни годы, ни невзгоды ,
Не могут сбить его с тропы,
Ни Кара-Кумы, ни Кзыл-Кумы
Не страшны  ему  в пути.

Ничто не  изменилось  внешне,
Лишь «Степь Голодная» сыта.
Вода ручьём течёт по пашне,
В ней  капли пота Ермака.

Стоял Ермак  над Иртышом,
И вспоминал родной свой Дон,
А наш Ермак стоит у Сыр-Дарьи
И вспоминает  «Терек-дон»… 

Плывут барханы  по пустыне
Всё так же с Полизойской Эры,
И с ними рядом, по равнине,
Ермак кочует  с той  поры.

Тоска, печаль  и одиночество,
Бессонница и боль  моя!
Скажите: Где моё  отечество
И где  моя  семья!?.

В ответ, -  одно  молчание!..
Но Бог на небе  слышит  всё
И Ермаку на землю послан
Святой  архангел Джабраил…








62

ГЕННАДИЙ  ПРИХОДЧЕНКО

Дворянских  кровей и традиций
Мой друг, Приходченко Геннадий
Отца  родного кормит и содержит,
И терпит все его причуды.

Геннадий-   славный  парень,
Нам не  сказать об этом грех,
Характером покладист,  ровен
И не   скажет  слова наспех.

Но в нашем  странном  мире
Немало женщин напрокат,
Преуспевающих в  игре
И умеющих лишь только спать.

Найти жену не так  легко,
Попасть бы только  в масть,
Но, кто сказал, что это просто
И Гена  детям, - и отец и мать!?.

Найдётся  ли теперь подруга
Озабоченному  другу  моему?..
Для дома и семьи подмога
И для  детей -  родная  мать!?

Всё  может быть на этом свете
И даже  невзначай.
Но, кто же всё-таки в ответе
За  каждый  частный  случай?..

Погода, Бог, природа,-
А что же  сам-то человек!?.
Какого дожидается он чуда
Ведь у него короткий  век?!.






















63

ПРИХОДЧЕНКО СЕРГЕЙ  АФАНАСЬЕВИЧ

Читаю снова я у Пушкина:
 «Боже мой, какая  скука»…
И слова Евгения Онегина
Я понял, что не  шутка.

Я у Пушкина прошу прощение,
За  плагиат и подражание.
Я у него могу  украсть главу,
Но никак не  славу.

За этот краткий месяц,
Сижу у третьего больного
И каждому, я брат или отец
И каждого приемлю, как родного.

Старик, Приходченко, особый,
Он разменял десятую декаду,
Здоровьем он не хилый,
Так как любит вкусную  еду.

Болеет бренным  телом,
Но  бывает и душой.
Он правит своим  домом,
Но забывается  порой.

Лежит в постели, будто дремлет,
Но оком наблюдает зорко.
По каждой мелочи даёт совет
И нередко палкой по ведру.

«Крутой  старик», - тут спору нет,
Диктует по слогам и бегло.
Но только не  пойму, зачем
Ведёт  себя  он  нагло?!.

Команды, как  на  марше,
И норовит он приказать:
«Стоять!», «Подать!», «Забрать!» ,
А я как будто бы  солдат.

Упал  зимою  навзничь
И на  бедре  оставил  след,
Теперь сидит он на  кровати
Или катается  по  хате.

Он любит свежие  котлеты,
А ещё он любит тишину,
Не нравятся ему мои газеты,
Они мешают слушать тишину.

Сижу  спокойно, не  дышу,
Авось не обратит внимание,
Вожу  рукою по  бумаге
И ошибаюсь в каждом слоге.


Сидит  он, будто в  классе,
А там  «контрольная  работа»,
И вдруг он замечает, - я сижу,
И нагло так, «пишу шпаргалку».

«Подайте  мне  ведро, да поскорей,
Вы что, оглохли что ли?..
Я не пойму  никак  людей,
Да, что они, понимаете ли?!.»

С досадой  обрываю  мысли,
Подаю ведро и инвентарь.
«Отойдите от меня  к окну!
Нашёлся мне ещё  писатель!..

Ну, что сказать ему в ответ,
Когда  я сам почти такой.
И через  десять-двадцать  лет
Для кого-то  буду  мукой.

Я не ручаюсь за  судьбу,
Поэтому  молчу,  как рыба.
Ведь будущее скрыто от меня
И я не знаю, кем я буду.

Но, дед, поди же  ты, хорош,
Моё внимание не ценит в грош.
Он фанатично требователен, строг,
А временами даже и суров.

Как некогда бывало в школе,
Он заходит будто  в класс
И как школьника отчитывает Вас,
То есть, меня, который провинился.

- Поправьте мне подушку,
Да постарайтесь побыстрей!..
От Вас, я вижу, мало толку,
Вам  надо быть шустрей!..

-Вы скушали  мою  сгущёнку,
Которую я очень  берегу.
Подайте мне быстрее ложку
И я Вам это докажу.

- Сергей  Фанасич, погодите,
Какие  речи Вы  ведёте?
Я банку даже и не трогал,
И как же  Вам не  стыдно!

-Да как же  Вы не брали,
Я точно знаю, что Вы ели.
Вы нагло врёте, как дитя,
И хотите обмануть меня!

Вы съели ложку, ну и ладно,
Ведь мне не жалко  молока.
Сказать бы  правду  надо,
А не валять тут дурака!..

- Я банку  открывал при Вас
И угощал Вас завтраком.
Вот банка с молоком,
Она почти что через верх.

-Вы спорите со мной, как франт,
Я знаю, что кругом лжецы.
Поставьте банку на сервант,
А то ищи потом концы…

Скажу  вам откровенно,
Что после этого «кино»
Я слышать не  могу  спокойно,-
Сгущённое  молоко!..

Кручусь, верчусь, стараюсь,
Но угодить ему никак нельзя.
Я понимаю, - старость и болезнь,
Но тут особый  случай хамства.

Но, кто ж меня  заставил,
Сидеть у изголовья  сноба,
Терпеть его капризы и причуды,
Смотреть ему в глаза и улыбаться!?.

А кто  заставил Пушкина,
Сидеть писать  и голову морочить
Себе, читателю и нам потомкам!?.
Вот так и я могу сказать вам…








64

СУРЕН АРКАДЬЕВИЧ  МИКИРТЫЧЯН

 Мой  лучший  друг,  Сурен,
Почётный гражданин  России.
Он был тогда на Волге  ранен,
А теперь  уже на пенсии.

Вернулся  старшим лейтенантом,
А дальше не  пустила  рана,
А мог бы  даже  генералом,
Но,  видно, - не судьба.

Была  война  в  разгаре,
И он попал, как в пекло:
Кто – в окопе, кто в траншее,
Не понятно, где  полки!?

В этой  каше  всё смешалось,
Где тут немец? Где  тут фриц?
И такое  тут  творилось,
Будто миру  уж  конец!..

И бежал Сурен с отрядом
Прямо в пекло Сатаны.
А ведь можно ненароком,
Вдруг лишиться  головы!?

Волга, Волга, ты ведь знаешь,
Как сильны  твои  сыны…
Волга, Матушка, ты видишь,
Как они тебе  нужны!..

Сурен тогда  был  молод,
Он ходил на танцы и в кино,
Пил вино с  друзьями
И жизнью был  доволен.

Но вдруг раздались крики:
Пожар, пожар,  война!
И какие  тут  ещё  слова,
Если полыхает пламя!?

Тушить пожар, -пожалуйста,
Воевать, так воевать, - нет слов.
- Микиртычян, вот Ваше  место
В шеренге  юных  пацанов!

Внимание!.. Шагом марш!..
Запевай далёкую походную,
Да глаза так сильно не таращь,
Забудь  привычку  детскую.

- И зашагал «на встречу жизни», -
Я спутал с песнею  другой, -
И зашагал навстречу  смерти,
Из  деревни парень молодой.

Вокзал-перрон, вагон-дорога,
Охрипшее гудение паровоза,
И вот вам свежая  подмога
Для Красной Армии и Флота!

Россия, Сталин, Сталинград, -
Какие  важные  слова!..
И не один  Вургун Самед
Эти выдумал  слова…

И защищал Сурен отчизну:
Узбекистан, Армению, Россию.
Ереван, Ташкент, Москву,-
Не ради  славы  и награды.

Он отстоял все эти города,
А рядом был Иосиф Сталин.
И в груди осталась навсегда
Память о защите Сталинграда.

Войну  закончил рано,
Оставил Волгу  позади,
Домой  вернулся  очень поздно,
Ведь шёл  одной  ногой, поди.

Теперь у раненного друга,
Одна  забота  в жизни,-
Жена и вечная  подруга,
Которая ждала его полжизни.

Ещё  скажу  тебе  на  ухо,
Любезный  мой читатель,
Что пишет он неплохо,-
Уж в этом я свидетель.

Он часто произносит речи,
Большие  делает доклады,
Его слова сильней  картечи,
Они, как  артснаряды…

Законник  по  природе,
Юстиции  советник,
Вот  только я не  помню,
Какого класса точно.

Но, что мы, всё : Сурен, Сурен!
Поговорим  о Лиде  тоже,
Она училась с ним же вровень
И знает жизнь не  хуже.

Она помощница  в быту,
Советница, - хозяйка,
И если Лиды  в доме нет,
То, в доме нет порядка.










65

УТКУР  АХМЕДОВИЧ  АХМЕДОВ

 Живёт себе, не  тужит
Уткур Ахмедович Ахмедов,
Он плакаться  не  любит,
Он редкий  острослов.

Он любит «Мерседес»,
И «Ниву»  тоже  водит.
Пусть это не прогресс,-
Он долларами сорит.

 Сигарами коптит,
Летит без  тормозов,
И в ус себе не  дует,
А сам-то без  усов.


Просыпается чуть свет.
И это не секрет,
Без дела и ни дня,
Уважает он  себя.

У него  своя  фазенда
И не хуже,  чем  моя.
Мы  встречаемся  всегда
Как лучшие  друзья.

Мы с ним, как те князья:
Уткур,  Казбек, Узбек
И друг без друга нам нельзя,
Ведь нас роднит Узбекистан.

Роднят Мечети, Минареты,
Кзыл-Кумы, Кара-Кумы
И  всё  это  давно
Для  нас  слилось  в одно.

Здесь наша жизнь корявая,
Лучами  жаркими  согретая,
Здесь  наша  родина,
Поэтами   воспетая.










66

МИХАИЛ  ИВАНОВИЧ  КАПЛУН

Друзей своих я вспоминаю,
Гляжу я каждому  в  глаза
И в памяти своей  считаю
Прошедшие  года.

Юрист от Бога и народа,
Юрист от города Ташкента,
Каплун ведёт ещё  дела
И по кооперации села.

Он помнит детские  года,
Когда он был, как «Сын полка»,
На военном  аэродроме,
И  он в душе  ещё  «пацан»

Друзей  становится  всё  меньше
И годов, поди,  не  больше,
Но жизнь от этого не  хуже,
Лишь только стала уже.

Каплун- юстиции советник
И потому он всем даёт советы,
Ему законы все известны
Из  Конституции и Торы.
Ташкент. 1983






67

МИХАИЛ  ВЛАДИМИРОВИЧ  ЛИ

В шестьдесят, - как в пятьдесят,
Он мужчина не седой,
На пиру  своём  сидит
В окружении друзей.

В шестьдесят, - как в сорок,
Он шагает, как солдат.
Если даже в маршбросок,
Он не  будет возражать.

В шестьдесят, - как в тридцать
Энергичен он и бодр,
В шестьдесят, - как в тридцать
И не  думайте, - что  вздор.

Хокиму, - как хоким,
Он  правая  рука.
А корейцам  нашим ЛиМ,-_
Надёжная  рука.

Для нас он аксакал:
Узбекам, русским и татарам,
Киргизам и туркменам,
Казахам и таджикам…

Он  знает всё  село и
Знает каждого в лицо.
Народ  стучит в его окно
В любое  время  ночи.

Кого-то женщины  любили,
Кого-то может, - нет,
А Михаила женщины  любили,
Наверно, было и за что.

И в шестьдесят, как прежде,
Он тревожными ночами,
Готов лететь, как в детстве
Вослед  за журавлями.

Мчатся  годы,  следом  - люди,
Ты же им не подражай,
Не спеши ты, Бога  ради,
Хоть на год, но отставай.

Друзей  своих не  огорчи
И раньше  ста  их не тревожь.
Прости и нам  такие  речи,
В них правда, а не  ложь.
Ташкент. Новая  Жизнь 1992






68

ПОТОМОК  ТЕМУРА

Фергана, Орёл и Курск…
А дальше вот, Ахангаран.
Я пишу  военный  очерк,
А не цитирую «Коран».

Бобо  Бабаев  Тухтасин,_
Герой  войны, герой  труда,
Узбекского народа  сын
Из героического племени

Звезду  героя  на груди
От скромности не  носит.
Он славой  сыт  поди
И он её не переносит.

На передовой разведал он
Не мало вражеских позиций
И вот сидит пред нами он,
Как  памятник  народный.

Мы смертны  все и слабы,
Но духом мы  сильны.
Не умирайте, как рабы,-
Мы в мире все  равны.

Героями, рождаются
И трус в утробе  уже  трус,
Природа не меняется,
Лишь изгибается, как парус.

Нырнул Бабаев в подземелье,
Прошёлся по траншеям,
Как будто бы  в похмелье,
Лежат фашисты там и сям.

Один увлёкся  бутербродом,
Другой – газетой  свежей.
Хотел побриться перед боем
Фриц с волосатой  рожей.

«Хэндэ хох»! - лови гранату,
А бутерброд отправить к чёрту!..
У вас теперь обед по праву,
А у меня работа по Уставу.

«Бабах!..»Кричи, фашист - «капут»,
А то  валяй - ка к Готу,
А  мы  тут разберёмся
Без вашего арийского совету.

Протёр он  потное  лицо,
Двумя  руками, как должно,
И приступил к работе тяжкой,
Вязать фашиста  «звёздной пряжкой».

«Язык»  тяжёлый, гад, и липкий,
Так и хочет улизнуть.
Но Бабаев парень крепкий,
Не легко его спугнуть.

И принёс  он  свой  «мешок»
В штаб полка на КПП.
Сбросил здесь же на полок,
Доложил по форме и умолк.

Весь день храпел, проснулся,-
Чудесный сон ему приснился:
Как будто на  груди медаль
И звезда златая – поодаль.

Хороший  сон или не  сон,
Но скажем прямо, - он не ждал,
Что вдруг  проснётся он героем
И прославит он Узбекистан!?.

И  этот парень из  народа,
Без  слова  книжного, «Сура»,
Громил фашистского урода,
А по ночам кричал, - «Ура!».

Мы все умрём, поди, однажды
И это так оно  должно,
Не умирайте только дважды,
Ведь это очень важно…

Нас люди будут помнить
А кого-то даже  славить,
Так вот, не будем безутешны,
Пусть даже  мы  и грешны.
Ташкент-Ахангаран. 1977









69

БАЛЛАДА  О  ХИРУРГЕ

Со мною что-то происходит
Мои друзья  не могут ладить,
Не знаю, как у них выходит,
Не буду  с ними  спорить.

Один из них, поди не пил,
Но прокурора «замочил».
Прокурор тот жив - здоров,
Но, «супостат-то», ведь, каков!?.

Порезал он Микиртычяна, а сам
Сидит, конечно, но не  там,
А здесь под виноградом, -
С самим Суреном, рядом.

Сидит, вот улыбается,
 Но если вдруг  чего не  так,
Он не будет церемониться,
У него с собой всегда «тесак».

Не  даст  соврать  Сурен,
Он от него бежал, как тень,
Хотя тот сильно возражал
И из палаты не выпускал

Какой  большой  конфуз,
Главу порезал, как арбуз,
Притом не чувствует вину
Иль даже половину.

Какие  страшные  слова, -
Людские толки и молва!
Пусть  это  даже словеса
И земные наши  сплетни!?.

На самом деле, очень просто,
Губаев Славик, -кандидат наук,
И операционная не место,
Где  выясняют  род  наук.

Он - Гиппократова  родня
И нам от  тоже  не  чужой,
У него есть  «клиника  своя»
И авторитет среди  мужей.

И клятва, как бы, Гиппократа,
И сто рублей, как взятка, -
Вот они, реальные  приметы
Современной нашей медицины.

Но Губаев  верен клятве,
И вредить больном не намерен,
Не силён, допустим, в пьянстве,
Но в хирургии он  силён.

Итог такой, - подальше от него,
И будьте  с ним поосторожней,
А телефон запомните  его,-
Так будет понадёжней.

А наши дружеские шаржи
И эпиграммы, - это от души,
А Вячеслав Акимыч, между прочим,
Не какой-нибудь  Кузьмич.

Он разберётся  и без  нас -
Кого порезать, а кого – нет.
И ему мы  вовсе не  указ,
Да и резона  в этом нет.

Ползёт больничная  тележка
Натужно и со скрипом.
Лежит на  ней бедняжка,
Недавно управлявший Джиппом.

Медбрат и мед сестра,
И мрачный  длинный  коридор.
Какие тут  нужны  слова,
Когда молчит сам доктор.


Здесь страсти неуместны,
А суета  теряет всякий  смысл
И волшебные, полезные  советы
Не имеют больше  сил.

Какие  могут быть советы,
Когда  болит душа!?.
Здесь  слышатся  одни  обиды,
На  судьбу и на Творца.

У пациентов  травмы, переломы,
А у меня , - всего ангина,
Меня терзает головная  боль
И больничная, ночная  смена.

Дежурю у постели брата,
Заливаю в рот ему  бульон,
Вот такая  скверная  работа
Мне выпала на этот день.

«Лечить» и «Вылечить»,
А может, - «Залечить»,
Глаголы  все  на  «чить»,
Но как их  различить!?

«Болеть», «Больной», «Больные»,
И корень, ведь, один,
А судьбы  разные бывают
И не могут быть один в один.

Но не волнуется  хирург,
 Рисует скальпелем узоры,
То «выстрелит» глазами вдруг,
То разразится «в тар-тары».

Губаев как-то мне  сказал,
Сказал, как будто бы  отрезал,
Что ничего не  может делать,
Лишь только травмы  врачевать.

Нет ремесла и навыков других,
И если вдруг закроют медицину,
То он не  знает  дел  иных,
И как прокормит «половину»!?.

Мне показалось почему-то,
Что он изволил  пошутить,
Но кто бы мог представить это,
Что хирургию могут отменить!?

Такие заводил Губаев  речи,
А я смотрел на золотые  руки
На его глаза, халат и плечи
И не представлял его без маски.

Но, всё, что я пишу сегодня, 
Всё  это  стало  прошлым,
А в настоящем нет Губаева,
И очерк получился траурным.

Скончался  лекарь мой и друг,
И как будто в воду он глядел,-
Печальным и тоскливы вдруг
Почему-то я его запечатлел …
Ташкент. 2000








70

НЕЗЕМНЫЕ  МАЯКИ
 (К столетию Ташкентской Церкви ЕХБ)

И в хлебном, солнечном Ташкенте
Бывает  часто непогода,
И как это не  странно прозвучит,-
Бывает  голод  иногда.

Ну, вот, -  двадцатый  век,
Средина нашего столетия,
Гуляет по Ташкенту  смерч
И небо  нависает над  землёю.

Плутают улицы  Ташкента
От «Тезиковки» на «Саларе»
До улицы «Застройщиков»
И «Маломиробадской».


Здесь под шатром
Из старого  брезента,
В тесноте, как в Ноевом Ковчеге,
Сгрудились родственные  души.
Они заворожённо смотрят в даль,
Где, подпирая  кровлю дома
Мелькают  тени  от   свечи
И кто-то там  глаголит…

Качается от ветра  парусина
И каждому  мечтается  своё,
Одни внимают  звукам хора,
Другие  слушают удары сердца.

Я  слушал  шум  дождя
И музыку тяжёлых  капель,
Усталые  шаги  Христа
И мерное Его дыхание.

Каракай, Кишинский  и Фадюхин
Пеньков, Калганов, Самотугин,
Какие  интересные  фигуры
И как они загадочны с натуры.

