Мурад и самое звёздное небо. часть 4

Повесть

 

7

Мартик и Шукур-ака просидели у костра до самого утра. Костер почти совсем угас, послышались крики предутренней птицы. О многом они поговорили. Разговор имел такую форму – Мартик спрашивал, а Шукур-ака по-своему пытался разъяснить ему. А разъяснял Шукур-ака о сурах корана, о других религиях. То, что знал о звездах, о небосводе, о болезнях, о их лечении травами и камнями. Про травы он говорил – они впитывают сок земли и лечат разные болезни разными соками земли.

Трепетно рассказывал о камнях; камни существа тоже живые, они собирают силу солнца и звезд, силу ветра и дождя, холод морозов – и пропускают через себя. В них может остаться «дух зла» или «дух добра». Бывает, что камни становятся пустыми без духа: от них остается со временем одна труха. Шукур-ака каждый день подолгу что-то записывал в свою книгу. Никто у него не спрашивал, что он там писал – он считался ученым человеком. Мартик на коже, которую ему дал в дорогу дядя Никоп, отмечал конечные остановки даты и промежуточные длительные стоянки каравана, караванные колодцы и еще кое-что об этом его попросил тот важный гость.

Камни отдают свою силу – ослабленному болезнью человеку, но не всякому, а только богоугодному, значит, угодному звездам и небесам. «Ты должен богоугодное дело совершить» – вспомнил Мартик слова дяди Никопа и того человека, «похожего на монаха» Акопа, когда отправляли с караваном. Долго уговаривал дядя Никоп караван-баши Абдураима, чтобы тот взял Мартика караванщиком. Абдураим взял на кабальных условиях. Будет платить Мартику только треть от того, что платит обычно. При этом узнав, что Мартик владеет языками «латинян» и «урусов», Абдураим сказал, что если понадобится – будет «толмачем». Так же поставил два условия: Мартик христианин, но должен взять с собой коран и учить, а также платок для чалмы и какую-нибудь кипчакскую одежду. «В пути всякое бывает, бешеные правоверные и еще хуже» – объяснил он и, смягчившись, добавил: «Лично мне лишь бы “пайда”(1) была и все равно, кому ты молишься – главное служи верно, а то смерть». Мартик часто спрашивал, бывал ли Шукур-ака в Дербенте и знает ли менялу Париса. Когда Шукур-ака спросил, зачем ему меняла, Мартик отвечал, что у него к нему дело.

Костер угас, но жар от него еще шел так, что хвороста подкладывать не хотелось. Тут Мартик вспомнил в два перехода – до этого дня собирал он сухие дрова в низине, случайно вырвал с корнем маленький саженец дерева. Такие же он встречал по пути в предгорьях. И у них на родине они растут, их называют Чинара. А сюда, видно, ветром занесло легкий орешек. Он, пожалев крохотный саженец, не стал бросать его в костер, оставил себе как память о родных местах и завернул в мокрую тряпицу. А сейчас вдруг подумал: если посадить саженец у колодца? Об этом сказал Шукур-ака. Тот ответил:

– Иншаллах (2)… Богоугодное дело задумал сынок. Возьми мой хурджун, он уже старый. Наполни глиной вперемешку с соломой. Посади в него саженец, а потом в землю. В хурджуне влага дольше сохранится. Насыпь туда побольше остывшей золы – отвадит жучков от корней, да сажай подальше от колодца – на три танаба, чтоб не затоптали. По воле всевышнего оно приживется и потянется к небу как все живое, а добрые путники польют водой.

