Тихая гавань

23, 24


В середине июня Кэти, собираясь домой после напряженной вечерней смены, заметила у входа в ресторан знакомую фигуру.

— Привет, — помахала Джо из-под фонаря, где Кэти пристегивала свой велосипед.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась Кэти, обняв подругу. Ей ни разу не приходилось встречать Джо в городе, и видеть соседку вне привычной обстановки казалось странно.

— Пришла тебя проведать. Где тебя носит в последнее время?

— Могу задать тебе тот же вопрос.

— Я достаточно давно живу на свете, чтобы понять, что ты встречаешься с Алексом. — Джо подмигнула: — Как настоящий друг, я предпочла не лезть, рассудив, что вам хочется побыть вдвоем.

Кэти покраснела:

— Как ты узнала, что я здесь?

— Я не знала, но в твоем коттедже темно, вот я и попытала удачу. — Джо пожала плечами и показала через плечо. — Ты занята? Не хочешь бокал вина на дорожку? — Увидев, что Кэти колеблется, она продолжала: — Время позднее, поэтому только по одной, и все. Потом поедешь спать.

— Ну ладно, но только по одной, — согласилась Кэти.

Они вошли в паб, излюбленное местными заведение, — отделанный темными деревянными панелями, испещренными шрамами от многолетней службы, с длинным зеркалом за стойкой. В пабе оказалось почти пусто, заняты были всего несколько столиков. Подруги присели в дальнем углу. Официантов в пабе не было, поэтому Кэти взяла в баре два бокала вина и принесла на стол.

— Спасибо, — сказала Джо, взяв свой бокал. — В следующий раз плачу я. — Она откинулась на спинку стула: — Значит, вы с Алексом это самое?

— Неужели тебе хочется это обсуждать? — спросила Кэти.

— Ну, раз уж моя личная жизнь в глубоком загоне, надо же мне хоть опосредованно переживать любовные страсти. Вроде бы у вас все хорошо. На прошлой неделе он приезжал сколько — два, три раза? А на позапрошлой?

«Вообще-то чаще», — подумала Кэти.

— Ну, примерно.

Джо поворачивала бокал за ножку.

— Так-так.

— Что «так-так»?

— Можно подумать, у вас все серьезно, — шевельнула бровью Джо.

— Нам еще нужно получше узнать друг друга, — осторожно сказала Кэти, не совсем понимая, куда клонит Джо.

— Так начинается каждый роман. Ты нравишься ему, он — тебе, и завязывается любовная история.

— Так ты для этого приехала? — Кэти с трудом скрыла разочарование. — Подробности узнать?

— Не все, только самые сочные.

Кэти возмущенно округлила глаза:

— А давай лучше о тебе поговорим?

— Зачем? Ты что, по депрессии соскучилась?

— Когда у тебя в последний раз был кавалер?

— Мужчина или просто кавалер?

— Мужчина.

Джо задумалась:

— Ну, уже пару лет назад.

— А что так?

Джо окунула в вино палец и провела по краю бокала, заставив его петь. Потом подняла глаза.

— Хорошего мужчину трудно найти, — печально сказала она. — Не все такие везучие, как ты.

Кэти не знала, что отвечать, поэтому просто тронула Джо за руку.

— Слушай, что происходит? — мягко спросила она. — О чем ты хотела поговорить?

Джо оглядела полупустой бар, словно в поисках источника вдохновения.

— Тебе случалось когда-нибудь сидеть и гадать, твой ли это суженый, или думать, что где-то трава зеленее и ты достойна большего?

— По-моему, каждая об этом думает, — ответила Кэти с возрастающим любопытством.

— Девчонкой я воображала, что я добрая принцесса, которая всегда поступает правильно и помогает хорошим людям, чтобы они жили потом счастливо до конца дней.

Кэти кивнула, вспомнив, как в детстве фантазировала о том же. Она по-прежнему не понимала, к чему ведет Джо, поэтому промолчала.

— Наверное, поэтому я выбрала свою работу. Вначале просто хотелось помогать. Я видела, как страдают люди, потеряв любимого — родителя, ребенка, друга, — и мое сердце переполнялось сочувствием. Я делала все, чтобы им стало легче, но вскоре поняла, что только это я и могу. Человек, переживший трагедию, сам должен захотеть жить дальше. Первый шаг, искра желания должна исходить из него. И когда это происходит, начинаются неожиданности.

