Рыжий

Поэма

Занемог этой темой надолго.
Что за хворь - мудрецам видней.
Словно в сердце вонзились иголки
Дикобразно взъерошенных дней.
 

Моего затрапезного детства,
Когда жизнь не имела цены.
«Никуда тебе, рыжий, не деться!» -
Злобно щерились вкруг пацаны.
 

И поддав мне под зад коленкой,
Загоняли в угол: «Ну что ж,
Завтра драка - стенка на стенку
Ох, смотри, если вдруг не придешь!»
 

И я знал, не придешь - поймают.
Не помогут ни мать, ни отец.
Коли сам отбился от стаи,
То считай, что уже не жилец.
 

Нас сбивала в стаю казарма –
Савва строил еще, фабрикант, –
Пролетарски ядреным шармом
Отливал ее мат-перемат
 

В ней на сто семей - два сортира,
Пять ухватов для русских печей.
В ее комнатах - сыро и сиро.
Дом наш общий, а в общем - ничей.
 

Он похож был на ларь холодный,
Где висел огромный замок,
Чтобы шкет - из своих - голодный
Не украл последний кусок.
 

В погребах, в кадушках - капуста.
За картошкой - на свой огород.
Рвали жилы, но жили не густо,
Как и весь остальной народ.
 

Зато в праздник, как миг бедовый,
Прорывая дней круговерть,
В красный угол военные вдовы
Шли, чтоб выпить, попеть, пореветь.
 

А кому повезло с мужьями,
Яства с зельем в бутылке - на стол.
Благоверный пусть чинно, без брани,
Пьет лафетничком грамм по сто.
 

Как долбал немчуру он из пушки,
Знают только Сталин и Бог.
А вот друг его, Ваня Лягушкин,
От войны в тюрягу убёг.
 

Но родной все равно напивался,
И бузил, ревновал жену.
К патефонному дяде Васе,
Что решил лететь на Луну.
 

А потом хватался за ножик -
Ну, да мир не без добрых людей -
Помогали буяна стреножить,
Чтоб проспался за ночь лиходей.
 

А к утру - все в полном порядке.
Поднимал нас фабричный гудок.
Я хватал свои книжки, тетрадки,
Обжигаясь, глотал кипяток.
 

Прощевай на полдня, общага,
Улетаю в другие миры.
Где, учителка обещала,
Люди будут чисты и добры.
 

Молока и игрушек там вдоволь,
Ни детей не бьют, ни собак.
Правда, классный наш скептик Вова,
В это чудо не верил никак.
 

Говорил, что так жили буржуи.
Ну, а мы - пролетарская кровь.
Не про нас абажуры - бонжуры.
Пионер - он всегда ведь готов
 

Умереть за вождя и идею -
Вон, враги угрожают опять -
И учитель юннату-халдею
Молча, ставил чернильное «пять».
 

Я один был до слез не согласен,
Лепетал, что добро - это свет.
Соловьи обойдутся без басен,
Дай им только черемухи цвет.
 

Хохотал класс: «Ну, рыжий, как солнце,
Всем светить хочет, всех согреть».
Гуманистом пусть Вова займется,
Чтоб не рыпался рыжий впредь.
 

Как не верить нам радиодядям
Про звериный врагов оскал?
И не зря на последнем параде
Маршал тоже об этом сказал.
 

Пусть у взрослых враги посерьезней,
На чужих языках говорят.
Ну а разве не контра, кто козни
Пацанве нашей строить рад?
 

Враг засел в казарме соседней.
Так ату его, ну погоди!
Этот бой у нас будет последний, -
«И ты, рыжий, пойдешь впереди!»
 

Агнец жалкий, утенок гадкий
Я толстовцем торчал в строю,
Подставляя под все рогатки
Свое тело и душу свою.
 

И кричал, и просил: «Не надо!
Мы ведь все с вами дети людей!».
А в ответ: «Изничтожим гадов!
Дело правое, значит бей!».

 

………………………………
 

Я вернулся в родные пенаты
По прошествии долгих лет.
Правых нет и нет виноватых,
И казармы родимой нет.
 

На земле лишь подвалов шрамы.
Переехал в квартиры народ.
Но стоят другие казармы,
К ним не скоро бульдозер придет.
 

И бродил я по кладбищу детства.
Вдруг ватага патлатых юнцов,
Воскрешая забытое действо,
Меня плотно взяла в кольцо.
 

И законам стаи ученый –
Чужаков беспощадно травить –
Самый юный и наглый волчонок
Взвизгнул: «Рыжий, дай закурить!»