«Апостолы», «Пророки», «Богословы»,
Не жили разве в Первом  веке,
А жили далеко от Палестины,
Как и мы, в двадцатом  веке.

Вот  «косноязычный  старец»,
Будто Павел иль Мойсей,
Учёный  в слове и мудрец,
И приметный  скромностью своей.

Кишинский  Старший, Алексей,
Которого я другом  величаю,
Был из тех простых  людей,
Которых мы не замечаем.

Был тихим и спокойным,
Не роптал на жизнь и долю.
Был мужем и отцом примерным
И  гордился  этой  ролью.

Был патриархом, - это ясно,
И был примером для  других,
Он жил спокойно, неприметно
И так же  скромно он служил.

Знаток Евангелия  и Торы,
Особенно Пророков  Малых,
Зачитывался  книгой Ездры
И книгами других святых.

Он пас меня, как Пастырь,
Порой учил читать меж  строк.
Он заставлял читать Псалтырь
И я ему внимал, как отрок.

Сквозь  годы  и невзгоды
Как  мерное журчание  воды,
Я  слышу  его голос
И для меня он, - Божий глас.

А вот и стержень всей общины,
Лука  Михалыч  Каракай,
Преодолевая  штормовые  бури,
Он курс держал на вечный рай.

Тяжёлый  крест ему  достался,
И он не мог его  нести.
Он очень должностью гордился
И это кончилось бедой.

Но грех  судить его заочно,
А, впрочем,  даже  очно,
Он был поставлен не случайно
И Бог ему  судья, конечно

И не вина его, что так штормило,
Зато – беда, уж это точно,
Ведь был он не пророк  Иона,
А всего лишь брат Лука.

А вот и басовитый Самотугин, 
Он, не покладая  рук, снимал Луку,
И снял-таки   его  однажды
И сам же занял  его место.

Сменяли кормчие  друг  друга,
Но шторм в общине не стихал,
И  стал  у  рулевого  круга
Антон Степанович Калганов.

Он управлял общиной  мягко,
Умело «выбирал  волну»,
 И парус поднимал нередко,
Пытаясь выровнять  ладью.

Но, - где там,- море бушевало,
Ладью бросало снова в дрейф,
И, как уже не раз  бывало,
Ей  угрожал  подводный риф.

С женой  своей, супругой,
Венчались мы  в Ташкенте
И города прекрасней,
Нам не  найти на  карте.

Цвели  сады, «жужжали» люди,
Как пчёлы  на  кустах,
«Делили», «складывали» судьбы,
Судачили о «разностях» и «суммах».

Венчается  раб Божий, то есть, я
И рабыня, - тоже  божья,
И венчает их раб Божий,
И рука над ними, - Божья.

Отец Фадюхин, Сергий Малый,
Такой сегодня  строгий,
Он задаёт свои вопросы,
А ты давай ему  ответы.

Звучат торжественные «да»
Под сводами  церковного шатра,
Застыли на  устах  слова
И блуждает одинокая  слеза.

Воздел  священник  руки
И пронзил «брезентовый  шатёр»,
Вот  опустил он руки снова
И над нами их простёр.

Стоим под  «радужным венцом,
Над  нами, - «пастырь малый»,
А  выше над  шатром
Сидит Великий Пастырь.

Поют на  небе  ангелы
Им вторит хор земной,
Кругом, - одни свидетели
И  замер  род  людской.

Сплетаем воедино руки,
Кольцом «обручиваем» жизнь,
Поцелуем утверждаемся навеки
И пастор говорит, -«Аминь».

Сергей  Петрович не  скупится
На похвалы и пожелания,
Для нас он крёстным назовётся
И в этом нет сомнения.

Его прозвали тут «Закхеем»,
Он ростом вышел малым,
А мог именоваться и Михеем,
Пророком Ветхим, Малым.

Он возродил из  пепла  вновь
Ташкентскую общину
И она  теперь  не делиться
На  «Застройщиков», «Куйлюк» и «Карасу».

Ушёл Фадюхин  в мир иной,
Пройдя земной свой путь,
Но не ушёл из памяти людей,
Вот в этом вся и суть.

И наконец, - «Пеньков  Второй»,
Наследник от отца  родного.
Молодой, задорный и примерный
И весь в «Пенькова Первого».

Новый Пастор и эпоха,
Новая  волна и ветер новый.
После долгих лет переполоха
Все вдохнули воздух свежий.


Настало наконец затишье,
После долгих  лет переполоха,
Так и хочется  сказать двустишие,
Про Весну, Ковчег и  Ноя.

И непременно брат, Пеньков Второй,-
Этап Ташкентской  церкви.
Не мне судить, - какой,
Но, определённо, - веха!?.

Стоит пред вами много лет,
Конечно,  он не  свет в окне,
Но, вот скажите, - что и нет,
Разве  смотрит  кто  извне!?

Дорожный  столб, маяк иль бакен,
Какие не  придумывай  слова,
Он  Богом  был  поставлен,
Пусть даже по наследству.

Но, сколько лет и сколько зим,
Прошло уж  с той  поры,
А мы по-прежнему  сидим
У этой нашей  кафедры.

Струятся, как песок минуты,
Превращаясь в дни, недели.
Проходят вереницей  годы,-
И какие  жалкие  они!..

Звучат аккорды пианино
Под сводами большого зала,
А торжественные  звуки гимна
Плывут до самого «подвала».

Партер, балкон и хоры,
Неон, компьютер, микрофоны, -
Какие  вам ещё  нужны приметы
Отличные от древней Палестины!?

Под окнами,- «Пежо» и «Мерседес»,
Деловиты «новые христиане»,
У каждого, – свой  бизнес
И  связь  своя  в салоне.

И, как в Иерусалимском  храме, -
Повсюду слышатся  вопросы:
А сколько стоит  Библия  в картоне»
И тот же  слышен звон  монет!?.

Радости  у  каждого  свои
И у каждого – свои «богатства»,
Но ценности у нас  одни, -
Они – божественного свойства.

Наступает осень  жизни
Улетают  журавли на  юг
И улетают с ними братья,
Но только,  не  на  Юг…

Ташкент 2000год.

    








71

ГЕНЕРАЛ  «С.А.М.»

Министра  замещает «САМ»,
У  САМа,- генеральский  сан.
Он, САМ, скажу  я  вам, -
Сеоев Мисирбия  сын, Алан.

Он, - из большой плеяды наших
Вождей,-  сарматов, скифов и алан,-
Чьи имена с времён тех  давних
Из уст не сходят наших осетин.

Пусть не  звучит  порой  «ирон»,
Но без кинжала и золотых погон,
Или хотя  бы даже без  таланта
Едва ли где-то встретишь осетина.

Гляжу на  окна «Пентагона»,
В Ташкенте, где я много лет живу,
И на душе, скажу вам,- не ахти,
Я чувствую  себя,  почти, как пень.

Вот серый  дом  «Минобороны»,
Огромный  офис, а рядом и музей!..
Вот  караул и часовые на посту,
Но я  пока не вижу  здесь  друзей!..

Ищу я генерала,  - Сеоева  Алана,
Его я должен срочно записать
В число  своих  кумиров-земляков,
Которых  в списке  больше  ста.

Ищу  два дня дигорца- осетина,
Но, генерал, как невидимка:
«Он здесь, он там, сейчас найдём,
А Вы пока  присядьте  вот сюда».

- Хорошо,  спасибо, нет проблем,-
Тем  более,  что кресло  мягкое.
Но я пришёл ведь не сидеть,
А посмотреть  на  генерала.


Моя Трилогия  пока,- вчерне,
Я  собираю  нужный материал,
И  должен  показать ему главу
Об осетинских  генералах.

Сижу в приёмной генерала,
Я час, и два  готов сидеть,
Ведь не каждый  день могу я
Встретить генерала-земляка!?.

Ведь это не окоп или траншея,
Где  каплет  на тебя свозь брёвна,
А приёмная высокого начальства,
Где рядом  «секси-бомба»!?.

В беседе  легче  ждать  кого-то,
И время   тоже  коротать.
Хотя  меня предупредили,
Что к  землякам он, - «не охоч».

И пусть я не  дигорец  вовсе,
Но я же не по прихоти  своей,
Я умножаю  славу  Иристона,
Которая  Осетией  зовётся!..

Но, слава Богу, мне сообщили,
Что  генерал сегодня  не  свободен,
А завтра, вот, - пожалуйста!..
Но «завтра» было, - что и «сегодня»!..

Ну, что ж, бывает в нашем  Мире,
И жизнь  бывает  иногда  длинней.
А может повезёт мне в «другом мире»
И наша  встреча  будет  удачней.

Ташкент. 2000 г.








72

АХАНГАРАН

Есть  много  игр  на  Свете:
В бои морские, в города.
Но, это не игра, поверьте,
Это реальные  города.

Алмалык, Ангрен, Ахангаран, -
Все они, как братья-близнецы
И горная  гряда, Тянь- Шань,
Годится  всем  в  отцы!..

Я не выставляю напоказ:
Садон, Бурон и Алагир,
И Тянь-Шань не наш Кавказ,
Но есть тут тоже наш «Ногир».

А горцам, - «бара бир»,
Как  называется  страна,
Был бы здесь овечий  сыр
И шашлык из горного барана.

А впрочем, уж давно пора
Сказать и главные  слова.
Не ждать же мне,
Когда заговорит молва.

А дело в том, что в Алмалыке
Большая осетинская община,
А в Ахангаране, новом городке,
Я много лет работал чинно.

Город малый,  как посёлок,
Но промышленность большая:
Цемент, линолеум, песок
И продукция  другая.

Я жил, как будто в трансе,
И не думал -не гадал,
Даже не  было в помине,
А вот город близким стал.



В этом городе  далёком
Я работал  много лет.
Не знал  усталости при этом,
Ведь был ещё  я молод.


Товары, деньги и проценты
И длинный  ряд из жадных лиц,
К чему мне доллары  и центы,
Пред ними я не  падал ниц.

Еда  вчерашняя не  в счёт,
Она  пропала и её нет,
А я даю себе  отчёт
И вот сижу  я без  монет.

Зато в моём активе- книга,
Ещё  одна, - в стихах,
За день рождается  картина
И продвигаюсь я в искусствах.

Казалось мне, что малый Ханабад
Был словно древний Вавилон.
Шумливый  и развратный
И был таким же дерзким он.

Я много видел городов, 
Посёлков, кишлаков и рудников
И там, встречая  земляков,
Давал им воду, хлеб и кров.

Ахангаран не  исключение,
Здесь было много осетин,
И, так же, как в Осетии,
Они друг друга  признают.       

Дельцы, деляги, торгаши
И разного пошиба  хвастуны
Вели дебаты, - кто сильней
И у кого полней  карман.

Дон Жуаны, Дон Гуаны,
Вместе  с ними и Альфонсы
Тусовались словно паны
И прикидывали  шансы.

Вот жених, почти что старец
Лимузин представил «Люкс»,
А на поверку «Запорожец»,
Только зашифрован в «икс».

Другой с квартирой  люкс,
Хотя  квартира в пять шагов
И потянет ли на Люкс,
Вот в этом весь  вопрос.

Невесты  тоже – на уме,
Лапшу не больно-то повесишь.
Их на мякине иль соломе
Едва ли  спать  уложишь!?

Кручу калейдоскоп и вижу           .
Очень интересные  фигуры,
Да мне пожалуй  всё  одно,
Я коллекционирую  с натуры.

Я земляков своих  ревную,
И ратую всегда я  за  них.
Я вижу в них Осетию родную
И так рождается  мой  стих.

Но хватит общих  слов,
Скажу я несколько имён,
Пора назвать отдельных лиц
И указать их поимённо.

Из самых  близких и знакомых
Могу назвать пока двоих,
Пусть это будет очень мало,
Но этого достаточно.

Бесолова, Елена Ивановна,
Весёлая и открытая  душа.
Ей сыплет манна с неба,-
Так люди думают о ней.

Не плачется, не хнычет,
На жизнь свою не ропщет,
Но если даже и поплачет,
Едва ли кто услышит.

Живёт за мужа и за  сына
И за парня  вон  того,
Хотя совсем она «безмужна»
И рядом тоже  никого.

«Бессолова», хоть пишется она,
Но на столе, - и хлеб и соль.
Она смеётся, как по нотам:
До -ре- ми- фа-соль…

А вот настало время
Замолвить слово о Кадзаевой
И для меня совсем не  лень,
Назвать её подругой…

Она работает за  всех,
За дядю, тётю и за «завторга»
И скажем, даже и за тех,
Кто может обмануть и друга.

Она зовётся просто Зоей,
Зовётся даже  бойкой бабой,
Но, между  прочим,- деловой,
И ни в коем разе, - скрягой.

Меняются: природа, эра,
Меняется и климат на земле,
Но не меняются дороги мира
Их видно даже и во мгле.

Исчезли где-то скифы,
Ушли  Аланы  в не бытье,
Но Амазонки, как и мифы
Существуют и поныне.

И если есть у нас Алания,
То это значит Амазония,
И Зоя  вот  Кадзаева
Одна из Амазонок.

Я с Некрасовым согласен
Но ручаюсь  головой,
Что женщины  в аулах
Не хуже, чем в селеньях.












73

ЧТО  ЕСТЬ  ТАЙНА

Опыты  свершают  разно,
Кто шумно и публично
В  атмосфере суеты,
А кто-то тихо, незаметно.

И пишут тоже  разно,
Кто быстро и размашисто,
А кто - медленно и трудно,
Моргая очень часто.

Есть много тайн на  свете,
И странного  вокруг.
И сколько хочешь на  планете
Найдёшь ты чудного вокруг.

Есть  тайные  советники,
Есть  тайные  пороки,
Есть люди, словно пряники,
Есть люди – тайники.

Считай что половина мира
Находится  во-тьме,
Сокрытая  от  взора,
Лежит она  во-мгле.

Луна  с закрытою спиною,
И солнце, поиграв глазами,
Уходит тёмными ночами,
Но это между  нами.

А звёзды, те, вообще, моргают
И не поймёшь, чего хотят?
И небо почему-то плачет
И по нему  морщины  ходят.

О человеке уж молчу,
Никто не  знает, как устроен,
Ему, и то,и это по плечу,
А то, как будто бы контужен.

Я не пойму  свою  супругу,
Я не пойму родного брата.
Мы ходим все по кругу
И нет  ему  конца.

Я сына не пойму и зятя,
Они, конечно же, меня.
Я порою не пойму
Даже  самого  себя.
Ташкент. 2000












74

РАННИЕ  СТИХИ

Читаю  ранние  стихи
И мне порой бывает стыдно.
Писал как будто для потехи
И это очень мне обидно.

Представьте, - вот,  писал,
Зачем  писал, -  не  знаю,
И что бы мне не  говорили,
Я  писать не перестану.

Кто не  писал,  тот не  поймёт,-
Каково краснеть, переживать
И вновь ночами напролёт
Сидеть, писать и в клочья рвать!?

И развелось же  «Пушкиных»,
И «Блоков»,  и «Шекспиров»!
Послушаешь порой  иных
И стынет в  жилах  кровь.

Стихи, -«зараза», иль «инфекция»,
Или горячее «клеймо»,
Они навечно, словно дикция
Или родимое  пятно.

От этой  хвори нет лекарства
И нет пока такой «микстуры»,
Которая  умерила бы  чувства
И отменила   «шуры-муры».

Болеют ею  от рождения,
Болеют прочие  в летах,
И я не верю в рассуждение,
Что дело только в генах.

Есть лень души и тела,
Есть лень в извилинах мозга,
И если человек не любит дела,
Он  ссылается  на  предков.

Мол, так и так, я рад бы был,
Но гены, видно, вот не  те,
А между прочим, ради пробы
Иные  трудятся  и в поте.

В труде  вреда не сыщешь,
А  вот  польза, - налицо,
И если ты стихи не  пишешь-
То скажи, что ты, - «кацо».






75

ЗАВЕЩАНИЕ

Никто не  знает день  кончины,
Это  может  и не  день?..
У смерти  разные  причины
И все  они, - как тень!..

Но,  если  вдруг  умру  я
И клубнем  лягу  в землю,
Не засыпайте  вы  меня,
Словесной  мелкой  пылью…

Я фальшь людскую ненавижу
И, - во спасенье будто, - ложь.
Положите под меня  рогожу
И скажите просто: Он пригож!?.

Не пейте водку на помине,
Я хмельные речи ненавижу.
Не судите  ложно обо мне,
Я лежу, но может, слышу!?.

Я опередил  сегодня  вас
И заслонил собою бездну,
Вы спасены ещё  на  раз,
Так, будьте же довольны...

Не говорите слов бездельных,
Я знаю  вас без  слов,
Не стройте из  себя блаженных,
У  вас  на  это  нету  прав…

Скажите  общие  молитвы
И жизнь себе не затрудняйте.
Не давайте Богу клятвы,
Но вот порою  вспоминайте…

Накройте  мягкой пеленою,
И уши заложите  ватой.
Я хочу побыть,- самим собой,
И с вечной  тишиною…

А что касается  меня,
То я прожил, как мог,
Не сделал много  я добра,
Но и зла не сделал много…
Ташкент 2001









76

ПОДРАЖАНИЕ ЕККЛЕСИАСТУ

Кто не  поёт, -тот болен
А кто не пьёт, тот волен,
Кто курит, - самоволен,
А вот обманщик не  умён.

Кто смотрит в небо, тот чудак,
А кто не  смотрит, тот дурак.
Кто верит всем, - простак,
А себя считаю за «ништяк».

Не осуждай врага открыто,
А впрочем, даже  и закрыто.
Запомни это навсегда
И не  будешь знать вреда.

Не указуй просящему на  дверь
И выставь пьяного за дверь.
Клятвам хитрого не  верь,
А вот слезам вдовы поверь.







 



77

ЗАКОН ПРЕДКОВ

Я в нартов верю и не верю,
Уж больно  нравы  высоки,
Но просидев застольную вечерню,
Я понял, - осетины к ним близки.

Какие  речи и подтексты,
Какие  взгляды  с высока!
Это не  с вождей  портреты,
А силуэты  звёздного быка!

«Джигиты», «обременённые», как дамы,
Держат  животы  руками,
Такое осмеяли бы  аланы,
А нарты затоптали бы ногами.

Есть множество законов:
Есть вор в  своём  законе,
Закон Мойсея  с облаков,
И осетин в святом  законе.

Презрев всемирные  Законы
И обойдя Мойсеевы  Заветы,
Создатели  «иронского»  жаргона,
Избрали новые  Законы.

Я застолье  осетинов  уважаю
И хвалю его  подчас.
Но, почему, и сам не знаю,
Я устаю от этого за  час.

Я устаю от взглядов исподлобья,
От замечаний невпопад,
От щедрых возлияний и снадобья,
Я попадаю прямо  в ад.

«Ирон Агъдау»!  «Ирон Жакъон»!
И всё это, однако же,  не  плохо,
Но только если ты «ирон»,
То исполняй законы «Хоха»








78

ДЕВЯТОЕ  ИЮЛЯ

Сегодня позвонил мой  брат
И начал мне чего-то  врать,
Сказал, что он скучает очень,
А видеть он меня не хочет!

Сказал, что встретиться со мною
Желаньем не  горит,
Зато имеет ностальгию
И якобы поэтому звонит.

Я медлил со словами, -
Старался  разгадать его,-
Ведь мы считались братьями,
И отца  имели  одного.

А сегодня, между прочим,
День рожденья у меня,
Но он сказал, что он звонит,
Всего лишь от безделия.

Прямой  обман, я знаю,
И ни при чём  тут  скука.
Его гнетёт в душе  разлука
И это есть большая  мука.

Девятого Июля я родился,
И он об этом должен знать,
Но вот таким он уродился
И это надо бы мне знать.

И если кто ему напомнил,
Так он  подумать должен,
Что нет случайностей у Бога
И нет другого вечного Творца.

Но Соломон, - «Юпитербык»,
Хотя родился  в яслях Овна.
Он создаёт святого лик,
И это очень даже  дивно.

Весёлый  разговор, скажу вам,
Позвонить родному  брату
В знаменательную дату
И создать ему  «бедлам».

