Тихая гавань

 Главы 32, 33, 34


На шоссе Кевину с трудом удавалось удерживать машину на своей полосе. Он хотел сохранить ясную голову, но в виски стучало словно молотком, под ложечкой болело, и Кевин остановился у винного магазина и купил бутылку водки. Водка притупляла боль, вызывая какое-то онемение чувств. Потягивая ее через соломинку, он думал только о Эрин, сменившей имя на Кэти.

Автомагистраль между штатами слилась в сплошное мутное пятно. Фары встречных машин — два нестерпимо резких белых булавочных укола — приближались навстречу и исчезали, когда автомобили с шумом проносились мимо. Один за другим. Тысячи машин. Успешные деловые люди куда-то едут по работе, занимаются делами. Кевин ехал на юг, в Северную Каролину, чтобы найти свою жену. Он проехал Массачусетс, Род-Айленд и Коннектикут. Позади остались Нью-Йорк и Нью-Джерси. Взошла неистово-оранжевая луна, но вскоре она побелела и поплыла по черному небу, таща за собой звездный полог.

Горячий ветер бил в открытое окно. Сведенными руками Кевин неподвижно держал руль. Мысли казались разрозненными кусочками загадочного пазла. Эта сука его бросила! Презрев законный брак, оставила его прозябать, сочтя себя умнее. Но он ее нашел. Карен Фелдман перешла улицу, и он узнал, что у Эрин был секрет. Больше секрета нет. Он знал, где живет Эрин, он знал, где она прячется. Ее адрес был нацарапан на клочке бумаги, положенном на пассажирское сиденье и придавленном «глоком», который Кевин достал из домашнего сейфа. На заднем сиденье стояла спортивная сумка с одеждой, наручниками и широким скотчем. Выезжая из города, Кевин остановился у банкомата и снял несколько сотен долларов. Ему хотелось кулаками разбить Эрин лицо, превратить его в бесформенную кровавую кашу. Ему хотелось поцеловать ее, обнять и умолять вернуться домой. В Филадельфии он залил полный бак, вспомнив, как выслеживал жену в этом городе.Она дурачила его, вела тайную жизнь, о которой он и не подозревал. Ходила к Фелдманам, готовила и убирала у них, строя планы, лелея заговоры и живя во лжи. О чем еще она солгала, думал Кевин, о мужчине? Может, тогда его и не было, но теперь наверняка появился. Целует ее. Ласкает. Снимает с нее одежду. Смеется над ним. Они, наверное, сейчас в постели, она и ее мужчина. Смеются над ним за его спиной. «Вот я ему показала, правда? — говорит Эрин смеясь. — Кевин и не подозревал, что готовится».

Эти мысли привели его в полубезумное состояние. Он еле сдерживал ярость. Он ехал уже много часов, но упорно не останавливался — потягивал водку и часто моргал, чтобы четче видеть. Он не превышал скорости, не желая, чтобы его остановили. Не хватало еще кому-то увидеть пистолет на пассажирском сиденье. Эрин боялась пистолетов и всегда просила его запирать «глок» в сейф после смены, что Кевин и делал.

Но этого ей было недостаточно. Он купил ей дом, мебель, красивую одежду, возил в библиотеку и парикмахерскую, а ей все было мало. Кто сможет это понять? Неужели так трудно делать уборку и готовить обед? Он вообще не хотел ее бить, делал это, только когда не оставалось выбора, когда она вела себя как дура или позволяла себе невнимательность или эгоизм. Она сама напрашивалась.

Уши забивал ровный гул мотора. Теперь у нее водительские права и она официантка в ресторане под названием «Айвенз». Перед отъездом Кевин некоторое время посидел в Интернете и сделал несколько звонков. Выйти на след оказалось нетрудно — городишко-то маленький. Меньше чем за двадцать минут он выяснил, где она работает. Все, что нужно было сделать, — набрать номер и спросить, работает ли сегодня Кэти. На четвертый раз кто-то ответил «да». Он повесил трубку, не прибавив ни слова. Она думала, что сможет прятаться вечно, но Кевин хороший детектив, он нашел ее. Я еду, думал он. Я знаю, где ты живешь и где работаешь. Больше ты от меня не скроешься.

