Что? Где? Когда?

Внутри не комнаты – пещеры
волчок гарцует на коне,
ума затейливы химеры,
что замыкаются на мне.

А черный ящик – то иное,
как вдруг молчание без рыб,
лишь слово верное, скупое –
в моем глазу его изгиб!   

Раздумье ж силу источает
и широко, и напоказ,
покамест публика впадает
в негодованье иль в экстаз.

Кто окунулся в глаз Циклопа,
считай, попал как в ощип кур –
минута с резвого галопа
сползает в медленный аллюр,

и незаметно исчезает
для увлеченного игрой,
мой глаз же облик принимает
экрана маленького, в кой

глядится волк в овечьей шкуре,
седой магистр, капитан,
и хоть дерзать в его натуре,
пристыжен будет, как профан.

Забытый вкус ожесточений
игрок мусолит на губах –
не предвещают озарений
секунды, обращаясь в прах.

Сомненья, смутные сомненья
не получается изжить!
Сольются мысли, как виденья
в невразумительную нить.

Когда снуют пустые шумы
по-над симфонией планет,
то и выходит вместо думы
тупик апатии; «Ответ!»

Прогромыхало рядом слово,
экран мой, глаз мой, сея свет,
предвосхищает, что не ново,
ответа правильного нет.

Осталось мэтру ошибиться,
вдруг выдав «Пушкин» на-гора,
и тотчас стыд сойдет на лица,
что наша жизнь? Игра, игра!

Опять управился с задачей:
не став никем, остаться всем,
я и никто – никак иначе,
никто и мудрый Полифем!

Но с губ уставшего маэстро
«никто» слетает – слово-кол!
Сражен я грохотом оркестра,
аплодисментами и зол!