Кэти глубоко вздохнула:

— Никак не уразумею, что ты пытаешься мне сказать.

Джо крутила бокал, наблюдая за маленьким вишневым водоворотом. Впервые ее тон стал серьезным.

— Я говорю о тебе и Алексе.

Кэти не могла скрыть удивления:

— О нас?

— Да, — кивнула Джо. — Он рассказывал тебе, как потерял жену? Как тяжело переживала горе вся семья?

24


Кевин Тьерни не поехал в Провинстаун на уикенд, как грозился Коффи и Рамиресу. Он сидел дома, опустив шторы, неотступно думая о том, как почти нашел ее в Филадельфии.

Ему никогда не найти бы ее на таком расстоянии, не сделай она единственной ошибки, направившись на автовокзал. Он понимал, что Эрин ничего не остается, кроме как воспользоваться автобусом. Билеты дешевы, документов не спрашивают, и хотя он не мог знать, сколько денег она у него украла, сумма в любом случае не могла быть солидной. С первого дня брака он контролировал расходы. Он требовал, чтобы жена сохраняла чеки и отдавала ему сдачу до последней монетки, а после второй попытки сбежать стал запирать бумажник в сейф для пистолета вместе с оружием, когда ложился спать. Но иногда Кевин засыпал на диване и теперь представлял, как она тихонько вынимала бумажник у него из кармана и крала его деньги. Воображение рисовало ему картину, как Эрин беззвучно смеется над ним, а утром готовит ему завтрак, притворяясь, что не сделала ничего плохого. Она с улыбкой целовала его, а про себя насмехалась. Она крала у него, и Кевин считал, что так нельзя, ибо в Библии сказано: «Не укради».

Сидя в темноте, он кусал губы, вспоминая возникшую вначале надежду, что она вернется. Шел снег, и она не могла уйти далеко. Когда она сбежала в первый раз, ночь тоже выдалась на редкость холодная, и через несколько часов Эрин позвонила и попросила за ней приехать, потому что ей некуда было идти. Когда они приехали домой, она извинилась за свой поступок, и он сделал ей чашку горячего шоколада, потому что она сидела, трясясь в ознобе, на диване. Он принес ей одеяло и смотрел, как Эрин закуталась в него, согреваясь. Она улыбнулась ему, и Кевин улыбнулся в ответ, но когда она перестала дрожать, подошел к ней и бил, пока она не начала кричать. Когда утром он встал на работу, она уже оттерла с пола пролитый шоколад, но на ковре осталось пятно, которое не удалось вывести, и иногда при взгляде на него Кевин выходил из себя.

Январской ночью, когда он понял, что Эрин ушла, он выпил два стакана водки, ожидая ее возвращения, но телефон не зазвонил и входная дверь не открылась. Он знал, что жена не могла уйти далеко. Он говорил с ней меньше часа назад, и она ответила, что готовит ужин. Но ужина на плите не было. Эрин не оказалось ни в доме, ни в подвале, ни в гараже. Выйдя на крыльцо, он высматривал следы на снегу, но стало ясно, что дом она покинула не через переднюю дверь. Однако и в патио снег дразнил нетронутой белизной, значит, здесь она тоже не проходила. Не могла же она улететь или раствориться в воздухе! По логике вещей, Эрин никуда не уходила… но в доме ее не было.

После еще двух бокалов водки и получаса ожидания Кевин пришел в ярость и пробил кулаком дверь в спальню. Он выбежал из дома и принялся барабанить в двери соседних домов, спрашивая, не видел ли кто, как уходила Эрин, но никто не мог ему ничего ответить. Он кинулся в машину и ездил по всему району, высматривая ее следы, ломая голову, как ей удалось незаметно исчезнуть. Эрин опередила его на два часа, но она шла пешком и в такую погоду не могла уйти далеко. Если только кто-нибудь ее не подобрал. Кто-то, дорогой ей. Мужчина.

