Оп 2-670

Изо: крестьянин и фигура без рук и головы



***

Башня. Или, по современному, «небоскреб». Одноглазый идет по этажам... На некоторых вообще пустыня. Верблюды, кактусы, колючки; зной, ветер, пыль в глаза. А в основном, какие-то скудные пастбища, много-много пастухов, коровы, крики, щелканье бичей. Лишь иногда - куст и деревце, клумбочка и грядка, нелепые цветочки у окна. Уже устал и  отчаялся одноглазый пират, когда набрел вдруг на шикарный лес цветов. Сразу заблудился и забылся. Навстречу вышла девушка в халатике служебном. «Всё, рай»… (Нет, он сначала забылся, а потом начался этот сон... Хотя нереальные девушки иногда всё же ему попадаются... И поляны с цветами... Но всё время раздельно, так что это всё же  не рай и не лес... - эпизоды, мгновения... Допустим, в автобусе девушка - а тебе выходить, одноглазый...)

Другая башня, одноглазый снова идет, благо ног ещё не лишился. На одном этаже - зоопарк, на другом - бойня, на третьем - зал заседаний, на четвертом - тюрьма, на пятом ЗАГС, а на шестом кладбище. (На седьмом спортзал - этажам нет конца... - на каком же находится его пиратский корабль... Его отдали в починку? На выставку? В аренду для перевозки рабов и зерна? Где бы спросить... - на каком этаже справочная...  Но тут ему позвонили с бойни - завезли новую партию скотов и без тебя, одноглазый, с нею не справиться...)

А одеты все шикарно. Но у одного между пальцами ног грязь, у другого почернение в зубе, а у третьего в кармане муха. ...Но вот идет совершенно безупречный человек. А вот еще один. А там и третий дверь открывает - правда, отсюда его, как следует, не разглядишь. Все равно, одноглазому страшно. Или страшно грустно: он бог, а ты? У тебя в кармане двадцать мух, а между пальцами не только грязь, но и кровь неотмытая...  Эти боги наверняка сейчас тебе устроят страшный суд...

На одном этаже воюют, на другом любят, на третьем строят, на четвертом ломают, на пятом книжки читают (видимо, библиотека), на шестом спят, на седьмом делают утреннюю гимнастику, на восьмом у них столовая, а на девятом прихожая…; на десятом – элита, туда не пускают, на одиннадцатом что-то секретное, тоже закрыто, на двенадцатом туалет - на ремонте; на тринадцатом лифт не останавливается - одноглазый успевает заметить: милые люди, только давно без свежего воздуха; на четырнадцатом напротив - остановят, если даже не хочешь: экскурсия по музею, а также заседание и две очереди; на пятнадцатом все ходят строем (ты быстрее жмешь на газ), на шестнадцатом все кричат ( газ не отпускаешь), на семнадцатом колхоз, на восемнадцатом парк культуры и отдыха... - тут одноглазый притормозил, но остановился только на девятнадцатом - а может, это не девятнадцатый, а двадцать третий или сорок девятый - этажам нет ни конца, ни счета - выходит, а здесь пусто, тихо. Смотрит - апартаменты; всё чисто, уютно, светло и мухи не кусают; на столе бумага и перо... (Блин, опять этот персонаж заявился к писателю...)
А выше меня, видимо, опять все по-старому: на двадцатом занимаются благотворительностью, но уже на двадцать первом воруют. Или наоборот,  не пойму ( и недосуг разбираться) - то ли для благотворительности воруют, то ли саму благотворительность воруют, то ли просто жируют. В общем, благотворят, воруют, а одноглазому ничего не перепадает, но ни от кого и не достается...
Вообще, много путаницы случается, компьютер все время врет в цифрах, посылает не на те этажи. Кто-то с книжкой забрел на войну; кто-то любовью поехал в колхоз заниматься; кто-то кричит - а хотел всего лишь сделать зарядку; кто-то заблудился в темной прихожей, теперь не может строить, рабочий день пропал; элиту видели в парке культуры и отдыха...;  сам одноглазый ошивался около туалета; а около своих дверей видел кого-то, кто спал на ходу (он не стоял, а расхаживал). Другие секретники вечно в столовой сидят, но держат язык за зубами. На третий строем с ломами пришли. Им говорят, вы не туда, у нас страна суверенная, но они уже пришли... «Такая вот фигня кругом, одноглазый - и твой понос тоже совсем не случаен»...

Лез по этажам одноглазый пират. «Важно, чем кончу: садом или могилой». Смотрит, вроде сад, но, смотрит, вроде в траве могилы. «Полезу дальше!» Дальше сад все гуще - уже как лес. Идёт по лесу напролом, на лифте самые последние кнопки нажимает. Смотрит, белое облако мимо проплывает - "похоже уже близок мой любимый океан"...

Небоскреб, превращенный в склад – столько было жизнедеятельности! Тот же книжный этаж очень сильно забит. Свободной осталась лишь одна комнатка – и она столь же сильно забита людьми, которые это помещение делят... (компьютер же, этот чрезвычайно памятливый камень, еще не придумали. Говорят, что вообще весь небоскреб в него поместится. А уж на могилу каждому с полным архивом как его не поставить…)

Одноглазый через книги пробивался как через толстую стену. Выбивал их ломом кирпич за кирпичиком. Но  вещей огромный зверинец всё ещё атакует его, так что рано пока говорить, что из небоскреба он выбрался. К тому же, манящий где океан?...

Или всё-таки не обойтись этажом – каждому занятию нужно по небоскребу! А этажи для подразделов: фантастам один, детективщикам другой, поэтам третий… Причем, их тоже можно поделить – и дать по комнате… В каждой комнате старшого назначить, чтобы следил за порядком, как гений, закорачивал всё на себя… (Пиратская литература теперь точно моя. Хотя с одноглазым в здешнем море можно захватить и все корабли. По фантастам он нанесет фантастической силы удар, зароет детектива-крота, а поэтам покажет настоящее чёрное знамя...)

Напоследок пирамиды вспомнил одноглазый пират, фараонов, тупо обожавших своих великих предков  и их геометрию… Пытались, кстати, спрятаться потом в этих огромных треугольниках, но их всё равно нашли – сметливые, хотя и нищие телом и духом другие строители… Да, наверняка не египтяне строили те пирамиды - они уже лишь поклонялись им. Лишь фараонам предоставлялась честь приобщиться к ним, понадеяться на исходящее от них бессмертие. Это как корабль, который настолько сильно питается ветром, солнцем и рыбой, что одноглазый пират может вечно уже отдыхать, не имея  нужды в преступлениях...