Я не виню родного брата,
Я сожалею много и грущу,
Моя  любовь,- ему оплата,
И я ему, конечно же, прощу.

Мне кажется, что зависть
Изнутри подтачивает нас.
А может это  совесть
Вдруг просыпается  у нас.

А Соломон, мой  брат,
Живёт пока  на  паузе.
И кончится ли пауза  когда  ,
Никто из нас  не  знает.






     79

АРАМ ГРИГОРЯН

Есть у Сурена друг, Арам,
Один из трёх  танкистов,
Которые  известны нам
Из  песни про  танкистов.

Он «летает»  по Ташкенту
На «видавших виды» «Жигулях»,
Как  это было по Берлину,
В таком же  танке «на рулях».

Привыкать к работу трудно,
Отвыкать ещё  трудней.
И быть Араму навсегда
Танкистом, как тогда.

Ему что танк, что самолёт, -
Он от рождения  пилот.
Он теперь  ещё и винодел,
Но с алкашами, - не  у  дел.

Он  знает в винах  толк
И в людях тоже знает толк.
Он деньги не кладёт в «чулок»
И угостит  хоть целый полк.

С Суреном дружит просто так,
А не потому, что он земляк.
Они, как братья- близнецы,
Хотя у них  и разные  отцы.

Ещё роднит их Сталинград
И «Павлов дом»  у Волги.
Тяжёлый  груз  наград
Несли они от той же Волги.









80

ИСМАИЛОВ АБДУРАХИМ

Не единым хлебом жив
Наш  бренный  человек.
И потому  живёт искусством
Абдурахим, как человек.

Главный  оператор «Узбекфильма»,
Соавтор непростого фильма
О поэте, гражданине, о Хамзе,
Не представляется мне  в прозе.

Абдурахим нотаций не читает,
Но об искусстве  лекции читает.
Он камерой снимает вечный мир,
А не какой-то  чумный  пир.

Наехал  оператор  на актёра
И развернулся  для  обзора.
Но тот и глазом не  моргнул,
Присел на бутафорский  стул…

«Вот это чудо, это номер!»-
Так думал юный  оператор,
Когда снимал свой первый кадр,
Таким был  в жизни, «дубль быр».

Снимались  фильмы,  время  шло,
Менялись формы и подходы,
И Исмаилов тоже  стал «усто»,
Усвоив мастерства приёмы.

Шараф Рашидов и Ярматов…-
Считай-что рядом Исмаилов!..
А впрочем почему бы и нет,
Ведь он снимал их  иного лет!..

Устало крутится  проектор
И рвутся  кадры на  простор,
А  это  сладкое,- «Мотор!»,
Его волнует  до  сих  пор.

«Мотор!»,- забилось сердце
И душу  осветило солнце.
Долой из фильма всякий вздор,
А вместе с ним и прочий  сор.

Бурлит площадка, как котёл,
И оператор  метит  в цель,
Уж  снята  куча  дублей,
А он всё  рвётся  в бой.

И режиссёр кричит  уж, «стоп»,
Но оператор, как глухонемой,
Вцепился в объектив  рукой
И собирает кадры  в сноп.

И грезится  ему  порою,
Что он в полёте над землёй,
А рядом облака, - не люди,
И звёзды, - будто бы  соседи.

Я в «Млечный Путь» отправил дочь,
И Исмаилов  в этом  плане
Не прочь  был мне помочь,
Он  это доказал  на  деле.

Помог, как только  мог, -
«Устроил  даже и просмотр»,
Но вот, поди же ты, не смог
Он изменить судьбу, как метр.

Судьба, как ночь, - она слепа,
Но, не считайте, - что  глупа.
Она не впустит нас  туда,
Куда не  следует  пускать.

Искусство вечно, как и солнце,
В искусстве  жить, - «не умирать»,
И пусть Рахим живёт на солнце,
И «не коснётся его смерть».

Живут же  вечно  песни,
И звёзды  светятся  во тьме!?.
И пусть бы он сравнился  с ними
И рядом с ними вечно  жил…








81

АТАБАЕВ  ДЖУРА

Атабаев -бывший мой начальник,
А я -его прилежный ученик.
Я был  в коммерции, - как мальчик,
А он зато  большой «кудесник».

Сельпо, Райпо, Зампред,
Завторг, Зам-зам и Пред,-
Таковы  ступени  его  роста
И такова его карьера.

Но, впрочем,  всё  это не то,
Я не делю  людей по  кастам,
По деньгам,  росту и пальто,
А так же нациям  и расам.

Живёт и червь внутри ореха,
И  на чужих  объедках, – муха.
А человек, не муха и не  червь,
В нём должен быть свой нерв.


Джура мобильный и подвижный
Радикалом числится  давно,
Кому-то враг, кому-то друг,
А  для  меня  он  просто «гуру».

Сказавши «А»,  скажу и «Б»,
И о Джуре  продолжу  разговор,
Хотя я знаю  по  себе,
Что этим вызову  лишь  спор.

Мы жили по соседству
В низовьях  Чирчика,
Где он впадает в Сыр-Дарью,
Затем уходит в Иссык-Куль..

Текут всё так же  воды
По безымянным тем арыкам,
Но Атабаева не старят годы,
Они его обходят стороной.

Годы, годы  и невзгоды,
Мера  жизни и судьбы.
Если б знали все народы,
Что до смерти час ходьбы.

Рвёмся  все  за  горизонт,
Будто там нас  ждёт халява.
Но кто измерит путь земной,
Оставшийся  до  смерти!?
Ташкент. 1992






82

КАЗАКБАЕВ  МАМАДАЛИ

И коль перечислять друзей,
То надо бы назвать Мамадали,
Он редкий экземпляр людей,
Не  живущих  за  медали.

Сотрудник  мой по магазину
И ученик когда-то мой,
Он аскетично  любит истину
И фанатично предан ей.

Он- чёткий, как будильник,
Как муравей  трудолюбив,
Он сам себе начальник,
Но уважает коллектив.

Мамадали, а проще Михаил,
Трудяга  и хозяин.
Он чистый, как Нафанаил,
А между тем он мусульманин.

Хозяин  дому  и жене,
Он знает цену  и себе,
Ему неведомы  науки,
Зато  он мастер на все  руки.

Он знает, что такое долг
И возвращает его в срок.
Он за родню  свою в ответе
И не откажет им в совете.

Короче, он  - «яхши адам»,
Я смело говорю об этом,
А людям всем не угодишь,
И кому-то можно дать и шиш.







83

ОМАДУЛЛА-«ПЕРВОПЕЧАТНИК» МОЙ

У меня  с друзьями всё в порядке
И если повторяюсь, - не беда.
Ведь говорится же в народе,
Что повторенье,- мать учения.

Я не хвалюсь своим богатством,
Богатство, - прошлогодний  сне.
Я не хвалюсь и самим собой,
А вот друзьями получается порой.

Друзья даны нам от Аллаха
И их никто нам не  заменит.
С друзьями мы живём без страха,
Они для нас, как верный щит.

Что старый  друг, - за  двух,
Об этом  говорят  и вслух.   
Я друга  старым не считаю,
А дружбу  старой  назову.

С Омадуллой  мы  дружим  так,
Он просто  мой  «уртак»,
И если он  уртак Убайдуллаев,
То я Казбек, при том, Туаев.

Он лоцман в книжном  море
И там он знает все дороги,
Он разбирается  в Коране, Торе
И ему все суры дороги.

Печатать книги не  умею,
Зато их «кушаю, как хлеб»,
Пишу вот, как  это умею,
Не знаю, будет ли, как хлеб!?.

Он полистает  мою  книгу,
Посмотрит на меня и на корзину,
Подумает, как книжный  гуру,
И всё  же  выбросит в корзину.

 Но это лучше, чем «аутодафе»,-
Из корзины можно ведь извлечь,
Подписать «к печати», в кайфе,
А не бросит, скажем, в  печь.

Издательское  дело, - это зело,
И невольно вспомнишь Сытина Ивана,
Но впрочем, Убайдуллаеву Омаду
В этом  деле  тоже  повезло.











   


84

ЦИФРА  «СЕМЬ»
Колонный  зал «Антихриста»,
Столпов насчитываем  «семь».
Сосчитать их очень просто
И доступно  это  всем.

Ленин, Сталин и Хрущёв,
Брежнев и Черненко, и Андропов
И конечно, крайний, Горбачёв,
Который правил от «супругов».

Самый  первый  и последний,
Вроде,  как бы, и живут.
Один из  них, - «бессмертный»,
А  другого  годы  ждут.

Лежит Ульянов в Саркофаге
И «смотрит»  на  зевак,
Над ним, - Андреевские  флаги
И он краснеет, будто рак.

Его топтали конные  тачанки,
По нему  ходили красные  бойцы.
Теперь уж ездят по нему и танки,
И так же  топают  бойцы.

Они же  стерегут останки
В глубине  подземного  дворца.
Стерегут и денежные знаки
С профилем  его  лица.

«Несвятые  мощи» у креста,
Стерегут и днём и ночью.
Отреклись, как будто от Христа
И  забыли Божью волю.
Ташкент. 2001







85

ДЗАНАГАТЫ  НАДЯ

Была  у матери  подруга,
Бессменная Дзанагова Надежда,
Похожи были друг на друга
И  были, - «не разлей-вода».

Дружили и роднились,
Как будто  две  сестры,
Бывало, -  разлучались,
Но только  дня  на  три.

Сидят, как две пеструшки,
Порою  и без слов.
Общались не  от  скуки,
А от избытка чувств.

О чём  была  беседа,
Что волновало их  сердца?
Мне  чудилось,- журчит вода,
А в ней ,- родные  лица.

И не пойму, как не стараюсь,
На что надеялись они,
Две  крохи не от мира,
Собирая  крошки  с пира!?.

Но, мы-то, дети,  жили,
И ведь учились и росли.
А матеря, как  в вечном  трансе,
Крутились  «белкой  в колесе».

Не знал  я слова,-  «Дружба»,
Я мал  был  по  годам.
Зато  читал: «Любовь, Надежда»
В огромной  книге  по слогам.

Теперь я точно  знаю,
Что мать моя «дружила»,
И дружбой дорожить умела,
Как собственною  жизнью.

Подругу  мамину, Надежду,
Считал  за  дальнюю родню.
Бывало с нетерпеньем  жду
Я эту  добрую Надежду.

Две  многодетные  вдовы,
Две  женщины  без  счастья
Они достойны  вечной  славы
И, конечно же,  любви…

Каким-то чудом уцелели
От верной  смерти и войны.
Они поили нас  слезами
И кормили, как могли.

Откуда  брали хлеб насущный,
Который  подавали нам с утра.
И как назвать их подвиг женский,-
Такой  вопрос не  для меня.

Назвать бы это  чудо «духом»
Иль  «топливом  души»!?.
Но, лучше  бы назвать огнём,
Где матеря  тогда сгорали.

Сгорали, как живые  свечи,
Освещая  детям  даль.
А жизнь была  темнее ночи
И мне их  было очень жаль.







86

МОЙ  ОТВЕТ КРИТИКАМ

Отвечу критикам я честно,
Что я стихами называю «хобби»,
Которое даёт мне  часто
От тяжкой  прозы  «алиби».

Я просто заменяю род занятий,
После  бесконечного романа.
И всего-то  вот делов, поверьте,
Клянусь  вам  от Корана.

Я устаю  однажды  «прозить»
И потому  берусь затем «стишать».
Незачем   меня   дурачить,
Ведь  я  учусь  лишь  «писать».

Скажу вам честно, без обмана,
Что эту  странную по форме фразу
Я плагиатом  взял  у брата
Своего,  поэта,  Соломона.

Я по-армянски вам скажу:
«Волноваться петкаче»!..
Я бумагу  просто  гажу,
Я её  купил, короче!..

А «ямб», «анапест» и «хорей»
Для меня  звучат скорей,
Как: «тысячник», «можестик» и «брюнель»,-
Я с детства их  в  мундире  ел.

Меня ругают  так  и  сяк,
Перо макает, мол, не  так…
Но я живу не так, как всяк,
Я просто по зодиаку «Рак»!..

Кому  пишу, зачем пишу?..
Ответа  не  ищу,
Быть может просто душу
Вот  так  я  отвожу.!?

Меня допрашивают доки:
Каким  стихом  пишу?..
Я не ищу  цветные  враки, -
Серо-буро-малиново пишу!..

И успокоились  вконец, -
Сказали, - белые, наверно.
Но я-то  знаю  и без  них,
Что пишу  я очень  скверно.

Пишу я  просто  радугой,
Иных  цветов  не  знаю.
Палитру  я держу  рукой,
Об остальном  - не  ведаю.

Читайте,  коль  читается,
И смейтесь  «от  пупка»,
Но лучше  вам разделаться  ,
С «цыплёнком табака».

Я сыт по горло от советов
И от насмешек  «опупел».
Я слышал  много матов
И теперь их слушать расхотел.

И вот сказал  себе, - Довольно,
Не распыляйся, как вода,
Живи  себе  спокойно
И разливайся, как вода.










87

Я НЕ  ПОЭТ

Своим стихом  нескладным
Я возмущаю дух  поэтам
И этим же  стихом  увечным
Лечу  сердца я  пациентам.

Я - не  поэт, я - лекарь душ,
Я не лечу  словесной  лестью
И мои  слова  не  чушь,
За  это  отвечаю  честью.

Нет  рифмы, нет  стандарта,
Нет силлогизма и Закона,
Но я и сам ведь без  стандарта,
Как  византийская  икона!?.

Стандарты, госты и шаблоны, -
Я презираю  эту  муть.
Пусть этим занимаются «мормоны»,
А  я ищу  в природе  суть.

Мне ни к чему название напитка,
Коль в нём  хороший  вкус,
Я не выбираю яркого обёртка,
Я предпочитаю  тонус.

Я вышел  из  народа
И возвращусь  в народ,
Такова моя  природа,
Пусть говорят, что я  урод.

Я не зову себя  вассалом
И не  считаюсь я рабом,
Я дружу  с простым  народом
И с прекрасным  женским полом.

А люди пусть себе нудят,
На каждый рот найди платок.
Они  ещё  повсюду  гадят
И каждому подай  «горшок»!?.

Я плюнул  уж  давно,
И  благо, - рядом  урна.
И мне  теперь уж  всё равно,
Пусть  думают  и дурно.

Не говорите  мне под руку
И не  бубните  вы  под нос.
И не ищите, люди, щуку,
Там, где  воды, -  по  пояс.

Не знаю, как там Маяковский,
И не Есенин  вовсе  я.
Мне снятся  Тютчев и Полонский,
А временами  и наш  Коста.

И пока мне  пишется душою,
Пока вожу  своим  перстом,
Я  буду, - «не разлей водою»
С бумагой  и пером!..








88

ТАШКЕНТСКАЯ  ТОЛКУЧКА

Чикурсай, Куйлюк и Тезиковка,
Да кто не  знает «Барахолку»?
Иду  рядами, ну и давка, -
Хочу  купить для  книги папку.

Как подаянья  просят  люди:
«Купи, купи! Давай, давай!
А  рядом, -  как собачий  лай,-
И матерится  кто-то сзади.

Базар вздыхает, как живой,
Бывает, что  грустит порой.
Он веселится  миг, другой,
Но  чаще, как  пантера, злой.

- Мужик,  купи  пальто!..
Не хочешь, - ну  ступай!..
- Чего грубишь?  За  что?..
- Валяй,  валяй!  Проваливай!

 - Дедуля, вот тебе  пила!..
Купи,  всего одна !..
- Ну, да, конечно же, - одна,
А та,  что  дома  у меня!?.

Сынок,  купи мою  ножовку,
Дровишек на зиму напилишь,
А я бы сахарку вот к чаю
Имела,  если  купишь!?.

У базара  свой  характер
И нравом он  чудной.
Базар  тебе не «фраер»,
Его не  тронь  рукой.

Людей  базарных не тревожь
И палец в рот им не  клади.
Это же  не  в поле  рож,
А деловые, занятые, люди.

Но, можно и понять,
Если  их не оправдать,-
Попробуй-ка  с утра  стоять
И ничего не торговать!?

А я ищу-таки  подмётки
Для  старой  обуви  своей,
А ещё  картонные  тетрадки
Для книги будущей  своей.

- Почём такие  папки?..
- По пять рублей  за  штуку.
Возьмите, вот, - остатки,
А я куплю ребёнку  булку!..

-Давай,  я все  возьму!..
Видать, по языку, - грузинка?
- Да нет, я  осетинка
И с акцентом  потому.

Ну и ну,  вот  это тебе,- да
Случайные  какие  встречи!?.
- А  как фамилия  тогда, -
Уж коль ведём такие речи?

- Туаева - я, родом по  отцу…
Передо мной-наивные  глаза
И не верить им нельзя,
Это  видно  по  лицу.

Я верю  и не  верю,
Возможно  это  шутка?..
Но, конечно же не  скрою,
Что удивлён  я жутко.

И я ведь  тоже  осетин
И к тому  же  тоже  Туаев!?
Вот это вот тебе почин,
С утра, товарищ Туаев.

И ведь действительно не  знаешь,
Где  потеряешь, а где  найдёшь?
Толпа  людей и миллионы
И тут же  рядом- твои  гены.

 Вот так  нашёл  случайно
Сестру  себе Туаеву Ульяну.
А ведь мог пройти и мимо,
В такой  большой  толкучке…
Ташкент.2000







89

ТРЁХГЛАВЫЙ  ИРИСТОН


Ирон!  Кудар!  Дигуры!
Три брата, три  фигуры,
Три осетинских  пирога
Для «Стыр Хуыцау-Бога».

Романтичный  и комичный,
Кударец, ближе  к музам.
Он даст  совет отличный
И шестёркам и тузам.

Он  знает,  как  начать
И часто любит  поучать.
Он может  дать совет,
Но не  забудет  хлеба  взять.

А вот дигорец очень  важный,
Практичный, но не  скряжный.
Говорят, что он хитёр
И сатане он нос  утёр.

А наш  иронец,- ироничен,
Не  скажешь, что практичен,
Но точно  знаю, - оптимист
И даже  чуть авантюрист.

Он потешается  над  всеми
И клички  всем  даёт,
Особенно не  ладит с теми,
Кто мямлит и картавит.

Таков  трёхцветный  Иристон:
Равнинный  житель-горожанин,
Зовёт  себя «ирон»
И пьёт такой же «хохы дон».

Ирон,  Кудар,  Дигур,-
Три сына  Нарт-Алана,
У нартов нет  других  фигур
И  нет  иного  клана.

Я, - кударец, я, - дигорец,
А на вопрос: «ирон да?»,
Я отвечу: «Ос- Аланец»,
И это будет правда.

Какая разница,  скажите,
Что, - Дон, Вода и Влага?
На имя  не  смотрите,
Пусть это даже  Волга.
Ташкент.1986






90

ТЕРПЕНИЕ

 Спасайте  ваши  души
Терпеньем от Христа!
А если от своей  души,
То вы не любите Христа.

Терпеть, карпеть, стареть…
И как при том ещё  суметь
Найти свою судьбу,
И предотворить беду!?.

Судьбой  очерчен круг
И сумей  его перешагнуть!
Тут не поможет даже друг,
Прервать такой порочный  круг.

Так что нам не стоит
Друзей  своих тревожить.
Они ведь тоже  люди,
Такие  же, как мы.

Протрём  же свои очи
И найдём своих  подруг,
Которые, смягчаясь к ночи,
Забывают  свой  недуг.

Или, смирившись с долей,
И познав земную  суть,
Запасёмся  волей  новой
На оставшийся  путь.

Я напрягаю  силу  воли
И терплю порой до  боли,
Но трудно мне, не скрою,
Совладать  с  тоскою.
Ташкент. 1982









91

ЦЕНЗУРА

Пишу  картины  и романы, -
Жена  сказала, - от безделья.
А у меня  такие вот дела,
Которые не терпят ожидания.

У меня с женой  разлад, -
Стихи пишу  не  так,
И кисть держу  не  так,
И рисую  всё  подряд.

Зачем о женщинах пишу, -
Что  мало  мужиков?..
И  какую  музу  я  ищу,
Ловил бы  лучше  раков!..