С искаженным яростью лицом Кевин бил кулаком по рулю. Через шесть кварталов начинался коммерческий район. Он обходил офисы с фотографией Эрин, спрашивая, не видел ли кто эту женщину. Никто не видел. Кевин говорил, что, возможно, она была со спутником, но все по-прежнему качали головами. Особенно категорично высказывались мужчины. «Такую красивую блондинку? — переспрашивали они. — Я бы обязательно заметил, особенно в такой вечер».Кевин объехал все до единой улицы в пределах пяти миль от дома по два-три раза, потом все же вернулся домой. Было три утра, и в доме было пусто. Выпив еще водки, он лег в кровать и плакал, пока не заснул.

Проснувшись утром, он вновь пришел в ярость и перебил молотком все ее вазоны на заднем дворе. Тяжело дыша, он подошел к телефону, позвонил на работу и сказался больным. Присев на диван, он попытался собраться с мыслями. Как она скрылась? Кто-то ее забрал, кто-то ее куда-то отвез. Кто-то знакомый. Из Атлантик-сити? Из Алтуны? Это, конечно, не исключалось, но он ежемесячно проверял телефонные счета. Эрин никогда не звонила в другой город. Значит, кто-то из местных. Но кто? Она никуда не ходила, ни с кем не разговаривала. Он об этом позаботился.

Кевин прошел в кухню и снова налил себе выпить. Зазвонил телефон. Он кинулся к аппарату, надеясь, что это Эрин. Но странно, после первого гудка телефон замолчал, и в трубке Кевин услышал ровный гудок. Он смотрел на трубку, ничего не понимая, потом положил ее.

Как она сбежала? Он что-то упускает. Даже если кто-то местный ее увез, каким образом она выбралась из дому, не оставив следов? Кевин смотрел в окно, пытаясь увязать одно с другим. Чего-то не хватало, но он не понимал, чего именно. Отвернувшись от окна, он вдруг поймал себя на мысли о телефоне. И тут все встало на свои места. Он вынул сотовой, набрал свой домашний номер и услышал, как телефон на тумбочке прозвонил один раз. Подняв трубку домашнего телефона, Кевин услышал ровный гудок и понял, что звонки переводились на мобильный. Значит, ее не было дома, когда он звонил ей вчера вечером. Вот чем объяснялась плохая связь, которую он замечал уже два дня, и отсутствие следов на снегу. Эрин, понял Кевин, ушла еще во вторник утром.

На автовокзале она допустила ошибку, хотя и не по своей вине. Ей надо было покупать билет у женщины-кассирши, потому что Эрин красива, а мужчины всегда запоминают красавиц, будь они с длинными волосами, со стрижкой, блондинками или брюнетками. Дело не спасла даже мнимая беременность.

Кевин поехал на автовокзал, показал свой значок и большую фотографию Эрин. В двух первых сменах никто из кассиров ее не вспомнил, в третьей мужчина поколебался и сказал, что вроде бы одна похожа, только волосы у нее были короткие и темные и была она на солидном сроке. Однако он не помнил, куда она брала билет. Вернувшись домой, Кевин нашел в компьютере фотографию жены и с помощью «Фотошопа» поменял ей волосы на короткие и темные. В пятницу, снова сказавшись на работе больным, он поехал на автовокзал. «Это она», — подтвердил кассир, и Кевин ощутил прилив энергии. Ха, мнила себя умнее мужа, а сама, бестолковая дура, вот, ошибку допустила. Он взял пару дней в счет отпуска и буквально не вылезал с автовокзала, показывая новую фотографию водителям, потому что автобусы приезжали и уезжали с утра до вечера. В его машине лежали две бутылки. Он наливал водку в пластиковый стаканчик и пил через соломинку.

В субботу, спустя одиннадцать дней после ее ухода, он наконец нашел водителя, который отвез ее в Филадельфию. Тот запомнил Эрин, потому что она была красивой, беременной и ехала без чемодана и даже без дорожной сумки.

Филадельфия. Оттуда она сто раз могла уехать куда угодно, но это была единственная ниточка. К тому же Кевин был уверен, что у Эрин мало денег.

Он собрал сумку, сел в машину и поехал в Филадельфию. Остановившись у автовокзала, он попытался думать, как Эрин. Он был хорошим детективом и знал, что если попробовать руководствоваться ее логикой, он сможет ее найти. Люди, судя по его опыту, до тошноты предсказуемы.

