Джильда. О братьях наших меньших. 2

                ДЖИЛЬДА. О БРАТЬЯХ НАШИХ МЕНЬШИХ.

        На руках у нас осталась Джильда - помесь восточно- европейской овчарки и волка. Уж кто из
    пары  ее родителей кого соблазнил так и осталось загадкой. Но мама Джильды была сверх породистой
    с огромной цепью родословия, медалистка. И вообще овчарка - супер. Но, согрешив, лишилась всех
    своих собачьих привилегий. Зато произвела на белый свет восемь симпатичных кутят. И несмотря на
    потерянную породистость щенков вмиг разобрали, как только узнали, что папа был волком. Джильда из
    этого помета была последним щенком и самой слабенькой. Потому ее никто не брал.

        Мой крестный после Арктики сходил с ума по собакам. Вот один из его друзей ему и удружил,
    подарив этого щенка. Любовь и уход сделали свое дело. Собака к восьми месяцам превратилась в
    мощную псину по силам и красавицу внешне. Крестный ходил с ней на площадку. Она сдала все собачьи 
    экзамены на отлично. Команды выполняла с подачи тихим голосом. Так учил инструктор. Он был ее
    успехами восхищен, хотя и огорчил тем, что выставляться на соревнованиях она не имеет права из-за
    испорченной породы. - Хотя я бы ее вместо всяких породистых поставил бы первым номером. Но
    родословная подмочена. С этим не поспоришь.

        Самым главным для Джильды был хозяин. В его сторону нельзя даже было протянуть руку. Она
    рыкала и обнажала свои клыки. Прошло полтора года. И наши "бродяги" улетели строить Братскую ГЭС.
   
        Джильда осталась с нами. Она слегла и отказывалась от еды. Она тоскуя не ела целую неделю,
    только с жадностью и много пила воду. Кроме Джильды у нас был кот Барсик. Это был не кот а очень
    крупный котище размером с валик от оттоманки. Во дворе все называли его мясокомбинатом.

        Мы жили в двухэтажном флигеле. Окна первого этажа наполовину уходили в землю. Поэтому наш
    этаж назывался - бельэтаж. Барсик спокойно выпрыгивал во двор для своих ночных прогулок и всяких
    своих хулиганских проделок. Соседи частенько жаловались маме: - ваш бандит опять стащил мясо из
    борща. -  Никаких холодильников тогда не было. Открытая форточка и кастрюльки на подоконнике. А
    зимой - за окном висели авоськи с продуктами... Так вот и жили после войны.

        Когда слабенькой замухрышкой появилась в нашей семье Джильда, Барсик стал для нее и папой, и
    мамой. Они спали вместе, ели и пили вместе. Как хозяин не сопротивлялся такому содружеству, говоря,
    что это все же собака, их было не разлучить. Они и шалили вместе.

        В нашей большой комнате посредине стоял большой стол. На этом столе стояла вазочка с карамельками
    Частенько мама на столе забывала свою пачку с папиросами "Беломор-канал". Барсик забирался на стол.
    Лапкой выуживал из вазочки карамельки и на пол, раскатывал из пачки остатки папиросин и тоже на пол.
    Он хулиганил, а Джильда сидела на страже. Если что, она тихо тявкала и кот мгновенно исчезал.

        Хозяин уехал. собака от тоски слегла, отказываясь от еды. Вся семья страдала, страдал и Барсик, 
    не зная как утешить подругу. Взял и залез на стол и давай хулиганить. Джильда лениво подняла голову.
    Барсик во всю шуровал на столе, а я в это время мыла полы. Разулась, и продолжая мыть пол, наступила
    босой ногой на карамельку и  раздавила ее. Мы с Джильдой взаимно не любили друг друга, но тут она
    лизнула мою ногу. - Отстань. - Фыркнула я на нее. Домыла полы и села заниматься. Джильда, голодавшая
    целую неделю, встала с коврика, забралась под мой письменный стол и давай нализывать мою ногу. Я ей
    подсунула вторую ногу. Но она ушла на свое место. Есть то ей хотелось. Голод - не тетка. Тут и про
    тоску забудешь. И я начала хитрить. Возьму и раздавлю ногой что-нибудь съестное босыми ногам. А она
    вылизывает. Я стала по чуть-чуть подкладывать еду в ее миску. На мое удивление и Барсик подключился.
    Бегом к миске и давай есть.  Ну, такого нахальства от друга Джильда не стерпела. -Гав, гав, рык, рык! -
    На бесстыжего. - Пошел вон, у тебя своя миска есть! - Так и разрешился для всех этот больной вопрос:
    - Будет или не будет?... Выживет или...

       Доверять она стала только мне. И гулять с ней ходила только я. Уж и не знаю как назвать наши новые
    отношения, но фамильярничать с собой эта зверюга не позволяла никому. Я уже работала в две смены.
    Поэтому гуляла с ней рано утром или поздно вечером. Кроме меня не соглашалась гулять ни с кем. Ждала
    меня. Уж надежней охраны не отыщешь. И никто ко мне подойти не смел. Когда я садилась заниматься,
    Джильда вылизывала мои ноги даже через капроновые чулочки. Если я убирала ноги , она недовольно
    порыкивала.

        Прошло два года. Лето. Окна открыты. Со двора доносятся всякие шумы и ребячий гомон. Барсик лежит
    на диване головой на валике. Джильда рядом разлеглась на подоконнике. Я вошла в комнату, сделала пару
    шагов и увидела мелькнувший хвост Джильды. Она сиганула в окно и скрылась в подворотне на улицу. Я
    бегом следом. Моим изумленным глазам предстала картина, как Джильда, стоя на задних лапах, облизывает
    усатого и бородатого мужика, который протягивал деньги за проезд таксисту. Джильда оскалилась и
    зарычала. Таксист укрылся за дверцей своего авто. -Фу, милая! - тихо скомандовал бородач. - Сидеть,
    молча! - Джильда молча села, не спуская своих глаз с обоих. Оба рассчитались, таксист уехал, а троица
    отправилась домой.

        Два ведь года прошло. Сквозь шум и ребячий гомон, еще не увидев, только услышав Джильда узнала
    голос своего обожаемого хозяина, по которому все это время тосковала и рванула к нему!

        Я в усатом и бородатом дядьке, вернувшемуся со своей дальней стройке на БАМе, к стыду своему еле
    узнала крестного... Вот так вот...

           То было не так уж давно - всего лишь в прошлом веке, в конце пятидесятых...