А уж, холсты, помилуй  Бог,
Я должен  строгие  писать,
Без женских прелестей и ног,
Без  попок  и пупков.

Ты что, совсем  сдурел,
Такой пупок изобразил
И перенёс на  полотно?..
И стыдно ведь тебе должно!..

За голое  искусство
Тебя  осудят люди.
И за эти  вот  художества
Тебя  накажут  в  церкви..

Натюрморт, пейзаж и «обнажёнка»,
Притом ещё и без натуры!..
Мне не избежать, - «подонка»
За холстяные, женские фигуры.

Всю жизнь была цензура,-
На слово,  песню и фигуру.
Инквизиция  была, прокуратура
И временами, - «Божья кара».

Цензура  царская  была,
Потом  «Капэсэс» была,
Никто не  отменял  запреты
И никто не запрещал наветы.

Работали  со  страхом,
Встречаясь с Музами и Вакхом,
Боялись посмотреть на  Геру
И сестру  её  Венеру.

Веками всё  менялось,
Лишь неизменным  оставалось:
Запрещать и не пущать,
Сжигать и не прощать.

Стою у чистого холста
Я в двадцать первом веке
И  чую  своим  нервом
Дыхание  запрета.

И те же пытки и слова:
Зачем тебе вот это и вон то,
Рисуй  деревья  и дрова,
А остальное всё, - не то.

Костёр, как будто, не разводят
И перекладину не  строят,
Но намекают вроде  шуткой,
Умрёшь мол смертью жуткой.

Попробуй, удержи палитру,
И не урони на  землю кисть!?.
И пьют художники  по литру,
Вином  марая чистый  холст.

Какую тут ещё  натуру,
Не дали б только  в морду,
И не попортили фактуру,
Ударив  скалкой  сдуру?!.







92

ЮБИЛЕЙ  СУПРУГОВ МИКИРТЫЧЯН

Цветёт под  окнами  сирень
На околице , -  рябина,
На подоконнике  цветёт  герань,
А Лида, в - доме  у Сурена.

Не знаю, сколько лет
Живут  Сурен  и Лида,
Я им дарю живой  букет
И аромат  хмельного  мёда.

Дарю предутренний  рассвет
И Солнце на  закате  дня,
Дарю  весь  белый  свет,-
Я очень  щедр  сегодня.

Волнуюсь  я душой
И повторяю сам не  свой:
Вот - мы,   а  вот  - они,
А  где  же прожитые  дни!?

Коль у судьбы  свои секреты,
То и у любви  -  свои…
Тут не  нужны ни чьи  советы,
Тут знаки препинания  свои.

И разве нам теперь судить,
Где  муж, а где  жена?
Не будем  души  бередить,-
Судьба у всех у нас одна!..

Супруги,  как супруги,
И нам, конечно, не понять,-
Чего они нашли друг в друге,
Какие  чувства их  роднят!?.

А впрочем, так ли это важно,
Какого  цвета  счастье!?.
Пусть будет только радужно,
Как  свадебное  платье!..
Ташкент




     93

ЖАННА не Д’ АРК

Семейство, как семейство,
Мы  чувствуем  родство,
У нас религии  разнятся,-
Он мусульманин, я христианин.

Но  есть  у  этой  пары
Не  только  шарм  и чары,
Гуманность, не гуманность,
Но есть интеллигентность.

Эльбрус  сродни  Сократу,
А Жанна  Гиппократу…
В награду иль  в заслугу,
Но они  друзья  друг другу.

У Жанны есть слова,
Отличные от  Даля,
Они, как  сладкая  халва,
А порой - на вкус миндаля.

У Жанны  муж, - «алдар»,
К тому же, - он  ещё и горец,
И у него  отличный  дар, -
Он  редкий  «правдорубец»..

Он, как бы и профессор,
Кандидат  наук и прочее,
Но будь он даже и асессор,
Он будет  даже  проще..

Живут  и не  робеют
Как  за  пазухой  Христа,
И плакаться  не  будут
От  «тяжёлого  креста»…

Есть  у  Эльбруса  Жанна,
А  у Жанны  есть Эльбрус,
И есть у них  три  дочки,-
От древа жизни  почки.

Пусть  Жаннна  не  Д’ Арк ,
И Эльбрус не  Прометей,
Но я скажу  без  всяких врак,
Что нет  семьи дружней.

Такая  вот  семья
У Сатцаева  Эльбруса,
И знает вся  родня,
Что он  у них  за  барса.








94

ЛЫСИКОВА  НИНА  ГЕОРГИЕВНА

Вот хронология  моих  друзей,
Они написаны  по  алфавиту,-
Имена, фамилии и род занятий,-
И  я  храню их,  как  валюту.

Мы встретились  случайно,
Сказать  бы,  как-то  вдруг,
И не всё  случайное – случайно,
Ведь  жизнь земная, - это круг.

Она- филолог от науки,
А от Бога, - педагог,
Но  она  от вящей  скуки,
Может «заварганить» и пирог.

Привыкшая к Шекспиру, Байрону и Фету,
Читает  Нина мои «песни»,
Качает головой и спрашивает:
А где же, всё-таки, у Вас стихи!?.

Такая вот у Георгиевны натура,
Открытая, как  книга  «Тора»,
И под таинственной печатью «икс»,
Как тот святой  «Апокалипсис».

Люди  пишут  все по  чину,
Кто-то пишет  даже  «в стол»,
А я пишу в  свою  корзину, -
На книгоиздателей  я зол.
Ташкент. 1992









95

МНЕ ПРОШЛОГО НЕ ЖАЛЬ

У каждого -  своя  дорога,
Свои болезни и заботы,
И от Создателя, от Бога,
Свои  особые  приметы.

Один  себя  лишь  слушает,
Витает  в облаках  другой,
Иной  по  «кучам»  ползает,
Согнувшись  весь  дугой.

Такая  вот  мы  братия,
И все калеки, как один,
И не  имеем  мы  понятия,
Что  Бог у нас  один.

Пылинка  вечности, вселенной,
Осколок неразгаданных  миров,
Человек, как в калейдоскопе,
Плывёт  в  космической  пыли.

Мы  молимся  и  плачем,
Нам жаль  себя, но  не  Христа,
И от врождённого невежества,
Не  замечаем  Божества.

И я тащу  свою «былинку»,
Туда же, в вечный  космос,
Цепляясь  за  соломинку
Я плачу  в  полный  голос.

Я не  приемлю круг  порочный,
Составленный из линий на  руке,
Провожу  касательную к сердцу
И направляю прямо  к солнцу.

Мне прошлого совсем не  жаль,
Как Есенину сиреневую  шаль,
Мне жаль  себя и женщину,
Которую согреть я не  могу.

Черчу  живые  треугольники
Из  сложных судеб и людей,
Порой, - четырёхугольники
Из  жён чужих и их мужей.
Флорида. 2022







96

ЛОХ

Я вечный  лох  в законе,
Порой бываю, как малыш,
И пребываю даже  в трансе,
Как  вроде съел  гашиш.

И видно, -  «по наследству»
Мне выпал  этот  «смех».
Мы жили по соседству
С  ворующими  наспех.

Я с детства  перепутал:
Добро, обман,  и лесть,
И потому уже не стал
Различать  и подлость.

Мы все отчасти  лохи
У судьбы  и проведения,
А коль дела бывают плохи,
То верим  в сновидения.

Как мне  любить себя,
Когда  себе  не  верю я?..
И ни от кого не  скрою,
Что  презираю сам  себя.

Я осуждаю  мягкотелость,
Доверчивость  и  жалость,
Скрывать которые  устал,
И рабом  которых  стал.

Я залезаю в  панцирь змея,
В шкуру  тигра или льва,
В шкуру  бурого  медведя,
А  вокруг  меня  молва.

Молва, скажу я, - не  халва,
Она во рту  не тает,
Молва, - худая  слава,
Она здоровья не  прибавит.

Я вечный  раб  страстей,
А  разум, - где-то там,
Я не любитель  почестей,
Но не  терплю и срам.

Порой  себя  бичую,
Как «хлыст» или «садист»,
А  то  и  вовсе  я  кричу,
Как  ярый  коммунист.

Раздет душой  до нитки,
Как  тот  нудист  на  пляже.
Играю с Богом  в  прятки
И чувствую  себя  всё  гаже.

Есть  «Фома»  от Иисуса,
Есть  Иуда  от  Христа,
Есть  и  Хам от деда Ноя,
И даже Каин от Адама.

Ну а  кто  же  я  у  Бога
И Спасителя  Христа?..
Жду  ответа  я от Бога
У подножия  креста!..
Флорида. 2016






97

Я ПО ГОРОСКОПУ, - «РАК»

И заговорили  вдруг стихом
Знакомые  мои  вокруг,
И каждый хочет словом
Лягнуть меня, как друг.

Иные  отхлестали  прозой,
Как  мягкой, свежей  розгой,
А те  судачат меж  собой,
Что  я  расстался  с  музой.

- Ему, -  «медведь на  ухо»,
А он жужжит,  как муха.
Забросил бы  стихи   и прозу
И посадил одну  хоть розу.-

 Я разжёг  людские  страсти
К высокому искусству,
И чувствую  без  спеси,
Что это мне по вкусу.
 
И хорошо, - пусть пишут,
Те, которые  не  пишут.
А  что ругают и меня,-
То, не убудет же меня!?

Хвалу  друзей не  жажду,
От них  я этого  не жду.
Мне слово бранное привычно,
Оно ведь  в мире  вечно.

Я по гороскопу, «Рак»,
Я всем добро, - они  роптать.
Порою между нами  мрак,
А  во  мраке  ходит  тать.

Я не пойму людские  страсти,
Чувства  зависти  и  злости,
Кому завидовать, за  что,
Когда пред Богом, - мы ничто!?

С людьми  схожусь  легко,
А расстаюсь  вот не легко.
Я с ними вроде  складно,
А они ко мне, - неладно.







98

СТИХИ  НЕ  КАЛАЧИ

Слагать  стихи забавно,
Известно  всем  давно,
Но  ими сыт не  будешь
И с этим не  поспоришь.

Зачем  стихи  писать,
Их  вряд  ли, кто  читает!?.
Шекспира  не  читают
И Байрона  листают…

И, если Пушкина не  знают,
Меня ли  будут  знать?..
Но если даже  и признают,
Я вряд  ли буду  знать!..

И кто прочтёт «Казбека»,
Не зная, «с чем  его  едят», -
Это вроде, как  «чурека»
Отведать  на  десерт!?.

Стихи  не то, что  калачи,-
И те  не  всем  по  вкусу.
И  ведь  не всякие  харчи
Закуской  подают Бахусу.

Но я, перешагнув молву,
Насмешки и  запреты,
Презрев  худую  славу,
Пишу  свои памфлеты.

Не обогащаю  будто я
Стихами  свою  прозу,
Ну, что  могу  сказать я
Экспромтом этим людям!?

Я тугодум, но  твёрдо  знаю,-
Стихи  меня  переживут,
За это   отвечаю  головой,
Пускай  меня  поймут.

Ну, а что касается  романа,
То в нём  я  без  обмана,
Рисую  Божьего  раба,
В котором  вся  моя  судьба.

Я век  учусь  у жизни
И всякие  дурные козни
Я отметаю, как  листву,
Опавшую  в моём  саду.

С утра  до  вечера  пишу,
Как будто землю  я пашу,
А по ночам  я вижу,
Будто у престола я сижу.

Ну что с того, - я смертен,
Мы  все  ведь  до  поры,
Зато я точно не  намерен
Вступать с судьбою  в споры.

Я собираю  с пола  крошки
И кладу  их  на  ладошки,
И  это  всё, - мои  стихи,
Моя печальная  стихия.

Стихи  мои, - не  очень,
Хотя  и проза , - не  ахти.
И если бы в душе не  осень,
Возможно были бы другими.
Ташкент 1999








99

РОДИНА

Грущу  я без  причин,
Порою  просто  так,
Я не признаю  двух  истин,
Одна из  них, - как шлак.

Я не хочу  начать с нуля,
О прошлом не  жалею,
И опять же, станется с меня,
Я зависть не  имею.

Я признаю  свою  родню
И родину  ревную,
Но только вот которую
Из них  назвать своею!?

Их - три!  Не  как у всех!
И опять я не стандартный,
И если выбирать из  трёх,-
Не  будет  выбор  верный.

Я их  в душе не  разделяю:
Узбекистан, Осетия, Россия,
Я каждую  своей  считаю
И каждую по своему люблю.

Меня осудят, как больного,
Что я не  знаю мать свою,
И очага того  родного,
О котором  песни  я  пою.

Но, как мне быть иначе,
Коль  уродился  я такой?
И родины  мои, тем  паче,
Одна прекраснее другой!?.

Мне жизнь дала  Осетия,
А  мужество  дала  Россия.
И врать  никак не  стану,
Что я служу Узбекистану.
Ташкент. 1989








100

ШАБАШ

Назло колдуньям, колдунам
Встречаю новый «Новый год»,
Ну, а  старый «Новый год»
Пусть встречает сам себя.

Я эту  нечисть чую кожей,
Я с нею  с детства не в ладах,
Её  смиряю  я молитвой,
Хотя  я  вовсе не  монах.

Они летают тучами на мётлах
Под Рождество и Новый  год,
Несут подарки в каждый  дом,
Кому - болезни,  кому - страх.

Шумит  пурга,  бушует  вьюга,
Смешались  небо  и  земля.
Небось  какая-то  гадюка
Отмечает День рожденья.

Резвятся  где-то  бесенята,
Балуют  по ночам с огнём.
Колоду карт  тасует  ведьма,
На жабе  тащится  верхом.

Махнула  веником  карга
И землю  занесло  пургою.
Из  рук  упала  кочерга
И чёрт задел её  ногою.

Раздался грохот с потолка,
За ним истошно жуткий крик.
Под полом  страшный хохот
А за дверью  воют  волки…

И это всё, - живые  люди:
Подруги, недруги, соседи…
Они в лицо нам улыбаются,
А ночью им  не  попадайся.

Насыплют  вам под  ноги маку,
А вашим  курочкам -  отраву,
И снесут  вам  куры  фигу
От  такого  вот  зерна.

Обольют  мочой  кошачьей
Ваши  коврики  и  двери,
И вам, наверно, будет  худо,
Зато  им  будет  «счастье»...







101

ОСЕТИНСКАЯ  БОГЕМА  ТАШКЕНТА

Мы  славим наших  полководцев
И спортсменов, как должно,
Но давайте наших  живописцев
Тоже  вспомним  заодно.

Художник Хаджимурат Каллагов
У осетин не менее почётен,
Чем «Хаджимурат» из генералов,
Который  всем  известен.

И в том  ряду  стоит Гаглоева,
Художница от Бога и Цхинвала,
От мэтра- гуру,  Лимакова,
Профессора-супруга.

Отдайте  ей  двойную  честь, -
Она прославила  два  царства
И картин  её  не  счесть
В  пределах  этих  «царств».

Необозрим и  чуден  холст
И огромен  этот «дастархан»,
Сюжет  картины очень  прост:
Осетия,  Кавказ, Узбекистан!..

Хожу  по залам  Галереи,
Взираю на полотна и пласты:
Цветы, пейзажи, натюрморты
И прочие, как радуга,  холсты.

Висят на  мраморе  полотна,
Читаю имена: Гаглоева, Каллагов
И как мне  мимо них пройти,
Ведь это память об Осетии!?.

И в том  ряду,  графой «пониже»,
Красуется   мой  брат,
Холсты его ценой пониже, -
И я не  буду  просто  лгать.

Мой  брат рисует  странно,
Он строит из себя Ван Гога,
Полотна  складывает чинно
И сжигает их, как  «Гога и Магога».

Живописцы и земледельцы
Красят землю, небо и плоды,
Цветы, арыки и колодцы…
И обливают золотом  сады.

Они живут в Узбекистане
Ташкент,  - их мастерская.
Они  по  крови  и таланту
Принадлежат  Ташкенту.
Ташкент.1991









102

ПУШКИН

Волнуется  от  века  Русь!..
И кровь славянскую  тревожит
Всё так  же Пушкинская  грусть,
Которая  веками не  проходит!..

Его мы  знаем понаслышке
Из басен, мифов и легенд.
Из «Писем» о цыганке и калмычке,
Которые  писал он с юных  лет.

Он весь оброс худою славой,
И каламбурною  молвой,
Увяз в легендах и скандалах,
Аж  просто,-  жуть  и страх.

Эфиоплянин, а может и араб,
Себя  считал он негром,
И был, как  царский  раб,
Он с  цепями и  пером .

Был  редкий умница, талант
И такой развязный дуэлянт!
Любил  красивых  женщин
И красивых презирал мужчин.

Говорили,  - он  ершистый
И лицом своим неказистый.
Но забывали все  при том,
Что он для них недосягаемый.

А жил он  знойно, это верно,
И мыслил  тоже  суеверно,
В эпиграммах даже  скверно,
А в эпитафиях, -  коварно.

Паясничал  и шкодил,
Эпиграммами  сорил,
Шутил  порою  скромно,
А  бывало,  что и злобно.

Он, - бабник- волокита,
Это было  всем  открыто,
Застенчивый и кроткий,
Драчливый,  но и  робкий.

Вот словеса  друзей,
Царей,  вельмож, лакеев,
Супругов-рогоносцев
И прочих  жалких фарисеев.

Он много сил  потратил
На хвалу, хулу и месть,
И возбудил к себе ненависть,
Хотя был очень  мил.

Таков  был  гений Пушкин, -
С чудесной песней «Нереидой»,
С житейской повестью, « Граф Нулин»
И «богохульной» «Гаврилиадой»…

Как молния  на тёмном небе,
Он вспыхнул и погас мгновенно,
О нём рассказывали  скверно,
И больше, кажется,- неверно…

«О, Боже  мой!..О, Пушкин мой!..
Не  верю»!..  Ты не  умер»!..
Была  в истерике такой
Жена, когда  он умер…

И ведь  не только  Натали
Могла  сказать: Он мой!
В России  многие  считали,
Что  он  и  им  родной.

И Пушкин, верно, как мираж,
Он наш!.. Он ваш!..
Он  всем  нам, как  лаваш,
И хлеб насущный  наш!..
Ташкент.1978





103

И НАТАЛИ  И КЕРН

«Я помню чудное мгновенье»,-
За поэтом повторяем  мы
И такое  «чудное  видение»
Иметь мечтает  каждый.

И кто не  помнит то мгновенье
И встречу с собственною Керн!?.
И кто не помнит  этот  день,
Когда  свершилось это чудо!?.

У каждого  из нас своя Наталь,
И у каждого, -  своя  печаль,
Но Пушкина, конечно, жаль,-
Он потерял и Керн, и Натали.

Он  распалялся, как огонь
И сжигал поклонницам сердца,
Но, превращаясь  в пламень,
Сгорал и сам, как та свеча.

Бранил  царей, чужих  мужей
И добранился  до  нужды.
«Лицо  своё  испачкал  сажей»
И жертвой  стал  вражды.

Любил он  осень  позднюю,
А в женщинах своих, - весну,
Плодил  молву нелестную,
Встречая  с песней  женщину.

Его подруг не  перечесть,
Они как  звёзды  в небесах,
Они ему и зависть и как честь,
В его поступках и грехах.








104

«ТАШКЕНТСКАЯ  НЕДЕЛЯ»

Газет невидимо  вокруг,
Но вот, «Ташкентская Неделя»,-
Незаменимый,  верный, друг,
И  я  выписал  её  немедля.

За что люблю «Неделю!?.
Я просто вам скажу, -
За то же,  что и воздух,
Которым  я дышу.

Читаю свежую «Неделю»
От корки и до корки,
И чувствую  по  стилю
«Шаповаловские  нотки».

Стучит машинка, но  без  слов
И дятел думает, - Собрат мой!..
Но как пернатому  понять,
Что Шаповалов, - сам собой?..

Земля наполнена  народом:
Есть  «человек  с ружьём»,
Есть  с  молотом,  серпом,
А Шаповалов вот, - с пером.

Они вращаются  с планетой
И натужно давят на педали,
И  все  они  хотят   медали,
А Шаповалов,-  всё  с пером.