Автобус прибыл без нескольких минут четыре. Кевин, остановившись возле терминала, поворачивал голову то в одну сторону, то в другую. Она стояла здесь одиннадцать дней назад. Что она могла делать в незнакомом городе, без денег, без друзей и крыши над головой? С горсткой четвертаков, десятицентовиков и однодолларовых банкнот далеко не уедешь, особенно после покупки билета на автобус.

Было холодно, вспомнил он, и время было вечернее. Пешком она бы не ушла далеко, и ей требовалось где-нибудь переночевать. Там, где берут наличными. Но где? Не в центре, это точно. Слишком дорого. Тогда куда она направилась? Эрин побоялась бы заблудиться или пойти не в том направлении, значит, она наверняка заглянула в телефонный справочник. Он подошел к справочной в терминале, открыл список гостиниц и скривился — да тут полно страниц! Ну, выбрала она гостиницу, а потом что? Ей пришлось идти туда пешком. Стало быть, ей требовалась карта.

Покупая карту в киоске, он показал продавцу фотографию, но тот сказал, что во вторник не работал. Но Кевин инстинктом чувствовал — он на верном пути. Эрин действовала так же. Он развернул карту и нашел автовокзал. Неподалеку начинался китайский квартал. Кевин подумал, что она могла пойти туда.

Он сел в машину и принялся объезжать улицы Чайна-тауна. И снова чутье подсказывало, что он действует правильно. Он пил водку и обходил улицы пешком, начав с мотелей ближе к автовокзалу, везде показывая фотографию Эрин. Никто ничего не знал, хотя у Кевина возникло ощущение, что некоторые из опрошенных лгали. Он видел дешевые комнаты с грязными простынями, настоящие дыры, которые он никогда бы ей не снял в мотелях, где управляющие едва говорили по-английски и брали только наличными. Он намекал, что женщина в опасности, и он ищет ее, чтобы помочь. Он нашел первое заведение, где ночевала Эрин, но там не знали, куда она направилась потом. Кевин приставил пистолет к голове клерка, но тот, кроме крика, не смог добавить к своим словам ничего существенного.

В понедельник Кевину пришлось вернуться на работу. Он был взбешен, что Эрин ускользнула от него. На следующие выходные он снова приехал в Филадельфию. Через неделю тоже. Он был неутомим, но проблема состояла в том, что китайских гостиниц было слишком много, а он был один, и мало кто доверял копу из другого города.

Но он был терпеливым и упорным и регулярно наезжал в город, забирая все больше дней в счет отпуска. Прошел еще один уикенд. Он расширил зону поиска, зная, что Эрин понадобятся деньги. Он заходил в бары, ресторанчики и закусочные, решив проверить все до единой в городе, если понадобится. Наконец пятнадцатого февраля, сразу после Валентинова дня, официантка по имени Трейси сказала, что Эрин работает у них, только называет себя Эрика. По расписанию она будет завтра. Трейси поверила Кевину, потому что он был полицейским, она даже попыталась флиртовать, сунув ему свой номер телефона, когда он уходил.Но он был терпеливым и упорным и регулярно наезжал в город, забирая все больше дней в счет отпуска. Прошел еще один уикенд. Он расширил зону поиска, зная, что Эрин понадобятся деньги. Он заходил в бары, ресторанчики и закусочные, решив проверить все до единой в городе, если понадобится. Наконец пятнадцатого февраля, сразу после Валентинова дня, официантка по имени Трейси сказала, что Эрин работает у них, только называет себя Эрика. По расписанию она будет завтра. Трейси поверила Кевину, потому что он был полицейским, она даже попыталась флиртовать, сунув ему свой номер телефона, когда он уходил.

Он взял в прокате машину и сел в засаду за один квартал до кафе, когда солнце еще не поднялось. Работники заходили в кафе с переулка. Кевин прихлебывал свой излюбленный допинг из пластикового стаканчика, сидя на переднем сиденье и высматривая Эрин. В переулке показались поочередно владелец заведения, Трейси и еще одна женщина, но Эрин так и не появилась. Не вышла она и на следующий день, а где она живет, никто не знал. Она даже не зашла за чеком.