За окном мелькали рекламные щиты и съезды с шоссе. В Делавэре на него обрушился ливень. Кевин поднял стекло. Боковой ветер сносил машину в сторону. Грузовик впереди вилял, прицеп заносило на соседние полосы. Кевин включил дворники. Сразу стало лучше видно. Но дождь усилился, и Кевин подался вперед, нависая над рулем, изо всех сил вглядываясь в расплывающиеся световые пятна фар встречных машин. От дыхания стекло начало запотевать, и он включил обогрев. Если ехать всю ночь, он найдет Эрин завтра. Он привезет ее домой, и они начнут сначала. Муж и жена, живущие под одной крышей, как положено. Семейное гнездышко.

Они ведь были счастливы. Вместе ходили развлекаться. В первые месяцы брака, вспомнил Кевин, они с Эрин по выходным смотрели дома, выставленные на продажу. Она очень хотела купить дом, а Кевин слушал, как она говорила с риэлторами, — ее голос звучал в пустых домах как музыка. Она любила не спеша ходить по комнатам, и Кевин видел, что она обдумывает, как расставить мебель. Когда они нашли этот дом в Дорчестере, у Эрин даже глаза заблестели. В ту ночь, лежа в кровати, она пальцем рисовала у него на груди маленькие круги, умоляя внести задаток, и он, помнится, думал, что выполнит пожелания Эрин, потому что любит ее.

Кроме детей. Она хотела детей, большую семью и в первый год брака трещала об этом не переставая. Кевин делал вид, что не слышит, избегая признаваться, что не хочет видеть жену толстой, отечной, что беременные безобразны, что не желает слышать нытье о том, как она устала или как опухли ноги. Вернувшись с работы, он не хотел слышать плач и вопли младенца, видеть разбросанные по дому игрушки. Он не хотел, чтобы жена стала непривлекательной, с увядшим лицом, не хотел вечных вопросов, очень ли она толстая. Он женился на Эрин, потому что ему нужна жена, а не какая-то мать. Но она то и дело заводила об этом речь, надоедала день за днем, пока он не дал ей наконец оплеуху, велев замолчать. После этого Эрин больше никогда не заговаривала об этом. Теперь Кевину казалось — может, действительно стоило дать ей то, что она хотела. Она бы не ушла, будь у них ребенок, просто физически никуда бы не делась. Вот почему она не убежит снова.

Они заведут ребенка, решил Кевин, будут втроем жить в Дорчестере, а он вернется на работу и снова станет детективом. По вечерам он будет приходить домой к своей красавице жене, и люди, увидев их в бакалее, залюбуются и скажут: вот настоящая американская семья.

Он думал, стала ли она снова блондинкой. Надеялся, что ее волосы длинные и светлые и их можно пропускать сквозь пальцы. Ей нравилось, когда он так делал. Она шептала ему слова, которые он любил слышать, заводила его. Но все это было притворством, если она собиралась уйти от него и не вернуться. Она лгала ему, постоянно лгала. Неделями. Месяцами. Она обманывала. Украв документы у Фелдманов, купив себе сотовый, выкрадывая деньги из его бумажника. Планировала и замышляла, а он ничего не подозревал, а теперь другой мужчина делит с ней ложе, пропускает пальцы через ее волосы, слушает ее стоны, нежится в ее объятиях. Кевин закусил губу и ощутил вкус крови, ненавидя Эрин, желая топтать ее ногами, швырнуть вниз с лестницы. Он снова выпил водки, чтобы избавиться от металлического привкуса во рту.

