Узнаваемый саунд ансамбля Каданс

     (Из интервью Натальи Нагибиной, 2002 год)

- Что сейчас представляет собой «Каданс»?   
- Сейчас я остановился на секстете. Иногда пишу для квинтета, иногда – для квартета без рояля. Но это иногда. В основном, звучит секстет. Ведь, понимаете, тысячи музыкантов во всем мире, в том числе и в Америке, бьются день и ночь, чтобы добиться своеобразия звучания. Это потрясающая сверхзадача, чтобы ансамбль был узнаваем и у него был свой «саунд». Удается это единицам. Я беру на себя смелость сказать, что нам это удалось, потому что такого звучания, какого добиваемся мы, в Америке вы не услышите.
       Раньше у меня первый голос в аккорде, как правило, играл флюгельгорн. Бывало, конечно, что его заменяли и сопрано, и флейта или саксофон в высоком регистре. Но типичное голосоведение – флюгельгорн, играющий первый голос, - это был один диапазон. Я же  сместил его на квинту ниже и теперь редко играю первый голос. Получается так: саксофон, альтгорн, саксофон. Вот это перемещение на квинту вниз и дает, во-первых, своеобразный «саунд». К этому непременно надо прибавить стиль аранжировки. Композиция и аранжировка рождают музыкальные впечатления. Здесь, я надеюсь, тоже есть что показать и чем похвастаться. В нашем ансамбле важную роль играет полифония. Она расширяет пространство, делает музыку более выразительной, яркой.  Каждый инструмент ведет свою музыкальную линию, и  в целом создается впечатление, что звучит оркестр, а не ансамбль из шести инструментов. Все это вместе дает «Кадансу» возможность быть достаточно узнаваемым и оригинальным.
       Очень важна фактура, сопровождение, бэкграунд. Здесь тоже есть идеи, но они очень трудно реализуются. Например, идея непостоянного бита у барабанов и баса – чтобы они чередовались в свободе и в регулярном движении, передавали бы друг другу эстафету. Чтобы проиллюстрировать, приведу условный пример: барабанщик играет четвертями, создавая регулярный ритм, а в это время басист играет фразу свободно; а когда бас играет четвертями, то в этом случае барабанщик освобождается от этой задачи и играет более свободно. Но это очень трудно сделать, поскольку требуется большое взаимопонимание и регулярная работа, которой нет. Репетиции проходят очень напряженно, я бы даже сказал, – лихорадочно, потому что каждый раз в работе до четырех новых произведений. Репетиции редкие – всего примерно раз в месяц. А жадность моя как композитора требует услышать новые вещи хотя бы один раз: мы ведь очень часто меняем репертуар. Понятие «играть наизусть» у меня в ансамбле отсутствует. Как это – наизусть?!  Получается, что надо выучить одно произведение и играть его хотя бы год, раз уж ты потратил время на заучивание. А партии-то сложные, их же надо долго учить (смеется). Этак у меня музыканты только и будут делать, что сидеть и учить. Поэтому такого правила «играть наизусть» я не признаю. В результате каждый год у нас оказывается сыграно очень много музыки. Не так давно мы записали новую программу в Минске, а сейчас у нас  уже следующая новая программа. А там уж, надеюсь, что меня еще осенит, и я ещё что-нибудь напишу.
         Но, к счастью, есть соратники, которые разделяют мою доктрину, видят красоту этой музыки, преумножают ее своей игрой, своими соло и делают это с вдохновением.  Вообще, мои музыканты понимают мою музыку и справляются с этим материалом иногда лучше, чем я. То есть, получается, как в анекдоте: чукча не читатель, чукча – писатель.   
    
      Состав музыкантов (2010 год):
      Алексей Круглов - альт-саксофон, бассетгорн
      Антон Залетаев - тенор-саксофон, флейта
      Макар Новиков - контрабас
      Александр Зингер – ударные, перкуссия
      Алексей Беккер – ф-но
      Герман Лукьянов – альтгорн, теноргорн, цуг-флейта