Где она жила, он выяснил через несколько часов. Это был дерьмовый мотель в пределах пешего хода от кафе. Служащий, принимавший только наличные, ничего не знал, кроме того, что Эрин ушла на работу, но быстро вернулась, забрала вещи и уехала в большой спешке. Кевин обыскал ее комнату, но там ничего не оказалось. Он помчался на автовокзал, но там работали только женщины-кассирши, и ни одна не запомнила Эрин. Автобусы за последние два дня уходили в северном, южном, западном и восточном направлениях, искать теперь надо было везде.

Эрин снова исчезла, и в машине Кевин кричал и бил кулаками по рулю, пока руки не покрылись синяками и ссадинами.

В отсутствие Эрин боль внутри с каждым днем становилась все более токсичной и всепожирающей, распространяясь подобно раку. Кевин несколько раз приезжал в Филадельфию и расспрашивал водителей. В конце концов он выяснил, что она уехала в Нью-Йорк, но там ее след терялся. Слишком много автобусов, слишком много водителей, прорва пассажиров, и целая вечность прошла с того дня. Слишком много вариантов, она могла поехать, куда угодно. То, что ее нет рядом, мучило Кевина смертельно. В ярости он крушил все вокруг, а затем, плача, засыпал. Он был охвачен отчаянием. Временами ему казалось, что он теряет рассудок.

Это же несправедливо, ведь он полюбил ее с первого мгновения, когда увидел в Атлантик-сити! Они же были счастливы, разве нет? В начале их брака Эрин тихонько напевала, когда накладывала макияж. Он отвозил ее в библиотеку, и она брала по восемь-десять книг. Иногда она читала ему вслух отрывки, а он слушал ее голос, смотрел, как она наклонилась над столом, и думал, что она самая красивая женщина на свете.

Он был хорошим мужем. Он купил ей дом, какой она захотела, и занавески, которые она выбрала, и мебель по ее вкусу, хотя с трудом мог себе это позволить. Когда они поженились, по дороге домой он часто покупал цветы у уличных торговцев. Эрин ставила вазу на стол вместе со свечами, и получался романтический ужин на двоих. Иногда они занимались любовью прямо в кухне, тогда он подсаживал ее на стол.

Он не заставлял ее работать. Она никак не могла понять, как хорошо ей живется. Она не ценила, на какие жертвы он пошел ради нее. Она была избалованная эгоистка, и Кевина выводило из себя ее упорное нежелание понимать, насколько легка ее жизнь. Убирай себе дом, еду готовь, хоть всю жизнь читай свои глупые библиотечные книжки, смотри телевизор, спи, когда хочешь, и не твое дело волноваться о счетах за коммунальные услуги, выплатах за дом или о сплетнях за твоей спиной. Ей никогда не приходилось видеть лица убитых. Кевин о многом не рассказывал, потому что любил ее, но это дела не меняло. Он молчал о детях, сожженных утюгом или сброшенных с крыши, о женщинах, зарезанных в переулках и затолканных в мусорные контейнеры. Он не рассказывал, что иногда ему приходится счищать кровь с ботинок, прежде чем сесть в машину, а когда он смотрел в глаза убийцам, то знал, что противоборствует дьяволу в человеческом облике, потому что в Библии сказано: «…Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукой человека: ибо человек создан по образу Божию…» [8] .

Он любил ее, а она любила его, и она должна вернуться домой, потому что он не может ее найти. Ее ждет прежняя счастливая, беззаботная жизнь. Войди Эрин сейчас в дверь, он не ударил бы ее ни ладонью, ни кулаком, ни ногой, ни о стену, потому что он хороший муж. Он любил ее, и она любила его. Когда он делал ей предложение, она напомнила ему вечер их знакомства возле казино, когда на нее напали двое подонков. Кевин спас ее от них в тот вечер, а утром он и Эрин гуляли по деревянному настилу на пляже и он пригласил ее на кофе. На предложение руки и сердца она ответила — конечно, она выйдет за него замуж. Она его любит, сказала она. С ним она в безопасности.

В безопасности. Именно так она сказала: в безопасности.