Она одурачила его, потому что была красивой. Все в ней было красиво — грудь, губы, крутой изгиб пониже поясницы. Разглядев ее у казино в Атлантик-сити, Кевин невольно подумал, что еще не видел такой красавицы. Четыре года брака ничего не изменили. Эрин знала, что он хочет ее, и пользовалась этим. Сексуально одевалась. Укладывала волосы. Носила кружевное белье. Он ослабил бдительность, поверив в ее любовь.

Но она не любила и даже не думала о нем. Ее не заботили расколотые вазоны и разбитый фарфоровый сервиз, не волновало, что его отстранили от работы, не интересовало, что все эти месяцы он засыпает в слезах. Ей не было дела, что у него вся жизнь разваливается. Ей было важно то, что она хочет. Она всегда была эгоистичной и смеялась над ним. Смеется уже несколько месяцев, думая только о себе. Он любил и ненавидел Эрин, не в силах в этом разобраться. Глаза застилали слезы, и Кевин заморгал, прогоняя их.

Делавэр. Мэриленд. Пригород Вашингтона. Виргиния. Часы терялись в бесконечной ночи. Ливень перешел в дождь, но потом тучи понемногу рассеялись. На рассвете Кевин остановился неподалеку от Ричмонда и заказал завтрак — два яйца, четыре куска бекона и пшеничный тост. Он выпил три чашки кофе. Вскоре он снова давил на педаль газа, вернувшись на шоссе, соединяющее штаты. В Северную Каролину Кевин въехал под ясным небом. К ветровому стеклу прилипли раздавленные жуки, спина болела. Он вынужден был надеть темные очки, чтобы не щуриться от солнца. Небритые щеки и усы начали чесаться.Делавэр. Мэриленд. Пригород Вашингтона. Виргиния. Часы терялись в бесконечной ночи. Ливень перешел в дождь, но потом тучи понемногу рассеялись. На рассвете Кевин остановился неподалеку от Ричмонда и заказал завтрак — два яйца, четыре куска бекона и пшеничный тост. Он выпил три чашки кофе. Вскоре он снова давил на педаль газа, вернувшись на шоссе, соединяющее штаты. В Северную Каролину Кевин въехал под ясным небом. К ветровому стеклу прилипли раздавленные жуки, спина болела. Он вынужден был надеть темные очки, чтобы не щуриться от солнца. Небритые щеки и усы начали чесаться.

Я еду, Эрин, думал он. Я скоро буду.

33


Кэти, вконец измучившись, полночи металась в постели, вспоминая ужасные вещи, которые наговорила Алексу. Она не могла понять, что на нее нашло. Да, она расстроилась из-за Фелдманов, но готова была поклясться жизнью, что совершенно не помнила, из-за чего началась ссора. Вернее, помнила, но это же не имело смысла! Кэти знала, что Алекс не давил на нее и не принуждал делать то, к чему она не готова. Она знала, что он ничем не напоминает Кевина, но у нее вырвалось: «И что ты сделаешь? Ударишь меня? Давай, бей!»

Почему она это сказала?

Кэти задремала уже в третьем часу утра, когда дождь и ветер начали стихать. К рассвету небо очистилось. С деревьев полились птичьи трели. Выйдя на террасу, Кэти оглядывала последствия грозы: усеявшие щебенку сломанные ветки, ковер из сосновых шишек по всему двору и подъездной дорожке. Воздух уже казался тяжелым и влажным. Днем будет сущее пекло, наверное рекорд с начала лета. У Кэти мелькнула мысль напомнить Алексу не оставлять детей слишком долго на солнце, и тут она спохватилась, что он может и не захотеть больше ее видеть. Вероятно, он до сих пор сердит на нее.

И не просто «вероятно», поправила себя Кэти, Алекс наверняка оскорблен и обижен. Вчера он даже не разрешил детям с ней попрощаться.

