Безумие астральных слизней

плачет  дождь,
и  этот  холод  под  слёзы  высох,
угорь  сбросил  чешую  тока  на  ширину  реки,
затянула  глаза  строчка  сумерек  мехом  наружу,
сквозь  меня  смотрит  солнце,
нынче  из  стекла  я,
до  рвоты  на  нервяке…

в  том  тире  живые  мишени,
намокшие  тени  у  тёмной  стены  чешут  спину  ран,
стаи  ворон 
не  в  земном  измеренье  железной  дороги,
хрипом  дальнего  света
яркость  включают  под  лай…

а  утром  пойдут  эшелоны  вынашивать,
а  время  сваляется  травмой
в  клок  нездорового  пси,
кто  первым  попал  жестом
в  грохот  тусклого  хохота,
своей  правдой  стечёт  под  бульвары  трясин…

и  другие  слова  разлинуют  тетрадь,
под  афишами  неба, –
неба  почти  не  осталось,
потроха  чёрной  норы
клочками  повиснув  в  обёртках  костей,
умирающих  слизней
и
прилагающегося  к  ним  меня 
обживают…

словно  втоптан  в  астрал  дождевого  червя,
во  мне  всё  меньше  и  меньше  меня  остаётся,
татуированный  воздух  ртутью  проник,
произошло  ровно  столько,
насколько  выглядит  черезчур  чужим,
новым.