«Арбат»  тусуется  до  ночи,
Толпами валит по нужде,
Скворцы  ведут  блатные  речи,
А Шаповалов, - как и прежде.


Журчат прозрачные  арыки,
Звучат фальшивые  аккорды.
Какие  бы  извлечь  уроки,-
Шаповалов  «слушает перо»!..








105

ДАНТИСТ-БАПТИСТ

- Любезный  брат, Безуглов,
Я брат Ваш во Христе Иисусе,
Я к  Вам  от самого  Христа
И начать хочу я «с чистого листа».

- Какое  панибратство!..
Вы что!.. Не знаете, кто  я?..
- Ну да,  простите вот, никак!
Пардон, назвали бы  себя!?.

Я с ним  поднялся  в лифте,
И прямо  в кресло, как пилот:
«Откройте  рот, закройте  рот,
У Вас всё  дело  в штифте!..

У Вас и прикус, - вон не тот,
И Вы «несёте» всякую  чушь !?.
И я скажу Вам, как  баптист,
Что  я - не  Ваш  дантист!..

Баптист Безуглов, - стоматолог,
Но,  вряд ли  он  от Бога.
Сказал бы тут психолог, -
Читайте «Гога и Магога»!

Да, Вы как танк, наехали
На  «бедного» врача  зубного,
И вообще, ко мне Вы зря приехали,
Я Вас  никак  не  вызывал!

Папаша  мой  с гранатами
Такие  танки  отбивал, -
Пусть это будет между нами, -
Но я ведь тоже с бормашиной.

- Помилуй  брат, какие  танки,
Христос ведь ездил на  осле!?.
А если в Библии читали про гранаты,
Так  это  райские   плоды!?.

- Мне «Маз» недогрузил  песок,
И «Джипп» дорогу  «перерезал»…
А тут  ещё и Вы, Милок!? -
И он на дверь мне указал!..

Теперь уже  без  лифта
Спускаюсь  я на  землю
И чувствую, - Голгофа
Не так  уж и высока!..

А зубы!.. Да что тут зубы, -
Когда  тебя  пинком по заду
И ты теряешь брата своего,
И самого себя  по ходу.!?.

Ну, да, - свой  офис,  иномарка
И наличные  всегда  в кармане!
К чему Евангельские  страсти,
Коль острый зонд  в ладони!?

Мой сын, «немой  свидетель»,
Раскрыл  свои  глаза…
Клянусь,  что он не понял
Ни отца родного, ни врача!?.

Меж  тем читают проповеди-речи:
Безугловы, Угловы и Кругловы,
Но как проехать в Назарет,
Никто из них не  скажет.











106

«ВЕЧНАЯ  ЛЮБОВЬ»

Скучает Юра  по Бараку
И зона  плачет по  нему.
Скажите же, - какому  «браку»
Он  обязан и кому!?.

Тюрьма, - козырная подруга,
Она не  даст  ему  развод.
Он с ней навеки  обручён
И до гроба  будет  верен.

Любимые,- Колонии, Сизо:
Бухара, Карши и Караул,
Не ревнуйте  вы меня напрасно,
Я не изменял вам  никогда.

А что касается  той стервы,
То я клянусь вам чем хотите,
Что я без этой самой  бабы,
Прожить не в  силах в  хате.

А к вам вернусь я непременно,
Мне век свободы не  видать.
Сука буду, вас я  не  забуду,
Как  и мать свою  родную.

По ночам  тоскую  безнадёжно
И судьбу  свою  кляну,
Но скоро встретимся мы снова,
Без вас  я просто не могу.

Я пью коньяк и хаваю  салями,
Но, падла  буду не забуду:
Парашу  с «трю-ля-лями»
И нашу  жидкую  баланду.

Здесь тихо и спокойно,
Как бишь в Багдаде за бугром.
Поют скворцы не  уставая
И не кричат менты: «Подъём!».

Хотя не то чтобы,- лафа,
Зудит Казбек, как змей Горыныч,
И это, братцы, не халва
И не тюремный «магарыч».

Но, тем не менее, - малина,
Ведь, как-никак, - Ташкент!
Кругом, - бесплатная  «мякина»
И на халяву, хоть паштет.

На  завтрак  кофию  глотаю,
В обед  смакую  «типу».
Хочу, - фуфло  толкаю,
Но, по ночам я вижу «папу».

Святая  Богодельня, Аллилуя!
Кругом брательники,- дзинь-дзинь!
И тронь, поди  кого-нибудь,
Считай, тебе анафема, - Аминь!

Читают  утром  «Отче  Наш»,
А я пока  ещё  филоню,
Пока мне,- «баш на  баш»,
Что вечный  рай,  что  зона…

Но  всё  же,  это - скука,
Ведь  дядя  же не мой бугор!
И брат, того, - не прапор,
Им в харю не заедешь, сука!?.




107

ГЕРГИЕВУ  ВАЛЕРИЮ

Вот передо мной листы
Из пожелтевшего журнала,
В них отпечатаны  персты
Творца волшебного «хорала».

Листаю  серые  страницы,
Слюнявя  пальцами  края,
И  вижу  имя  Караяна
В соседстве  с именем Имрана.

А  рядом   Гергиев Валерий,
И  Моцарт  и  Сальери,
И тут же «Опера Мариинка»
И Михаил Иваныч Глинка!..

И опять фамилия  известная,
Моя  родная  и знакомая!..
Туалия, Дигория , Осетия,
А где-то  рядом  и Россия!..

 Но, погодите, - Петербург!..
Причём  тут Гергиев Валерий,
Ведь он родился  в Дигоре
И не Онегин он  Евгений!?.

Но, скажем  так,- земля округла
И вертится  по  кругу,
А люди, мелкие  пылинки,
Прилипли к этому  «магниту».

Летит по небу  это имя,
Летит в эфире  «сладкий  звук».
И ширится  земное  племя,
Носителей  высоких  дум.

Откуда Пушкин, Гойя и Бетховен,
Откуда  взялись  семена?..
На то сошёл  Указ Господен,
Утвердивший  эти имена!..

И будто бы Святой Георгий,
На  белом  облаке-коне,
На сцену  выехал  Валерий
На самой  «высшей ноте».

Ташкент 2001год










108

МОЁ  ФОТО

Зачем газете моё  фото,
Ведь газета не  доска почёта?..
И подумает  же  кто-то,
Что я  ищу  себе  почёта!

 Ну, был  бы  я  пресвитер
Или, допустим, тот же диакон?..
А то, безвестный, бедный  автор
Из  «бедрум-бочки» Диоген!..

Скажите-ка, Казбек  Туаев,
Вот невидаль  какая!..
Ведь нашим  даже Тютчев
И Пушкин не родня!..

Они читают только  «билы»
И на уме  у них автомобили.
Порой листают разве Библию
И  редко  кто, - Симфонию.

А кому совсем уж невдомёк,
Тому открою  свой  секрет.
Пускай  читают  между  строк
И найдут  там  мой  портрет.

А фотографию  с приветом
Я подарю  своей  подруге.
Пусть будет лучше  рядом,
Чем в мусорной  корзине.

Сакраменто. 2004 год

    

   

      



109

ЧЕЙ  КРЕСТ?..

- Евреи распяли Христа, -
Кричат у городских  ворот!..
И нет на них  креста, -
Повсюду  шепчут у дорог!..

Народ еврейский  гнал Христа,
Допустим и распял,
Но кто снимал Его с Креста
И кто три дня  оплакивал?..

Евреи  распяли  Христа,
Они ж  Его и хоронили!..
Но вы ж его не  знали
Еврейского  Христа?..

Евреи  распяли Христа,
Но Он, сошедши со Креста,
Вернулся к этому  народу,
Исполнив  свою   правду!..

И если сам Христос- еврей,
И родился  в Вифлееме,
То, кому, какое  дело,
Ведь всё это в Иудее было!?.

А эллины, варвары  и скифы
За «гроши» купили эту веру,
Прибавили  святые  мифы,
Святые   мощи и Святую Деву.

Целуют крест  Голгофский
И носят под бельём на  теле,
Но он же  ведь  еврейский,
А значит, вроде бы, - чужой!







110

АНОНС

Боюсь, что  сделать не  успею,
Поэтому хочу заранее начать,
Прошу  понять  мою  идею
И, если  что, не осуждать.

Хочу  поздравить всю  родню
От  всех  колен  Туаевых,
Семью  свою  большую
От «Шатъата» до «заморских.

Друзей  своих от Интернета
И виртуальных  всех подруг,
Которых  знает вся планета,
И всех, которым  я, как друг.

Я с Новым годом  поздравляю
Всех, кого люблю и не люблю,
И пусть для всех я другом  буду
В новом, наступающем году.

Пусть распрощаются  с недугом
Болящие от хвори и «ковида»,
И пусть над каждым  домом
Взойдёт новорождённая  Луна.

Декабрь 2020




111

«ЗЕМНОЙ  РАЙ»

Для  бывших  воров и советских «Зэков»
Калифорния не  хуже, чем Ташкент.
Приехав в багаже родных сектантов,
Они собрали воровской авторитет.

А мамы  шлют за них  прошения,
Индейку местную откушав в соусе.
Они им Библию дают с похмелья
И заповеди  глаголят им  «в суе»…

А те, по горло сытые  дурманом,
А заодно и материнской   лаской,
Клянутся  честным пионерским,
Что с понедельника кончается запой.

Америка для  них, как та  трясина,
Они здесь загнивают  от безделья.
«Фудстемпы»  местные, -  малина,
А работа им, - никак вот, бля…

Здесь надо сутками работать,-
И по ночам почти не  спать,
Иначе ты не сможешь  выжить
И кредиты  вовремя  платить..


А наш советский «вор в законе»
Не привык работать без конвоя,
Для него Америка,-сплошные лохи,
И вдруг он хапает «пожизненно».

Теперь он «честный вор в законе»
Не в душной камере с «парашей»,
А в настоящем номере с клозетом
И с вечной «западной свободой».

Сакраменто. Март  2007





112

СВЯТЫЕ  ИМЕНА

Лечу над Северной Америкой:
Нью-Йорк, Миссури, Колорадо,
Кардильеры, «Зубчатые  Съеры»
И приземляюсь в Солнечной  Долине.

Равнина не  ахти какая, скажем,
Но Калифорния сама большая,
Богатый  штат, и золотом, и хлебом,
А природа просто, как шальная.

Сакраменто,- город, графство и река,
И всё это, – святые  имена.
Сюда  народ  спешил издалека
И торопливо ставил эти имена.

Святой  Франциск, Святой Иосиф,
Святая  Дева, – мать Иисуса,
Святые имена рассыпаны, как звёзды,
Но крёстные не  признают Христа.

Они крестили чад  своих  елеем,
Погружая  в Новый Иордан,
А языческие местные  народы
Они крестили  серой  и огнём.

Великий  Бог, Америку помилуй,
И не вмени ей  в тяжкий  грех.
Она ведь покаянно посыпает
Иногда свою  главу их  пеплом.
Флорида. 2003











113

НАШ ВНУК

Мой  внук, - и Первый и Последний,
И его сравнить ни с кем нельзя.
Ему  ведь нет  аналога  другого,
С которым можно  бы  сравнить!..

Брутальный,  яркий и «рукастый»,
Леон весь,- копия своих отцов,
Он-такой же  нестандартный,
Как и все   родные  предки.

Он  в доме столп или опора,
А на работе он, - как босс,
Его жена, законная  супруга,
Считает тоже, что  он  босс.

Он взял и сделал, как мужик,
И сына  и правнука  нам.
Вот  это  вот  крутой мужик,
И Папа  важный для сыночка…

24 Ноября 2021год








114

БЕЗВЕСТНЫЙ  БАРД

Есть  женщина,  которая  поёт,
Но разве нет мужчин поющих?..
Посмотрите в окружение своё
И обязательно  найдёте  их!..

Скажите-ка, Киркоров  угодил
В молочно-кислый «Млечный  Путь»,
В горящих звёздах подпалил себя
И стал кричать, - Я звёздный пуп!..

Ну, что же, парень  рослый,
Упёрся  в  звёзды  головой,
Обжёгся малость, как в парной,
И захворал  болезнью звёздной.

Поют: Кобзон, Серов и многие другие
И не тревожат  звёзды  суетой.
Зачем их  впутывать в дела  земные,
Пусть звёзды говорят между  собой!?.

А вот совсем недавно и случайно
Я разыскал певца в своей родне.
Поёт он просто и беззвёздно,
Но песни эти многим по душе.

Из той «Земли Обетованной»,
Он шлёт нам Гербалайф и попсы,
И  мы  их  вместе  с кофе
По  утрам  жуём, как чипсы...

Потоком  льются  с монитора
Тоска, печаль и ностальгия.
Заполняют  всю  квартиру
И свозь щели проникают в душу.

Окуджава, Шуфутинский и Высоцкий
Всплывают   в  памяти,  как сон.
А в ушах меж тем, как дивный звон,-
Каплун наш, «Симферопольский».

По штату Юра не певец  эстрадный
И не  артист  советского  кино.
Но то, что  он  певец  народный,
В  том  сомневаться  не  должно.

Флорида. Декабрь 2007.







115

«КНЯЖЕСКИЙ  ДОМ»

Три Князя, три Величества,-
Такая  вот  моя  родня.
И скажем, если это  Княжество,
То лучше  выдумать нельзя.

Три знатных князя поимённо:
Александр Невский и Залесский,
Юрий Долгорукий непременно,
И князь Игорь, всем известный!..

Ну, что же, будем это знать,
Что не  оскудела ещё  Русь,
И потомки тоже  будут знать,
Кто сохранил им эту  Русь.

Быть князем очень трудно,
А без денег и вообще  нельзя,
Когда  кругом  толпа,
Из грязи  рвущихся  в князья!?.

Но, коли  так  сложилось,
То так тому, наверно, быть.
Не зря же  так случилось,
Чтобы  им князьями быть?!.

Так,  вот,  живут  мои  друзья,-
В миру, - как  вроде  Каплуны,
А ближе  к  небу, - как князья,
И мне до них, - как до Луны!..

Флорида Февраль 2021г










116

ГЕНРИЭТТА  КАПЛУН

Ну, что же, юбилей, так юбилей,
И надо  пить до  дна,
Потому  что, пей или не  пей,-
Молва  всегда  одна!..

Ну, а жизнь, - была и не  была,
Она, как лёгкий дождь, прошла!..
А ведь ещё  и молодость была,
Но, говорят, - уже  ушла!?.

Было  много, что  чего, -
Да, разве всё  упомнишь!?.
А то, что было «от него»,
Точно  не  забудешь!..

Были  «страсти и мордасти»,
И  дела  с  любовью  были.
Ну, а как же  наши дети -
Не от сырости же  были!?.

В жизни всякое  бывало,
Мало было - но  бывало!..
Ну, а как же без экстрима,
Были, - лето  и зима!?.

В переводе  только с «Идиш»,-
Будто- «турбулентность»,
А вот  посмотришь  «Иврит»,-
И увидишь только  трудность!..
 
А  сейчас  мой  юбилей,
И буду  пить я  за  детей.
Наши дети, - наши  «бэби»,
Разве  ростом, как дубы!..

Ну, а годы, что же  с ними,
Кто  их  мне  считает?!.
Да и шут теперь с  годами,
С ними я давно  в расчёте!..

Кружат  в небе  облака,
Вместе   с  ними – и года.
Я  вижу  их  издалека
И, сколько помню, так всегда!..

Флорида. 15 Мая 2021










117

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КИМБЕРЛИ

С утра меня спросил компьютер:
«Какие ждут  меня стихи?»...
А я  уже  настроил браузер,
На  «День рождения» снохи!..

На  сегодня  этого  хватает,
Других  вестей  пока  не  надо,
Пусть будет с нами Кимберли
Сегодня, завтра и все  дни!..

Дай  Бог ей  с нашим внуком
Прожить счастливою супругой!..
Всегда нуждаться  в нём одном
И быть всегда такой  красивой!..

Пусть будут в доме «хлеб и соль»,
И  мир  пусть  будет  в  доме!..
Пусть Вера, Надежда и Любовь
Живут спокойно в ихнем доме!..

Пусть в доме  светит Солнце,
А по ночам, - спокойная  Луна,
Над домом пусть летает  ангел,
И за версту обходит Сатана!..

Флорида. 22 Июля 2021г









118

НОВОСТИ

У меня  сегодня две новости,
Одна плохая, а другая-лучше.
Начну с плохой, -расшиб колено,
С велосипедом  дело  лучше.

А  ведь мог бы даже перелом,
Но перелом произошёл в душе.
Врачам такое  ни по чём,
А для меня, - как кара свыше.

Гляжу  на  плоскость потолка
И вижу  там проекцию:
Вот - голова, а - вот  коленка,
Я снова  изучаю   анатомию.

Я ехал строго по прямой,
И вдруг мой вектор ошалел,
И я, как точка с той  прямой,
Был  сброшен на  панель.

Колёса круглые, панель прямая,
А я, как ломанная линия!..
Какая геометрия  простая,
Но я  её  освоить не  могу!?.
Сакраменто.  9 Мая 2006г










119

МОЙ  ДОКТОР

Мне Инна Маркив  лечит тело,
Грудную  клетку  слушает она.
Но кто бы  полечил  мне  душу
И от тяжких  дум больную грудь?!.

- Откройте  рот, скажите «А»,
Смотрите  мне  в глаза.
Вдохните  полной  грудью,
О кей,  дышите  ровно!..

Ах, доктор,  доктор  мой,
Отчего  болит  в  груди!?
И  от  чего  ночами
Я  тоскую  и  грущу!?.

От чего так больно  сердцу
И от чего  волнуюсь  я,
Когда  в полночный  час
За мечтой своей лечу я !?

Отчего мне снятся  по  ночам,
Странные,  цветные  сны!?.
И от  чего  я до  рассвета
Не могу  сомкнуть   глаза!?

А доктор смотрит мне  в глаза
И в глубину «глазного  дна»,
И говорит, что  видит  там,
На самом  дне,  окно!..

- У Вас  окно  открыто
В иной какой-то  мир…
Да, да, серьёзно говорю я,
Не смотрите  в то  окно!..


Но, доктор, как же  быть,
Прошу  Вас,  помогите  мне!..
Закройте  там  окно
Или  хотя бы   шторы!..

Но доктор проверяет пульс
И тихо шевелит губами,
Она не слышит  мой  вопрос,
Она чего-то чертит на  бумаге.

А я  стою  у этого  окна,
В «торжественном  молчании»,
Гляжу на  линию вселенной
И не вижу  ей  конца!..

Сакраменто. 2002 год








    




120

ЦАРАЕВА-АШУХА

Людмила, Мила или Люда,
Кому-то даже и Лаврентьевна.
Но мы  все  звали её «Милой»
И для нас она была  царевна.

Жена, и мать, и педагог от Бога,
А ведь когда-то тропами войны
Пешком шагала до  Берлина,
Но всё это теперь цветные сны.

Беслан-деревня, город, станция,
Железная  дорога и вокзал!..
Охрипшие от крика паровозы
И над ними-«птичьи базары»!..

Тропинка узкая, как лента,
Гнилые  шпалы, ржавые  пути,
Завод кирпичный  на  отшибе
И где-то школа номер один.

Имела  мужа,  дочерей
И нас  племянников от мужа.
Была довольна жизнью и семьёй,
Ну что ещё для  счастья  нужно!?

Всё  было как у всех,
Но только не любила  лесть.
Она имела у мужчин  успех,
Но хранила строго мужу честь.

А школа для неё  была отрада,
Без школы ей  бы не  прожить.
Была для сиротам, как награда,
За безотцовщину и бедность.

Ну, что ещё  сказать о той,
Кто делал подвиг не для славы!?
А может и помолчать порой,
Чтобы сохранить мгновение!?


















121

ТАТЬЯНА  КЕРЛ

Татьяна  Керл, а по отцу Царата,
Жила – была  в Беслане,
Училась и росла  всё там же      
А теперь живёт в Дойчланде.

Бывал и я тогда  в Беслане,
Но это было в прошлом  веке,
Теперь об этом нет и речи,
Теперь живём  мы в Новом Свете.

