Жизнь островная

Заледенелый куст калины,
А дальше – чёрный бок бревна.
Скорее б, что ли, именины.
А сколько будет?
До хрена.

Гуляет ветер, в ветках трепет.
Погодка в ноябре – беда.
Пельмени баба ловко лепит,
Бубнит: «Пошёл бы ты куда».

«В такую пору - дома люди. -
Отвечу мирно. - Страх в окне».
Спрошу её: «Мне сколько будет?»
«А ты с какого?» - баба мне.

Скорей бы, что ли, именины.
Смотрю в окно, шепчу: «Беда».
Пельмешки, к ним ещё хренины.
Хренина в сенках?
Вроде, да.

Мы жизнь ведём тут островную,
Такую выбрали судьбу.
Я бабу до сих пор ревную.
К кому?
Да к каждому столбу.

Вот взять Степана – чурка-чуркой,
Он мне приносит самосад,
Придёт и пялится на Нюрку,
Особо - на еёный зад.

И задаёт вопрос: «Ты это…
Ещё способный или как?»
На лбу его пятно-отмета,
В карманах боковых табак.

Ломает ветер куст калины,
Проснулся кот и стал зевать.
«Степана ты на именины,
Не вздумай … это… зазывать», -

Сказал сурово, как отрезал.
А баба: «Чё, приревновал?»
Плывёт со снегом из-за леса
Из серых туч девятый вал.

Взял календарь. 
Так, именины
Когда?
Считать стал, как дурак.
Поддёрнул длинные штанины
И Стёпкин закурил табак.