Емельян Пугачёв. Часть двадцать четвёртая

«Везут! Везут!» — Разнёсся хор  вселенский.
Казалось: слышит громкий крик вся Русь.
От звука вздрогнул бы собор Успенский,
Но утверждать такое не возьмусь.

Вот показались кирасиры строем,
За ними сани, а на них амвон.
Высокий столб там прочно был устроен,
Каким-то образом держался он.

К столбу прикованный двумя цепями,
В овчинном полушубке — Емельян.
Священник супротив — он шевелил губами,
Читал молитву — устранял изъян.

На шее бунтаря сверкал ошейник,
А от него тянулась цепь к столбу.
Другая от ноги — судьи решенье,
Чтоб поразить народную толпу.

Честному люду кланялся преступник
Поочерёдно, на две стороны.
Звенели громко цепи, в них — отступник,
На фоне молчаливой тишины.

Храпели кони, пар от морд клубился,
Сопровождала конница обоз.
За ней толпою те, кто тоже сбился,
Кто осуждён надолго и всерьёз.

Дорога от моста* была закрыта,
Кареты и коляски, сани — тьма...
На козлах, на запятках — глаз открытый,
Манила казни злая кутерьма.

Толпа огромная стояла молча,
Казалось чудом поведенье масс.
Чутьём звериным, диким, чисто волчьим:
«Вот тот, кто нас победою бы спас...»

Настрой тот передался выше сразу,
Вступал в реальность свод-закон толпы:
«Искоренить немедленно заразу,
Что замахнулась на державные столпы!»

Примечание:
*Каменный мост.