Мы  дети старого Беслана,
Который  строился без  плана.
Ходили мимо  ресторана
И «ели»  запахи  «фыдчина».

Завод Кирпичный, улица Степная,-
Других  дорого не  знали  мы,
Была  судьба  у нас  такая,
И мы тогда  другими  были.

Теперь далёк от нас Беслан
И по  карте  и по  сроку.
Мы ходим в модный  Ресторан,
И не жуём сухую корку.

Пишу вот я экспромтом,
На День рождения тебе
И если  вдруг  упала  духом,
Вставай  без  промедления.

Ведь жизнь, - как тот аванс,
Пройдя который  до  конца,
Наступит новый Ренессанс,
И будет длиться без конца.

Флорида.  15 Июля2021









122

ЦАРАЕВ  АЛИМБЕК

Олег  Цараев,-в жизни прошлой,
А теперь он Алимбек Петрович.
Мой  брат по матери родной,
А если проще, то кузен…

Заслуженный, отслуженный и более,
Он борется не  только  в вольном  стиле,
За справедливость он готов  бороться
В любом  из  этих стилей.

Фанат борьбы, футбола и мяча,
Он выходил на  поле  и с Лужковым,
Играл хавбеком против  Мэра
В московском  «старом»  Спартаке.

Сажал Лужкова на  газон 
И получал предупреждение,
Не от судьи и рефери,
 А от телохранителей  его.

Была история и страсти были
Теперь всё  это – лишь в помине.
 Играют нынче  в новом  стиле
На деньги, доллары  и «мани».

А наш Цараев между  тем,
Давно расстался  с той  игрой,
Он ходит чином-чинарём,
Заслуги спрятав за  спиной.

Ну что же, он теперь богатый,
Себе позволить может он.
Ведь у него теперь  в кармане
Такой  великий  юбилей.
Флорида. 4 Мая 2021




 

123

МОЯ ЭЛЕГИЯ

Моя  печальная  элегия,
Моя  сердечная  тоска,
Ты, будто тайная  слезинка,
Упала  на  ладонь!..

Как ветер от  Востока
Явилась  ты  ко  мне,
И я прошу  теперь  у рока,
Храни её  во  мне!.

Ты воздух  мой  и небо,
Ты мой  ночной  зефир,
Смотрюсь я будто в небо
В твои бездонные  глаза.

Грущу я безнадёжно
И повторяю вновь и вновь:
Я без тебя  умру, наверно,
И без твоих прекрасных  глаз.

Но ты отводишь свои  очи
И не  смотришь на  меня,
Неужели ты не  видишь,
Что я  люблю  тебя!?.

Фиалка с бархатной  листвою,
Я влюблён в  твои  глаза,
Ужель дотронуться  нельзя
До лепестков  зелёных!?.

Откуда  ты  явилась
И куда  ты  держишь путь!?.
Стоишь ты  без  ответа
И на душе  такая  грусть!?.
Флорида. 2021








124

ИСПОВЕДЬ

Я не  был  «Донжуаном»,
А впрочем и дилетантом,
Я даже выглядел  аскетом,
Для неких  дам с приветом.

В «меню» я был разборчив,
Порою  даже  и  брезглив,
И если даже  был  голодным,
Я не был никогда  всеядным.

Я начинаю  исповедь  свою
И чувствую  вину  свою,
С процентом и лихвою
Лишь перед  музою  своею.

 Я перед ней  в большом  долгу,
Как перед добрым кредитором.
Я знаю, рассчитаться не  смогу,
Ну разве что земным поклоном.

А ещё  я ей  скажу,
Что не  отрекаюсь от  «долгов»,
Я днём и ночью ей  служу
Безмолвно и без  слов.





125

Я СОЗДАЮ  СЕБЯ

Я был  зачат от Бога,
Но я, -  не  копия  Христа.
Я лишь отражение  Его
От белого и чистого  листа.

Я создаю  в себе  раба,
Тружусь я круглыми ночами.
Но я, конечно же,  не  раб
И не  прикован  я  цепями.

В руке держу секиру
И  делаю     скульптуру.
Я создаю  себя из чурки,
Свершая  адские  муки.

Я удаляю  лишние  сучки,
Хвосты  и корешки,
И превращаю  свое  тело
В древо годное  для  дела.

Никого  не  пощадить секира,
Если даже правит он и миром.
Она  его   обтешет  мигом
Или  отсечёт  его от мира.












126

СОРОК  СЕМЬ

Сорок семь  не  тридцать,
Но сорок семь совсем не сто.
Так что можно ещё  жить,
Верить  и любить.

Пилот от Бога, Варужан,
Летает близко к облакам,
Но он попал  в воздушную яму
И выбраться не  может  сам.

Молитесь братья за него,
Пусть Бог ему  поможет.
Парень  этот стоит дорого,
Как не поверни портрет.

Пусть летает в облаках,
Только в белых и прозрачных,
Пожелаем  Петросяну
В небе  лётную  погоду.,

Поднимите  головы наверх,
Там летает наш  собрат,
Он летает  птицей  в небесах,
А под ним : Эльбрус, Казбек
                и Арарат.














127

ДОМАШНИЙ  ТЕАТР

Я теперь живу  совсем  убого,
Не скажу, что очень свято,
Я прошу  теперь у Бога
Лёгкой  смерти  и всего-то.

Я устал от жизни этой,
От друзей, родни и сплетен.
От зависти людской  и спеси,
От тайной  ненависти, злобы.

В ночных  видениях  и снах
Я вижу, будто наяву,
Свою  убогость и бессилие
И свою  дурную  славу.

Я покидаю  сонные  покои
И возвращаюсь  в мир  иной.
Я  узнаю с большим трудом,
Всех, кто  рядом  был  со  мною.

Я протираю  сонные  глаза
И гляжу на этот микромир,
Надеваю  стёкла на  глаза
И выхожу на  сцену, как актёр.

Но видно, я артист неважный,
Не могу  вписаться  в роль.
Хожу  по  сцене, как не  свой
И постоянно превращаюсь  в ноль.

Я коротаю  свои  дни
В каком-то тяжком ожидании,
И нахожусь в таком предчувствии
Что скоро я закончусь  с ними.
 

Сакраменто 2006





128

МАРАТ ДАУКАЕВ

Мы познакомились  с Маратом  просто,-
Алло! Хелло! Моя фамилия  Туаев!-
Говорю я в телефонном  разговоре.
-Ну что же, Хай! Я тоже Даукаев!

Я слышу  мягкий  баритон
И поддаюсь мгновенному  порыву.
Мы говорим на  редкость в унисон,
Подчиняясь человеческому  чувству.

- Земляк! А может не  земляк!?.
 Да нет, я вроде  бы  татарин!..
- Ну что с того,  татарин, осетин, коряк,
Мы  все  в  Америке  - за  «рашн».

Марат, татарин, сын татарина,
Живёт в стране Небесных  Ангелов,
А я потомок  скифов и алан,
Живу  в сакраментальном «тауне» .

Итак, живём  мы  в Калифорнии,
Имеем  виллы и аппартменты,
И кто нас  может осудить в неверии,
Если мы исправно платим «биллы»!?. 

Сакраменто 2007



129

ВОДНЕВССКИЕ  РОССИИ

И сколько их  Водневских,
Забытых  родиной  своей,
Поэтов  славных безымянных,
Отверженных  Россией!?.


Они посеяны, как зёрна,
По вспаханной  планете
И всходят очень  дружно
На новом  злачном  месте.

Цветут  созревшие  колосья
И украшают  дальний  луг.
Они не  ждут  уже  покоса,
Как злаки прочие  вокруг.

Они хранят  свои  колосья
Для  последней  жатвы,
А постаревшая  Россия,
Не знает  слов  молитвы.

Она веками сеяла  безбожно
У столбовых  своих  дорог
И семя  ветром  уносило
В чужой  далёкий  стог.

Безумно сеет и поныне
Россия  зёрна  меж  камней
И гибнут зёрна  по сей  день
Меж раскалённых  тех  камней.

Россия, как кукушка,
Она не  жалует  детей,
Своих не  помнит  сыновей,
А дочерей  своих -подавно.

Она не  знает их  в лицо
И не  кличет поимённо,
Они для  матери «Иваны»,
Рядовые  рекруты  войны.

И как  же ты, Россия,
Дошла  до жизни  этой.
Ведь ты  же  мать-Мария
И слова нет  прекрасней!?.

Но мать родная, Русь,
Молчит как вроде  бы  глухая,
Она не  знает слова, «каюсь»,
Она давно уж не  святая.

А что же  наш Водневский,
Который  ею  был  обижен!?
Ведь он не  только  русский,
Он просто в родину  влюблён.

Обиды нет  в душе  поэта,-
Лишь эхо страшной  той  войны,
И пишет письма  до рассвета,
Роняя слёзы  на  страницы.

И вот уж  много лет
Он письма  нежные  слагает,
О той, которую  он любит,
И почтой  ценной  отправляет.

Стоит он будто  в детстве
И будто бы пред матерью своей
И не простить, конечно же, не  может
Он  родине  своей…
Сакраменто. 2002












130

КСЕНИИ

Давайте  соберёмся  вместе,
Для  минуты  общего молчания,
Кто не равнодушен «Ксения»
И чья  мать зовётся  «Ксенией»!

Нам будет, что сказать
Друг другу  без  сомнения,
Мы  все  закончили  «Лицей»,
 Где нас  воспитывала Ксения.

Дорогие  наши «Ксении»,
Мы  дети вашей  скорби !
Избавьте  нас  от бремени
Покаянных поздних  слёз!

Мы  готовы  собрать до капли
Святые  ваши  слёзы
И кубок  этот  горький
Готовы  испить до  дна.

Мы  трапезу  вкушаем
От добрых  ваших  рук
И низко голову  склоняем
В память  ваших   мук.

Уж много лет  подряд
Мы молимся  и грезим,
С тревогой  и надеждой
Свиданья  с Вами  ждём.

И как в далёком  детстве,
Затаив  в груди  печаль,
Мы  слушаем  своё  дыхание
И куда-то смотрим в даль.

Мы  смотрим как и прежде
В пустой  проём  окна,
И видим там за  далью
Её  печальные  глаза.

И так же, как и в детстве,
Волнуясь ждём её,
И так же, как когда-то,
Мы  смотрим  на  неё.

И она, как будто бы  живая,
С портрета  сходит  к нам,
Далёкая  и близкая,
Родная  наша  Ксения!..

Сакраменто. Май 2002







131

Н. А. ВОДНЕВСКИЙ

Читаю по  ночам  стихи
Конечно же  Водневского
И вспоминаю  те же  вехи
 Пути земного  своего.

Я сознаю  убогость  слов,
Меня не  радует  мой  слог,
Но почему  тогда  пишу,
Наверно,  облегчаю  душу.



Мне никогда не  быть поэтом,
Как воробью не  быть певцом,
Но почему-то раннею  весною
Я чувствую  себя  скворцом.

Я Русью вроде не  болею,
Как Тютчев и Водневский,
Но почему-то белую  Берёзу
Люблю, как тот же  русский.,

Никогда не  петь мне соловьём,
Как это делает Водневский,
Но всё равно  мы  с ним поём
Песни  наши христианские.

Я провожаю  в небе  журавлей
С такой же  болью и печалью,
И так же, как и  он,
Готов  лететь за  стаей.

Гляжу  на  небо, где  Восток,
Струится  «кровь»  лучами
И слышу сердце,- тук, тук, тук,
Христос  стучит перстами!?.

Я открываю  дверь и запускаю,
Христа, рассвет и новый  день.
И сердце наполняется  любовью,
Как светом  этот новый  день…

Сакраменто. 21 Сентября 2002





















132

НОЧНЫЕ  ТЕНИ

Устало  спит  «апартмент»,
В  котором  я  живу,
Луна обходит, словно сторож,
Заснувший  город Сакраменто.

Гуляют  в небе  облака,
Как сонные  медузы,
Река, затихшая  петляет,
Меж  теней  полуночных.

Храпят беспечно  христиане,
Иные  ловят рыбу  Кесарю,
Как первозванный тот Андрей
Далеко  закинув  сети…

Висят над городом  заснувшим
Молитвы возвращённые  Творцом
И сквозь сон, как будто бы из детства
Кричит надрывно  «паровоз».

Мне снится  родина  в дали
И будто бы  она  в слезах,
Я плачу  с ней в глухой  печали
И на душе  моей  тоска.

Я провожаю  прожитые  годы
Печальным  долгим  взглядом
И собираю  в короб памяти
На куски разорванные  сны.

Хожу по закоулкам  ночи
Почти до самого  утра,
Гляжу  во тьму  вселенной,
В глазах  рябит от  звёзд.

Огнём горят  цветные  свечи
В просторах «Млечного Пути»,
И там, за  линией  вселенной,
Я вижу  скорбный  лик  Христа.

Неделя  вот  вторая,
Как живу в «Свободном мире»,
На халяву  кушаю  бананы
И смакую  курицу  в подливе.

Но в душе  моей  нелады
И доллар  жжёт  мою  ладонь,
Я временами  путаю  валюту:
Американский доллар, сум и рубль.

Кровать большая, как телега
Везёт  меня  по  ночи
И я гляжу  в просторы  ночи,
Не смыкая  свои  очи…


Матрас  холодный и упругий,
И одеяло влажное, как жаба,
Я покрываюсь вязкой  паутиной
И превращаюсь  в топкое  болото.

Брожу  по этому  болоту
До  самой  утренней  зари
Порою вязну  по колено,
Но,  слава Богу, - это  сон.

Встаю с постели очень трудно,
Здесь в Сакраменто Март холодный,
К тому же, Брайт, где  я живу
Выходит на «Ривьеру»…

Течёт по  городу  Ривьера,
Змеёй  обходит  небоскрёбы,
Живут, как будто брат с сестрою,
Два Сакраменто, - город и река.

Я выхожу  на  улицу Солано,
Боясь,  что заплутаю,
Брожу  по  округу  Йола
И гляжу  туда, где  океан.




Америку  едва ли я открою,
Она открыта  до  меня,
Да и не Колумб я и Веспуччи,
А всего-то  лишь «апачи».

Скажу вам, как на  исповеди,
Что я Америкой  не  болен,
Здесь  люди не  общаются, как люди,
Их больше  тянет в Интернет.

Ребёнок не гуляет, как в России,
В коляске с бабушкой  своей,
Он спит в большом  автомобиле
И там же  ходить по  нужде.

Живут в Америке славяне,
Как те  цыгане  у  дорог,
Но только табор их почище
И зовётся  он «апартмент».

Никто их  здесь не гонит,
Как изгоняют там  цыган,
Их  терпят, но  не  любят,
Как зуд на  голом  теле.

Им редко подают здесь руку,
И встречают  без  охоты,
Дают на  хлеб, но не на водку,
И чуть ли не под зад, -«О кей»!..

Я получил  свой  «презент» в руки,
Кастрюлю  новую  и мыло,
Зубную щётку, зубочистки
И «ножку  Буша» вместо сала.

Смеётся  мистер надо мною:
«Ну, как живётся,  «рашн»?..
Хватает ли  свободы?..
А то, глядишь, добавлю»!..


А я по горло  сыт его свободой
И кричу  ему: «Ол райт»!
И, как учёный  попугай,
Заладил: Хай, бай-бай, Гуд бай!..

Давлюсь я ихней  Пиццей,
Хоть запиваю сладкой  Колой,
И дивлюсь  тебе, Россия,
Ну какая  же  ты  мать!?.

Меж тем славяне: протестанты,
Адвентисты  и баптисты…
Журавлиной  шумной  стаей
Летят на  Запад  от нужды.

Оставив родину  в печали,
Покинув  отчие  домы,
Убегают братья  на  чужбину
Как неприкаянные  люди.

Есть у каждого «Тойота»,
«Мицубиси» или «Форд»,
Они забыли транспорт Иисуса
И пересели  в Лимузины.

Здесь  у каждого  свой  офис
И свой  семейный  бизнес,
Здесь каждый «умывает руки»
А ноги моет  пусть Христос.

Здесь каждый  «брат» рукоположен,
Не известно, кем там на Руси,
И каждая  сестра, как «мать Тереза»,
 Молится, - Господи, спаси!..

Устроив  собственную  кущу,
Здесь каждый  молится  в суе,
Оставив бизнес на минутку,
Он  забегает  в Божий  храм…

Целует  Божий  лик,
Кладёт на  паперти  свой доллар
И торопливо  произносит:
«Господи  помилуй!..».

Затем забравшись  в Лимузин,
Включает свой  «кондишн»,
Любимый  свой  магнитофон
И теперь он на  неделю  волен.

А мне не  нужен  лимузин
Цвета  хаки  и саванны,
И вместо  модного «Бэ эм вэ»
Я пишу  по алфавиту : «А, бэ, вэ»…













133

МОЙ  ЖРЕБИЙ

Я себя считаю редким типом,
Не то, что я такой оригинал,
Родился просто я таким
И такой мне жребий выпал.
Я женщину люблю, как тайну,
Как часть небесного эфира,
Как симбиоз души и тела,
И как нектар живого мира.
Я в женской сути, как в цветке,
Ищу бальзам для вдохновения,
И пью его для исцеления
Души и тела от невзгод.
Простите, женщины, прошу вас,
Я обращаюсь к вам заочно,
И к тем, кого уж нет в живых,
И к тем, которые таят обиду.
Я помню каждую из вас
И помню каждое мгновение,
Полученное некогда от вас,
Как воздух для дыхания.
Прощаю всем, кого любил,
Кого недолюбил когда-то,
Прощаю тем, кому я нужен
И кому не нужен был когда-то.
Простите все, кого обидел,
Свои обиды я не помню.
Меня никто не обижал,
По крайней мере, я не помню...
Я не сожалею ни о чём
Мне жизни прожитой не жаль,
Меня любили, - это ни о чём,
Ведь каждый от меня хотел своё.
И если я о чём жалею,
То только о любви своей,
Я женщину всегда любил душою
И чаще, - как последний раз.

Флорида.2023
















134
МОЕЙ ДОЧЕРИ 55
Я просыпаюсь вновь и вновь,
И прислушиваюсь к шорохам.
И каждый из коротких снов
Заканчивается детским вздохом
Я научился слушать  тишину
И "шум" ночного  мира,
Но только не привыкну к "стону"
В ночи тоскующего филина!..
От суеты людской устав,
Ложусь, как загнанная лошадь.
И усмирив свой дикий нрав,
Храплю, как эта лошадь!..
Проснувшись, слушаю природу,
К земле прикладываю ухо,
Вокруг меня полно народу,
Но в душе моей,  - как эхо!..

Мне говорят, что я глухой,
А может даже и слепой,
Но, сколько помню дом родной, -
Для всех я был слугой!..
Давно  считаюсь я отцом,
И  давно записан в предки,
И будучи глубоким стариком
Могу  иметь  лишь  скидки!..

Но я пока в своём уме
И дочку я считаю малой,
И если даже сорок, - не по мне,
То тридцать пять, - само собой!..

Я собирался  ночью встать,
Подумал, -  надо пеленать,
Но мне сказали, - можно спать,
А дочке завтра  пятьдесят пять…
Флорида. 20 Сентяября 2021








135

ЖУРАВУШКА

Для кого-то ты "Шанель",
Для кого-то просто "Шаня"
А для меня, - как выстрел,
Прошедший сквозь меня.
Для меня ты Ефросинья,
А может даже Фрося.
Для меня не важно имя,
Важно то, - что ты моя...
Не ищу я в небе журавля,
У меня в руках Журавушка,
И это вовсе не  синица,
Я зову её Заремушка.