Она присела на ступеньки и посмотрела на соседний коттедж, соображая, встала Джо или нет. Стучаться к чужому человеку слишком рано. Кэти не знала, что скажет и будет ли результат. Она не станет пересказывать ссору с Алексом — эту сцену Кэти вообще предпочла бы стереть из памяти, но Джо может подсказать, откуда взялась изматывающая тревога, от которой Кэти не могла избавиться. Даже после ухода Алекса напряжение не отпускало, а ночью, впервые за много недель, она легла спать с включенным светом.

Интуиция подсказывала — что-то неладно, но Кэти не понимала, откуда эта тяжесть на душе. Мысли упорно возвращались к Фелдманам, к похоронам, к неизбежным изменениям в их доме. А если кто-нибудь спохватится, что документы покойной дочери исчезли? И от этой мысли Кэти холодела…

— Все будет нормально, — услышала она. Резко обернувшись, Кэти увидела Джо, остановившуюся в двух шагах, в потемневшей от пота футболке, кроссовках и с раскрасневшимися щеками.

— Откуда ты взялась?

— Вышла на пробежку, — сказала Джо. — Пыталась перемочь жару, но не получилось. Так душно, что нечем дышать. Побоялась умереть от инфаркта… Слушай, на тебе лица нет. Что это ты такая мрачная? — Она вопросительно показала на ступеньки, и Кэти подвинулась. Джо села рядом.

— Мы с Алексом вчера поссорились.

— И?

— Я наговорила ему ужасных вещей.

— Ты извинилась?

— Нет, — ответила Кэти. — Я не успела, он ушел. Должна была, но не извинилась. А теперь…

— Что? Слишком поздно? — Джо чуть сжала колено Кэти: — Правильно поступить никогда не поздно. Поезжай и поговори с ним.

Кэти колебалась. На ее лице отразилась тревога.

— А вдруг он меня не простит?

— Тогда он не тот, кем ты его считала.

Кэти уткнулась подбородком в колени. Джо оттянула мокрую футболку от тела, пытаясь освежиться, прежде чем бежать дальше.

— Хотя, по-моему, он тебя простит. Ты ведь тоже так думаешь? Возможно, он сердится, ты могла задеть его чувства, но он хороший человек, — улыбнулась Джо. — Каждая пара ссорится время от времени, подсознательно желая доказать себе, что их отношения и не такое выдержат.

— Запахло консультантом-психологом.

— Запахло, но это еще и правда. Длительные отношения, а таковыми нормальным отношениям и полагается быть, состоят из взлетов и падений. Ты не раздумала остаться в Саутпорте?

— Нет, — покачала головой Кэти. — Не раздумала. Длительные отношения… Да, ты права. Спасибо.

Джо потрепала Кэти по ноге и подмигнула, поднимаясь со ступенек.

— Ну а для чего нужны подруги?!

Кэти прищурилась:

— Кофе хочешь? Сейчас поставлю варить.

— Только не сегодня — слишком жарко. Мне хочется воды со льдом и холодный душ. Такое ощущение, что я таю.

— Ты пойдешь сегодня на праздник?

— Наверное. Еще не решила. Если что, я вас там найду, — пообещала Джо. — А теперь давай действуй, пока не передумала.

Кэти посидела еще несколько минут, потом ушла в дом. Она приняла душ и сварила себе кофе, но Джо права, не в такую жару его пить. Кэти переоделась в шорты и босоножки, обошла коттедж и вывела велосипед. Несмотря на ночную грозу, гравий уже подсыхал и ехать было довольно легко. Трудно было представить, как Джо бегает по такой духоте, даже ранним утром. Казалось, все живое ищет спасения от жары. В лесу у коттеджа водились белки и птицы, но в тот день, пока Кэти ехала к шоссе, окрестности казались вымершими.

Машин на шоссе почти не было. Пара автомобилей промчалась мимо, таща за собой дымный шлейф. Кэти прибавила скорость и, обогнув поворот, увидела магазин. Перед ним уже стояло полдюжины машин. Завсегдатаи, приехавшие поесть печенье.

Разговор с Джо действительно помог. Кэти по-прежнему мучила непонятная тревога, но уже не столько из-за Фелдманов, сколько из-за того, что она наговорила Алексу. Вернее, из-за того, что он теперь ей скажет.