Мартик шел к колодцу, ему было тревожно. Он думал о богоугодном деле, с которым его посылал дядя Никоп с Акопом. Тогда Акоп пришел в дорогом армянском одеянии. Цветная из шелка «шалик»-рубашка с низким воротом, поверх неё особый расшитый жилет «елак». На елак была надета короткая до талии куртка – «бачкон» без застежек с рукавами цельного кроя. На голове высокая, похожая на цилиндр шапка из дорогого каракуля. Заправленные в короткие, с каблуками, с загнутыми кверху носками сапоги шаровары – «вартик» из добротной тонкой шерсти; все это выглядело празднично. Длинная «чуха» (у некоторых народов её называют «черкеска») из темно-коричневой плотной ткани, с откидными свисающими с плеч рукавами, присборенная по линии талии и подпоясанная, с высокой пряжкой и наборным серебряным поясом – завершала одеяние высокочтимого господина. Рядом с Акопом одежда дяди Никопа выглядела проще: на голове – остроконечная конусообразная шапка из войлока, одет в недорогую бурку – «айценкач» (арм.), более узкие шаровары – «вартик» (арм.), заправленные в узорчатые цветные носки и самодельные, из сыромятной кожи, лапти – «трех» (арм.).

Луны на небе не было. Мартику послышался какой-то легкий шум за его спиной, и показалось, что кто-то его преследует. Он посмотрел через плечо, но ничего подозрительного не заметил. Тогда он тут же прилег в небольшое углубление на земле. Шума не было слышно. Но он решил полежать еще. Сколько он так пролежал, он не заметил – может, даже задремал. Только когда он очнулся – на небе взошла молодая луна. Мартик решил медленно и осторожно пробираться к колодцу. Он подумал, что Шукур-ака, не дождавшись Мартика, поднимет лишний шум. А Мартику этого не хотелось. Он дошел до колодца, отмерил три танаба, посадил саженец – все сделал, как велел Шукур-ака. Собрался уже возвращаться в караван, как заметил приближающиеся к нему две тени. В одной из теней он узнал силуэт Касыка. Он вспомнил его взгляд, полный злости и укоризны. И первое, что подумал Мартик – это угроза своей жизни и мгновенно решил спрятать то сокровенное, ради чего он был в караване. Он вернулся к колодцу, выкопал саженец и, привязав к нему ту самую секретную ложку и ножик, закопал обратно. В это время кто-то на него напал сзади.

Утром недалеко от колодца собаки раскопали тело Мартика. Официальная версия караван-баши – Мартика задрали волки. Шукур-ака один оплакивал Мартика.

Примерно через год, когда этот караван зашел в Дербент, Шукур-ака на большом базаре разыскал менялу по имени Парис и рассказал, что случилось с Мартиком.

Почтенно выслушав Шукур-аку, меняла сказал:

– Иншаллах. Мир его праху. Мы обязательно помолимся за его душу. А мы его раньше ждали… – и спросил: – А мне Мартик ничего не передавал?

– Нет, ничего не передавал, уважаемый. Но вот его личные вещи, – и Шукур-ака передал узелок с пожитками Мартика. – Он очень сожалел, что в прошлом караванном пути мы не зашли в Дербент. Мартик сильно тосковал по этому поводу.

На дворе шел 1799 год. Заканчивался восемнадцатый век. Россия, после очень яркого и славного правления Екатерины II Великой, еще долго сохраняла свое могущество. Дербент был присоединен к России через четырнадцать лет, в 1813 году. В результате Русско-персидской войны (1826 – 1828), после одержанных побед Россия завладела оккупированными Персией землями – территориями Армении, и появилась возможность присоединения Армении к России.

 