Флорида.  Март 2023








    136

"КТО-ТО"

Есть в Мире разные объединения:
Ну скажем, Соединённые Штаты  Америки,
Соединённое Королевство Британия,
А это Объединённые Арабские Эмираты!..
Там много  мест, где молятся сунниты, -
Столичный город, Абу -Даби
И другие, где живут шииты,
Но для меня главнее всех  Дубаи!..
Там по пескам горячим ходит "Кто-То"
И этот "Кто-То" для меня не кто-то,
Он для меня, как главный  "Кто-То"
И без него я просто, как бы, и никто!..
Я жду, когда ко мне вернётся "Кто-То"
И будем вместе мы опять, как «кто-то»,
Сидеть и ждать друг друга до зари
И ласкать друг друга, словно «зори»…

Флорида. 14 Апреля 2023

      






137

Я СПРОСИЛ…

Я спросил  у Гугла:
Сколько мне ходить влюблённым?..
И Гугл  мне сказал: Три года!..
Но вот  прошли три года,
А я страдаю и болею
И «страданьям»  нет  конца!?.
Я спросил потом Кукушку,-
Она-то точно  знает всё, -
Я долго ждал  Кукушку
И счёт годам я потерял,
Видно, плохо арифметику
Я в школе  повторял!..
Но, Гугл прав, пусть он железный,
Три года, - это  точно срок,
Если даже и не «годности»,
То вот  «гарантии» уж точно.
За этот малый и немалый  срок
Если не познали уж друг друга
Два  человека впрок,
То знать-то хоть  должны  друг друга.
Но зачем мне спрашивать Кукушку
И того же  дядю Гугла,
Пойду  к своей Журавушке
И скажу ей  тихо  в ушко:
Я люблю  тебя, - и это вечно!..
Флорида. Апрель 2023

















138

ЗВЁЗДЫ  ТУАЛИИ

(Гимн Туаевых)

Мы не  ахти какие  горцы
И «песни» наши тоже  не ахти!?.
Зато мы  вольные,  как птицы
И песни мы  поём свои!..

Говорят, -  давно  за  облаками
Была  страна  Туалия,
И мы  горды  своими предками,
Служившими Алании!..

Говорят, что  мы, как «Буки»
И не простые песни наши.
Зато мы  добрые,  как Боги,
И песни наши, - от души!..

Нам говорят, - Вы кто  такие,
Откуда  родом  Вы  такие!?.
А мы,-  заоблачные  люди,
Мы, - звёзды  яркие Туалии!..

Есть имена  у нас  такие:
Прекрасный  драматург, Давид,
Темина и Алина, музы вот такие,
И богемные:Туган, Руслан, Владимир
                и Казбеки!..


Туаевы,-  как  флаг  страны,
Как гордость нации и края,
«Туата»,- «Млечный Путь» Осетии
От Зарамага и до  Цея!..

Казбек Туаев . Форида. 2020














139

ВАРИАНТ  ГИМНА  «ФК «АЛАНИЯ»

Уарайда, «Алания» Владикавказ,
Мы  собраны  здесь для  футбола
И как  это было не  раз,
Дождёмся  победного гола.

Форварды, пасуйте, и вправо и влево
На радость своим  землякам.
Вратарь, не  зевай и поглядывай  в оба
Закрой  все  дороги к воротам!..

В Футбол мы  играем  сто лет
И каждый  пацан наш,- «Пеле».
«Физкульт» вам и наш вам привет
Кто любит футбол на  селе.

Мы  любим «Аланию»  все  от души
И пусть это будет  взаимно!..
Ребята, играйте и вы  от  души
И нам это  будет приятно!..

И пусть не  всегда нам везёт,
И мы не  всегда  побеждаем,
Мы верим, что нам  повезёт
И мы чемпионами станем.

«Уарайда!.. Ираттае,  ражма»!..
Осетия  ждёт  вас  с победой,
Победа нужна   нам, как воздух
Забейте, друзья, поскорей!..Ташкент. 1999

















140

«ЛЮТЕРАНСКАЯ  КИРХА»      
Шумят приливы  и отливы,
За окном  Великий  Океан,
В ушах - Гавайские  мотивы
И всё  это похоже  на  орган.
Две тысяча  шестнадцатый,
А для  меня всё тот же сорок пятый,
Сижу перед большим экраном
И «НТВ» стреляет в меня кадром.
Смотрю  на  блики  монитора
И будто слышу голос  Левитана,
Звучащий, как басовая  струна,
Но только с репродуктора:

«Во Владикавказе, после  реставрации,
Открыла  двери Филармония!..
И эта  новость из  Осетии
Вошла  в меня, как молния.
На время  покидаю  Остров
И виртуально попадаю  в детство.
Улицы: «Толстого» и «Советов»,
«Кирка» и «Хлебная»  в соседстве.


Ночная  очередь за  хлебом,
Стою напротив  старой «Кирки»
И сталкиваюсь  взглядом
Со шпилем Лютеранской Церкви.
Вытягиваю шею  донельзя,-
Живая  масса давит грудь,
Но позу  изменить нельзя,
Иначе  потеряю «очередь».
Ларёк с волшебным словом, «Хлеб»,
Фасадом смотрит  на  «Кирку»,
А я, как малолетний  «плебс»,
Здесь получаю  свою  пайку.
Выходит  так, что я, баптист,
Молюсь на лютеранский  храм,
Но, право,  я не коммунист
И Лютера  в обиду  я не  дам.
Но, «храм» давно у же  не  храм,
Его так величали прежде,
А теперь у главной двери, - «срам»
И многие  там «ходят по нужде».
Война, конечно же, - разруха,
Никто не  отменяет этот факт,
Но мне  сегодня  не до страха
И я теряю  всякий  такт…
А годы  шли и мы их не считали,
Здесь появилась Филармония.
Под сводами торжественно запели
И зазвучала горская симфония.
Хаханов, Плиев и Кокойти,
Тихон Хренников и Рихтер,
Павел  Ядых, Габараев, Царионти
И Гергиев, как тёплый  южный  ветер.
Филармония, Кирха или Кирка,
А впрочем, как не  называй,
В душе – сплошная  лирика,
А перед глазами- «каравай».

Иду  всегда по ломанной
И начинаю  с «Навагинской»,
Улица «Толстого» и «Бульвар Советов»,
Кусочек «Кирова» и мой родной «Проспект».
Я вспоминаю  перечень имён,
В которых  помню каждый  слог,
И это  не  фатальный  сон,
А мой  печальный  эпилог.
Кубадий Кулов, - наш «Дзугаев»,
Агкацев, - ставленник  Хрущёва,
Ирон – дигурон,  Кабалоев,
И русский  «парень», Одинцов.
А вот и первый демократ, Галазов,
И гибридный партократ, Дзасохов,
Слуга «Бахуса», Таймураз Мамсуров
И «маленький  андропов», -Агузаров.

Никто из них не  мог найти,-
Ни время,  ни мешок  цемента,
И никто из  них не  знал, поди,
Где Филармония  вот  эта.

Но мы оставим  эту  тему,
Она теперь уже «не  в тему».
Дадим маэстро Гергиеву  шанс,
Сегодня  в  Храме – «ренессанс».


Плывёт волшебная  мелодия
Под сводами «Святого Храма»
И эта  чудная  мелодия,-
Моя пожизненная  драма.

Казбек Туаев. Гаваи-Алоха.
2016






141

«ДАВАЙ ПОЖЕНИМСЯ»
 
Три  «стервы»,  три подруги
От Первого  Канала»
Сидят у круглого  стола
И торгуют  бойко женихами.

Торгуют в розницу и  оптом
На  главной   ярмарке  невест.
И если, скажем, кто-то холост,
То здесь  полно  любых  невест.

Ну, чей черёд? Садитесь рядом!
С друзьями и сюрпризами,
Спешите, ярмарка  в разгаре
И товар здесь на расхват.

Можно славу, ситцу и парчу
Здесь  купить  удачно,
Василиса снимет  вашу  порчу
И будет счастье  ваше  вечно.

Роза  пожелает вам добра,
Даст советы  на  всю жизнь.
Ведь она, Сябитова, не  зря
Вечно   ходит  холостая..

Ну , а что касается   Ларисы,
То Гузеева  готова  каждой  паре
Дать советы, как им  жить
И  в придачу,-  «шуры-муры».

Ревнуют  жёны незлобиво
И зовут  мужей  к экрану:
«Пришла  твоя  Гузеева,
Смотри,  не «подавись».

А та действительно  блистает,
Бесподобно и подобно,
Бесприданницей  в кино,
Об этом знают все  давно.

Гавайи. 2015г.    


 
   



142

ВОЛГА-ДОН  И ТЕРЕК-ДОН
     (Частушка времён  войны).
Сталин Гитлера  споил
Осетинской  аракой.
А потом ему  скрутил
Руки за  спиной.

Наш Бибо  купил  косу,
Кого-то ищет он в лесу,
Говорит, - я голову  снесу
Генералу  Гессу.

Дед соседский пукнул  раз,
Сбил немецкий  самолёт.
Он  надел  противогаз
И кричит, - я пулемёт.

А старуха, Кошерхан,
Заварила  пива  чан, -
Как приедет Гудериан,
Я налью  ему  дурман.

Исса Плиев, наш земляк,
Генерал, но не  дурак,
Оседлал  он  жеребца
И прогнал немецкий танк.

Я запомнил странный, -
«Рамой», вроде называется,
Он летает и шпионит,
И вдруг он загорается.

Это друг мой  и  сосед,
«Мастер на  все  руки»,
Взял и сбил шпиона
Из  рогатки, как из  пушки.

Ташкент.1999г

 



143

МОИ  ДОЛЖНИКИ

Я заколдован вдоль и поперёк,
Как говорят, и пробу негде ставить,
Меня  возили  даже  в Грузию,
На границе с Азербайджаном
К знаменитым местным магам.
Я выстоял большую  очередь
И долго ждал у тлеющей свечи,
Пока больной, убогий  старец
Чертил каракули  на воске.
Меня «друзья» возили в Кабарду
К какой-то жрице  «на  показ»…
Все они хотели откупиться
От долгов, а лучше от меня.
Каждый  мой  должник надеялся,
Что  я ноги протяну.
Ездил я  к шаману-колдуну
На вершину  южного Тянь-Шаня,
Где  он порчу или сглаз
Снимал с меня на этот  раз.
Мне давали ржавые монеты
И каждому я должен был платить.
Ну а что касается  «друзей»,
То каждый ждёт и не дождётся,
Когда я лягу и не встану.
Кто-то ждёт в раю, а кто - в аду
И никак там не  дождутся…
А я точно  знаю, что теперь
Никому из них давать не буду.
 Ташкент. 1984








144   

«ГЕНСЕКИ» СССР

Царей  я вмешивать не  буду
В разговор на  эту  тему,
Они царили так давно,
Что их едва ли помнит кто.

А вот Ульянов-Ленин правил «умно»,
Свою полдюжины  годов.
Сталин правил хитро, по Писанию,
Почти что три десятка лет.

Георгий  Маленков рулил два  года,
Он больше не  сумел держать баранку.
Хрущёв Никита пил, буянил и бранился,
Почти что  десять вольных лет.

Брежнев был влюблён в медали
Все восемнадцать  своих  лет.
Андропову не дали более двух лет
Его больные  почки и болезни.

Черненко  «отсидел» лишь год,
Больше старость не  дала.
Горбачёв считался президентом
И правил в СССР  шесть лет.

Зато был  молод и болтлив
И жил под  каблуком.
Ельцин  пил  все десять лет,
А страной  рулили  дочь  и зять.

А вот Володя  Путин правил,
И страной, и миром, и женой.
Он  по  сути  трудоголик,
Любит деньги, женщин  и ракеты.

Дима, правда, не «Лжедмитрий»,
А Дмитрий Анатольевич Медведев,
Но он подменный  президент
Значит пьёт в любое  время  года…









 





 145

МНЕ ЖАЛЬ…

Мне жаль, что я один,
Пусть даже  я – супруг,
Мне жаль,  что ты  одна,
Пусть рядом есть супруг!..
Мне жаль, что строгая  судьба
Под  нашими слезами
Вердикт свой не  меняет,
Сославшись на  Закон!..
Как жаль, что нам не  суждено
Дышать одним и тем же  духом,
В глаза смотреть друг другу
И однажды, сняв с души покров,
Соприкоснуться  нашими телами,

Пылать в экстазе  вдохновения
И гореть одной и той же  страстью!..
Как жал, что мы костёр погасший
И нечем нам  разжечь огонь!?.

Но  мне, клянусь, не жаль себя,
Когда  свечой  сгорая,
Я  освещаю  это милое  чело
Лучами угасающего пламени…

Флорида. 2023

 






146

СТРАННАЯ  АМЕРИКА
(Вольный перевод моей «поэмы» с английского)

Америка, - как радуга  на  небе,
Ей  все  цвета  к лицу,-
Белый Дом, Зелёный доллар и Обама,
И всё это пропахло чёрной нефтью.

Америка, -парадоксальная  страна,
В Гудзон  садятся  Боинги,
Безработные  витают в облаках,
А другие ищут Бин Ладана в темноте.

Воевала  ли Америка когда,-
Смотрите исторические даты,-
Испания, Мексика, и Англия,
Ирак, Вьетнам, Корея, Ливия!?.

Америка громила  и сама себя, -
Север - Юг, Восток и Запад.
И вот её  великие  вожди:
Вашингтон, Линкольн и Буш, как «куст».

Америка, - как дойная  корова,-
Её не любят, в ней нуждаются,
И   доллар все пытаются
Отложить на всякий «чёрный день».

И если вдруг представить, -нет Америки,-
То люди всё равно нашли бы нечто,
Похожее  на  некую  мечту
Или,  скажем,новую Мекку.

Флорида. 2008







 
147

ШАТЪАТ


Поверь себе, мой дорогой  собрат,
Я не хочу  тебе  соврать,
Но кто бы  мог подумать,
Что через час мы будем в «Шатъат».

Там, за  облаками, между скал,
В заоблочной  стране, Туалия,
Лежит святая  колыбель Туаевых,
Откуда  родом  вся фамилия.

Сегодня между  древних скал
Звучит мелодия «Фандыра»
И тут сегодня  званный  бал,
А это пир, почти что на полмира.

Пусть видят предки свой «Шатъат»,
Они достойны этого по  праву,
И пусть Великий Бог Богов
Откроет им свою  завесу…

И пусть наш   предок, Туата,
Посмотрит на  своё  потомство,
На «тачки»  новые  «Тойота»
И на наше новое  искусство…

Флорида.2021











148

ЧЁРНЫЙ  СЕНТЯБРЬ

Ну, как забыть нам тот Сентябрь,
Если, даже  много лет спустя,
Он приходит к нам в дома,
Проклятый тот  Сентябрь!?.

Всё забывается когда-то,
Лишь безутешно горе матерей,
Однажды в чёрном  Сентябре
Потерявших маленьких детей.

И будет горе  плыть набатом,
Пересекая  горы  и долины,
Как эхо будет нас  тревожить
Сквозь годы и поколения.

Пусть будет проклят этот месяц,
Унёсший  наших  сыновей,
Пусть больше не восходит месяц,
Укравший  наших  дочерей…

И ты Светило, яркое на небе
Не веселись и не играй  лучами,
Пусть будет стыдно  и тебе,
Ведь ты был рядом с палачами.

   Флорида. 1 Сентября 2018









149

ПОДРАЖАНИЕ  ВИЛЛИ ТОКАРЕВУ

Я приехал из России
Посмотреть на  внуков  в Сити.
Небоскрёбы, небоскрёбы,
А я маленький  такой!..
Глянул я на это город,
На коробки из  бетона,
Ну и строит же  народ
Хаты без  самана!?.
Строят гнёзда из бетона
На песке  и на  Майами.
Строят башни-небоскрёбы
На песке и на  воде,
Строят будто воробьи
На слюне и на сопле.!.
Я проехался по штатам,
Везде  кушают  «попкорм»
И скажу  конкретно вам,
Что это,- просто  срам…

Флорида. 2020







150

ТУАЕВ  ЦАРАЙ

Но я продолжу галерею родичей,
И  не смотря на  то,
Что со многими из  них
Я  расстался очень быстро,
Я должен  так же  быстро
Набросить их  портреты,
Как уличный  художник задарма...
Передо мной Царай   Туаев,
Моздокский  шустрый  парень, 
И не смотря на то,
Что он ко мне приехал
Издалека и на автобусе,
Он достойный тип моей родни!..
Он не поленился и приехал 
Из Пятигорска в Дзауджикау
Забрал с собой почти что дюжину
Моих печатных   книг…
Мне  это  очень  лестно
И это скрыть я не  могу.
Царай,- профессионал по мебели
Краснодеревщик  -инженер,
Не то, чтобы  простой столяр,
Как в молодости был и я!..
Я б не сказал, что мы  дружили,
Мы  просто по Интернету  знались.,
Причём до той  поры,
Пока я, как бы невзначай,
Не попросил о маленькой услуге!..
Он объяснил мне коротко и ясно,
Что он – не мальчик-побегушка
И я не должен думать так.
Что он -де человек семейный
И, вообще, он  с коркой «Вуза»,
А я его послал на  почту,
Пересылать кому-то книгу!?.
Он объяснил мне, как ребёнку,-
Кто есть кто на самом деле!?.
И если я пишу   романы,
То это не  означает вовсе,
Что мне кругом должны!?.
Порой  урок, как пища впрок
И я его поблагодарил.
Мы  с ним расстались, как друзья,
Ну, как же, мы  же  братья?!.
И благо, что дорог на свете много
И есть, где братьям  разминуться.

Флорида 2023.
 












151

 ВАДИМ  «СУХУМСКИЙ»

А вот и  наш Вадим  «Сухумский»,
В нём туаевская  копия  видна,
Подъехал элегантно на  такси,
Он не  пассажир и не клиент,
Он сам хозяин этого Такси.
И он, как вице-президент,
Гордится  должностью  своей.
И мне, конечно же, не жаль
Презентовать ему «роман
Который я писал «сто лет».
Пусть  я живу во Флориде,
А он  во Владикавказе,
Мы любим Туаевых  везде,
И в разной книжной прозе,
И в длинных  списках за  едой,
И даже на  заборных кляксах…
Мы просто любим Туаевых
Свою прекрасную фамилию.
Нас объединяет это чувство,
Но любит ли Вадим искусство,-
Я в этом  не  уверен…
Зато, как истинный  плебей,
Я точно знаю, что Вадим
В душе  своей аристократ
И роскошь любит он в сто крат.
Но поговорить о книгах и душе
Мы  так и не  нашли минуту.
Зато  мне плюнуть  в душу, -
На это  он нашёл  минуту.
И он поведал мне с упрёком,
Что наш  собрат, Ахшар Туаев,
Капитан подводной  субмарины,
Живёт мол, бедно и убого
Как вроде  бы  в свинарне.
Он оскорбил меня и мои чувства,
А брата нашего,- вдвойне,
Я назвал  его аристократом
И на прощанье помахал  рукой…
А он вписал меня немедля
В почётный, «чёрный список».
Ну что ж, бывает всякое  в роду,
Но избави нас, Великий  Бог,
От спеси  и снобизма
И  особенно от гордости.

Флорида.2022.






152

АКТЁР  МИХАИЛ ЕФРЕМОВ   

Наследник знаменитого отца,
Случайно ставший популярным,
Служил в Театре Юного Актёра,
Во «»Мхате»  малом Чехова,
Изображал глупца или паяца…
И если честно, между нами,
То не  дорос  он до  отца
И звания  Народного Артиста…
Чувак давно  приговорил  себя
И утопил  талант  в вине.
Об этом говорят опущенные  плечи
И глаза  его, потухшие, как свечи…
Однако, жаль Ефремова  отца,
Который  посадил «Три Тополя»
На знаменитой  той  «Плющихе»,
А сына-пьяницу не  жаль…

Флорида. 2020














153

НА ЭТОМ БЕЛОМ  СВЕТЕ
     Автограмма

Твой  папа, - самый честный Папа,
Другого  Папы нет на  свете,
Держись  покрепче  за  него
Пока он есть на Этом Свете.

Всё меняется на  Свете
И мы уйдём однажды в ночь,
Но нас на этом белом  Свете
Запомнят, как «Родную  речь».

И будут нас  читать по  буквам, -
Английским, русским и другим -
И будут удивляться  нашим ликам
И нашим  виртуальным «никам».

И будут  наши внуки и правнуки
По слогам читать стихи,
Которые  писали  мы для  них
В далёком  прошлом   веке.

Флорида 2020





   







154
БЫЛИНА  О МИЛИЦИОНЕРЕ

Мелкая  пылинка древнего народа,
Унесённая  ветрами на  чужбину,
Я летаю вместе  с облаками
Над планетой, с  именем, Земля.