Она подъехала ко входу и прошла к двери мимо двух пожилых мужчин на скамейке, которые обмахивались газетами. За кассой Джойс пробивала клиенту чек.

— Доброе утро, — улыбнулась Джойс.

Кэти поспешно огляделась:

— А Алекс тут?

— Наверху с детьми. Сама найдешь? Лестница со стороны задней стены.

Кэти обошла магазин. У причала выстроились лодки, ожидая, когда их заполнят покупками.

Поколебавшись, Кэти постучала. В доме послышались шаги, дверь распахнулась — на пороге стоял Алекс.

Кэти робко улыбнулась:

— Привет.

Алекс с непроницаемым видом кивнул.

Кэти кашлянула:

— Прости за вчерашнее. Я сожалею о сказанном, я была неправа.

Выражение его лица оставалось нейтральным.

— О’кей, — сказал он. — Принимается.

Секунду оба молчали. Кэти вдруг пожалела, что пришла.— Я сейчас пойду. Скажи, ты еще хочешь, чтобы вечером я присмотрела за детьми?

Повисла длинная пауза. Кэти опустила голову и повернулась уходить, но Алекс шагнул вслед за ней.

— Кэти… подожди, — остановил он ее. Взглянул через плечо, как там дети, и прикрыл за собой дверь. — То, что ты вчера сказала… — начал он, но замолчал не договорив.

— Я не хотела, — тихо проговорила она. — На меня что-то нашло. Я была расстроена из-за другого и выместила все на тебе.

— Признаюсь, меня задело не то, что ты сказала, а что ты считаешь меня способным на такое…

— Я так не думала, — перебила Кэти. — Я о тебе такого и представить бы не могла.

Он жадно слушал, но Кэти видела, что он не договорил, и замолчала.

— Я очень ценю то, что у нас сейчас есть. Больше всего на свете я хочу, чтобы тебе было хорошо, понимай как хочешь. Извини, если сложилось впечатление, что я ловлю тебя на слове. Я вовсе этого не хотел.

— Да нет, как раз хотел, — понимающе улыбнулась Кэти. — В глубине души. Но это нормально. Кто может знать, что готовит нам будущее? Сегодняшний вечер, например?

— А что сегодня будет?

Кэти прислонилась к косяку:

— Ну, когда дети заснут, а ты вдруг задержишься, может оказаться, что мне поздно будет ехать к себе. Не исключено, что ты найдешь меня в своей постели.

Когда Алекс понял, что она не шутит, он взял себя за подбородок в шутливом раздумье.

— Дилемма.

— С другой стороны, движение вряд ли будет плотным, ты вернешься рано и успеешь меня отвезти.

— Вообще-то я дисциплинированный водитель, скорость не превышаю.

Кэти прижалась к нему и выдохнула на ухо:

— Это очень сознательно с твоей стороны.

— Стараюсь, — прошептал он, и их губы встретились. Алекс заметил, что на них смотрят десяток хозяев лодок, но ему было все равно. — Сколько времени ты это репетировала?

— Экспромт. Спонтанно вылетело.

Он все еще ощущал на губах поцелуй.

— Ты уже завтракала? — прошептал он.

— Нет.

— Не хочешь поесть с нами хлопьев? Скоро на праздник ехать.

— Обожаю хлопья!


34


Северная Каролина показалась Кевину безобразной: полоски дорог, стиснутые монотонными цепочками сосен и пологими холмами. Попадались группки трейлеров, фермерские дома и гниющие сараи, окруженные исполинскими сорняками. Он съехал с автобана, свернув на шоссе, ведущее к Уилмингтону, и выпил еще, исключительно от скуки.

За окном тянулся унылый одинаковый пейзаж. Кевин размышлял о Эрин, о том, что будет делать, когда найдет ее. Он надеялся, что застанет Эрин дома, но даже если она на работе, ее появление — лишь вопрос времени.