8

Если передвигаться по дорогам пустыни Каракум, то часто попадаются равнинные плато, называемые здесь «такырами». На подступах к Архан-Тепе вам тоже обязательно запомнится равнинное плато, далеко уходящее за горизонт. Дорогами в общем понимании это трудно назвать. Скорее всего это направление движения, которое определяется по чуть заметным следам когда-то ранее проехавшего автотранспорта. Такой дороге, кажется, нет конца и края. Вокруг, в пределах видимости, одна пустота. От этого и монотонного движения путь казался очень изнурительным и тягостным, даже Оразу, уже не раз здесь ездившему. Вскоре впереди показалась точка. По мере приближения точка казалась уже кустом, а когда подъехали, превратилась в большое дерево. Ораз искать Мурада поехал на УАЗике. Надежная для песков машина. С собой в помощь он взял двоих взрослых парней (родственников). Ораз с Мурадом должны были встретиться два дня назад. Зная Мурада как обязательного человека, Ораз вчера позвонил ему на квартиру. Трубку взял его дядя Курбан и озабоченно рассказал, что Мурад уехал – сказал, на три дня, а уже шестой день его нет. Мурад жил с дядей Курбаном вдвоем, если не считать племянниц, которые поочередно приходили помогать по дому. Оразу месяц назад Мурад признался, что собирается к этому колодцу. Ораз здесь не был, но из разговора Мурада он знал, что колодец находится рядом с большим деревом.

Когда они поближе подъехали к дереву, – осмотрелись. Недалеко была видна древняя оплетка из старого саксаула. Так раньше колодцы переплетали – от самого дна – и выводили метра на полтора на поверхность, чтобы меньше засыпали песчаные бури. Колодцы в песках обшивали, чтобы они не осыпались. Ораз подошел поближе к колодцу и увидел, что он частично разрушен. Первое, что он сделал, громко крикнул «Мурад!», в ответ послышался негромкий сиплый стон. Ораз позвал еще раз – стон повторился. Это точно Мурад, подумал Ораз, а вслух крикнул ребятам:

– Клыч, Давлет, видели по дороге, здесь, у старых заброшенных домов тополя!? Берите машину, срубите и привезите пару – будем блок мастерить, а то к колодцу не подобраться – того и гляди обрушится.

Соорудив специальный блок, Ораз попросил ребят с лебедкой опустить его в колодец. Все, что он увидал, опустившись, – это был засыпанный песком и мусором человек, в котором трудно было узнать друга Мурада. Первое, что сделал Ораз – дал несколько глотков воды из фляжки Мураду. Он был очень слаб и почти не говорил. Мурада на брезенте осторожно, с помощью лебедки, подняли наверх. Поднимая Мурада наверх, Ораз заметил странный предмет, похожий на костяную ложку. Мурад попросил подобрать её и взять. Мураду пришлось пролежать дома почти две недели – с ссадинами от падения, ушибом левого плеча и вывихом левой ноги. Несколько раз его посещал Ораз. Он принес с собой ту странную ложку и спросил Мурада:

– Это твоя ложка?

– Нет, – ответил Мурад, разглядывая ложку. – Это не кость. Может, ложка, изготовленная из камня? Это изделие работы XVIII – XIX века. Может, ложка из слоновой кости?

– Почему так решил? – спросил Ораз. – Я такие ложки раньше если видел, то на картинках

– Я такие ложки видел в музее армянского прикладного бытового искусства XV – XIX веков, они были выточены из разных камней, – завершил этот разговор Мурад.

– Я пришел к тебе по другому поводу, – сменил тему Ораз. – Ты давно у меня не был. Чуть полегче будет – жду тебя у себя. Посидим, пообщаемся. А насчет ложки скажу так: к нам в серпентарий приехали трое ученных с Ленинграда (то есть с Петербурга), с ними вместе приехали два археолога, и они на днях встречаются все вместе в кафе – я могу договориться, подойдем к ним, покажем ложку и поговорим.

– Я, наверное, видел их – меня археологи подвозили до Архан-Тепе. Там двоих новеньких я заметил. Договаривайся с ними.

– Ладно, – сказал Ораз и задал вопрос: – Ты за дерево зацеплял крюк страховочной веревки?

– Да. Я думал, надежно, а его вырвало.

 

____________

1 Пайда – выгода (тюрк.).

2 Иншаллах – если пожелает Бог

 

Даниль ГАЛИМУЛЛИН

 

Продолжение следует…

 

 Часть третья




© "Истоки" Все права защищены.