Лечебница для монстров. 1-3

                Быть монстрами слишком просто.
                Давайте попробуем быть людьми. (с)

1.
Этот огнестрел в живот спровоцировал массивное внутренне кровотечение. Я никак не мог стабилизировать артериальное давление, а застрявшее инородное тело имело явно выраженную токсичность. Так что оперировать нужно было однозначно и срочно.
Слегка нажимаю на поршень шприца, соединенного с венозным катетером, добавляя пациенту наркоз.
– Спать!
Раздумываю: «Или нужно было всё-таки использовать золетил?.. Ветеринары любят его больше, чем пропофол. А в некоторых штатах пропофолом делают смертельную инъекцию преступникам, осуждённым за убийство…  А-а-а, какая теперь разница?».
Шепчу в хирургическую маску:
– Открываааем…
Вы пробовали в одиночку провести лапаротомию? Рассечь кожу, брюшину, нырнуть руками в мокрое нутро и провести там ревизию, чтобы всё стало, как задумал Тёмный Создатель? Это – очень сложно. Особенно, когда не знаешь чёткую топографию органов, а пострадавший – весом больше центнера, полнокровный, с объёмными анатомическими полостями...
Внутренности плавают в кровяном озере, и тяжёлый железистый запах будоражит в мозгу инстинкт хищника. Или – жертвы. В любом случае, кровь для живых – это кнопка «Alarm!», а много крови – сигнализация «Danger!». Здесь – навскидку – скопилось литра два, не меньше.
Вздыхаю и ворчу сквозь маску: «Всё плохо...»
Нет, не плохо.
Всё просто паршиво.
Отвратительно.
Потому что в больничных операционных пациенту с кровопотерей переливают донорскую кровь и плазму. Иначе - смерть.
Я же работаю не в официальной больнице и не имею доступа к всемирному банку крови. Зато имею на попечении уникальных пациентов, к которым не применимо всё человеческое. Вот и приходится вытягивать их на кровезамещающих растворах или...
– Будем делать реинфузию. – Выношу я вердикт. – Готовимся переливать его же собственную кровь.
Медицинский отсасыватель напоминает хоботок гигантского москита. Он старательно втягивает в себя красную жидкость После стабилизации гепарином и фильтрации, кровь возвращается пациенту, сохраняя аутентичность.  Мне удаётся лигировать сосуды и даже спасти селезёнку. Ушиваю послойно. 
– Спасибо за хорошую работу. – Говорю сам себе в финале, стягивая резиновые перчатки.
И краем глаза вижу, как начинает трансформироваться тело, лежащее под бестеневой хирургической лампой…

2.
Он входит в лабораторию, когда я укладываю инструменты в автоклав. Худой, весь в чёрном, с лицом своей бледностью похожим на Луну.
– Как твой спасённый волчонок?
Когда он говорит – видны удлинённые клыки, когда улыбается – дёсны, по цвету приближающиеся к офисной бумаге. Интересно, как он сохраняет сознание с таким кровотоком.
– Почему вампиры не любят ликанов? – Задаю вопрос, который может показаться глупым везде, только – не здесь, не в Ином мире. 
– По этой же причине кошки не любят собак. – Усмехается он, укладываясь на диван прямо в своих чёрных остроносых туфлях. Кожаная обивка поскрипывает, и мне не хочется думать, с какого животного содрана эта кожа. – Всё дело в пищевой конкуренции, мой вкусный друг. У нас с волками – одна и та же еда… Сказать, какая?
Кажется, вампир сегодня в приятном расположении духа. Но от гастрономических разговоров его дёсны начинают слегка розоветь – видимо, в организме не-мёртвых ещё сохраняются гормоны и другие биологически активные вещества.
Я протягиваю ему прозрачный пластиковый контейнер с тарахтящим кусочком металла внутри.
– Это..?
– Да. Оболочечная пуля,  напоминающая боеприпасы легендарного Desert Eagle, способные пробивать бронежилеты и даже тонкие стены. С одной только разницей: сердечник этой пули, хоть и имеет медную оболочку, отлит из серебра…
Вампир открывает контейнер и вытряхивает на ладонь искорёженный серебристый комок.
Поясняю:
– При попадании в тело мягкое серебро расширяется наружу, приводя к обширным повреждениям вдоль раневого канала. На войне человеков такие боеприпасы запрещены, а вот для охоты на оленей и больших хищников – вполне легальны. Обычные пули не причиняют оборотням вреда, а вот серебро для них опасно и даже летально… Это «волчонку» изумительно повезло: ни один внутренний орган не был задет.
– А ты мог бы не слишком стараться... – Брезгливо кривит губы вампир. – В конце концов, в волчьем обличье ликаны  ведут себя как настоящие животные и вполне заслуживают отстрела.
– Этот госпиталь – нейтральная территория. А я – врач, чьё предназначение спасать жизни.
– А также – не-мёртвую безжизненность…
Прикрываю глаза и делаю рукой останавливающий жест – мне не хочется спорить с существом, занимающим более высокое положение в пищевой пирамиде.
– Я бы ещё поболтал с тобой, но мне нужно готовить операционную. Еще месяц назад я назначил замену тазобедренного сустава одной милой ведьме.
Вампир нехотя поднимается:
 – Что ж, чини-рихтуй-лечи. И не забудь принести мне ужин: я ещё не восстановился после двухсотлетней абстиненции. Только не нужно роптать: в отличие от потребителей первой отрицательной, я – универсальный реципиент. 

3.
Пока я выполняю эндопротезирование области, пораженной некрозом, вспоминаю многочисленные сеансы гемотрансфузии с не-мёртвыми.
После вынужденного голодания их тела напоминают египетские мумии: периферических вен просто нет, и мне приходится ставить центральный катетер прямо в яремную вену на шее, вливая на первоначальном этапе всего по пять-десять миллилитров крови. И лишь когда ткани начинают наполняться соками, отходят от костей и размягчаются, вампирские аппетиты исчисляются литрами...
Такое усиленное питание  необходимо не-мёртвым для регенерации, поскольку идёт она далеко не так скоротечно и волшебно, как показывают в фильмах-ужастиках. 
Русской ведьме по имени Яга не требуется наркоз. Потому что её конечность уже тронута тленом, став источником прозвища «Костяная нога».  Сколько же этой старухе лет?.. Веков?
– Что это у тебя там жужжит? – шамкает Яга.
– Осцилляторная пила.
– Кости мне пилишь, ирод?
– Резицирую головку бедра.
– Ты смотри, ноги не перепутай. – Хихикает ведьма. И добавляет то ли в штуку, то ли всерьёз: – А не то – съем тебя.
Работаю полусферическими фрезами, подготавливая ложе под вертлужный компонент эндопротеза. Далее – устанавливаю чашу с отверстиями под спонгиозные винты.
– Нога будет, как новая, – впору танцевать…
Я пытаюсь говорить бодро и с огоньком, но плотоядное обещание висит в воздухе и поглощает весь задор.
Яга что-то бормочет на незнакомом языке. Молится? Проклинает?
Наконец, ввожу бедренный компонент внутрь подготовленного отрезка кости, проверяю соответствие длины конечности, амплитуду движения в суставе…
–  А что ж вы себя сами не вылечили, раз такая колдунья великая?
«Зачем я спросил?.. Зачемяспросил?!.. Зачем… я…»
Яга машет сморщенной передней лапкой.
– А на себя ворожить никому невмочь. Да и от старости ни лекарства, ни заговора еще не придумано…
Помогаю пациентке перебраться на каталку.
Надеюсь, вся эта костно-металлическая конструкция не рассыпется на следующий день.