Дорога извивалась, задевая неинтересные города с незапоминающимися названиями. В Уилмингтоне он был в десять утра, проехал через весь город и свернул на маленькое сельское шоссе. Дорога вела на юг. Раскаленное солнце обжигало левый локоть и щеку. Кевин положил пистолет на колени, затем снова на сиденье. Он упорно ехал дальше.

Наконец впереди показался городишко, где теперь жила Эрин. Саутпорт.

Он медленно ехал по городку, объезжая уличную ярмарку, пару раз уточняя у прохожих направление, сверяясь с маршрутом, который распечатал с компьютера перед отъездом. Вытащив из сумки рубашку, Кевин бросил ее на сиденье, чтобы прикрыть пистолет.

Саутпорт оказался маленьким городком с опрятными, ухоженными домами в основном типично южного стиля — с широким крыльцом, обсаженные магнолиями и с американским флагом на шесте; остальные дома напоминали Новую Англию. Вдоль берега реки цепочкой выстроились старинные особняки. Испещренная солнечными бликами вода между ними нагревалась как на чертовой сковородке. Жара стояла, будто в парной бане.

Через несколько минут Кевин нашел дорогу, в конце которой жила Эрин. Впереди слева он увидел магазин и остановился заправиться и купить «Ред булл». В очереди он оказался за мужчиной, покупавшим уголь и жидкость для растопки. На кассе Кевин отдал деньги пожилой женщине. Она улыбнулась и поблагодарила за визит, добавив с присущим старухам въедливым любопытством, что раньше его не видела. Кевин сказал, что приехал в город на праздник.

На шоссе пульс у него участился от сознания, что он уже у цели. Следуя изгибу дороги, Кевин свернул и сбросил скорость. Вдалеке показалась грунтовка. Согласно карте, надо было поворачивать. Но если Эрин дома, она сразу узнает машину, а этого Кевин не хотел. Еще не все было готово.

Он повернул назад, соображая, где оставить машину. Выбор был невелик — парковка у магазина, но незнакомый автомобиль привлечет внимание. Он проехал мимо, оглядывая окрестности. Кажется, деревья вдоль обочины посажены достаточно плотно, чтобы скрыть автомобиль. А если нет? Кевин не хотел рисковать. Брошенная машина может вызвать подозрения.

От кофеина его охватило возбуждение, задрожали руки, и он переключился на водку, чтобы успокоиться. Хоть убей, негде спрятать машину. Что за городишко такой, черт возьми? Кевин снова повернул назад, уже начиная злиться. Он не ожидал, что все будет так сложно. Надо было вообще взять автомобиль в прокате. Вот не взял, а теперь не может придумать способ незаметно подобраться к Эрин.

Оставался магазин. Кевин снова въехал на стоянку у торцевой стены. Коттедж находился минимум в миле отсюда, но Кевин не знал, что придумать. Поразмыслив, он выключил мотор. Когда Кевин открыл дверь, на него чудовищным прессом надавила жара. Он вытряхнул одежду на заднее сиденье и сложил в спортивную сумку пистолет, веревку, наручники, широкий скотч и неоткрытую бутылку водки. Забросив сумку на плечо, огляделся. Никто на него не смотрел. Кевин рассудил, что автомобиль спокойно постоит здесь час-полтора, не вызывая подозрений.

Он вышел с парковки и зашагал по бровке шоссе, чувствуя, как начинается головная боль. Жара была невероятная. Она казалась огромным живым существом. Кевин вглядывался в водителей проезжавших машин, но Эрин среди них не было. Он вообще не увидел за рулем ни одной шатенки.