Каплют слёзы  в трубку телефона,
Слабым эхом слышу плач кузины.
Потерялись разом сыновья- мужчины,
Один в Чечне, второй – в Осетии.

И ходит женщина  по тропам,
И кличет сыновей  по именам.
Ходит по заколдованному  кругу,
Говорит: «Найду  скалу  и сброшусь!»

Вдруг ей  встретилась  гора
И, как в сказке, говорит она:
«По ком ты, женщина, кукуешь,
Пошто  себя  ты  убиваешь?».
 
Вокруг Владикавказа много гор:
Столовая,  и Лысая, и Фыдхуж…
Но чтобы  голосом гора вещала,
Такого ещё  сроду не  бывало!..

А вот Аренин, человек -гора,
А Осетия, как Малая  Планета.
И на его больших  погонах
Она сверкает, как звезда.

Сергей  Петрович, да ещё Аренин,
Звучит, скажу вам, благородно.
И если кто-то скажет, - не Каренин,
То нынче и Толстых не видно.

И пусть Аренин не Каренин,
Но на Кавказе он Вершина.
Здесь нет милиционера  выше,
Он всем милиционерам «Старшина».

Хорошего должно быть много,
Как, например, начинки к пирогам,
И человека доброго не меньше,
Чтобы  доброты  хватило всем.

Так говорят издавна люди,
Которые  все вместе. -есть народ.
И Аренина  считают  эти люди
Осетинским Ильёй  Муромцем.

Осетию  не удивить героями,
А генералами, простите, и подавно.
И  потому Аренин с эполетами
Здесь друг,   а  не  генерал.

А я вот «Христофор Колумб»,
Открыл  Осетию в Америке.
Я подхожу к огромному шерифу:
«Слушай, ты не родня  Аренину?».

Он протянул свою большую  руку:
«О, йес!.. О, да!..А в чём проблема?
Я показал  больную  ногу и дорогу,      
И он сказал: «О Кей! Я подвезу!».

Я  вроде  гражданин Америки,
Но в этом я не  вижу  лирики,
Мы все  сограждане  планеты,-
И генералы, и шерифы, и поэты!..

Сакраменто. 2007












155

СТРАДАНИЯ  ПРОРОКА

Плывут барханы  по  пустыне
Всё  так же, обгоняя время,
Что было, то и будет
И как ему  не  знать об этом.

Стоит  тоскующий  Пророк,
В кругу  своих прекрасных  жён,
Над ним висит Аллаха  рок
И он  наследника  лишён.

Шумит листвою  чудный  сад,
Свисают с веток  финики,
Пророк судьбе своей не рад
И он возносит к небу  руки.

Печаль, тревога, одиночество,
Ночные  бдения и чуткий  сон,
Скажите, где  моё  отечество
И где  мой  вожделенный  сын!?.

Великий Бог,  не осуди меня
И не посрами среди людей,
Наследника желанного пошли,
Который  будет только  твой…
   
Стоит Пророк  слезой  омытый,
В глазах  его тоска и грусть,
Тяжёлый  выпал ему  жребий,
Тернистый  оказался  путь…

Ничто теперь ему  не  мило,
Ни аромат весенних  роз,
Ни  красота Айши  любимой
Не вызывают сладких  грёз.

О, Человек!.. О, Мухаммед!..
Отбрось печали  и сомнения,
Ты видел много разных  бед,
Не умножай  свои  страдания…

Ташкент. 1990    



 




156
НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА ТОКАЕВА
Кому-то  может  Надя,
Кому-то Надежда Андревна,
Но точно  знаю  я,
Что всем  она  нужна.

Её  отец, Андрей  Токаев,
Свой хлеб не  прятал от людей,
Он был для нас отцом родным,
 И добрым хлебосолом.

Он был хозяином  примерным,
Любил авто и голубей,
На редкость был гостеприимным
И хлебосольным, как Закхей.

Была Надежда  самой  младшей,
Любима всеми и отцом,
Она  скучала с куклой  Машей
И считала  себя  взрослой.

Училась просто и легко,
Читала  Байрона, Шекспира,
Причём «химичила» на сто
 И отлично знала все науки.

Надежда, Вера и Любовь, -
                основа жизни,
Но, если нет Любви и  Веры,
Но  есть  у нас  Надежда,
То значит, - мы  ещё  живём…

Скажу  вам по секрету,
Душой нисколько не  кривя,
Что я считаю Надю нашу
«Предметом» важным для себя.

Она  сильна  во  всех  науках,
Особенно в любви и  дружбе
И без таких  людей  бывает  трудно
В семье, родне, на  службе.

 


157

«МОЁ  ЛИЦО»

Меня, как лоха, обобрали воры,
Конечно, мразь есть мразь.
Берут за горло  кредиторы
И на  душе  такая  грязь.

Прошёл второй  уж  месяц,
А я, всё - «свой, не  свой».
Вокруг меня   все спорят:
Какой Казбек чудной.

Я сомневался  долго, -
Открываться  сыну или нет?
И знал ведь точно,
Что толку в этом  нет.

Но, как-никак, ведь сын,
Единственный  при том»,
Я кровью чувствую, - обязан
Сказать ему  об этом.

Пусть между нами холод,
Пусть недоволен  мной.
Но он уже не молод,
И человек, при том, родной.

Он от  природы  фаталист,
Хотя и я такой  же.
Передо мной, как чистый лист,
Лицо в прозрачной  коже.

Сперва молчал, потом- молчал,
Смотрел в меня, через  меня,
Я вижу, - «он всё ведал»
И знал он  более меня.

Спросил, моргнул, подёргал ус
И посмотрел почти в упор.
А может тут какой-то  фокус
И он  узнал, - кто  вор!?.

Но, я-то жду, хоть я «редиска»,
Хоть человек я нехороший.
И он  сказал  слова без риска,
Как вроде  бы  в  урок.

А урок  годится  впрок
И он обычно, как упрёк.
Уроком не  заправишь суп
И  даже не прикроешь пуп.

Я должен срочно долг  отдать
И мне на время нужны деньги
Или хотя бы дельный вариант,
Но  явно  не  такой  совет:

«Ты сделай  кирпичом  лицо»,
А деньги, - дело сложное!».
Но,  я считал, - моё  лицо
Плохое, но отцовское!..

Кирпичное  лицо, простите,
Не видывал   я  сроду!
Да и как кирпич, скажите,
Мне  приложить  к  лицу?

Бывают  лица  серые,
Бывают красные, иные,
Но вот кирпичное, простите,
Мне это  не  к лицу.

Я очень виноват, конечно,
Видать, - плохой  отец,
Но знаю  я отлично,
Что  всё-таки  отец.

И  вот  ношу  кирпич,
Подаренный  мне сыном,
И на  извечный Божий  клич
Я отвечаю  стоном.

 Коль сын мне -  «не лицо»
И сноха «плюёт в лицо»,
То ,  где  же  мои  внуки
За столь  большие  муки.

Ташкент. 2000











158

МОЯ  СНОХА

Моя  сноха – призёр  по  бегу,
Её  стихия – стометровка.
И по асфальту и по снегу
Она  гарцует очень ловко.

Иду по городу, - дела,
Вдруг наперерез – она,
И, закусивши удила,
Проскочит,  как стрела.

А то навстречу  понесётся,
Гляди столкнёмся  лбами.
Откуда и куда несётся,
Догадайтесь люди сами!?.

Порою со спины  обгонит,
Как очумелый  ветер,
И такой  закрутит спринт,
Что ахнешь, «Майне Мутер»!..

В «Гортопе  трудится»  она,
В ногах покоя  нет.
И «топает» по городу  она,
Как будто  в доме дела нет.

Из  грязи  прямо в князи,
Скажите-ка, с чего бы?
Я не пойму ни в коем разе,
Откуда  бы  всё  это!..

Судьбу  ногами не  обгонишь
И не обманешь языком,
Она тебе покажет «кукиш»
Или подразнит языком.

Судьба, - не лёгкая  пробежка
По дорожке стадиона,
А длинный, тяжкий  марафон,
Где нужно сильное терпение.

 Поймать удачу  можно,
Конечно длинным языком,
Схватил её за  хвост
И  оседлал верхом.

Удача вовсе  не  глупа,
А вот моя  сноха  глупа.
Удача  может и случится,
Но дважды, - никогда!

 Понять бы  головой,
Коль  «понималка» есть,
Что всех пинать ногой,-
Не велика и честь.

Она плевала  в тот колодец,
В  котором  чистая  вода,
А то, что пить потом придётся
Об  этом  думать  некогда.…

Ташкент. 1995


159

ДРУЗЬЯ

Но, хорошо сидим, поверьте,
Или лучше, посмотрите,
Я удивить готов  вас  всех
И сомневаться в этом грех

Я обращаюсь часто к  вам,
Слегка ногою оступившись,
И продолжаю по слогам
Писать о  вас, смутившись.

Друзья мои,- юристы и артисты,
Художники, врачи, дантисты,
Аспиранты и кандидаты,-
Примите от меня  приветы!

Пусть это будет между  нами,
Но вот, стою я перед вами,
Как сноп, пожатый  вами
И вдруг заговоривший  с вами.

Я приглашаю  вас к столу
И поимённо окликаю,
Я, как урожай  осенний, в закрома
Вас бережно  слагаю.

Друзья, - невидимые  корни,
Бывает так, - их не сыскать,
А порой они, как наши  тени
До них, - рукой  подать.

Друзья, - как зонт или калоши,
Они нам в тягость до  поры,
Но будет день и эти вещи
Послужат нам не хуже  Торы.

С друзьями  будьте бережно
И не  судите их поспешно,
Храните их в ладонях
И вспоминайте  о болезнях…Ташкент. 1985



160

«ПОКРОВИТЕЛЬ  КРАСОТЫ»

Красота рождается  на  небе,
Но проживает  на  земле.
Её  растят и обрезают
Лелеют, красят, одевают.

Ей поклоняются, как солнцу,
Её узнаешь по  лицу,
Её не  спутаешь ни с кем
И не  сравнишь ни с чем.

Цирюльник, парикмахер, косметолог,
Какая разница  в быту?
Путь  этот  очень  долог
И не  всем  он по плечу.

Но вот садимся  мы  к столу,
Приблизив  зеркало к челу,
Портрет взираем смутно  свой
И в мечту  уходим с головой.

 Чи-чик,тик-так, так-так,
Поют  спокойно  ножницы,
А мастер, как Алан Чумак,
Волшебно  раздвигает пальцы.

Есть в каждом деле  доки,
Есть мастера и профи,
Есть кустари- любители,
Есть просто дилетанты.

Моя «подруга», Сара
руками лепит  красоту;
В руках расчёска иль гитара,
Никак я не  пойму.

Она колдует над  причёской
И смотрит  мне  в  глаза;
Погладит волосы  расчёской
И тут же  отведёт глаза.

Как будто слушает клиента,
А на самом деле, - краем уха,
Зато уж песни инструмента
Внимает  в оба  уха.

Я вижу  в зеркале  себя,
И вдруг не узнаю  себя,
На голове  была  копна,
теперь уж на  земле  она.

Уж с нею не  соскучишься,
Не заболеешь и хандрой,
Чему-нибудь научишься
И будешь  ты  другой.Ташкент.1993

   






 





161

СВАДЬБА  В НАВОИ

Под вечным  солнцем и луною
Сидят Халилов  и Курбанов.
Теперь конца не  будет  тою
И пляскам тоже  при  луне.

Они роднятся  Нуратою,
Откуда  родом   Ибрагим,
Откуда  родом и жених,
Куддус Хадилов  средний.

И Навои им дом  родной,
Они здесь  всей  семьёй
Гостят весною и зимой,
А лето вот, - прекрасный  той.

Ну, а Ташкент всегда Ташкент,
Там  множество адамов
И, между прочим, там живёт
Дантист-Доцент, Халилов.

Куддус, Дилбар, смотрите, вай
Отцам  устроили  Байрам.
И каждый  вот сидит, как бай,
И пьёт с друзьями  крепкий  чай.

 Богатство не  богатство,
Когда  оно  в бумагах.
У Абдурахмана и Ибрагима
Богатство в сыновьях.

Мунира не без счастья
Слезами сладкими рыдает,
Она роняет бриллиант
На золотистый  бархат.

Абдурахман почтительно кивыает
И взирает  на  детей.
Он точно знает, как отец,
Что ничего он не  теряет.

 Зато Манзура нежно смотрит,
Она во сне уж  внука видит.
И Ибрагим давно скучает,
Ему не терпится стать дедом.

И пусть пируют от дущи
Халилов и курбанов.
Они досойные  мужи
И за них мы  рады от души.

 Уж плов барханами ложится,
Как будто бы  песок на Кара-Кумах.
И тамада  махнул уже  рукой,-
Пускай ломаются  столы!


Эй, виночерпий, наливай
Искристого и сладкого вина.
Шампуры  жирные  подай,
Сегодня можно пить до дна.

Давайте люди добрые,  адамы,
Мы хором скажем им «Аммен»!
И пожелаем добрые  слова,
Похожие на  мёд или халву.
Ташкент-Навои. Июль 2000

 








162

МОЁ  ВДОХНОВЕНИЕ

Склоняю  голову  над розой,
Она цветёт, благоухает.
Как свежий, утренний зефир,
Вдыхаю аромат бутона!..

Петрарка  без  Лауры,
Без Беатричче Данте,
Бокаччо без Фьяметты,
Ромео без Джульетты!..

Какие  страстные  предметы,
Одни трагедии, да только,
И переживаний  столько,
Что их хватает на  века!..

Ох, эти чудо-Беатричче,
Лауры и Джульетты,
А Марии, тем паче,-
Вы просто, как богини!..

У каждого своя «Мария»,
Своя Богиня вдохновения,
И как прожить нам не имея,
Любви и вдохновения!?

Моя Зарема не «Мария»,
Но я поклоны бью челом.
Как перед статуей стою я
И молюсь ей  перед  сном!?.

Пошли мне, Боже, вдохновение
И сохрани в душе  моей
Любовь мою и поклонение
К  той  женщине  моей!..

Флорида.2022


      
                163

БЕЗЫМЯ¬¬ННЫЙ  ХРАМ

Смотрю я вдаль  веков,
Смотрю и в прошлое  истории,
Я вижу храм в Иерусалиме
И вы нём Ковчег Завета!..

И вот, спустя тысячелетия,
Передо мной такой  же  храм,
Но, он уже американский
С Распятием на фасаде!?.

Я вижу  хор архангелов
И слышу ангельское  пение,
А среди святых архангелов
Американо-римский флаг?!.

На фоне Флага и Распятия,
В кругу  святых певцов
Стоит и пламенно поёт
Одна из  моих  внучек.

Я слышу  звуки песнопения,
Я вижу  ангельские  лица,
Но я не  вижу  неба  над собою,
И не вижу  Божьего лица.

Теснятся ноты над Ковчегом,
Им тесно в храме  этом,
Но, им не суждено при этом
Подняться  выше  потолка…

Флорида. 6 Марта 2022.
164

ВИРТУАЛЬНОЕ  ГОЛОСОВАНИЕ
(Мой перевод с английского  моего же  произведения)

Я сожалею  о вердикте,
Некогда  подаренном  Обаме
И потому  я голос свой
Теперь оставлю при  себе.

Полночный час 8 Ноября, 2016,-
Кулак сжимаю  у экрана,
А там «осёл» из СиЭнЭн
Стучит своим копытом.

Краснеют Штаты на экране,
Как звёзды  в синеве,
И я на алом фоне неба
Читаю  имя  Трампа.

Я вижу, как меняется  в лице,
Мадам, которая  в тени.
Я фигу дал бы этой «птице»,
А не лишние бюллетени.

Путин, Трамп, Обама, Хиллари,
Туз, Король, Валет и Дама,
Вот они, козырные  карты
И история Белого Дома.

Не важно, -«Кто есть кто», -
А важно, кто ты есть на самом деле.
И не обязательно любить-дружить,
Надо  просто мирно  жить…

Гаваи. 2016









165

СЕЗОН  ДОЖДЕЙ
(Мой перевод моего же стихотворения)

Сезон дождей и небо постоянно плачет,
И Тихий  Океан  совсем  не тихий,   
А город Сакраменто в сизой  дымке
Плывёт, как белый пароход.

Большой  матрас, как фермерское  поле
И одеяло лёгкое, как воздух!..
Покрываюсь Калифорнией  обширной
И погружаюсь в сказочные  сны.

Над спящим городом, как радуга,
Висят  многоязычные  молитвы:
Христиан, мусульман, иудеев и буддистов,
И каждый  просит  бога  своего.

А я пока что путаю валюту:
Американский доллар, рубль и сум.
Я озираюсь , как в Узбекистане,
Не забрал бы «коп»  валюту!?.

А коп, как солнышко, весёлый,
Смеётся  белыми зубами,-
Ну, как живётся «рашн»-
Хватает ли свободы?..

А там давно уж нету «Горби»,
Хворает где-то старый Ельцин,
Но слава Богу, живы Буш и Путин,
А где-то рядом и Шварцнеггер!..

Сакраменто. 2007






166

 МОИ ГРАЖДАНСТВА

И как сказал великий наш собрат:
Поэтом можешь ты не  быть,
Но гражданином быть обязан,
Я тоже прежде гражданин, - потом поэт.

И вот «стою» на  инвалидной я коляске
Перед высоким офицером «Ай Эн Эс»:
Да, я подтверждаю перед Богом
Говорить одну  лишь правду.

Я гражданин Советского Союза,
Но где теперь такое  государство!?.
Империи существуют виртуально,
И СССР скончался, как должно.

А я сменил своё  гражданство,
Не выезжая из Узбекистана.
И где теперь Наполеон, где Фюрер, Третий Рейх,
И где теперь Иосиф  Сталин!?

Я оказался  между небом и землёй,
Нет родины, империи и родного дома.
И кому я нужен маленький  такой,
Подскажи мне, дорогая  мама!?.

От безысходности, печали и тоски
Я вырвал сердце из  груди  своей
И держал его, как трепетный  огонь,
В песках  горячих Каракумских…

И Бог сказал,-Пойди в «Египет», человек,
И отнеси, - что держишь ты в руках.!..
 И я ответил: «Падре», строго не  суди
За множество гражданств!?.».

И вот, без ямба, без хорея и анапеста,
Без рифмы и шекспировского стиля,
Пишу какие-то каракули- иероглифы
И за  это получаю  призы…Сакраменто. 2007




167

ИНОГАМОВ Р.А.

Рустам Акбарович Иногамов
Не из  тех  крутых  адамов,
Что перекрашиваются  в новых:
Узбеков, осетин и русских.

Его  сама  судьба  ковала
Не хуже самоучки- кузнеца.
От холода и жаркого горнила
Он не меняет своего лица.

«Скажи, кто друг  твой…»
А может я действительно хорош,
Коль я друзей таких на той
Приглашаю  в свой  шалаш.

Меня Аллах вознаградил
И друзьями не  обидел.
Порой для них я – головная  боль,
А для меня  они - бальзам.

Ибрагим, Рустам и Вячеслав,-
Вот моё «здравоохранение»,
И вот мои семейные  врачи:
Доцент, профессор и главврач!..

Халилов,  Иногамов и Губаев
И каждый-Ибн Сина, Гиппократ,
И для каждого я просто  Туаев,
Пусть даже  я и не  Сократ.

Бессменный зам. у Главных,
Он знает всех  своих  больных.
Он не говорит, - Придите завтра,-
Он лечит каждого  сегодня.

Без  «главных» справятся всегда,
А  без  «Замов» – никогда.
И если вдруг он занеможет,
Никто не  справится  с делами.

С такими Замами вольготно
Любому Главному  врачу,
 И позавидуешь  невольно
Такому  Главному  врачу.

Он слушает слова Аллаха:
«Больного вылечи любовью,
Освободи  его  от  страха
И  заслони  его  собою!»…

Проснулся бы его отец, Акбар,
И повстречал вдруг  сына,
Сказал бы он: «Яхши рахбар,
Ты  у меня, как Ибн Сина»!..

Ташкент. 1989