Стыд

Как стыдно, папа…
Зачем нам стыд, вживлённый в душу
Так глубоко и больно, и кажется, что лучше
Нам было бы без этого сатрапа
Вовсе –
Он хуже, чем какой-нибудь диктатор,
Всё  запрещает и за всё взимает плату:
Решился? Действуй… но приуготовься,
Что торжество от действия недолго,
А стыд с процентами на чувство долга
Оплачивать ты будешь дольше ипотеки…
Так суждено. Так было. И вовеки
Так будет.

Забудется? Да нет… Пускай забудут люди,
У них своих забот хватает и стыдов,
И даже ум твой будничный забудет,
Но стыд, владыка поднебесной, не таков –
Не забывает он долгов
И не прощает.
И только смерть, подспудно наущая
Всех должников стыда, собой освобождает.
Взимая дань свою.
Коллектор ожиданий…
Подвязки у неё везде, и, взыскивая дани,
Она контракт имеет и в раю.
(Как стыд – с ютьюб).

Как больно, папа…
И почему тут так заведено,
что русскому стыднее кратно,
И за себя, и за собрата,
И за других, за понятых превратно,
И за превратно понявших… Одно
Мне только в этом непонятно:
Эмпатия, сочувствие, единство,
И русский дух, и русское же свинство,
Что широтой души измерены давно,
Мол, и на солнце тоже были пятна –
Природа этого явления очень внятно
Объяснена, одно лишь но –
Зачем весь мир, забитый в кружев панцирь,
Наш стыд назвал не «русский», а «испанский»?
В счёт санкций?…

И в общем вся эта история стыда,
Вполне описана аж с самых первых дат:
Когда Адам в раю, презрев запрет,
Вкусил познания и осознал, что не одет,
И, укорившись первозданной наготы,
Прикрылся фиговым листом – родился стыд.
Несовершенства стыд, ничтожности пред Богом,
Что, отделив нас от Творца, заставил за порогом
Оставить –
Не столько пресловутый райский сад,
Но самый творческий порыв, повергнув в ад
Сомнений, страха пред хулой и ожиданий славы
Экстаз творить... О, стыд! Ты враг лукавый!
Ты часто предстаёшь как скромности субстрат,
Но ты – отрава…

Как жжётся, пап…
Я столько натворил стыдящих дел,
И каждый ж раз, как лучше лишь хотел,
И вот теперь я перед памятью, как раб,
Стою – не в силах дать отпор – и наг, и слаб.
И бесы, как на праздник, как на пир,
Слетелись пить мой стыд, как эликсир.
И так нельзя. И видел я других,
Кто перескакивая адовы круги,
Выпрыгивал буквально из души,
Её оставив им, а сам – гуляй, пляши!
И, как дырявый ссохшийся бурдюк,
Её додаивали тысячи гадюк.
Поистине бесстыдство для души –
Опаснее стократ стыда парши.
Оно не друг…

И вот я на коленях… Не оставь, Отец!
Моя Голгофа, вечный мой венец,
Моя голгофа –
Мой испанский стыд,
За этого, другого,
Что во мне сидит,
За этих бесов и гадюк, что выкормлены мной,
За то что с ними сам как паразит,
За жалость к ним (не смог, как этот Ной
Оставить погибать их за кормой).
Уже пластом… и тьма в груди… прощай, мой свет….
И выхода отсюда, верно, нет.
Последней волей, собранной в кулак,
Я наблюдаю стыд, как зритель, а не враг…

Я признаю Антихриста в себе,
Животное – у бесов на обед,
И эти бесы – это тоже я,
Я – русский: Я – и Бог, я – и свинья.
И – Бог не выдаст, так свинья не съест,
А крест уже не страшен: крест – так крест.
И стыд уже не властен надо мной –
Я снова целый: голый, но Живой.
Я вновь – Творец, творю Потока ради,
Я и творение, и тварь, и… слёзы – градом…
А слёзы градом – праздник для души,
И всё, как надо.
(Так и напиши.)


***

Когда писать я начинал стихи про стыд,
Не знал, что выдаст мне финал, не ждал простых
И всем понятных формул, штампов, правил…
Как и всегда, когда Сам Дух меня направил.
Но в этот раз и Дух не ожидал,
Какой нам Марианна даст финал:
Она, в процессе, сон свой бегло мне поведав,
Заставила забыть о прошлых бедах –
И я впервые в жизни прожил стыд
Не за содеянное, не за свинский быт,
Не за другого, что кринжует в душу мне,
А за свой образ в чьём-то жутком, жёстком сне.
Я принял… было больно… страшен ад…
Зато узнал, чем занят был Христос три дня подряд.