Дойдя до грунтовки, он свернул. Пыльная неровная дорога вела, казалось, в никуда, но примерно в полумиле он разглядел два маленьких коттеджа. Сердце забилось чаще: в одном из них живет Эрин. Кевин пошел между деревьев, стараясь оставаться невидимым. Он надеялся найти тень, но солнце стояло высоко, от него некуда было скрыться. Рубашка повлажнела от пота. Соленые капли катились по вискам и щекам, волосы прилипли к коже. Голова раскалывалась от боли. Кевин остановился и выпил прямо из бутылки.Издали коттеджи казались нежилыми — и никакого сравнения с их домиком в Дорчестере со ставенками, консолями и красной входной дверью. На ближайшем отслаивалась старая краска, доски обшивки гнили по углам. Кевин емотрел на окна, напряженно ловя малейшее движение. Но все было тихо.

Он не знал, какой из двух коттеджей занимает Эрин, поэтому остановился и долго их рассматривал. Оба запущенные, но первый выглядел совершенно заброшенным. Кевин двинулся ко второму, стараясь, чтобы его не было видно из окон.

От магазина он шел сюда тридцать минут. Когда он поразит Эрин своим появлением, она попытается убежать. Она не захочет с ним идти. Она попробует скрыться, может быть, даже станет сопротивляться, и он свяжет ее, заклеит рот и пойдет на стоянку. Потом вернется на машине, положит Эрин в багажник и вывезет за пределы города.

Подобравшись к дому, Кевин прижался к стене, держась подальше от окон. Он прислушивался к внутренним шорохам, стараясь уловить звуки открывающихся дверей, бегущей из крана воды или звяканье тарелок, но все было тихо.

Его мучила головная боль и жажда. Зной лился с небес обжигающим потоком, рубашка промокла насквозь. Кевин часто дышал, но он уже совсем близок к Эрин. Он снова начал думать о том, как она его бросила, не заботясь о том, что каждую ночь он плакал. Она смеялась над ним за его спиной. Она и ее мужчина, кто бы он ни был. Кевин знал, что без мужчины не обошлось. Она не могла сделать все одна.

Он осторожно выглянул из-за угла, но никого не увидел и двинулся вперед. На задней стене было маленькое окно, и Кевин отважился заглянуть внутрь. Свет не горел, но в кухне было чисто, полотенце развешено на краю раковины, как всегда делала Эрин. Кевин тихо подошел к двери и попробовал круглую ручку. Она повернулась.

Сдерживая дыхание, он открыл дверь и вошел, сразу остановился и прислушался, но ничего не услышал. Он направился в кухню и дальше в гостиную, проверил спальню и ванную и громко выругался, поняв, что Эрин нет дома.

Если, конечно, он не ошибся коттеджем. Увидев в спальне комод, Кевин открыл верхний ящик. Он перебрал стопку трусиков, потирая ткань большим и указательным пальцами, но прошло много времени, и Кевин не мог точно сказать, это ли белье Эрин носила в Дорчестере. Другие вещи он видел впервые, но трусики были ее размера.

Он узнал шампунь и кондиционер для волос, узнал марку зубной пасты. В кухне он открывал ящики один за другим, пока не нашел счет за коммунальные услуги, выписанный на имя Кэти Фелдман. Кевин прислонился к буфету, глядя на это имя и чувствуя себя человеком, достигшим цели.

Единственная проблема заключалась в том, что Эрин не было дома и неизвестно, когда она вернется. Кевин понимал, что машина не может стоять у магазина до бесконечности, но он так устал, так смертельно хотел спать! Ему обязательно надо поспать: он провел за рулем всю ночь. Голова раскалывалась от боли. Плохо понимая, что делает, Кевин снова пошел в спальню. Постель стелила Эрин. Откинув одеяло, он почувствовал ее запах на простынях, лег на кровать и глубоко вдохнул аромат Эрин. Слезы выступили на глазах, когда он подумал, как сильно скучает по ней и любит и как они могли быть счастливы, если бы не ее проклятый эгоизм.

Глаза закрывались сами собой. Он приказал себе — недолго. Он только наберется сил, чтобы вернуться сюда вечером. Голова будет ясной, он не допустит ошибок, и они с Эрин снова будут мужем и женой.

Николас Спаркс